1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31

С неза­па­мят­ных вре­мен в ми­ну­ты же­сто­чай­ших стра­да­ний при рож­де­нии де­тей, ко­гда смерть так близ­ка, жен­щи­ны при­бе­га­ют с осо­бен­но го­ря­чей мо­лит­вой к Спа­си­те­лю и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри. В бла­го­че­сти­вых се­мей­ствах и в на­ше вре­мя мож­но ви­деть ико­ну Бо­го­ма­те­ри, на­зы­ва­е­мую «По­мощь в ро­дах». На ней Бо­го­ма­терь изо­бра­жа­ет­ся сто­я­щей в рост с воз­де­ты­ми для мо­лит­вы ру­ка­ми и с Пред­веч­ным Мла­ден­цем на лоне. Этот об­раз на­по­ми­на­ет несколь­ко ико­ну «Зна­ме­ние». Су­ще­ству­ет еще древ­няя ико­на Бо­го­ро­ди­цы «По­мо­га­тель­ни­цы же­нам ча­ды рож­да­ти». На ней Бо­жия Ма­терь изо­бра­же­на с от­кры­той го­ло­вой и рас­пу­щен­ны­ми во­ло­са­ми. Ру­ки Ее сло­же­ны на гру­ди, при­чем пер­сты ле­вой ру­ки до по­ло­ви­ны по­кры­ва­ют пер­сты пра­вой. Ни­же сло­жен­ных рук изо­бра­жен Пред­веч­ный Мла­де­нец, дес­ной ру­кой бла­го­слов­ля­ю­щий, а ле­вую дер­жа­щий на ко­лене. Из-под ко­рот­кой одеж­ды Его вид­ны око­неч­но­сти ног. На Бо­го­ма­те­ри верх­няя одеж­да крас­ная с про­зо­ло­тью, име­ю­щая на каж­дом пле­че по зо­ло­той звез­доч­ке. Ниж­няя же одеж­да тем­но-зе­ле­но­го цве­та с по­зо­ло­той и с зо­ло­ты­ми звез­доч­ка­ми и та­кой же ото­роч­кой по во­ро­ту и ру­ка­вам. Го­ло­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри несколь­ко на­кло­не­на. На Спа­си­те­ле одеж­да жел­тая с по­зо­ло­той, на гру­ди от­ли­ва­ю­щая в тем­но-зе­ле­ный цвет. Все изо­бра­же­ние по­ме­ще­но на по­лу­ме­ся­це.

В на­ча­ле XVIII сто­ле­тия некий бла­го­че­сти­вый жи­во­пи­сец при­вез из Ита­лии спи­сок с ико­ны, изо­бра­жа­ю­щей Свя­тое Се­мей­ство. Этот об­раз он оста­вил в Москве у сво­е­го род­ствен­ни­ка, свя­щен­ни­ка Тро­иц­кой, на Гря­зях, церк­ви. Впо­след­ствии свя­щен­ник по­жерт­во­вал при­ве­зен­ный ему об­раз в свою при­ход­скую цер­ковь. Здесь ико­на бы­ла по­ме­ще­на на па­пер­ти, над вхо­дом в цер­ковь.

Через со­рок лет Бо­жия бла­го­дать про­сла­ви­ла ико­ну див­ны­ми зна­ме­ни­я­ми.

Пре­да­ние гла­сит, что од­на­жды на некую знат­ную жен­щи­ну за ко­рот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни об­ру­ши­лось сра­зу несколь­ко несча­стий — муж ее был окле­ве­тан и от­прав­лен в ссыл­ку, име­ние ото­бра­но в каз­ну, а един­ствен­ный лю­би­мый сын, опо­ра и уте­ше­ние несчаст­ной жен­щи­ны, во вре­мя вой­ны по­пал в плен. Ока­зав­шись в без­вы­ход­ном по­ло­же­нии, бед­ная жен­щи­на об­ра­ти­лась с го­ря­чей мо­лит­вой к Ца­ри­це Небес­ной, про­ся Ее ми­ло­сти­во­го за­ступ­ле­ния. Вла­ды­чи­ца Небес­ная услы­ша­ла слез­ные мо­ле­ния несчаст­ной — од­на­жды во сне жен­щи­на услы­ша­ла го­лос, по­веле­ва­ю­щий ей отыс­кать ико­ну Свя­то­го Се­мей­ства и по­мо­лить­ся пе­ред ней. Дол­го ис­ка­ла скор­бя­щая жен­щи­на об­раз по мос­ков­ским церк­вам и на­шла его, на­ко­нец, на па­пер­ти Тро­иц­кой церк­ви на По­кров­ке. Усерд­но по­мо­лив­шись Пре­свя­той Де­ве, она вско­ре по­лу­чи­ла три ра­дост­ных из­ве­стия: муж ее был оправ­дан и воз­вра­щен из ссыл­ки, сын осво­бож­ден из пле­на и име­ние воз­вра­ще­но из каз­ны. От­сю­да и пошло на­име­но­ва­ние ико­ны — «Трех Ра­до­стей».

На иконе Бо­жия Ма­терь изо­бра­же­на с Пред­веч­ным Мла­ден­цем на ко­ле­нях. По пра­вую Ее ру­ку сто­ит ста­рец Иосиф, а сле­ва — Иоанн Пред­те­ча, взи­ра­ю­щие на Бо­гом­ла­ден­ца с лю­бо­вью.

Свя­той Сте­фан про­ис­хо­дил из ев­ре­ев, жив­ших за гра­ни­цей, т. е. вне Свя­той Зем­ли. Та­кие евреи на­зы­ва­лись эл­ли­ни­ста­ми, так как в них чув­ство­ва­лось вли­я­ние гре­че­ской куль­ту­ры, до­ми­ни­ро­вав­шей в Рим­ской им­пе­рии. По­сле со­ше­ствия Свя­то­го Ду­ха на апо­сто­лов Цер­ковь ста­ла быст­ро рас­ти, и воз­ник­ла необ­хо­ди­мость за­бо­тить­ся о си­ро­тах, вдо­вах и бед­ных во­об­ще, при­няв­ших кре­ще­ние. Апо­сто­лы пред­ло­жи­ли хри­сти­а­нам вы­де­лить семь до­стой­ных му­жей для опе­ки нуж­да­ю­щих­ся. По­свя­тив этих семь че­ло­век в диа­ко­ны (что зна­чит по­мощ­ни­ки, слу­жи­те­ли), апо­сто­лы сде­ла­ли их сво­и­ми бли­жай­ши­ми по­мощ­ни­ка­ми. Сре­ди диа­ко­нов вы­де­лял­ся сво­ей креп­кой ве­рой и да­ром сло­ва мо­ло­дой Сте­фан, на­зы­ва­е­мый ар­хи­ди­а­ко­ном, т. е. пер­вым диа­ко­ном. В ско­ром вре­ме­ни диа­ко­ны, кро­ме по­мо­щи бед­ным, ста­ли при­ни­мать бли­жай­шее уча­стие в мо­лит­вах и бо­го­слу­же­ни­ях.

Сте­фан про­по­ве­до­вал в Иеру­са­ли­ме сло­во Бо­жие, под­креп­ляя ис­тин­ность сво­их слов зна­ме­ни­я­ми и чу­де­са­ми. Успех его был очень боль­шой, и это воз­бу­ди­ло про­тив него нена­висть рев­ни­те­лей за­ко­на Мо­и­сея — фа­ри­се­ев. Они схва­ти­ли его и по­влек­ли в си­нед­ри­он — выс­шее су­ди­ли­ще у ев­ре­ев. Здесь фа­ри­сеи пред­ста­ви­ли лож­ных сви­де­те­лей, ко­то­рые утвер­жда­ли, что он в сво­их про­по­ве­дях оскорб­ля­ет Бо­га и про­ро­ка Мо­и­сея. В свое оправ­да­ние свя­той Сте­фан из­ло­жил пе­ред си­нед­ри­о­ном ис­то­рию ев­рей­ско­го на­ро­да, по­ка­зы­вая на яр­ких при­ме­рах, как евреи все­гда про­ти­ви­лись Бо­гу и уби­ва­ли по­слан­ных Им про­ро­ков. Чле­ны си­нед­ри­о­на слу­шая его, все бо­лее раз­го­ра­лись гне­вом.

В это вре­мя Сте­фан уви­дел, как над ним рас­кры­лось Небо, и он вос­клик­нул: «Я ви­жу небе­са от­вер­стые и Сы­на Че­ло­ве­че­ско­го, сто­я­ще­го одес­ную Бо­га» (Деян.7:56). Услы­шав это, чле­ны си­нед­ри­о­на при­шли в ве­ли­кую ярость. За­ты­кая свои уши, они бро­си­лись на Сте­фа­на и по­влек­ли его за го­род. Здесь, как за­кон по­веле­вал, сви­де­те­ли, пер­вые об­ви­нив­шие Сте­фа­на, пер­вы­ми ста­ли по­би­вать его кам­ня­ми. При этом при­сут­ство­вал юно­ша, име­нем Савл, ко­то­ро­му бы­ло по­ру­че­но сте­речь одеж­ды по­би­ва­ю­щих кам­ня­ми. Он одоб­рял уби­е­ние Сте­фа­на. Па­дая под гра­дом кам­ней, Сте­фан вос­клик­нул: «Гос­по­ди Иису­се! Не вме­ни им гре­ха се­го и при­ми дух мой». Со­бы­тие это и речь Сте­фа­на в си­нед­ри­оне опи­сал Еван­ге­лист Лу­ка в кни­ге Де­я­ний Апо­сто­лов, гла­вы 6-8.

Так ар­хи­ди­а­кон Сте­фан стал пер­вым му­че­ни­ком за Хри­ста в 34 го­ду по­сле Р. X. По­сле это­го на­ча­лось в Иеру­са­ли­ме пре­сле­до­ва­ние хри­сти­ан, от ко­то­ро­го они вы­нуж­де­ны бы­ли бе­жать в раз­ные ча­сти Свя­той Зем­ли и в со­сед­ние стра­ны. Так хри­сти­ан­ская ве­ра ста­ла рас­про­стра­нять­ся в раз­ных ча­стях Рим­ской им­пе­рии. Кровь пер­во­му­че­ни­ка Сте­фа­на не про­ли­лась да­ром. В ско­ром вре­ме­ни Савл, одоб­ряв­ший это убий­ство, уве­ро­вал, кре­стил­ся и стал зна­ме­ни­тым Пав­лом — од­ним из са­мых успеш­ных про­по­вед­ни­ков Еван­ге­лия. Мно­го лет спу­стя Па­вел, по­се­тив Иеру­са­лим, был то­же схва­чен разъ­ярен­ной тол­пой иуде­ев, хо­тев­ших по­бить его кам­ня­ми. В сво­ей бе­се­де с ни­ми он вспом­нил о невин­ной смер­ти Сте­фа­на и о сво­ем уча­стии в ней (Деян.22).

Об­сто­я­тель­ства его жиз­ни в ми­ру неиз­вест­ны. Свой по­движ­ни­че­ский путь он на­чал в Спа­со-При­луц­ком мо­на­сты­ре, в Во­лог­де, ино­че­ский по­стриг при­нял в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ском мо­на­сты­ре. За­тем пре­по­доб­ный Иг­на­тий уда­лил­ся в окрест­но­сти го­ро­да Лом­ска и там ос­но­вал пу­стынь, ко­то­рую через неко­то­рое вре­мя вве­рил уче­ни­кам, а сам уда­лил­ся в лес­ной скит и под­ви­зал­ся в без­мол­вии. Про­пи­та­ние он до­бы­вал се­бе (так­же ино­ку Иоаки­му, жив­ше­му за три вер­сты от него) пле­те­ни­ем лап­тей, ко­то­рые остав­лял на до­ро­ге. Про­хо­жие об­ме­ни­ва­ли лап­ти на хлеб. В этих же ме­стах пре­по­доб­ным Иг­на­ти­ем был по­стро­ен храм в честь По­кро­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, при ко­то­ром бы­ла ос­но­ва­на Ва­до­ис­ская Бо­го­ро­дич­ная пу­стынь. В XVIII ве­ке эта пу­стынь бы­ла упразд­не­на, оста­лась толь­ко цер­ковь Спа­са на Ло­му, в ко­то­рой по­ко­и­лись мо­щи пре­по­доб­но­го Иг­на­тия, про­сла­вив­ши­е­ся чу­до­тво­ре­ни­ем. Скон­чал­ся свя­той по­движ­ник в 1591 го­ду.

Свя­тые му­че­ни­ки 14 000 мла­ден­цев уби­ты ца­рем Иро­дом в Виф­ле­е­ме. Ко­гда при­шло вре­мя со­вер­ше­ния ве­ли­чай­ше­го со­бы­тия — Во­пло­ще­ния Сы­на Бо­жия и Рож­де­ния Его от Пре­свя­той Де­вы Ма­рии, во­сточ­ные волх­вы уви­де­ли на небе но­вую звез­ду, пред­воз­ве­щав­шую рож­де­ние Ца­ря Иудей­ско­го. Тот­час они на­пра­ви­лись в Иеру­са­лим для по­кло­не­ния Ро­див­ше­му­ся, а звез­да ука­зы­ва­ла им путь. По­кло­нив­шись Бо­гом­ла­ден­цу, они не вер­ну­лись в Иеру­са­лим к Иро­ду, как он при­ка­зы­вал им, но, по­лу­чив от­кро­ве­ние свы­ше, ушли в свою стра­ну иным пу­тем. То­гда Ирод по­нял, что за­мы­сел его най­ти Мла­ден­ца не осу­ще­ствил­ся, и при­ка­зал убить в Виф­ле­е­ме и окрест­но­стях всех де­тей муж­ско­го по­ла от двух лет и млад­ше. Он рас­счи­ты­вал, что сре­ди уби­тых де­тей бу­дет и Бо­гом­ла­де­нец, в Ко­то­ром ви­дел со­пер­ни­ка. По­губ­лен­ные мла­ден­цы ста­ли пер­вы­ми му­че­ни­ка­ми за Хри­ста. Гнев Иро­да об­ру­шил­ся и на Си­мео­на Бо­го­при­им­ца, ко­то­рый все­на­род­но сви­де­тель­ство­вал в хра­ме о Ро­див­шем­ся Мес­сии. Ко­гда свя­той ста­рец скон­чал­ся, Ирод не до­пу­стил, чтобы его до­стой­но по­греб­ли. По по­ве­ле­нию ца­ря был убит свя­той про­рок свя­щен­ник За­ха­рия: его умерт­ви­ли в Иеру­са­лим­ском хра­ме меж­ду жерт­вен­ни­ком и ал­та­рем за то, что он не ука­зал, где сын его, Иоанн, бу­ду­щий Кре­сти­тель Гос­по­да Иису­са Хри­ста. Гнев Бо­жий вско­ре по­ка­рал са­мо­го Иро­да: его по­стиг­ла лю­тая бо­лезнь, и он умер, за­жи­во съе­ден­ный чер­вя­ми. Пе­ред смер­тью нече­сти­вый царь до­вер­шил ме­ру сво­их зло­де­я­ний: убил пер­во­свя­щен­ни­ков и книж­ни­ков иудей­ских, род­но­го бра­та, сест­ру и ее му­жа, свою же­ну Ма­ри­ам­ну и трех сы­но­вей, а так­же 70 муд­рей­ших му­жей, чле­нов Си­нед­ри­о­на.

Виф­ле­ем­ская тра­ге­дия

Ко­гда че­ло­век впер­вые чи­та­ет Еван­ге­лие, то мо­жет ужас­нуть­ся то­му фак­ту, что в Виф­ле­е­ме бы­ли уби­ты 14 000 невин­ных мла­ден­цев. О смыс­ле их стра­да­ний и смер­ти рас­суж­да­ют пре­по­да­ва­те­ли Мин­ских Ду­хов­ных Школ: Биб­лей­ской ис­то­рии — Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич Ма­чан (он пер­вым от­ве­ча­ет на на­ши во­про­сы) и фило­со­фии — иерей Сер­гей Ле­пин.

Как Вы оце­ни­ва­е­те смысл стра­да­ний Виф­ле­ем­ских мла­ден­цев? И ка­кое ме­сто уго­то­ва­но им в за­гроб­ной жиз­ни?

Ни­ка­кие стра­да­ния не оста­ют­ся бес­смыс­лен­ны­ми пе­ред Бо­гом. Об этом го­во­рят и мно­го­чис­лен­ные сви­де­тель­ства из Свя­щен­но­го Пи­са­ния, и при­ме­ры из жиз­ни лю­дей, стра­да­ю­щих в этом ми­ре по тем или иным при­чи­нам. Про­мысл Бо­жий о че­ло­ве­ке и ми­ре на­прав­ля­ет все ко бла­гу, но не все­гда че­ло­ве­че­ско­му чув­ствен­но­му по­ни­ма­нию уда­ет­ся осо­знать уви­деть это сра­зу, в один миг. А ино­гда и да­ле­кие ис­то­ри­че­ские при­ме­ры оста­ют­ся для нас необъ­яс­ни­мы­ми с точ­ки зре­ния оправ­дан­но­сти стра­да­ний. Виф­ле­ем­ские мла­ден­цы ста­ли пер­вы­ми му­че­ни­ка­ми за Хри­ста, про­лив­ши­ми свою невин­ную кровь за Спа­си­те­ля ми­ра. Хо­тя они сде­ла­лись му­че­ни­ка­ми бес­со­зна­тель­но, но это про­изо­шло по Про­мыс­лу Бо­жию. По­сле Крест­ной Жерт­вы Спа­си­те­ля стра­да­ния за Него ста­но­вят­ся для че­ло­ве­ка сви­де­тель­ством ве­ры. Ведь по-гре­че­ски «му­че­ник» — «сви­де­тель». Но что мож­но го­во­рить о пра­вед­ни­ках Вет­хо­го За­ве­та, стра­да­ю­щих за Ис­тин­но­го Бо­га еще до при­ше­ствия Хри­ста или о стра­да­ни­ях Виф­ле­ем­ских мла­ден­цев — сверст­ни­ков Мла­ден­ца-Спа­си­те­ля? Без со­мне­ния, они важ­ны для Бо­га ни­чуть не мень­ше но­во­за­вет­ных, с той лишь раз­ни­цей, что Хри­стос по­стра­дал за них на Кре­сте и осво­бо­дил от гре­ха, про­кля­тия и смер­ти по­сле их зем­ной жиз­ни.
Мно­го­об­ра­зие при­ме­ров му­че­ни­че­ства мож­но услов­но раз­де­лить на две груп­пы: му­че­ни­че­ство вы­бо­ра и му­че­ни­че­ство по необ­хо­ди­мо­сти (без ва­ри­ан­тов). В пер­вом слу­чае му­че­ни­ку пред­ла­га­ет­ся от­речь­ся от Хри­ста и про­дол­жать жить без Него на зем­ле и в за­гроб­ной жиз­ни или с Ним, по­стра­дав за Него: «Итак вся­ко­го, кто ис­по­ве­да­ет Ме­ня пред людь­ми, то­го ис­по­ве­даю и Я пред От­цем Мо­им Небес­ным» (Мф.10:32). Ко вто­ро­му по­дви­гу му­че­ни­че­ства от­но­сят­ся те слу­чаи, ко­гда че­ло­век не вы­би­ра­ет «жизнь или ве­ру», при­ни­ма­ет стра­да­ния по­то­му, что ко­му-то в ре­ли­ги­оз­ных или по­ли­ти­че­ских це­лях необ­хо­ди­мо убрать сво­их оп­по­нен­тов. Царь Ирод Ве­ли­кий, узнав о но­во­рож­ден­ном Ца­ре Иудей­ском (по про­ро­че­ству — по­явив­ше­му­ся на свет в Виф­ле­е­ме) и опа­са­ясь, чтобы Он не от­нял со вре­ме­нем у него цар­ства, «по­слал из­бить всех мла­ден­цев в Виф­ле­е­ме и во всех пре­де­лах его, от двух лет и ни­же» (Мф.2:16). По пре­да­нию их бы­ло 14 000. Не зная, где имен­но на­хо­дит­ся Иисус, Ирод же­лал в чис­ле этих невин­ных стра­даль­цев по­гу­бить но­во­рож­ден­но­го Хри­ста. У этих мла­ден­цев не бы­ло вы­бо­ра—они еще не осо­зна­ли жизнь с ее пре­врат­но­стя­ми, ни у ко­го из них не спро­си­ли, вы­би­ра­ют ли они этот путь или нет. Но имен­но та­кой бы­ла их до­ро­га в Цар­ство Небес­ное. За свои ве­ли­кие зло­де­я­ния Ирод не из­бе­жал на­ка­за­ния Бо­жия — те­ло его по­кры­лось бо­лез­нен­ны­ми ра­на­ми. Ря­дом с ним не бы­ло ни од­но­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый бы со­чув­ство­вал его стра­да­ни­ям. Но и на смерт­ном од­ре Ирод про­дол­жал умно­жать зло: при­ка­зал убить бра­та, сест­ру и ее му­жа, на­ко­нец, пре­дал смер­ти свою же­ну Ма­ри­ам­ну и трех сы­но­вей, ви­дя в них со­пер­ни­ков.

По­че­му Гос­подь по­пустил смерть и му­че­ния невин­ных де­тей? Ведь они не со­вер­ши­ли зла и гре­ха?

Здесь мож­но от­ве­тить от­но­си­тель­но их зем­ной уча­сти. Свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст го­во­рит: «Ес­ли бы кто взял у те­бя несколь­ко мед­ных монет, а вза­мен от­дал те­бе зо­ло­тые, неуже­ли ты счи­тал бы се­бя оби­жен­ным? На­про­тив, не го­во­рил ли бы ты, что этот че­ло­век — твой бла­го­де­тель?». Здесь несколь­ко мед­ных монет— на­ша зем­ная жизнь, ко­то­рая ра­но или позд­но за­кан­чи­ва­ет­ся смер­тью, а зо­ло­то — жизнь веч­ная. Так, за несколь­ко мгно­ве­ний стра­да­ний и му­че­ний мла­ден­цы об­ре­ли бла­жен­ную веч­ность, об­ре­ли то, че­го свя­тые до­сти­га­ли по­дви­га­ми и тру­да­ми всей жиз­ни. Виф­ле­ем­ские мла­ден­цы на­сле­до­ва­ли се­бе веч­ную жизнь в сон­ме Ан­ге­лов. Для них стра­да­ния бы­ли той та­ин­ствен­ной две­рью, ко­то­рая при­ве­ла их в Цар­ство Небес­ное.

Про­рок Иере­мия пи­шет: «Глас слы­шен в Ра­ме, плач и ры­да­ние и вопль; Ра­хиль пла­чет о де­тях сво­их и не хо­чет уте­шить­ся, ибо их нет» (Иер.31:15). Это от­но­сит­ся толь­ко к Виф­ле­ем­ским мла­ден­цам или ко всем по­ко­ле­ни­ям хри­сти­ан­ских му­че­ни­ков-мла­ден­цев?

Ра­ма — это ме­стеч­ко в Из­ра­и­ле, где бы­ла по­хо­ро­не­на Ра­хиль, же­на вет­хо­за­вет­но­го пат­ри­ар­ха Иа­ко­ва, сы­на Иса­а­ка и вну­ка Ав­ра­ама. По пре­да­нию, ко­гда сы­на Ра­хи­ли, Иоси­фа, ве­ли в Еги­пет, как плен­ни­ка и ра­ба, он, про­хо­дя ми­мо гроб­ни­цы сво­ей ма­те­ри, за­пла­кал и за­кри­чал: «Мать моя, слы­шишь ли ты ме­ня? Мать моя, ви­дишь ли, ку­да ве­дут тво­е­го сы­на?». В от­вет из гроб­ни­цы по­слы­ша­лось ры­да­ние. За­тем, ко­гда ва­ви­лон­ский царь На­ву­хо­до­но­сор в 586 го­ду до Рож­де­ства Хри­сто­ва со­кру­шил и раз­гро­мил Иудей­ское цар­ство, то он при­ка­зал пе­ре­се­лить его жи­те­лей в Ва­ви­ло­нию, и Ра­ма бы­ла го­ро­дом, где со­би­ра­ли плен­ни­ков-иуде­ев, чтобы вез­ти их в да­ле­кую стра­ну.
По сво­е­му гео­гра­фи­че­ско­му по­ло­же­нию го­род Ра­ма на­хо­дит­ся в 12-ти ки­ло­мет­рах от Виф­ле­е­ма. По­это­му, мож­но пред­по­ло­жить, что ко­гда царь Ирод «по­слал из­бить всех мла­ден­цев в Виф­ле­е­ме и во всех пре­де­лах его» (Мф.2:16), эта тер­ри­то­рия вклю­ча­ла в се­бя и Ра­му. В Вет­хом За­ве­те про­рок Иере­мия опи­сы­ва­ет жи­те­лей Иеру­са­ли­ма, уво­ди­мых на чуж­би­ну (Иер.1:15), и эти сло­ва о пла­чу­щей Ра­хи­ли ска­за­ны о них. На этом пе­чаль­ном пу­ти они про­хо­дят ми­мо го­ро­да Ра­мы—ме­ста за­хо­ро­не­ния Ра­хи­ли (1Цар.10:2); и Иере­мия ри­су­ет Ра­хиль, пла­чу­щую да­же во гро­бе о судь­бе, вы­пав­шей ее на­ро­ду в Ва­ви­лон­ском пле­не­нии.
Но спу­стя ве­ка про­изо­шла бо­лее страш­ная тра­ге­дия. Уже не вра­ги уво­ди­ли в плен, а свои со­пле­мен­ни­ки уби­ва­ли непо­вин­ных де­тей. В на­ше вре­мя, пом­ня о мла­ден­цах из Виф­ле­е­ма, мы вспо­ми­на­ем обо всех уби­ен­ных — уби­тых про­сто так, без об­ви­не­ния, без ка­ко­го бы то ни бы­ло «со­ста­ва пре­ступ­ле­ния», уби­тых про­сто так, по той при­чине, что это бы­ло нуж­но мно­го­чис­лен­ным «Ка­и­нам и Иро­дам».

Пре­да­ние го­во­рит, что мла­ден­цев бы­ло 14 000, о в Еван­ге­лии об этом ни­че­го не ска­за­но. Эта циф­ра име­ет ка­кое-ли­бо зна­че­ние?

Их бы­ло, как ука­зы­ва­ет ви­зан­тий­ская тра­ди­ция, 14 000. По­нят­но, что столь­ко де­тей «от двух лет и ни­же» про­сто не мог­ло быть в ма­лень­ком Виф­ле­е­ме и его окрест­но­стях. От­сю­да ста­но­вит­ся яс­но, что чис­ло это име­ет сим­во­ли­че­ское зна­че­ние. Оно го­во­рит о мас­со­во­сти та­ко­го яв­ле­ния, как уби­е­ние невин­ных, как ре­прес­сии, ко­то­рые ча­ще все­го об­ру­ши­ва­ют­ся не на еди­ниц, а на ты­ся­чи и да­же мил­ли­о­ны. Ев­фи­мий Зи­га­бен, ви­зан­тий­ский бо­го­слов ХII ве­ка пи­шет об этом так: «Ирод по­ла­гал, что звез­да, воз­ве­стив­шая муд­ре­цам с во­сто­ка о Рож­де­стве Хри­сто­вом, не тот­час же яви­лась им, но что Мла­де­нец ро­дил­ся за­дол­го до ее по­яв­ле­ния. Для боль­шей без­опас­но­сти он и по­ве­лел пред­ва­рить вре­мя на два го­да».
В то же вре­мя мож­но го­во­рить о сим­во­лич­но­сти циф­ры «14» как о чис­ле «сы­но­вей» Ра­хи­ли. В Биб­лии сы­но­вья­ми Ра­хи­ли на­зы­ва­ют­ся не толь­ко Иосиф и Ве­ни­а­мин, рож­ден­ные ею, но так­же и вну­ки (сы­ны Иоси­фа и сы­ны Ве­ни­а­ми­на) — «это сы­ны Ра­хи­ли, ко­то­рые ро­ди­лись у Иа­ко­ва, все­го че­тыр­на­дцать душ» (Быт.46:22). По 14-ти ты­ся­чам «сво­их сы­но­вей» пла­чет Ра­хиль спу­стя 17 сто­ле­тий по­сле сво­ей зем­ной жиз­ни.
Во­об­ще, циф­ра «14» ча­сто встре­ча­ет­ся в биб­лей­ской тра­ди­ции. На­при­мер, в ро­до­слов­ной Спа­си­те­ля на­счи­ты­ва­ет­ся «всех ро­дов от Ав­ра­ама до Да­ви­да че­тыр­на­дцать ро­дов; и от Да­ви­да до пе­ре­се­ле­ния в Ва­ви­лон че­тыр­на­дцать ро­дов; и от пе­ре­се­ле­ния в Ва­ви­лон до Хри­ста че­тыр­на­дцать ро­дов» (Мф.1:17). Па­мять из­би­ен­ных в Виф­ле­е­ме мла­ден­цев Цер­ковь на­ча­ла со­вер­шать уже во II ве­ке. Ве­ро­ят­но, то­гда и бы­ла опре­де­ле­на циф­ра «14 000».

Свя­тая Ани­сия ро­ди­лась в го­ро­де Со­лу­ни в Гре­ции в кон­це III ве­ка. Ее бо­га­тые ро­ди­те­ли бы­ли бла­го­че­сти­вы­ми и доб­ры­ми людь­ми. Они вос­пи­та­ли Ани­сию в хри­сти­ан­ской ве­ре. Ра­но ли­шив­шись сво­их ро­ди­те­лей, Ани­сия оста­лась един­ствен­ной на­след­ни­цей их боль­шо­го бо­гат­ства — зо­ло­та и дра­го­цен­но­стей.

В то вре­мя хри­сти­ан же­сто­ко пре­сле­до­ва­ли. По при­ка­зу им­пе­ра­то­ра Мак­си­ми­а­на (284-305 гг.) все хри­сти­ане, не со­гла­шав­ши­е­ся от­речь­ся от Хри­ста и при­не­сти жерт­ву язы­че­ским бо­гам, под­вер­га­лись пыт­кам и каз­ням. Каж­дый мог без­на­ка­зан­но убить хри­сти­а­ни­на без вся­кой при­чи­ны. Зная, что бо­га­тым труд­но вой­ти в Цар­ство Небес­ное, свя­тая Ани­сия от­пу­сти­ла на во­лю сво­их ра­бов, рас­про­да­ла свои име­ния и ста­ла по­мо­гать вдо­вам, си­ро­там, ни­щим и за­клю­чен­ным в тем­ни­цах. И не толь­ко день­га­ми по­мо­га­ла лю­дям свя­тая Ани­сия, она са­ма уха­жи­ва­ла за боль­ны­ми, пе­ре­вя­зы­ва­ла ра­ны му­че­ни­кам, уте­ша­ла скор­бя­щих. Ко­гда все ее сред­ства ис­то­щи­лись, свя­тая Ани­сия ста­ла жить в бед­но­сти и на­ча­ла ра­бо­тать для сво­е­го про­пи­та­ния. Од­на­ко она про­дол­жа­ла по­се­щать за­клю­чен­ных и уте­шать скор­бя­щих.

Од­на­жды свя­тая Ани­сия, идя на мо­лит­вен­ное со­бра­ние хри­сти­ан, уви­де­ла, как на­род в боль­шом ко­ли­че­стве спе­шил в язы­че­ский храм че­ство­вать язы­че­ско­го бо­га солн­ца. Сто­ро­нясь шум­ной тол­пы, свя­тая Ани­сия про­дол­жа­ла свой путь на мо­лит­вен­ное со­бра­ние. Но вдруг один из во­и­нов об­ра­тил на нее вни­ма­ние и спро­сил ее, кто она и ку­да идет. Свя­тая Ани­сия крот­ко от­ве­ти­ла: «Я ра­ба Хри­сто­ва и иду к се­бе в цер­ковь».

Во­ин гру­бо схва­тил свя­тую и хо­тел си­лой уве­сти ее в ка­пи­ще (язы­че­ский храм), чтобы там при­ну­дить ее при­не­сти жерт­ву идо­лу. Свя­тая Ани­сия вы­рва­лась из рук во­и­на со сло­ва­ми: «Да за­пре­тит те­бе Гос­подь Иисус Хри­стос». Услы­шав нена­вист­ное имя Хри­ста, сви­ре­пый языч­ник уда­рил ме­чом свя­тую Ани­сию. Об­ли­ва­ясь кро­вью, она за­мерт­во упа­ла на зем­лю. Так юная Ани­сия пре­да­ла свою чи­стую ду­шу в ру­ки Хри­ста. Хри­сти­ане по­хо­ро­ни­ли те­ло свя­той му­че­ни­цы в го­ро­де Со­лу­ни близ го­род­ских во­рот.

Свя­тая му­че­ни­ца Ани­сия жи­ла в го­ро­де Со­лу­ни (Фес­са­ло­ни­ки) в цар­ство­ва­ние им­пе­ра­то­ра Мак­си­ми­а­на (284-305). По смер­ти ро­ди­те­лей, вос­пи­тав­ших ее в ду­хе хри­сти­ан­ско­го бла­го­че­стия, свя­тая Ани­сия раз­да­ла иму­ще­ство ни­щим и ста­ла про­во­дить стро­гую жизнь в бде­нии, по­сте и мо­лит­ве.

Во вре­мя го­не­ния на хри­сти­ан Мак­си­ми­ан из­дал эдикт, по ко­то­ро­му вся­кий имел пра­во без­на­ка­зан­но убить хри­сти­а­ни­на. Од­на­жды, ко­гда Ани­сия шла в храм на мо­лит­ву, ее оста­но­вил во­ин-языч­ник и по­тре­бо­вал, чтобы она по­шла на язы­че­ский празд­ник солн­ца. Свя­тая Ани­сия крот­ко от­ка­за­лась. Ко­гда же во­ин дерз­ко схва­тил ее и пы­тал­ся со­рвать с го­ло­вы по­кры­ва­ло, от­толк­ну­ла его, плю­ну­ла в ли­цо и ска­за­ла: «Да за­пре­тит те­бе Гос­подь мой Иисус Хри­стос!» Во­ин в яро­сти из­влек меч и прон­зил свя­тую му­че­ни­цу. Со­брав­ши­е­ся над ее те­лом пла­ка­ли и гром­ко роп­та­ли на же­сто­ко­го им­пе­ра­то­ра, из­дав­ше­го столь бес­че­ло­веч­ный указ. Хри­сти­ане по­хо­ро­ни­ли му­че­ни­цу близ го­род­ских во­рот, а над ее мо­ги­лой был воз­двиг­нут мо­лит­вен­ный дом.

Преподобная Мелания, первая из знатных римлянок «с юных лет стремившаяся ко Христу, жаждущая телесной непорочности и уязвленная Божественной любовью», родилась в христианской семье. Родители ее – люди именитые и богатые – видели в дочери наследницу и продолжательницу рода. В четырнадцать лет Мелания против своей воли была выдана замуж за знатного юношу Апиниана. С самого начала совместной жизни святая умоляла супруга жить с ней в непорочности или отпустить незапятнанной и телом и душой. Апиниан отвечал: «Когда по велению Господа мы приобретем двоих детей в наследники своему имуществу, тогда вместе отречемся от мира». Вскоре святая Мелания родила девочку, которую молодые родители посвятили Богу. Продолжая жить в супружестве, Мелания тайно носила власяницу и проводила ночи в молитвах. Вторые роды Меланин были преждевременными и мучительными. Родился мальчик, его крестили, и он сразу отошел ко Господу. Видя страдания своей супруги, блаженный Апиниан просил Бога сохранить жизнь святой Мелании и дал обет провести остаток совместной жизни в непорочности. Выздоровев, святая сняла навсегда свои шелковые одежды. Вскоре умерла их дочь. Между тем родители святых противились их желанию посвятить себя Богу. Только, когда отца Мелании постигла смертельная болезнь, он просил у них прощения и напутствовал следовать избранному ими пути, прося о нем молиться. Святые тут же оставили город Рим, и для них началась новая жизнь, целиком посвященная служению Богу. Апиниану было в то время 24 года, а Мелании – 20. Они стали посещать больных, принимать странников, щедро помогать бедным. Обходили тюрьмы, места ссылок и рудники и освобождали несчастных, которые содержались там за долги. Продав имения в Италии и Испании, они щедрой рукой помогали старцам и монастырям, покупая для последних земли в Месопотамии, Сирии, Египте, Финикии и Палестине. На их средства было построено много храмов и больниц. Церкви Запада и Востока получали от них благодеяния. Когда они, покинув родину, отплыли в Африку, во время плавания началась сильная буря. Моряки говорили, что это гнев Божий, но блаженная Мелания сказала, чтобы они предали корабль воле Несущего его. Волны прибили корабль к острову, на котором стоял город, осажденный варварами. Осаждавшие требовали от жителей выкуп, грозя городу уничтожением. Святые внесли нужные деньги, и тем спасли от гибели город и его жителей. Прибыв в Африку, они и там оказывали помощь всем нуждающимся. По благословению местных епископов жертвовали на церкви и монастыри. В то же время святая Мелания продолжала смирять плоть свою строгим постом, а душу утверждала непрестанным чтением Слова Божия, переписывая священные книги и раздавая неимущим. Она сама сшила власяницу и, не снимая, носила ее.

В Африке святые пробыли 7 лет, а затем, освободившись, по заповеди Христовой, от всех своих богатств, направились в Иерусалим. По пути, в Александрии, они были приняты святым епископом Кириллом и встретились в храме со святым старцем Несторием, имевшим дар пророчества и исцеления. Старец обратился к ним, утешая и призывая к мужеству, терпению в ожидании Славы Небесной. В Иерусалиме святые роздали бедным оставшееся у них золото и проводили дни свои в нищете и молитве. После недолгого путешествия в Египет, где святые посетили многих отцов-пустынников, святая Мелания затворилась в одинокой келлии, на горе Елеонской, лишь изредка видясь со святым Апинианом. Постепенно возле келлии возник монастырь, где собралось до девяноста дев. Святая Мелания, по смирению, не согласилась быть его игуменией и по-прежнему жила и молилась в одиночестве. В поучениях святая Мелания призывала сестер бодрствовать и молиться, оберегать свои помыслы и возгревать прежде всего любовь к Богу и друг ко другу, соблюдая святую Православную веру и чистоту душевную и телесную. Особо увещевала их быть послушными воле Божией. Напоминая слова апостола, советовала соблюдать пост «не с огорчением и не с принуждением: ибо доброхотно дающих любит Бог». В обители ее стараниями была построена молельня и алтарь, где погребли мощи святых: пророка Божия Захарии, святого Первомученика Стефана и Сорока святых, принявших муку в Севастии. К этому времени святой Апиниан отошел ко Господу. Святая Мелания погребла мощи блаженного и провела около четырех лет возле этого места в посте и непрестанной молитве.

Святая пожелала построить мужской монастырь на горе Вознесения Христова. Господь благословил ее замысел, послав христолюбца, давшего средства на монастырь. Приняв их с радостью, святая Мелания в один год свершила это великое дело. В воздвигнутом ею монастыре, святые мужи стали неустанно возносить молитвы свои Богу в церкви Вознесения Христова. Окончив свои труды, блаженная покинула Иерусалим, отбыв в Константинополь к своему дяде-язычнику, в надежде спасти его душу. По дороге она молилась у мощей святого Лаврентия, на месте его мученичества, и получила доброе предзнаменование. Прибыв в Константинополь, святая нашла там своего дядю в болезни и беседовала с ним. Под влиянием ее бесед больной оставил язычество и умер христианином. В то время многих жителей столицы смущало еретическое учение Нестория. Святая Мелания принимала всех, обращавшихся к ней за вразумлением. Много чудес совершилось по молитвам блаженной. Вернувшись в свой монастырь, угодница Божия почувствовала приближение кончины и объявила об этом пресвитеру и сестрам. В глубокой скорби и слезах выслушали они ее последние наставления. Испросив их молитв и заповедав блюсти себя в чистоте, с радостью и ликованием приобщившись Святых Тайн, кротко и спокойно святая Мелания предала душу свою Господу. Это было в 439 году.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский, в ми­ру Про­хор, ро­дил­ся 19 июля 1759 го­да в го­ро­де Кур­ске в бла­го­че­сти­вой ку­пе­че­ской се­мье. Вся его жизнь от­ме­че­на зна­ме­ни­я­ми ми­ло­сти Бо­жи­ей. Ко­гда в дет­стве мать взя­ла его с со­бой на стро­и­тель­ство хра­ма и он упал с ко­ло­коль­ни, Гос­подь со­хра­нил его невре­ди­мым. Во вре­мя бо­лез­ни от­ро­ка Бо­жия Ма­терь в сон­ном ви­де­нии обе­ща­ла ма­те­ри ис­це­лить его. Вско­ре вбли­зи их до­ма с крест­ным хо­дом нес­ли Кур­скую Ко­рен­ную ико­ну «Зна­ме­ния» Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, мать вы­нес­ла боль­но­го, он при­ло­жил­ся к иконе и по­сле это­го быст­ро по­пра­вил­ся (кондак 3). В сем­на­дцать лет юно­ша уже твер­до ре­шил оста­вить мир, и мать бла­го­сло­ви­ла его на мо­на­ше­ский по­двиг сво­им мед­ным кре­стом, с ко­то­рым пре­по­доб­ный не рас­ста­вал­ся до кон­ца жиз­ни (кондак 2). Ста­рец Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры До­си­фей (пре­по­доб­ная До­си­фея) бла­го­сло­вил Про­хо­ра ид­ти спа­сать­ся в Са­ров­скую Успен­скую пу­стынь, на гра­ни­це Ни­же­го­род­ской и Там­бов­ской гу­бер­ний, из­вест­ную стро­гим ис­пол­не­ни­ем ино­че­ских уста­вов и по­движ­ни­че­ской жиз­нью на­сель­ни­ков (икос 3). По­сле двух лет мо­на­стыр­ских тру­дов и по­дви­гов по­слу­ша­ния Про­хор тя­же­ло за­бо­лел и дол­гое вре­мя от­ка­зы­вал­ся от по­мо­щи вра­чей. Через три го­да ему яви­лась Бо­жия Ма­терь с апо­сто­ла­ми Пет­ром и Иоан­ном и ис­це­ли­ла его (кондак 5).

18 ав­гу­ста 1786 го­да по­слуш­ник при­нял ино­че­ский по­стриг с име­нем Се­ра­фим («Пла­мен­ный») и в де­каб­ре 1787 го­да был по­свя­щен в сан иеро­ди­а­ко­на. Уже в то вре­мя мо­ло­дой по­движ­ник удо­сто­ил­ся при бо­го­слу­же­ни­ях ли­це­зреть свя­тых Ан­ге­лов и Са­мо­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, гря­ду­ще­го по воз­ду­ху в окру­же­нии Небес­ных Сил (икос 6). В 1793 го­ду свя­той Се­ра­фим был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха и по­ло­жил на­ча­ло по­дви­гу пу­стын­но­жи­тель­ства и уеди­нен­ной мо­лит­вы в лес­ной кел­лии, на бе­ре­гу ре­ки Са­ров­ки (кондак 6). Диа­вол усу­гу­бил брань про­тив по­движ­ни­ка, и пре­по­доб­ный воз­ло­жил на се­бя по­двиг столп­ни­че­ства. Ты­ся­чу дней и но­чей он с воз­де­ты­ми ру­ка­ми мо­лил­ся на камне: «Бо­же, ми­ло­стив бу­ди мне, греш­но­му» (кондак 8). Бес­силь­ный ду­хов­но низ­ло­жить по­движ­ни­ка, диа­вол на­слал на пре­по­доб­но­го раз­бой­ни­ков, на­нес­ших ему смер­тель­ные ра­ны, но яви­лась Ма­терь Бо­жия и в тре­тий раз ис­це­ли­ла его (икос 5).

По вы­здо­ров­ле­нии пре­по­доб­ный Се­ра­фим три го­да под­ви­зал­ся по­дви­гом без­мол­вия, а в 1810 го­ду, по­сле 15-лет­не­го пре­бы­ва­ния в пу­сты­ни, от­во­рил­ся в мо­на­стыр­ской кел­лии. За лю­бовь к Бо­гу, сми­ре­ние и по­дви­ги пре­по­доб­ный Се­ра­фим спо­до­бил­ся ду­хов­ных да­ров про­зор­ли­во­сти и чу­до­тво­ре­ния. 25 но­яб­ря 1825 го­да Ма­терь Бо­жия со свя­ти­те­ля­ми Кли­мен­том Рим­ским и Пет­ром Алек­сан­дрий­ским яви­лась по­движ­ни­ку и раз­ре­ши­ла окон­чить за­твор. Пре­по­доб­ный ста­рец стал при­ни­мать при­хо­дя­щих к нему за бла­го­сло­ве­ни­ем, со­ве­том и ду­хов­ным уте­ше­ни­ем, с лю­бо­вью на­зы­вая всех: «Ра­дость моя, со­кро­ви­ще мое» (кондак и икос 9).

Сло­во на­зи­да­ния, как всю свою жизнь, пре­по­доб­ный Се­ра­фим неиз­мен­но ос­но­вы­вал на сло­ве Бо­жи­ем, тво­ре­ни­ях свя­тых от­цов и при­ме­рах из их жиз­ни, при этом осо­бен­но чтил свя­тых по­бор­ни­ков и рев­ни­те­лей Пра­во­сла­вия. Лю­бил рас­ска­зы­вать о рус­ских свя­тых. Всех об­ра­ща­ю­щих­ся к нему пре­по­доб­ный убеж­дал сто­ять за непо­ко­ле­би­мость ве­ры, объ­яс­нял, в чем со­сто­ит чи­сто­та Пра­во­сла­вия. Мно­гих рас­коль­ни­ков он убе­дил оста­вить за­блуж­де­ния и при­со­еди­нить­ся к Церк­ви. Учи­тель­ное сло­во пре­по­доб­ный обиль­но под­креп­лял про­ро­че­ства­ми, ис­це­ле­ни­я­ми и чу­до­тво­ре­ни­я­ми. Мно­гие во­и­ны, по­лу­чив­шие бла­го­сло­ве­ние от пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, за­сви­де­тель­ство­ва­ли, что по его мо­лит­вам оста­лись невре­ди­мы на по­ле боя.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим опе­кал и ру­ко­во­дил се­стер Ди­ве­ев­ской оби­те­ли и, по ука­за­нию Ма­те­ри Бо­жи­ей, ос­но­вал для де­виц от­дель­ную Се­ра­фи­мо-Ди­ве­ев­скую мель­нич­ную об­щи­ну. Ца­ри­ца Небес­ная за­ра­нее воз­ве­сти­ла по­движ­ни­ку о его кон­чине, и 2 ян­ва­ря 1833 го­да пре­по­доб­ный Се­ра­фим пре­дал ду­шу Гос­по­ду, во вре­мя ко­ле­но­пре­кло­нен­ной мо­лит­вы пред ико­ной Бо­го­ма­те­ри (кондак и икос 10).

По мо­лит­вам пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма со­вер­ша­лись мно­го­чис­лен­ные зна­ме­ния и ис­це­ле­ния на его мо­ги­ле. 19 июля 1903 го­да со­вер­ши­лось про­слав­ле­ние угод­ни­ка Бо­жия.

Об­ре­те­ние мо­щей пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го, чу­до­твор­ца. В на­ча­ле про­шло­го ве­ка на свещ­ни­це Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви воз­го­ре­лась но­вая яр­кая све­ча. Гос­подь бла­го­во­лил по­слать зем­ле на­шей ве­ли­ко­го мо­лит­вен­ни­ка, по­движ­ни­ка и чу­до­твор­ца.

В 1903 го­ду со­сто­я­лось про­слав­ле­ние пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го, через 70 лет по­сле его кон­чи­ны. (Жи­тие свя­то­го по­ме­ще­но 2 ян­ва­ря, в день его пре­став­ле­ния). 19 июля, в день рож­де­ния свя­то­го, с ве­ли­ким тор­же­ством бы­ли от­кры­ты его мо­щи и по­ме­ще­ны в при­го­тов­лен­ную ра­ку. Дол­го­ждан­ное со­бы­тие со­про­вож­да­лось мно­ги­ми чу­дес­ны­ми ис­це­ле­ни­я­ми боль­ных, в боль­шом ко­ли­че­стве при­быв­ших в Са­ров. По­чи­та­е­мый очень ши­ро­ко еще при жиз­ни, пре­по­доб­ный Се­ра­фим ста­но­вит­ся од­ним из са­мых лю­би­мых свя­тых пра­во­слав­но­го рус­ско­го на­ро­да, так же как и Пре­по­доб­ный Сер­гий Ра­до­неж­ский.

Ду­хов­ный путь пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма от­ме­чен боль­шой скром­но­стью, при­су­щей рус­ским свя­тым. С дет­ства из­бран­ный Бо­гом, са­ров­ский по­движ­ник без ко­ле­ба­ний и со­мне­ний вос­хо­дит от си­лы в си­лу в сво­ем стрем­ле­нии к ду­хов­но­му со­вер­шен­ству. Во­семь лет по­слуш­ни­че­ских тру­дов и во­семь лет хра­мо­во­го слу­же­ния в сане иеро­ди­а­ко­на и иеро­мо­на­ха, пу­стын­но­жи­тель­ство и столп­ни­че­ство, за­твор и без­мол­вие сме­ня­ют друг дру­га и вен­ча­ют­ся стар­че­ством. По­дви­ги, да­ле­ко пре­вос­хо­дя­щие есте­ствен­ные че­ло­ве­че­ские воз­мож­но­сти (на­при­мер, мо­лит­ва на камне в те­че­ние ты­ся­чи дней и но­чей), гар­мо­нич­но и про­сто вхо­дят в жизнь свя­то­го.

Тай­на жи­во­го мо­лит­вен­но­го об­ще­ния опре­де­ля­ет ду­хов­ное на­сле­дие пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, но он оста­вил Церк­ви еще од­но бо­гат­ство — крат­кие, но пре­крас­ные на­став­ле­ния, за­пи­сан­ные от­ча­сти им са­мим, а от­ча­сти слы­шав­ши­ми их. Неза­дол­го до про­слав­ле­ния свя­то­го бы­ла най­де­на и в 1903 го­ду на­пе­ча­та­на «Бе­се­да пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го о це­ли хри­сти­ан­ской жиз­ни», со­сто­яв­ша­я­ся в кон­це но­яб­ря 1831 г., за год с неболь­шим до его пре­став­ле­ния. Бе­се­да эта яви­лась са­мым дра­го­цен­ным вкла­дом по­движ­ни­ка в со­кро­вищ­ни­цу рус­ско­го свя­то­оте­че­ско­го уче­ния. Кро­ме уче­ния о сущ­но­сти хри­сти­ан­ской жиз­ни, в ней со­дер­жит­ся но­вое изъ­яс­не­ние мно­гих важ­ней­ших мест Свя­щен­но­го Пи­са­ния.

«Пост, мо­лит­ва, бде­ние и вся­кие дру­гие де­ла хри­сти­ан­ские, — учил Пре­по­доб­ный, — сколь­ко ни хо­ро­ши са­ми по се­бе, од­на­ко не в де­ла­нии лишь толь­ко их со­сто­ит цель на­шей жиз­ни хри­сти­ан­ской, хо­тя они и слу­жат сред­ства­ми для до­сти­же­ния ее. Ис­тин­ная цель жиз­ни на­шей хри­сти­ан­ской есть стя­жа­ние Ду­ха Свя­та­го Бо­жия». Од­на­жды, на­хо­дясь в Ду­хе Бо­жи­ем, пре­по­доб­ный ви­дел всю Рус­скую зем­лю, и бы­ла она на­пол­не­на и как бы по­кры­та фимиа­мом мо­литв ве­ру­ю­щих, мо­ля­щих­ся ко Гос­по­ду.

В опи­са­ни­ях жиз­ни и по­дви­гов свя­то­го Се­ра­фи­ма при­во­дит­ся мно­го сви­де­тельств бла­го­дат­но­го да­ра про­зре­ния, ко­то­рым он поль­зо­вал­ся для воз­буж­де­ния в лю­дях рас­ка­я­ния во гре­хах и нрав­ствен­но­го ис­прав­ле­ния.

«Гос­подь от­крыл мне, — ска­зал он, — что бу­дет вре­мя, ко­гда ар­хи­ереи Зем­ли Рус­ской и про­чие ду­хов­ные ли­ца укло­нят­ся от со­хра­не­ния Пра­во­сла­вия во всей его чи­сто­те, и за то гнев Бо­жий по­ра­зит их. Три дня сто­ял я, про­сил Гос­по­да по­ми­ло­вать их и про­сил луч­ше ли­шить ме­ня, убо­го­го Се­ра­фи­ма, Цар­ствия Небес­но­го, неже­ли на­ка­зать их. Но Гос­подь не пре­кло­нил­ся на прось­бу убо­го­го Се­ра­фи­ма и ска­зал, что не по­ми­лу­ет их, ибо бу­дут учить уче­ни­ям и за­по­ве­дям че­ло­ве­че­ским, серд­ца же их бу­дут сто­ять да­ле­ко от Ме­ня».

Яв­ляя бла­го­дат­ные да­ры и си­лу Бо­жию лю­дям, пре­по­доб­ный Се­ра­фим на­зи­дал при­хо­див­ших к нему, как ид­ти уз­ким пу­тем спа­се­ния. Он за­по­ве­дал сво­им ду­хов­ным де­тям по­слу­ша­ние и сам до кон­ца жиз­ни был ве­рен ему. Про­ве­дя всю жизнь в по­дви­гах, непо­силь­ных для обыч­ных лю­дей, он со­ве­то­вал ид­ти свя­то­оте­че­ским «цар­ским (сред­ним) пу­тем» и не брать на се­бя чрез­мер­но труд­ных де­я­ний: «вы­ше ме­ры по­дви­гов при­ни­мать не долж­но; а ста­рать­ся, чтобы друг — плоть на­ша — был ве­рен и спо­со­бен к тво­ре­нию доб­ро­де­те­лей».

Са­мым глав­ным по­дви­гом и сред­ством к стя­жа­нию Свя­то­го Ду­ха Пре­по­доб­ный счи­тал мо­лит­ву. «Вся­кая доб­ро­де­тель, Хри­ста ра­ди де­ла­е­мая, да­ет бла­га Ду­ха Свя­то­го, но... мо­лит­ва бо­лее все­го при­но­сит Ду­ха Бо­жия, и ее удоб­нее все­го вся­ко­му ис­прав­лять».

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим со­ве­то­вал во вре­мя Бо­го­слу­же­ния сто­ять в хра­ме то с за­кры­ты­ми гла­за­ми, то об­ра­щать свой взор на об­раз или го­ря­щую све­чу и, вы­ска­зы­вая эту мысль, пред­ла­гал пре­крас­ное срав­не­ние жиз­ни че­ло­ве­че­ской с вос­ко­вой све­чой.

Ес­ли свя­то­му стар­цу жа­ло­ва­лись на невоз­мож­ность ис­пол­нять мо­лит­вен­ное пра­ви­ло, то он со­ве­то­вал мо­лить­ся по­сто­ян­но: и во вре­мя тру­да, и ше­ствуя ку­да-ли­бо, и да­же в по­сте­ли. А ес­ли кто рас­по­ла­га­ет вре­ме­нем, го­во­рил Пре­по­доб­ный, пусть при­со­еди­ня­ет и дру­гие ду­ше­по­лез­ные мо­лит­во­сло­вия и чте­ния ка­но­нов, ака­фи­стов, псал­мов, Еван­ге­лия и Апо­сто­ла. Со­ве­то­вал свя­той изу­чать по­ря­док Бо­го­слу­же­ния и дер­жать его в па­мя­ти.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим счи­тал необя­за­тель­ным длин­ные мо­лит­вен­ные пра­ви­ла и сво­ей Ди­ве­ев­ской об­щине дал пра­ви­ло лег­кое. Бо­жия Ма­терь за­пре­ти­ла о. Се­ра­фи­му обя­зы­вать по­слуш­ниц чте­нию дол­гих ака­фи­стов, чтобы этим не на­ло­жить лиш­ней тя­же­сти на немощ­ных. Но при этом свя­той стро­го на­по­ми­нал, что мо­лит­ва не долж­на быть фор­маль­ной: «Те мо­на­хи, кои не со­еди­ня­ют внеш­нюю мо­лит­ву со внут­рен­ней, не мо­на­хи, а чер­ные го­ло­веш­ки!» Зна­ме­ни­тым ста­ло Се­ра­фи­мо­во пра­ви­ло для тех ми­рян, ко­то­рые в си­лу жиз­нен­ных об­сто­я­тельств не мо­гут чи­тать обыч­ные утрен­ние и ве­чер­ние мо­лит­вы: утром, пе­ред обе­дом и ве­че­ром три­жды чи­тать «От­че наш», три­жды — «Бо­го­ро­ди­це Де­во, ра­дуй­ся», еди­но­жды «Ве­рую»; за­ни­ма­ясь необ­хо­ди­мы­ми де­ла­ми, с утра до обе­да тво­рить мо­лит­ву Иису­со­ву: «Гос­по­ди, Иису­се Хри­сте Сыне Бо­жий, по­ми­луй мя греш­но­го» или про­сто «Гос­по­ди, по­ми­луй», а от обе­да до ве­че­ра — «Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­це, спа­си мя греш­но­го» или «Гос­по­ди, Иису­се Хри­сте, Бо­го­ро­ди­цею по­ми­луй мя греш­но­го».

«В мо­лит­вах вни­май се­бе, — со­ве­то­вал по­движ­ник, — т. е. ум со­бе­ри и со­еди­ни с ду­шею. Сна­ча­ла день, два и боль­ше тво­ри мо­лит­ву сию од­ним умом, раз­дель­но, вни­мая каж­до­му осо­бо сло­ву. По­том, ко­гда Гос­подь со­гре­ет серд­це твое теп­ло­тою бла­го­да­ти Сво­ей и со­еди­нит в те­бе оную в един дух: то­гда по­те­чет в те­бе мо­лит­ва оная бес­пре­стан­но и все­гда бу­дет с то­бою, на­сла­ждая и пи­тая те­бя...» Пре­по­доб­ный го­во­рил, что, ис­пол­няя это пра­ви­ло со сми­ре­ни­ем, мож­но до­стиг­нуть хри­сти­ан­ско­го со­вер­шен­ства и в мир­ской жиз­ни.

«Ду­шу снаб­де­вать на­доб­но Сло­вом Бо­жи­им. Все­го же бо­лее долж­но упраж­нять­ся в чте­нии Но­во­го За­ве­та и Псал­ти­ри. От се­го бы­ва­ет про­све­ще­ние в ра­зу­ме, ко­то­рый из­ме­ня­ет­ся из­ме­не­ни­ем Бо­же­ствен­ным», — на­став­лял свя­той по­движ­ник Са­ров­ский, сам по­сто­ян­но про­чи­ты­вав­ший весь Но­вый За­вет в те­че­ние неде­ли.

Каж­дое вос­кре­се­нье и каж­дый празд­ник неопу­сти­тель­но при­об­ща­ясь Свя­тых Та­ин, пре­по­доб­ный Се­ра­фим на во­прос, как ча­сто сле­ду­ет при­сту­пать к При­ча­ще­нию, от­ве­тил: «Чем ча­ще, тем луч­ше». Свя­щен­ни­ку Ди­ве­ев­ской об­щи­ны Ва­си­лию Са­дов­ско­му он го­во­рил: «Бла­го­дать, да­ру­е­мая нам При­об­ще­ни­ем, так ве­ли­ка, что как бы ни недо­сто­ин и как бы ни гре­шен был че­ло­век, но лишь бы в сми­рен­ном ток­мо со­зна­нии все­гре­хов­но­сти сво­ей при­сту­пал ко Гос­по­ду, ис­куп­ля­ю­ще­му всех нас, хо­тя бы от го­ло­вы до ног по­кры­тых яз­ва­ми гре­хов, и бу­дет очи­щать­ся бла­го­да­тию Хри­сто­вою, все бо­лее и бо­лее свет­леть, со­всем про­свет­ле­ет и спа­сет­ся».

«Ве­рую, что по ве­ли­кой бла­го­сти Бо­жи­ей озна­ме­ну­ет­ся бла­го­дать и на ро­де при­ча­ща­ю­ще­го­ся...» Свя­той, од­на­ко, не всем да­вал оди­на­ко­вые на­став­ле­ния от­но­си­тель­но ча­сто­го при­ча­ще­ния. Мно­гим он со­ве­то­вал го­веть во все че­ты­ре по­ста и во все дву­на­де­ся­тые празд­ни­ки. Необ­хо­ди­мо пом­нить его пре­ду­пре­жде­ние о воз­мож­но­сти при­об­ще­ния в осуж­де­ние: «Бы­ва­ет ино­гда так: здесь на зем­ле и при­об­ща­ют­ся; а у Гос­по­да оста­ют­ся непри­об­щен­ны­ми!»

«Нет ху­же гре­ха и ни­че­го нет ужас­нее и па­губ­нее ду­ха уны­ния, — го­во­рил свя­той Се­ра­фим. Он сам све­тил­ся ра­до­стию ду­хов­ной, и этой ти­хой, мир­ной ра­до­стью он с из­быт­ком на­пол­нял серд­ца окру­жав­ших, при­вет­ствуя их сло­ва­ми: «Ра­дость моя! Хри­стос вос­кре­се!» Вся­кое жиз­нен­ное бре­мя ста­но­ви­лось лег­ким вбли­зи по­движ­ни­ка, и мно­же­ство скор­бя­щих и ищу­щих Бо­га лю­дей по­сто­ян­но тол­пи­лось око­ло его кел­лии и пу­стынь­ки, же­лая при­об­щить­ся бла­го­да­ти, из­ли­ва­ю­щей­ся от угод­ни­ка Бо­жия. На гла­зах всех под­твер­жда­лась ис­ти­на, вы­ска­зан­ная са­мим свя­тым в ве­ли­ком ан­гель­ском при­зы­ве: «Стя­жи мир, и во­круг те­бя спа­сут­ся ты­ся­чи». Эта за­по­ведь о стя­жа­нии ми­ра воз­во­дит к уче­нию о стя­жа­нии Свя­то­го Ду­ха, но и са­ма по се­бе яв­ля­ет­ся важ­ней­шей сту­пе­нью на пу­ти ду­хов­но­го воз­рас­та­ния. Пре­по­доб­ный Се­ра­фим, опыт­но про­шед­ший всю древ­нюю пра­во­слав­ную на­у­ку ас­ке­ти­че­ско­го по­дви­га, про­ви­дел, ка­ким бу­дет ду­хов­ное де­ла­ние гря­ду­щих по­ко­ле­ний, и учил ис­кать мир ду­шев­ный и ни­ко­го не осуж­дать: «Кто в мир­ном устро­е­нии хо­дит, тот как бы лжи­цею чер­па­ет ду­хов­ные да­ры». «Для со­хра­не­ния ми­ра ду­шев­но­го... вся­че­ски долж­но из­бе­гать осуж­де­ния дру­гих... Чтобы из­ба­вить­ся от осуж­де­ния, долж­но вни­мать се­бе, ни от ко­го не при­ни­мать по­сто­рон­них мыс­лей и быть ко все­му мерт­ву».

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим по пра­ву мо­жет быть на­зван уче­ни­ком Бо­жи­ей Ма­те­ри. Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца три­жды ис­це­ля­ла его от смер­тель­ных бо­лез­ней, мно­го­крат­но яв­ля­лась ему, на­став­ля­ла и укреп­ля­ла его. Еще в на­ча­ле сво­е­го пу­ти он услы­шал, как Бо­жия Ма­терь, ука­зы­вая на него, ле­жав­ше­го на од­ре бо­лез­ни, ска­за­ла апо­сто­лу Иоан­ну Бо­го­сло­ву: «Сей от ро­да на­ше­го».

По вы­хо­де из за­тво­ра пре­по­доб­ный мно­го сил от­дал устро­е­нию де­ви­чьей мо­на­ше­ской об­щи­ны в Ди­ве­е­ве и сам го­во­рил, что ни од­но­го ука­за­ния не да­вал от се­бя, де­лал все по во­ле Ца­ри­цы Небес­ной.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим сто­ит в на­ча­ле по­ра­зи­тель­но­го взле­та рус­ской пра­во­слав­ной ду­хов­но­сти. С ве­ли­кой си­лой зву­чит его на­по­ми­на­ние: «Гос­подь ищет серд­ца, пре­ис­пол­нен­но­го лю­бо­вью к Бо­гу и ближ­не­му; вот пре­стол, на ко­то­ром Он лю­бит вос­се­дать и яв­лять­ся в пол­но­те Сво­ей пре­не­бес­ной Сла­вы. «Сыне, даждь Ми серд­це твое, — го­во­рит Он, — а все про­чее Я Сам при­ло­жу те­бе», — ибо в серд­це че­ло­ве­че­ском Цар­ство Бо­жие вме­щать­ся мо­жет».

Му­че­ник Хри­стов Гор­дий ро­дил­ся в Ке­са­рии Кап­па­до­кий­ской от хри­сти­ан­ских ро­ди­те­лей и был вос­пи­тан в пра­во­слав­ной хри­сти­ан­ской ве­ре. По до­сти­же­нии воз­му­жа­ло­сти, он взят был в во­ен­ную служ­бу и по­став­лен на долж­ность сот­ни­ка, по­то­му что пре­вос­хо­дил мно­гих и кре­по­стью те­ла и си­лою ду­ха.

В то вре­мя рим­ский им­пе­ра­тор Ли­ки­ний[1] из­лил на хри­сти­ан всю свою зло­бу и воз­двиг бо­го­бор­че­скую ру­ку свою на Хри­сто­ву Цер­ковь. По всем тор­го­вым пло­ща­дям и по всем наи­бо­лее люд­ным ме­стам бы­ли разо­сла­ны цар­ские по­ве­ле­ния и ука­зы о том, чтобы не по­кла­нять­ся Хри­сту и чтобы вся­кий на­ру­ши­тель это­го цар­ско­го за­пре­ще­ния был под­вер­га­ем смерт­ной каз­ни. Все бы­ли при­во­ди­мы к ка­мен­ным и де­ре­вян­ным идоль­ским изо­бра­же­ни­ем, чтобы по­кла­нять­ся де­лу рук че­ло­ве­че­ских, а непо­ви­но­вав­ши­е­ся бы­ли при­нуж­да­е­мы к се­му му­че­ни­я­ми. По все­му го­ро­ду на­ча­лось смя­те­ние; име­ние хри­сти­ан пре­да­ва­лось раз­граб­ле­нию, до­ма опу­сто­ша­лись, лю­ди из­би­ва­лись; бла­го­че­сти­вые жен­щи­ны бы­ли вла­чи­мы по го­ро­ду; — не бы­ло по­ща­ды ни юно­сти, ни по­чте­ния к ста­ро­сти; те, кто бы­ли ни в чем непо­вин­ны, стра­да­ли, как зло­деи; в тем­ни­цах бы­ло тес­но; и хо­ро­шие и бо­га­тые до­ма ли­ши­лись сво­их оби­та­те­лей; пу­сты­ня на­пол­ня­лась людь­ми, из­гнан­ны­ми толь­ко за то, что они ве­ро­ва­ли во Хри­ста; отец вы­да­вал на смерть сы­на сво­е­го, сын влек на суд сво­е­го от­ца, брат неистов­ство­вал про­тив бра­та и раб вос­ста­вал про­тив сво­е­го гос­по­ди­на; дья­вол на­вел на ду­ши лю­дей как бы некую ужас­ную ночь безу­мия, так что один дру­го­го, но узна­вал как бы в тем­ное. Мо­лит­вен­ные до­ма разо­ря­лись ру­ка­ми нече­сти­вых, свя­тые ал­та­ри нис­про­вер­га­лись, и не бы­ло ни­ка­ко­го при­но­ше­ния, ни каж­де­ния, ни ме­ста, где бы мож­но бы­ло со­вер­шить бо­же­ствен­ную служ­бу: все бы­ло объ­ято уны­ни­ем, как бы ка­ким-то тем­ным об­ла­ком; слу­жи­те­ли Бо­жий бы­ли из­го­ня­е­мы, вся­кое бла­го­че­сти­вое со­бра­ние про­хо­ди­ло в ужа­се, а де­мо­ны ли­ко­ва­ли, осквер­няя все­лен­ную ча­дом и кро­вью жерт­вы.

Ви­дя та­ко­вые бед­ствия, Гор­дий ре­шил­ся доб­ро­воль­но уда­лить­ся из го­ро­да; сверг­нув с се­бя во­ин­ское пре­по­я­са­ние[2] и оста­вив бо­гат­ство, род­ствен­ни­ков дру­зей, ра­бов и жи­тей­ские удоб­ства и все, что во­жде­лен­но для лю­дей, лю­бя­щих мир и его на­сла­жде­ния, он ушел в глу­бо­кие и непро­хо­ди­мые для лю­дей пу­сты­ни, жизнь со зве­ря­ми, по­чи­тая для се­бя бо­лее при­ят­ною, неже­ли об­ще­ние с идо­ло­по­клон­ни­ка­ми; он под­ра­жал свя­то­му про­ро­ку Ильи, ко­то­рый, уви­дев слу­же­ние си­дон­ским ку­ми­рам уда­лил­ся на го­ру Хо­рив, во­шел в пе­ще­ру, взыс­куя Бо­га, Ко­то­ро­го и уви­дел, по­сколь­ку его мог­ло узреть че­ло­ве­че­ское око (4Цар.19). Та­ков был и сей Гор­дий, бе­жав­шей от го­род­ских вол­не­ний, от тор­жищ­ных кли­ков, от вы­со­ко­ме­рия чи­нов­ни­ков, от су­ди­лищ кле­вет­ни­ков, про­да­ю­щих, по­ку­па­ю­щих, кля­ну­щих­ся, лгу­щих, сквер­но­сло­вя­щих, бе­жав­ших от игр и глум­ле­ния и от непри­лич­ной ве­се­ло­сти го­род­ской, так как он имел чи­стый слух, чи­стые очи и преж­де все­го чи­стое серд­це, ко­то­рое мог­ло зреть Бо­га. Он спо­до­бил­ся бо­же­ствен­ных от­кро­ве­ний и по­знал ве­ли­кие тай­ны «не че­ло­ве­ка­ми и не через че­ло­ве­ка» (Гал.1:1), но имея ве­ли­ко­го учи­те­ля — Ду­ха ис­ти­ны (Ин.15:26). От­сю­да пе­ре­шед­ши к раз­мыш­ле­нию о жиз­ни, как она бес­по­лез­на и ко­рот­ка, по­доб­но сно­ви­де­нию и те­ни, он воз­же­лал со всею си­лою ду­ши веч­но­го пре­бы­ва­ния на небе­сах и, как силь­ный бо­рец стал го­то­вить­ся к борь­бе по­стом, бде­ни­ем, мо­лит­вою и по­уче­ни­ем в сло­ве Бо­жьем. С осо­бен­ным же нетер­пе­ни­ем он ожи­дал то­го дня, в ко­то­рый весь го­род дол­жен был со­вер­шать празд­ник се­вер­но­го бо­га Мар­са или, пра­виль­нее, де­мо­на, лю­бя­ще­го бра­ни[3]. Ко­гда этот день на­сту­пил, весь на­род при­шел в цирк смот­реть на кон­ские бе­га, и все рас­по­ло­жи­лись на вы­со­ких ме­стах. В го­ро­де то­гда не оста­лось ни­ко­го; в чис­ле зри­те­лей, смот­рев­ших на быст­рый бег ко­ней и на ис­кус­ство воз­ни­чих, бы­ло и мно­же­ство хри­сти­ан, не ра­дев­ших о сво­ей жиз­ни и не укло­няв­ших­ся от празд­но­го сбо­ри­ща. В тот день ра­бы осво­бож­да­е­мы бы­ли от ра­бот и со­би­ра­лись там же, де­ти из школ спе­ши­ли сю­да, и здесь же при­сут­ство­ва­ли блуд­ные и бес­стыд­ные жен­щи­ны.

Так цирк на­пол­нил­ся бес­чис­лен­ным мно­же­ством лю­дей, вни­ма­тель­но смот­рев­ших на кон­ские бе­га. То­гда доб­лест­ный и ве­ли­кий ду­хом Гор­дий, сой­дя с вы­со­кой го­ры в цирк, не устра­шил­ся на­ро­да, не стал раз­ду­мы­вать, ка­ко­му мно­же­ству во­ору­жен­ных рук он пре­да­ет се­бя, но с бес­тре­пет­ным серд­цем и бес­страш­ною ду­шою, про­тес­нив­шись сквозь си­дев­ших в цир­ке лю­дей, стал по­сре­дине, под­твер­ждая сло­во Пи­са­ния: «пра­вед­ник смел, как лев» (Притч.28:1)[4]. Но ма­ло се­го, с та­ким дерз­но­ве­ни­ем став на от­кры­том ме­сте в цир­ке, он гро­мо­глас­но, по­доб­но апо­сто­лу про­воз­гла­сил сло­ва про­ро­ка Ис­айи: «Ме­ня на­шли не ис­кав­шие Ме­ня» (Ис.65:1), по­ка­зы­вая тем яс­но, что он не был при­ве­ден сю­да необ­хо­ди­мо­стью, но доб­ро­воль­но от­да­ет се­бя на му­че­ни­че­ский по­двиг в под­ра­жа­ние Вла­ды­ки Хри­сту, Ко­то­рый Сам пре­дал Се­бя в ру­ки ис­кав­ших его во тьме ноч­ной иуде­ев. Ко­гда при­сут­ство­вав­шие в цир­ке узна­ли, кто сто­ял пред ни­ми, то тот­час под­нял­ся крик: ве­ру­ю­щие ру­ко­плес­ка­ли от ра­до­сти, а неве­ру­ю­щие кри­ча­ли су­дье, чтобы тот от­дал при­каз каз­нить Гор­дея. Все на­пол­ни­лось кри­ком и смя­те­ни­ем, пе­ре­ста­ли смот­реть на ко­ней, пе­ре­ста­ли смот­реть на воз­ниц; на­прас­но шум от ко­лес­ниц на­пол­нял воз­дух: ни­кто не хо­тел ви­деть ни­че­го, кро­ме Гор­дия, ни­кто не хо­тел ни­че­го слы­шать, как толь­ко сло­ва Гор­дия. Весь цирк на­пол­нил­ся кри­ком, ко­то­рый, раз­но­сясь в воз­дух по­доб­но вет­ру, по­кры­вал со­бою шум от ко­ней. Ко­гда же гла­ша­тай по­дал знак к мол­ча­нию, — умолк­ли тру­бы, утих­ли сви­ре­ли, за­мол­ча­ли му­зы­каль­ные ин­стру­мен­ты: все смот­ре­ли толь­ко на Гор­дия, все слу­ша­ли его од­но­го. Си­дел там в цир­ке, и гра­до­на­чаль­ник, ко­то­рый на­блю­дал за по­ряд­ком на бе­гах и на­зна­чал на­гра­ды участ­ни­кам бе­га. К нему тот­час под­ве­ли свя­то­го и се­му по­след­не­му был дан во­прос:

— Кто он и от­ку­да? Из ка­ко­го он се­мей­ства и ро­да?

То­гда Гор­дий рас­ска­зал о се­бе все, — ка­кой он имел сан, и по­че­му, оста­вив служ­бу, уда­лил­ся в пу­сты­ню и за­чем вер­нул­ся.

— Вер­нул­ся я, — ска­зал Гор­дий, — чтобы са­мым де­лом по­ка­зать, что пре­не­бре­гаю тво­и­ми по­ве­ле­ни­я­ми и ис­по­ве­дую Иису­са Хри­ста, мою на­деж­ду и за­щи­ту. Узнав же, что ты мно­гих пре­вос­хо­дишь сво­ею сви­ре­по­стью, я на­роч­но вы­брал этот день, как удоб­ное вре­мя для ис­пол­не­ния мо­е­го на­ме­ре­ния и обе­та.

От этих слов гнев гра­до­на­чаль­ни­ка воз­го­рел­ся, как огонь, и он об­ра­тил всю свою лю­тость на свя­то­го Гор­дия.

— По­зо­ви­те ко мне па­ла­чей! — вос­клик­нул он. — Где би­чи? Где свин­цо­вые ша­ры? Где ко­ле­са? Пусть рас­тя­нут его на ко­ле­сах и рас­тер­за­ют ему те­ло[5]; пусть по­ве­сят его на де­ре­ве, при­не­сут ору­дии каз­ни; пусть он от­дан бу­дет зве­рям, усе­чен ме­чем и бро­шен в про­пасть. Впро­чем, все­го это­го еще ма­ло для это­го нече­сти­во­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый до­сто­ин по­гиб­нуть не од­ной смер­тью, а мно­ги­ми.

То­гда свя­той Гор­дий ска­зал:

— По­ис­ти­не, боль­шой вред я при­чи­нил бы се­бе, ес­ли бы не за­хо­тел уме­реть за Хри­ста!

Эти сло­ва при­ве­ли гра­до­на­чаль­ни­ка в еще боль­шую ярость, уси­лив его при­род­ную лю­тость. Но чем бо­лее де­лал­ся он же­сто­ким, тем бо­лее яв­лял­ся му­же­ствен­ным в му­ках свя­той Гор­дий. Ни­ка­кие му­ки, ни­ка­кие смер­то­нос­ные ору­дия не мог­ли от­вра­тить его от при­ня­то­го на­ме­ре­ния. Воз­во­дя очи к небу, он пел сти­хи из псал­ма: «Гос­подь за ме­ня — не устра­шусь: что сде­ла­ет мне че­ло­век?» (Пс.117:6) и еще: «не убо­юсь зла, по­то­му что Ты со мной» (Пс.22:4); и иные сим по­доб­ные из­ре­че­ния, ко­то­рым он на­учил­ся из бо­же­ствен­ных книг, вос­пе­вал Гор­дий, воз­буж­дая се­бя к му­же­ству и тер­пе­нию. Он так да­лек был от стра­ха, что сам при­зы­вал на се­бя му­че­ния.

— Че­го, — го­во­рил он, — вы мед­ли­те? За­чем сто­и­те? Стро­гай­те мое те­ло и раз­дроб­ляй­те его на ча­сти, мучь­те ме­ня, как вам угод­но. Не ли­шай­те ме­ня на­деж­ды на по­лу­че­ние тех благ, кои мне обе­ща­ны: чем бо­лее вы уси­ли­ва­е­те мои му­че­ния, тем боль­шую на­гра­ду я по­лу­чу от Вла­ды­ки мо­е­го. Скорбь этой жиз­ни до­став­ля­ет веч­ное ве­се­лие, и мы, вме­сто ран, ка­кие вы воз­ла­га­е­те на те­ло на­ше, по­лу­чим в день все­об­ще­го вос­кре­се­ния свет­лые одеж­ды; за бес­че­стие — нам бу­дут да­ны небес­ные вен­цы. Вме­сто осуж­де­ния со зло­де­я­ми, нам бу­дет да­но пре­бы­вать с ан­ге­ла­ми.

Не имея воз­мож­но­сти от­вра­тить свя­то­го Гор­дия от свя­той ве­ры сво­ею яро­стью и пыт­ка­ми, лу­ка­вый гра­до­на­чаль­ник на­чал пре­льщать его лас­ка­ми: ибо та­ко­вой обы­чай у дья­во­ла — бо­яз­ли­вых он устра­ша­ет, а твер­дых умяг­ча­ет ле­стью и рас­слаб­ля­ет. Итак му­чи­тель стал пред­ла­гать свя­то­му раз­лич­ные по­дар­ки в еще боль­шие на­гра­ды обе­щал от ли­ца ца­ря.

— Царь, — го­во­рил он, — даст те­бе вы­со­кую долж­ность в вой­ске, боль­шое име­ние, бо­гат­ство и сла­ву и все, что ты по­же­ла­ешь.

Свя­той же, услы­шав его обе­ща­ния, по­сме­ял­ся его безу­мию и ска­зал:

— Уже­ли ты мо­жешь дать мне что-ни­будь та­кое, что мог­ло бы быть луч­ше цар­ства небес­но­го?

То­гда нече­сти­вый гра­до­на­чаль­ник с гне­вом об­на­жив меч и по­велев по­звать па­ла­ча, осу­дил свя­то­го Гор­дий на от­се­че­ние го­ло­вы. Пред со­вер­ше­ни­ем каз­ни в при­сут­ствии мно­же­ства на­ро­да, Гор­дий окру­жи­ли знав­шие его лю­ди, об­ни­ма­ли его и да­ва­ли ему по­след­нее це­ло­ва­ние. Со сле­за­ми они умо­ля­ли его, чтобы он не пре­да­вал сам се­бя на смерть, не гу­бил бы сво­ей жиз­ни во цве­те лет, и не остав­лял бы это­го при­ят­но­го всем солн­ца. Они со­ве­то­ва­ли ему, чтобы он хо­тя бы толь­ко на сло­вах от­рек­ся от Хри­ста, и го­во­ри­ли:

— Од­ним сло­вом ты мо­жешь из­ба­вить се­бя от смер­ти, от­ре­кись от Хри­ста уста­ми; серд­цем же ве­руй в Него, как хо­чешь, ибо Бог внем­лет не язы­ку, но мыс­ли го­во­ря­ще­го. Ес­ли ты по­сту­пишь так, то и гнев судьи смяг­чишь, и Бо­га уми­ло­сти­вишь.

Он же, как утес, сто­я­щий по­сре­ди мо­ря, ко­то­рый оста­ет­ся несо­кру­ши­мым, несмот­ря на то, что на него с си­лою бьют вол­ны мор­ские, оста­вал­ся непо­ко­ле­бим в сво­ем доб­ром ре­ше­нии. И как дом, сто­я­щий на камне, не раз­ру­ша­ет­ся ни от ка­ких силь­ных вет­ров, ни от про­лив­ных до­ждей и раз­ли­ва­ю­щих­ся рек, так и креп­кий тот муж незыб­лем был в сво­ей ве­ре.

Уви­дев же сво­и­ми ду­хов­ны­ми оча­ми, что дья­вол хо­дит во­круг его зна­ко­мых и од­но­го по­буж­да­ет к сле­зам, дру­го­го же к мо­ле­ни­ям и недоб­ро­му со­ве­ту, му­че­ник ска­зал пла­чу­щим сло­ва­ми Гос­по­да: «не плачь­те обо Мне» (Лк.23:28), но плачь­те о вра­гах Бо­жьих, ко­то­рые пре­сле­ду­ют хри­сти­ан; о тех го­во­рю, плачь­те, ко­то­рые, «го­то­вя для нас огонь, воз­жи­га­ют и для се­бя ге­ен­ну и со­би­ра­ют се­бе гнев на день гне­ва» (Рим.2:5). Пе­ре­стань­те со­кру­шать мое серд­це; ибо я не од­на­жды, а мно­го раз го­тов уме­реть за имя Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста.

Тем, ко­то­рые со­ве­то­ва­ли Гор­дию от­речь­ся от Хри­ста толь­ко на сло­вах, он от­ве­чал так:

— Язык, ко­то­рый дан мне ми­ло­стью Хри­ста, я не мо­гу за­ста­вить от­речь­ся от сво­е­го Твор­ца: «по­то­му что серд­цем ве­ру­ют к пра­вед­но­сти, а уста­ми ис­по­ве­ду­ют ко спа­се­нию» (Рим.10:10). Как же от­ре­кусь от Гос­по­да, Ко­то­ро­му по­кла­ня­юсь с са­мо­го дет­ства? Я вос­пи­тан во свя­той ве­ре. Не ужас­нет­ся ли небо, ес­ли я от­ре­кусь от Бо­га? Не скро­ют ли све­ти­ла небес­ные све­та сво­е­го пре­до мною? Стер­пит ли ме­ня зем­ля и не по­жрет ли ме­ня жи­вым? «Не об­ма­ны­вай­тесь: Бог по­ру­га­ем не бы­ва­ет» (Гал.6:7)[6]: «и от уст на­ших Он су­дит нас и от сло­вес на­ших оправ­ды­ва­ет нас и от сло­вес осуж­да­ет» (Лк.19:22; Мф.12:37). Уже­ли вы не слы­ша­ли страш­ной угро­зы Гос­под­ней: «кто от­ре­чет­ся от Ме­ня пред людь­ми, от­ре­кусь от то­го и Я пред От­цем Мо­им Небес­ным» (Мф.10:33)? За­чем же вы со­ве­ту­е­те мне уста­ми от­речь­ся от Бо­га мо­е­го? Уже­ли для то­го, чтобы про­длить свою жизнь? Уже­ли для то­го, чтобы на вре­мя из­ба­вить­ся от смер­ти и вы­га­дать несколь­ко дней жиз­ни? Но ведь чрез это я ли­шусь жиз­ни веч­ной. Уже­ли для то­го, чтобы из­бе­жать те­лес­ных му­че­ний? Но при этом я не уви­жу благ уго­то­ван­ных пра­вед­ным там, где нет бо­лез­ней. Это бу­дет яв­ным безу­ми­ем, ес­ли я бу­ду по­ку­пать се­бе недол­говре­мен­ною жизнь веч­ную му­ку и по­ги­бель вме­сте с ду­шою. Нет, я и вам со­ве­тую: ес­ли вы так ху­до мыс­ли­те, то по­учи­тесь бла­го­ра­зу­мию и ис­тине и, «от­верг­нув ложь, го­во­ри­те ис­ти­ну» (Еф.4:25), ска­жи­те, что «Гос­подь Иисус Хри­стос в сла­ву Бо­га От­ца» (Флп.2:11), ибо та­кие сло­ва из­ре­чет каж­дый язык, ко­гда «пред име­нем Иису­са пре­кло­ни­лось вся­кое ко­ле­но небес­ных, зем­ных и пре­ис­под­них» (Флп.2:10).

Ска­зав сие и со­тво­рив на се­бе крест­ное зна­ме­ние, свя­той Гор­дий без бо­яз­ни по­шел на казнь, не из­ме­нив свет­ло­сти ли­ца сво­е­го, и оста­но­вил­ся на ме­сте каз­ни в та­ком рас­по­ло­же­нии ду­ха, как буд­то по­за­ди его не бы­ло па­ла­ча, и как буд­то он пред со­бою ви­дел ан­ге­лов, ко­то­рым хо­тел от­дать в ру­ки свою ду­шу. Бу­дучи усе­чен ме­чом, он стя­жал бла­жен­ную жизнь: по­доб­но Ла­за­рю, он при ра­дост­ных кли­ках был пе­ре­не­сен на ме­сто веч­но­го упо­ко­е­ния, где, при­ем­ля воз­да­я­ние, он вме­сте с ан­ге­ла­ми во ве­ки про­слав­ля­ет По­дви­го­по­лож­ни­ка, — Хри­ста, за Ко­е­го по­стра­дал.

Пре­по­доб­ный отец наш Ахи­ла диа­кон (XIV в.), воз­лю­бив от мла­ден­че­ства пост­ни­че­скую жизнь и от­верг­ши мир, при­шел в Пе­чер­ский мо­на­стырь, что­бы здесь уго­дить Гос­по­ду. Здесь он при­нял на се­бя ан­гель­ский об­раз и про­хо­дил тес­ный путь ино­че­ства с ве­ли­ким тер­пе­ни­ем, по­слу­ша­ни­ем и сми­ре­ни­ем. Воз­дер­жа­ни­ем сво­им в пи­ще и пи­тии он пре­вос­хо­дил мно­гих по­движ­ни­ков, ибо он не вку­шал ни слад­кой, ни ва­ре­ной пи­щи, зе­лие же упо­треб­лял весь­ма ред­ко и то в ма­лом ко­ли­че­стве. Обык­но­вен­но пи­щей его бы­ла од­на просфо­ра в не­де­лю. Дол­гое вре­мя пре­по­доб­ный Ахи­ла про­вел в за­тво­ре.

К за­ступ­ни­че­ству свя­то­го Ахи­лы при­бе­га­ют жаж­ду­щие из­ба­вить­ся от «по­ра­бо­ще­ния чрев­ных стра­стей» (от чре­во­уго­дия) и же­ла­ю­щие на­учить­ся воз­дер­жа­нию (3-я песнь ка­но­на пре­по­доб­ным, по­чи­ва­ю­щим в Даль­них пе­ще­рах).

Па­мять пре­по­доб­но­го Ахи­лы со­вер­ша­ет­ся так­же 28 ав­гу­ста/10 сен­тяб­ря (Со­бор пре­по­доб­ных от­цов Ки­е­во-Пе­чер­ских, в Даль­них пе­ще­рах, пре­по­доб­но­го Фе­о­до­сия, по­чи­ва­ю­щих) и в не­де­лю 2-ю Ве­ли­ко­го по­ста (Со­бор всех пре­по­доб­ных от­цов Ки­е­во-Пе­чер­ских).

До 5 ве­ка бы­ло при­ня­то вспо­ми­нать рож­де­ние и кре­ще­ние Сы­на Бо­жия в один день — 6 ян­ва­ря и на­зы­вал­ся этот празд­ник Фе­о­фа­ни­ей — Бо­го­яв­ле­ни­ем, что го­во­ри­ло о во­пло­ще­нии Хри­ста в мир и о яв­ле­нии Тро­и­цы в во­дах Иор­дан­ских. Пе­ре­не­се­но празд­не­ство Рож­де­ства Хри­сто­ва на 25 де­каб­ря (по Юли­ан­ско­му ка­лен­да­рю, или ста­ро­му сти­лю) бы­ло уже поз­же, в 5 ве­ке. Так бы­ло по­ло­же­но на­ча­ло но­во­му цер­ков­но­му яв­ле­нию — свят­кам, за­кан­чи­ва­ю­щим­ся на­ве­че­ри­ем, или со­чель­ни­ком празд­ни­ка Кре­ще­ния.

Сло­во на­ве­че­рие озна­ча­ет пред­две­рие цер­ков­но­го тор­же­ства, а вто­рое на­зва­ние — со­чель­ник (или со­чев­ник) свя­за­но с тра­ди­ци­ей в этот день ва­рить пше­нич­ный взвар с мё­дом и изю­мом — со­чи­во.

Вви­ду важ­но­сти со­вер­шив­ше­го­ся в на­сту­па­ю­щий день со­бы­тия в жиз­ни Иису­са Хри­ста, Цер­ковь уста­но­ви­ла пост. Имен­но от­сю­да и по­шла тра­ди­ция ва­рить со­чи­во, ко­то­рая не яв­ля­ет­ся обя­за­тель­ной, но на­­ко удоб­на, что во­шла в тра­ди­цию по­все­мест­но. Ра­зу­ме­ет­ся, в на­ши дни не у всех есть та­кая воз­мож­ность, но пост со­блю­сти всё же необ­хо­ди­мо: «Си­це убо окорм­ля­е­ми Бо­жи­ею Бла­го­да­тию, ли­хо­им­ства сво­бо­дим­ся», го­во­рит нам Ти­пи­кон. Под ли­хо­им­ством по­ни­ма­ет­ся всё, что вку­ша­ет­ся сверх нуж­ды и пусть ме­ри­лом здесь бу­дет каж­до­му его со­весть.

Ме­ру по­ста ве­ру­ю­щие опре­де­ля­ют ин­ди­ви­ду­аль­но, по си­лам и бла­го­сло­ве­нию ду­хов­ни­ка. В этот день, как и в Рож­де­ствен­ский со­чель­ник, не вку­ша­ют пи­щу до вы­но­са све­чи по­сле Ли­тур­гии утром и пер­во­го при­ча­ще­ния кре­щен­ской во­ды.

В со­чель­ник, по­сле ли­тур­гии в хра­мах со­вер­ша­ет­ся ве­ли­кое освя­ще­ние во­ды. Во­до­освя­ще­ние на­зы­ва­ет­ся ве­ли­ким по осо­бен­ной тор­же­ствен­но­сти об­ря­да, про­ник­ну­то­го вос­по­ми­на­ни­ем еван­гель­ско­го со­бы­тия, ко­то­рое ста­ло не толь­ко пер­во­об­ра­зом та­ин­ствен­но­го омо­ве­ния гре­хов, но и дей­стви­тель­ным освя­ще­ни­ем са­мо­го есте­ства во­ды через по­гру­же­ние в нее Бо­га во пло­ти. Во­да эта на­зы­ва­ет­ся Аги­асмой, или про­сто кре­щен­ской во­дой. Под вли­я­ни­ем Иеру­са­лим­ско­го уста­ва, с 11-12 ве­ка во­до­освя­ще­ние про­ис­хо­дит два ра­за — и в Кре­щен­ский со­чель­ник, и непо­сред­ствен­но в празд­ник Бо­го­яв­ле­ния. Освя­ще­ние в оба дня про­хо­дит оди­на­ко­вым чи­ном, по­это­му во­да, освя­щен­ная в эти дни, ни­чем не от­ли­ча­ет­ся.

Есть бла­го­че­сти­вая тра­ди­ция кро­пить в этот день кре­щен­ской во­дой своё жи­ли­ще с пе­ни­ем тро­па­ря Бо­го­яв­ле­ния. Кре­щен­скую во­ду весь год упо­треб­ля­ют на­то­щак в неболь­ших ко­ли­че­ствах, обыч­но вме­сте с ку­соч­ком просфо­ры «дабы си­лу, здра­вие под­креп­ля­ю­щую, бо­лез­ни ис­це­ля­ю­щую, де­мо­нов про­го­ня­ю­щую и все вра­жие на­ве­ты от­вра­ща­ю­щую, воз­мог­ли мы по­лу­чить от Бо­га».

При этом чи­та­ет­ся мо­лит­ва: «Гос­по­ди Бо­же мой, да бу­дет дар Твой свя­тый и свя­тая Твоя во­да во остав­ле­ние гре­хов мо­их, в про­све­ще­ние ума мо­е­го, в укреп­ле­ние ду­шев­ных и те­лес­ных сил мо­их, во здра­вие ду­ши и те­ла мо­е­го, в по­ко­ре­ние стра­стей и немо­щей мо­их по без­пре­дель­но­му ми­ло­сер­дию Тво­е­му мо­лит­ва­ми Пре­чи­стыя Тво­ея Ма­те­ри и всех свя­тых Тво­их. Аминь». При неду­гах или на­па­де­ни­ях злых сил пить во­ду мож­но и нуж­но, не ко­леб­лясь, в лю­бое вре­мя.

Осо­бен­ным свой­ством свя­той во­ды яв­ля­ет­ся то, что, до­бав­лен­ная да­же в неболь­шом ко­ли­че­стве к во­де обыч­ной, она со­об­ща­ет бла­го­дат­ные свой­ства и ей, по­это­му в слу­чае нехват­ки свя­той во­ды ее мож­но раз­ба­вить про­стой.

Нель­зя за­бы­вать, что освя­щен­ная во­да — это цер­ков­ная свя­ты­ня, с ко­то­рой со­при­кос­ну­лась бла­го­дать Бо­жия, и ко­то­рая тре­бу­ет к се­бе бла­го­го­вей­но­го от­но­ше­ния. При бла­го­го­вей­ном от­но­ше­нии свя­тая во­да не пор­тит­ся мно­гие го­ды. Хра­ ее сле­ду­ет в от­дель­ном ме­сте, луч­ше ря­дом с до­маш­ним ико­но­ста­сом.

Крещение Господне: кто крещен во Христа, тот и облачен в ризу Христовой праведности
епископ Александр (Милеант)
До Своего тридцатилетнего возраста Господь Иисус Христос жил со Своей Матерью в маленьком городе Назарете. Помогая престарелому Иосифу в плотнической работе, Он ничем Себя не проявлял, и люди считали его за одного из детей Иосифа. Но вот приблизилось время Ему начать Свое общественное служение. Тогда Бог в особом видении повелевает пророку Иоанну Крестителю, жившему в пустыне, выступить со всенародной проповедью покаяния и крестить во Иордане всех кающихся в знак их желания очиститься от грехов. Место, где пророк Иоанн начал служение, называлось «пустыней Иудейской,» лежавшей на западном побережье Иордана и Мёртвого моря.
Евангелист Лука сообщает ценные исторические сведения этого переломного исторического момента, а именно, что в то время Палестина, которая входила в состав Римской Империи, управлялась четырьмя правителями, тетрархами. Императором тогда был Тиверий, сын и преемник Октавиана Августа, при котором родился Христос. Тиверий вступил на престол после смерти Августа в 767-м году от основания Рима, но ещё за два года до этого, в 765-м, он стал уже соправителем и, следовательно, пятнадцатый год правления его начинался в 779-м году, когда Господу исполнилось 30 лет – возраст, требуемый учителю веры.
В Иудее вместо Архелая управлял римский прокуратор Понтий Пилат; в Галилее – Ирод-Антипа, сын Ирода Великого, избившего младенцев в Вифлееме; другой его сын, Филипп, управлял Итуреей – страной, расположенной на востоке от Иордана и Трахонитидой, расположенной на северо-востоке от Иордана; в четвёртой области, Авилинее, примыкавшей с северо-востока к Галилее, при подошве Антиливана, управлял Лисаний. Первосвященниками в это время были Анна и Каиафа. Первосвященником был, собственно, Каиафа, а тесть его Анна, или Анан, отстранённый гражданскими властями от должности, но пользовавшийся у народа авторитетом и уважением, разделял власть со своим зятем.
Евангелисты называют Иоанна Крестителя «гласом вопиющего в пустыне,» потому что Он громко взывал к людям: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте Его путь.» Слова эти взяты из речи пророка Исаии, где он утешает Иерусалим, говоря, что кончилось время его унижения, и скоро явится слава Господня, и « всякая плоть увидит спасение Божие» (Исаии 40:5). Пророчество это Иоанн Креститель (Иоан. 1:23) изъясняет в виде прообраза: под Господом, шествующим во главе Своего народа, возвращающегося из плена, подразумевается Мессия, а под вестником – Его Предтеча, Иоанн. Пустыней же в духовном смысле является сам народ израильский, а неровности, которые надо бы устранить, как препятствия к приходу Мессии, – это человеческие грехи и страсти; вот почему сущность всей проповеди Предтечи и сводилась к одному, собственно, призыву: Покайтесь! Это прообразное пророчество Исаии. Последний из ветхозаветных пророков, Малахия высказывает прямо, называя Предтечу «Ангелом Господним,» готовящим путь Мессии.
Свою проповедь о покаянии Иоанн Креститель обуславливал приближением Царства Небесного, то есть Царства Мессии (Матф. 3:2). Под этим Царством Слово Божие понимает освобождение человека от власти греха и воцарение праведности в его сердце ( Луки. 17:21; ср. Рим. 14:17). Естественно, что благодать Божия, водворяясь в сердцах людей, объединяет их в одно общество, или Царство, именуемое еще Церковью (Матф. 13:24-43, 47-49).
Готовя людей к вступлению в это Царство, открывающееся вскоре с приходом Мессии, Иоанн всех призывает к покаянию, а откликнувшихся на этот призыв крестил «крещением покаяния для прощения грехов» (Луки. 3:3). Это не было еще благодатное христианское крещение, а лишь погружение в воду, как символ того, что кающийся желает очищения от грехов, подобно тому, как вода очищает его от телесной нечистоты.
Иоанн Креститель был строгим подвижником, носившим грубую одежду из верблюжьего волоса и питавшийся акридами (род саранчи) и диким мёдом. Он представлял собой резкую противоположность современным ему наставникам иудейского народа, а проповедь его о приближении Мессии, прихода Которого столь многие напряжённо ожидали, не могла не привлечь всеобщего внимания. Даже иудейский историк Иосиф Флавий свидетельствует, что «народ, восхищённый учением Иоанна, стекался к нему в великом множестве» и что власть этого мужа над иудеями была столь велика, что они готовы были сделать по его совету всё, и даже сам царь Ирод [Антипа] боялся власти этого великого учителя. Даже фарисеи и саддукеи не могли спокойно смотреть на то, как народ массами идёт к Иоанну, и сами были вынуждены пойти в пустыню к нему; но едва ли все они шли с искренними чувствами. Поэтому неудивительно, что Иоанн встречает их строгой обличительной речью: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Матф. 3:7). Фарисеи искусно прикрывали свои пороки точным соблюдением чисто внешних предписаний Моисеева закона, а саддукеи, предаваясь плотским утехам, отвергали то, что противоречило их эпикурейскому образу жизни: духовный мир и загробное воздаяние.
Иоанн обличает их надменность, их уверенность в собственной справедливости и внушает им, что надежда их на происхождение от Авраама не принесёт им никакой пользы, если они не сотворят плодов, достойных покаяния, ибо «Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Матф. 3:10; Луки. 3:9), как ни на что не годное. Истинные чада Авраама не те, кто происходят от него по плоти, но те, кто будут жить в духе его веры и преданности Богу. Если не раскаетесь, то Бог отвергнет вас и призовёт на ваше место новых чад Авраама по духу (Матф. 3:9; Луки. 2:8).
Смущённые строгостью его речи, люди спрашивают: «Что же нам делать?» (Луки. 3:11). Иоанн отвечает, что необходимо творить дела любви и милосердия и воздерживаться от всякого зла. Это и есть «Плоды, достойные покаяния,» – т.е. добрые дела, противоположные тем грехам, которые они совершали.
Тогда было время всеобщего ожидания Мессии, причём иудеи верили, что Мессия, когда придёт, будет крестить (Иоан. 1:25). Неудивительно потому, что многие стали задаваться вопросом, не Христос ли сам Иоанн? На это Иоанн отвечал, что он крестит водой в покаяние (Матф. 3:11), то есть в знак покаяния, но за ним идёт Сильнейший его, Которому он, Иоанн, недостоин развязать обуви, как это делают рабы для своего господина. «Он будет крестить вас Духом Святым и огнём» (Матф. 3:11; Луки. 3:16; ср. Марка 1:8) – в Его крещении будет действовать благодать Святого Духа, как огонь, попаляющий всякую греховную скверну. «Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Своё, и соберёт пшеницу Свою в житницу, а солому сожжёт огнём неугасимым « (Матф. 3:12; Луки. 2:17), т. е. Христос очистит народ Свой, как хозяин очищает своё гумно, от плевел и сора, пшеницу же, то есть уверовавших в Него, соберёт в Свою Церковь, как в житницу, а всех отвергающих Его предаст вечным мучениям.
Тогда среди прочего народа к Иоанну пришёл и Иисус Христос из Назарета Галилейского, чтобы креститься от него. Иоанн никогда до этого не встречался с Иисусом и потому не знал Кто Он. Но когда Иисус подошел к нему для крещения, то Иоанн, как пророк, почувствовал Его святость, безгрешность и бесконечное превосходство над собой, и поэтому в недоумении возразил: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? « – « Так надлежит нам исполнить всякую правду,» – кротко ответил Спаситель (Матф. 3:15). Этими словами Господь Иисус Христос хотел сказать, что Он, как родоначальник нового, возрождённого Им человечества, должен был Собственным примером показать людям необходимость всех Божественных установлений, в том числе и крещения.
Однако, «крестившись, Иисус тотчас вышел из воды» (Матф. 3:16), потому что Ему, не было надобности исповедоваться, как делали это остальные крестящиеся, оставаясь в воде во время исповедания своих грехов. Крестившись, Иисус, по словам Евангелиста, молился, очевидно, о том, чтобы Отец Небесный благословил начало Его служения.
«И се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него.» Очевидно, Духа Божия увидел не только Иоанн, но и народ, бывший при этом, поскольку цель этого чуда была явить людям Сына Божия в Иисусе, пребывавшем до тех пор в неизвестности. Вот почему в день праздника Крещения Господня, называемого так же Богоявлением, в церковной службе поется: «Явился еси днесь вселенней...» Согласно Евангелисту Иоанну, Дух Божий не только сошёл на Иисуса, но и остался на Нём (Иоан . 1:32).
Дух Святой явился в виде голубя потому, что этот образ наиболее приличествовал Его свойствам. По учению святого Иоанна Златоуста, «голубь есть особенно кроткое и чистое существо. А так как Дух Святой есть Дух кротости, то Он и явился в этом виде.» По изъяснению святого Кирилла Иерусалимского, «как при Ное голубица возвестила прекращение потопа, принеся масличный сучок, так и теперь Дух Святой возвещает разрешение грехов в виде голубя. Там сучок масличный, здесь милость Бога нашего.»
Голос Бога Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение,» указал Иоанну Крестителю и присутствующему народу на Божественное достоинство Крещаемого, как на Сына Божия в собственном смысле, Единородного, на Котором вечно пребывает благоволение Бога Отца; и вместе с тем эти слова были ответом Отца Небесного на молитву Его Божественного Сына о благословении на великий подвиг спасения человечества.
Крещение Господне наша святая Церковь празднует 19 января н. с. (6 января с.с.), именуя этот праздник Богоявлением, так как в событии этом явила Себя людям вся Святая Троица: Бог Отец – голосом с неба, Бог Сын – крещением от Иоанна в Иордане, Бог Дух Святой – снизошедшим на Иисуса Христа голубем. Праздник Крещения, наравне с праздником Пасхи, является самым древним христианским праздником. Он всегда встречается христианами с большим подъемом, потому что напоминает об их собственном крещении, чем побуждает глубже осознать силу и значение этого таинства.
Для христианина, говорит отец Церкви первых веков святой Кирилл Иерусалимский, воды крещения являются «и гробом, и матерью.» Гробом для его прежней греховной жизни вне Христа и матерью его новой жизни во Христе и в Царстве Его бесконечной правды. Крещение – дверь из царства тьмы в Царство света: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся.» – Кто крещен во Христа, тот и облачен в ризу Христовой праведности, уподобляется Ему, становится участником Его святости. Сила крещения заключается в том, что крещаемый получает способность и силу любить Бога и своих ближних. Эта христианская любовь влечет христианина к праведной жизни и помогает ему преодолевать привязанность к миру и его греховным наслаждениям.

Про­рок Иоанн Кре­сти­тель — по­сле Де­вы Ма­рии са­мый чти­мый свя­той. В честь его уста­нов­ле­ны сле­ду­ю­щие празд­ни­ки: 6 ок­тяб­ря — за­ча­тие, 7 июля — рож­де­ство, 11 сен­тяб­ря — усек­но­ве­ние гла­вы, 20 ян­ва­ря — Со­бор Иоан­на Кре­сти­те­ля в свя­зи с празд­ни­ком Кре­ще­ния, 9 мар­та — пер­вое и вто­рое об­ре­те­ние его гла­вы, 7 июня — тре­тье об­ре­те­ние его гла­вы, 25 ок­тяб­ря — празд­ник пе­ре­не­се­ния его пра­вой ру­ки с Маль­ты в Гат­чи­ну (по но­во­му сти­лю).

Про­рок Иоанн Кре­сти­тель был сы­ном свя­щен­ни­ка За­ха­рии (из ро­да Ааро­на) и пра­вед­ной Ели­за­ве­ты (из ро­да ца­ря Да­ви­да). Жи­ли его ро­ди­те­ли око­ло Хев­ро­на (в На­гор­ной стране), на юг от Иеру­са­ли­ма. Он при­хо­дил­ся по ма­те­рин­ской ли­нии род­ствен­ни­ком Гос­по­да Иису­са Хри­ста и ро­дил­ся на шесть ме­ся­цев рань­ше Гос­по­да. Как по­вест­ву­ет Еван­ге­лист Лу­ка, ар­хан­гел Гав­ри­ил, явив­шись его от­цу За­ха­рии в хра­ме, воз­ве­стил о рож­де­нии у него сы­на. И вот у бла­го­че­сти­вых су­пру­гов, до пре­клон­ной ста­ро­сти ли­шен­ных уте­ше­ния иметь де­тей, на­ко­нец рож­да­ет­ся сын, ко­то­ро­го они ис­про­си­ли в мо­лит­вах.

По ми­ло­сти Бо­жи­ей он из­бе­жал смер­ти сре­ди ты­сяч уби­тых мла­ден­цев в Виф­ле­е­ме и его окрест­но­стях. Свя­той Иоанн вы­рос в ди­кой пу­стыне, го­то­вя се­бя к ве­ли­ко­му слу­же­нию стро­гой жиз­нью — по­стом и мо­лит­вой. Он но­сил гру­бую одеж­ду, при­хва­чен­ную ко­жа­ным по­я­сом, и пи­тал­ся ди­ким ме­дом и ак­ри­да­ми (род са­ран­чи). Он остал­ся пу­стын­но­жи­те­лем до тех пор, по­ка Гос­подь не при­звал его в трид­ца­ти­лет­нем воз­расте к про­по­ве­ди ев­рей­ско­му на­ро­ду.

По­ви­ну­ясь это­му при­зва­нию, про­рок Иоанн явил­ся на бе­ре­гах Иор­да­на, чтобы при­го­то­вить на­род к при­ня­тию ожи­да­е­мо­го Мес­сии (Хри­ста). К ре­ке пе­ред празд­ни­ком очи­ще­ния в боль­шом ко­ли­че­стве схо­дил­ся на­род для ре­ли­ги­оз­ных омо­ве­ний. Здесь и об­ра­тил­ся к ним Иоанн, про­по­ве­дуя по­ка­я­ние и кре­ще­ние во остав­ле­ние гре­хов. Сущ­ность его про­по­ве­ди за­клю­ча­лась в том, что преж­де, чем по­лу­чить внеш­нее омо­ве­ние, лю­ди долж­ны нрав­ствен­но очи­стить­ся, и та­ким об­ра­зом при­го­то­вить се­бя к при­ня­тию Еван­ге­лия. Ко­неч­но, кре­ще­ние Иоан­на не бы­ло еще бла­го­дат­ным та­ин­ством хри­сти­ан­ско­го кре­ще­ния. Смысл его за­клю­чал­ся в ду­хов­ном при­го­тов­ле­нии к при­ня­тию бу­ду­ще­го кре­ще­ния во­дой и Свя­тым Ду­хом.

По вы­ра­же­нию од­ной цер­ков­ной мо­лит­вы, про­рок Иоанн был свет­лой утрен­ней звез­дой, ко­то­рая сво­им блес­ком пре­вос­хо­ди­ла си­я­ние всех дру­гих звезд и пред­ве­ща­ла утро бла­го­дат­но­го дня, осве­ща­е­мо­го ду­хов­ным Солн­цем Хри­стом (Мал.4:2). Ко­гда ожи­да­ние Мес­сии до­стиг­ло выс­шей сте­пе­ни, при­шел к Иоан­ну на Иор­дан кре­стить­ся и Сам Спа­си­тель ми­ра, Гос­подь Иисус Хри­стос. Кре­ще­ние Хри­ста со­про­вож­да­лось чу­дес­ны­ми яв­ле­ни­я­ми — схож­де­ни­ем Свя­то­го Ду­ха в ви­де го­лу­бя и го­ло­сом Бо­га От­ца с неба: «Сей есть Сын Мой воз­люб­лен­ный... »

По­лу­чив от­кро­ве­ние о Иису­се Хри­сте, про­рок Иоанн го­во­рил на­ро­ду о Нем: «Вот Аг­нец Бо­жий, ко­то­рый бе­рет на Се­бя гре­хи ми­ра». Услы­шав это, двое из уче­ни­ков Иоан­на при­со­еди­ни­лись к Иису­су Хри­сту. То бы­ли апо­сто­лы Иоанн (Бо­го­слов) и Ан­дрей (Пер­во­зван­ный, брат Си­мо­на Пет­ра).

Кре­ще­ни­ем Спа­си­те­ля про­рок Иоанн за­вер­шил и как бы за­пе­чат­лел свое про­ро­че­ское слу­же­ние. Он без­бо­яз­нен­но и стро­го об­ли­чал по­ро­ки как про­стых лю­дей, так и силь­ных ми­ра се­го. За это он ско­ро по­стра­дал.

Царь Ирод Ан­ти­па (сы­на ца­ря Иро­да Ве­ли­ко­го) при­ка­зал по­са­дить про­ро­ка Иоан­на в тем­ни­цу за об­ли­че­ние его в остав­ле­нии сво­ей за­кон­ной же­ны (до­че­ри ара­вий­ско­го ца­ря Аре­фы) и за неза­кон­ное со­жи­тель­ство с Иро­ди­а­дой. Иро­ди­а­да до это­го бы­ла за­му­жем за род­ным бра­том Иро­да, Филип­пом.

В день сво­е­го рож­де­ния Ирод устро­ил пир, на ко­то­рый съе­ха­лось мно­го знат­ных го­стей. Са­ло­мия, дочь нече­сти­вой Иро­ди­а­ды, сво­ей нескром­ной пляс­кой во вре­мя пи­ра до то­го уго­ди­ла Иро­ду и воз­ле­жа­щим с ним го­стям, что царь с клят­вой обе­щал ей дать все, че­го ни по­про­сит она, да­же до по­ло­ви­ны сво­е­го цар­ства. Тан­цов­щи­ца, на­учен­ная ма­те­рью, про­си­ла дать ей то­гда же на блю­де го­ло­ву Иоан­на Кре­сти­те­ля. Ирод ува­жал Иоан­на как про­ро­ка, по­это­му он опе­ча­лил­ся от та­кой прось­бы. Од­на­ко по­стес­нял­ся на­ру­шить дан­ную им клят­ву и по­слал стра­жа в тем­ни­цу, ко­то­рый от­сек Иоан­ну го­ло­ву и от­дал ее де­ви­це, а та от­нес­ла го­ло­ву сво­ей ма­те­ри. Иро­ди­а­да, над­ру­гав­шись над от­се­чен­ной свя­той гла­вой про­ро­ка, бро­си­ла ее в гряз­ное ме­сто. Уче­ни­ки Иоан­на Кре­сти­те­ля по­греб­ли его те­ло в Са­ма­рян­ском го­ро­де Се­ва­стии. За свое зло­де­я­ние Ирод по­лу­чил воз­мез­дие в 38 го­ду по­сле Р. X.; его вой­ска бы­ли раз­би­ты Аре­фой, вы­сту­пив­шим про­тив него за бес­че­стье до­че­ри, ко­то­рую он по­ки­нул ра­ди Иро­ди­а­ды, а в сле­ду­ю­щем го­ду рим­ский им­пе­ра­тор Ка­ли­гу­ла со­слал Иро­да в за­то­че­ние.

Как по­вест­ву­ет пре­да­ние, Еван­ге­лист Лу­ка, об­хо­дя с про­по­ве­дью Хри­сто­вой раз­ные го­ро­да и се­ле­ния, из Се­ва­стии взял в Ан­тио­хию ча­сти­цу мо­щей ве­ли­ко­го про­ро­ка — его пра­вую ру­ку. В 959 го­ду, ко­гда му­суль­мане овла­де­ли Ан­тио­хи­ей (при им­пе­ра­то­ре Кон­стан­тине Пор­фи­ро­род­ном), дья­кон пе­ре­нес ру­ку Пред­те­чи из Ан­тио­хии в Xал­ке­дон, от­ку­да она бы­ла пе­ре­ве­зе­на в Кон­стан­ти­но­поль, где и хра­ни­лась до вре­ме­ни за­во­е­ва­ния это­го го­ро­да тур­ка­ми. По­том пра­вая ру­ка Иоан­на Кре­сти­те­ля хра­ни­лась в Пе­тер­бур­ге в церк­ви Неру­ко­твор­но­го Спа­са в Зим­нем Двор­це.
Собор святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня

На дру­гой день празд­ни­ка св. Бо­го­яв­ле­ния Цер­ковь с са­мых пер­вых вре­мен со­вер­ша­ет празд­но­ва­ние со­бо­ра чест­но­го и слав­но­го про­ро­ка, Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Иоан­на. И вполне при­лич­но бы­ло по­чтить осо­бым празд­но­ва­ни­ем то­го, кто по­слу­жил та­ин­ству Бо­же­ствен­но­го кре­ще­ния, воз­ло­жив­ши ру­ку свою на гла­ву Вла­ды­ки. Итак тот­час по­сле празд­ни­ка Кре­ще­ния Гос­под­ня со­бор­но по­чи­та­ет­ся и про­слав­ля­ет­ся пес­но­пе­ни­я­ми Кре­сти­тель. Са­мо же сло­во — со­бор озна­ча­ет, что на­род со­би­ра­ет­ся в цер­ковь для со­вер­ше­ния бо­го­слу­же­ния в честь и по­хва­лу про­слав­ля­е­мо­го ныне ве­ли­ко­го Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Иоан­на. Та­ко­вой со­бор, хо­тя со­вер­шал­ся и со­вер­ша­ет­ся во всех хра­мах все­лен­ной, но с осо­бен­ною тор­же­ствен­но­стью со­вер­ша­ет­ся в хра­мах по­свя­щен­ных име­ни Кре­сти­те­ля, как это бы­ло преж­де в хра­ме его при Иор­дане, где он кре­стил Хри­ста, и в Се­ва­стии[1], где он был по­гре­бен по умерщ­вле­нии Иро­дом[2], и в Ан­тио­хии, ку­да бы­ло пер­во­на­чаль­но при­не­се­на пра­вая его ру­ка свя­тым еван­ге­ли­стом Лу­кой[3], и в Ца­рь­гра­де, ку­да впо­след­ствии та же свя­тая ру­ка бы­ла пе­ре­не­се­на из Ан­тио­хии, и где в осо­бен­но­сти тор­же­ствен­но справ­ля­ем был со­бор Кре­сти­те­ля, так как ру­ка его бы­ла пе­ре­не­се­на в са­мое на­ве­че­рие свя­то­го Бо­го­яв­ле­ния, ко­гда бы­ва­ет освя­ще­ние во­ды: ка­за­лось что то­гда сам Кре­сти­тель при­был неви­ди­мо на освя­ще­ние во­ды, и ве­ли­кая ра­дость бы­ла ца­рям и все­му на­ро­ду. По­то­му-то то­гда с ве­ли­ким тор­же­ством со­вер­шен был со­бор Кре­сти­те­ля на дру­гой день Бо­го­яв­ле­ния Гос­под­ня и про­дол­жал празд­но­вать­ся так­же и в по­сле­ду­ю­щее вре­мя. И мы с ра­до­стью ду­хов­ною со­вер­ша­ем со­бор се­го ве­ли­ко­го Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Иоан­на, мо­ля его о том, чтобы он про­сил за нас Вла­ды­ку Хри­ста со­брать нас в церк­ви тор­же­ству­ю­щих в веч­ном неру­ко­тво­рен­ном хра­ме на небе, и где бы мы мог­ли слы­шать го­лос празд­ну­ю­щих и со­вер­шить празд­не­ство в честь веч­но­го яв­ле­ния Бо­га. Там мы мо­жем на­сы­щать­ся со Хри­стом ви­де­ни­ем ли­ца Бо­га, яв­ствен­но по­ка­зы­ва­ю­ще­го Се­бя свя­тым Сво­им, и сла­вить со все­ми небес­ны­ми ли­ка­ми От­ца и Сы­на и Свя­то­го Ду­ха во ве­ки, аминь!

Пре­по­доб­ный Ге­ор­гий Хо­зе­вит[1] ро­дил­ся на ост­ро­ве Кипр[2] в се­мье, от­ли­чав­шей­ся бла­го­че­сти­ем. Стар­ший брат его Ирак­лид еще при жиз­ни ро­ди­те­лей, ушел в свя­той град Иеру­са­лим. По­кло­нив­шись здесь ме­стам освя­щен­ным сто­на­ми и кро­вью Гос­по­да Иису­са, он уда­лил­ся за­тем в Иор­дан­скую до­ли­ну[3] и по­се­лил­ся в Лав­ре, на­зы­ва­е­мой Ко­ло­ма­но­вой[4], при­няв ино­че­ство. Свя­той же Ге­ор­гий один оста­вал­ся у ро­ди­те­лей, вос­пи­ты­ва­ясь в бла­го­че­стии и стра­хе Бо­жьем. Ко­гда умер­ли ро­ди­те­ли Ге­ор­гия, оси­ро­те­лый от­рок со всем име­ни­ем остав­шим­ся от ро­ди­те­лей его, при­нят был на по­пе­че­ние од­ним сво­им род­ствен­ни­ком. По­след­ний так по­лю­бил его, что хо­тел вы­дать за него за­муж свою еди­но­род­ную дочь. Но Свя­той, тя­го­тясь мир­скою су­е­тою, и не же­лал со­жи­тель­ства с же­ною, скрыл­ся у дру­го­го род­ствен­ни­ка сво­е­го, ко­то­рый был игу­ме­ном мо­на­сты­ря. О ме­сто­на­хож­де­нии Ге­ор­гия ста­ло из­вест­но по­ки­ну­то­му им род­ствен­ни­ку, же­лав­ше­му иметь крот­ко­го юно­шу сво­им ду­хов­ным сы­ном; он при­шел к игу­ме­ну, у ко­то­ро­го скры­вал­ся Ге­ор­гий, и стал тре­бо­вать, чтобы тот воз­вра­тил ему от­ро­ка. Узнав об этом, Ге­ор­гий тай­но по­ки­нул тот мо­на­стырь и, сев на от­плы­вав­шей ко­рабль, от­пра­вил­ся с Ки­п­ра в свя­той град Иеру­са­лим. По­кло­нив­шись свя­тым ме­стам, он спу­стил­ся в Иор­дан­скую до­ли­ну и при­шел к бра­ту сво­е­му в Лав­ру Ко­ло­ма­на. Тот же, ви­дя его еще мо­ло­дым и без­бо­ро­дым, по за­по­ве­дям свя­тых отец не за­хо­тел дер­жать его в Лав­ре, по­ка он не об­рас­тет бо­ро­дою, но при­вел в оби­тель Пре­свя­той Вла­ды­чи­цы на­шей, на­зы­ва­е­мую Ху­зи­ва[5], и пе­ре­дал та­мош­не­му игу­ме­ну. Здесь Свя­той Ге­ор­гий об­ле­чен был в ино­че­ский об­раз и всту­пил на путь по­движ­ни­че­ства. Тру­дясь во сла­ву Бо­жью и для спа­се­ния сво­ей ду­ши, он осо­бен­но упраж­нял­ся в сми­ре­нии и по­слу­ша­нии. Бог про­сла­вил Сво­е­го угод­ни­ка и на­гра­дил его да­ром чу­до­тво­ре­ния. И вся бра­тия нема­ло удив­ля­лась, ви­дя та­кое со­вер­шен­ство и та­кое дерз­но­ве­ние к Бо­гу в юном от­ро­ке и к то­му же но­во­на­чаль­ном. Свя­той же, опа­са­ясь обо­льще­ний пу­стой сла­вы ми­ра се­го, тай­но вы­шел из оби­те­ли и сно­ва при­был к сво­е­му бра­ту в Лав­ру.

По­се­лив­шись здесь, он за­нял вме­сте с бра­том так на­зы­ва­е­мую Ста­рую Цер­ковь, и здесь они пре­бы­ва­ли в мо­лит­ве, бо­го­мыс­лии и тру­дах пу­стын­ни­че­ских. Бра­тья не при­го­тов­ля­ли се­бе го­ря­чей пи­щи, за ис­клю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, ко­гда к ним при­хо­дил кто-ли­бо.

Од­на­жды ав­ва Ирак­лид ска­зал сво­е­му бра­ту:

— Возь­ми то­пор, и пой­дем ру­бить дро­ва!

И ко­гда тот взял­ся за то­пор, то стар­ший брат при­ка­зал ему сру­бить бес­плод­ную паль­му, ко­то­рая рос­ла око­ло их ке­льи. По­кло­нив­шись бра­ту, Ге­ор­гий стал про­сить:

— Нет от­че, не бу­дем ру­бить ее, мо­жет быть она даст нам ва­ии.

Но тот с угро­зою ска­зал:

— Сру­би ее; вот уже несколь­ко лет она не при­но­сит пло­дов, — за­чем же она за­ни­ма­ет ме­сто?

То­гда Ге­ор­гий, сно­ва со сми­ре­ни­ем по­кло­нив­шись, про­из­нес:

— Я ру­ча­юсь, что ско­ро она при­не­сет пло­ды.

По­сле та­ких слов Ирак­лид усту­пил, и с тех пор паль­ма ста­ла при­но­сить мно­го­чис­лен­ные и пре­крас­ные пло­ды.

В то вре­мя в Иери­хоне жил один земле­вла­де­лец, лю­би­мый свя­ты­ми бра­тья­ми-по­движ­ни­ка­ми. У него скон­чал­ся ма­ло­лет­ний еди­но­род­ный сын. По­ло­жив мерт­во­го в кор­зин­ку и при­крыв его на­чат­ка­ми сво­их пло­дов, отец по­спеш­но при­нес его в Лав­ру. Вой­дя в ке­лью к Ирак­ли­ду и Ге­ор­гию, он по­ста­вил пред стар­шим бра­том кор­зин­ку, про­ся его бла­го­сло­вить пло­ды его зем­ле­де­лия, а сам немед­лен­но вы­шел. Вы­нув пло­ды из кор­зин­ки и на­шед­ши в ней мерт­во­го мла­ден­ца, Ирак­лид ска­зал мень­шо­му бра­ту:

— При­зо­ви это­го че­ло­ве­ка, ибо он хо­чет ис­ку­сить нас греш­ных.

Но Ге­ор­гий воз­ра­зил ему:

— Не пе­чаль­ся и не гне­вай­ся, от­че, но с ве­рою при­зо­вем бла­го­у­троб­но­го и ми­ло­сти­во­го Бо­га, и ес­ли Он услы­шит нас греш­ных и вос­кре­сит мла­ден­ца, то отец возь­мет его от нас жи­вым в на­гра­ду за свою ве­ру; а ес­ли Бог не вос­хо­чет со­тво­рить се­го, то ска­жем от­цу, что мы, бу­дучи греш­ни­ка­ми, не до­стиг­ли та­ко­го дерз­но­ве­ния к Бо­гу, чтобы по­мочь его бе­де.

Ста­рец по­слу­шал­ся бра­та, и оба они ста­ли на мо­лит­ву со сле­за­ми и с со­кру­ше­ни­ем сер­деч­ным. И все­ми­ло­сти­вый Гос­подь, тво­ря­щий во­лю бо­я­щих­ся его, услы­шал их и вос­кре­сил мла­ден­ца. То­гда, при­звав его от­ца, бра­тья от­да­ли ему мла­ден­ца жи­вым, по­велев ему, чтобы он ни­ко­му не рас­ска­зы­вал о сем чу­де.

Так свя­тые Ирак­лид и Ге­ор­гий мир­но и бо­го­угод­но жи­ли вме­сте, со вся­ким сми­ре­ни­ем и скром­но­стью, и ни­кто не слы­шал спо­ра и раз­но­ре­чия меж­ду ни­ми, не ви­дел и те­ни пре­зре­ния их друг к дру­гу, или к ко­му-ни­будь ино­му.

По про­ше­ствии неко­то­ро­го вре­ме­ни, Ирак­лид скон­чал­ся, до­стиг­нув се­ми­де­ся­ти­лет­не­го воз­рас­та от рож­де­ния. Ав­ва Ге­ор­гий, остав­шись в ке­льи один, ры­дал и скор­бел о кон­чине бра­та сво­е­го, в то же вре­мя доб­лест­но под­ра­жая его жиз­ни и тру­дам. И кто мо­жет по­ве­дать об его пу­стын­ни­че­ских по­дви­гах неустан­ной мо­лит­ве и Бо­го­мыс­лии? Кто мо­жет рас­ска­зать о его воз­дер­жа­нии и по­сте? За свою по­движ­ни­че­скую жизнь ста­рец был удо­сто­ен диа­кон­ско­го са­на, и по долж­но­сти диа­ко­на ча­сто при­слу­жи­вал свя­щен­ным от­цам за Бо­го­слу­же­ни­ем. Меж­ду тем, в Лав­ре скон­чал­ся игу­мен, и про­изо­шло ве­ли­кое раз­де­ле­ние и несо­гла­сие по по­во­ду из­бра­ния но­во­го на­сто­я­те­ля. То­гда Свя­той Ге­ор­гий, не тер­пя сму­ты, со скор­бью уда­лил­ся из Ко­ло­ма­на и сно­ва по­се­лил­ся в Ху­зе­вит­ской оби­те­ли, в от­дель­ной ке­льи, ко­то­рую дал ему игу­мен мо­на­сты­ря.

Под­ви­за­ясь на преж­нем ме­сте сво­ей от­шель­ни­че­ской жиз­ни, пре­по­доб­ный Ге­ор­гий не при­об­ре­тал ни ви­на, ни елея, ни хле­ба, ни одеж­ды, но, об­хо­дя ку­чи му­со­ра, со­би­рал тряп­ки и, сши­вая их де­лал се­бе одеж­ду; из этих же тря­пок бы­ла устро­е­на и по­стель его. Оби­тав­ших в оби­те­ли ино­ков он про­сил сбе­ре­гать ему за неде­лю остат­ки от сто­ла от­цов и при­шель­цев, бу­дут ли то ово­щи, или пло­ды, или да­же ко­сти. По­том он то­лок все это в ка­мен­ной сту­пе, де­лал ша­ри­ки и су­шил на солн­це; эти ша­ри­ки он и упо­треб­лял в пи­щу, вме­сте с во­дою, — через два или три дня. Кро­ме то­го, ста­рец про­сил, чтобы бра­тия не пек­ли без него хле­бов, ибо он ве­ро­вал, что за­ни­ма­ю­щим­ся этим де­лом в тех свя­тых ме­стах бу­дет ве­ли­кая на­гра­да на небе, так как в Па­ле­стине бы­ло в обы­чае из­дер­жи­вать из­ли­шек хле­ба на стран­ни­ков, при­хо­див­ших по­кло­нить­ся та­мош­ним ве­ли­ким свя­ты­ням. В хлеб­ни­це, пред­по­чти­тель­но пред дру­ги­ми ра­бо­та­ми, пре­по­доб­ный Ге­ор­гий то­пил печь. За­ня­тие это осо­бен­но тя­гост­но в тех ме­стах в лет­нее вре­мя, ко­гда от силь­но­го зноя та­ют да­же све­чи на цер­ков­ных под­свеч­ни­ках. Но пре­по­доб­ный Ге­ор­гий, несмот­ря ни на ка­кой зной, неустан­но ра­бо­тал в хлеб­ни­це по два­жды и по три­жды в день, рас­топ­ляя печь и при­го­тов­ляя хле­бы. Дру­гие из бра­тий не мог­ли пе­ре­но­сить та­кой ра­бо­ты и по­сто­ян­но че­ре­до­ва­лись. По­это­му неустан­ным тру­дам Ге­ор­гия все удив­ля­лись и на­зы­ва­ли его же­лез­ным.

Так, под­ви­зал­ся сей зем­ной ан­гел и небес­ный че­ло­век на­зи­дая сво­и­ми по­дви­га­ми и дру­гих.

Ко­гда же слу­чи­лось на­ше­ствие Пер­сов на свя­тую зем­лю[6], он на вре­мя оста­вил Ху­зе­вит­скую Лав­ру и скрыл­ся в Ко­ло­мане; по ми­но­ва­нии же опас­но­сти, ста­рец сно­ва воз­вра­тил­ся в Ху­зи­ву. Здесь он сно­ва пре­дал­ся по­движ­ни­че­ским тру­дам и в то же вре­мя по­учал всех, при­хо­дя­щих по­слу­шать его Бо­го­муд­рых ре­чей.

Ни­ко­го он не остав­лял без по­учи­тель­ных бе­сед, но всех на­став­лял в сло­ве Бо­жьем и в бла­го­че­стии.

Бла­го­че­сти­во по­жив и уго­див Бо­гу, пре­по­доб­ный Ге­ор­гий был ото­звать в небес­ные оби­те­ли, до­стиг­нув глу­бо­кой ста­ро­сти. О бла­жен­ной кон­чине стар­ца уче­ник его, пре­по­доб­ный Ан­то­ний, рас­ска­зы­ва­ет сле­ду­ю­щее.

«По­сле мно­гих тру­дов за­бо­лел Свя­той отец наш Ге­ор­гий неду­гом, от ко­е­го и скон­чал­ся. В ве­чер же, и ко­то­рый он скон­чал­ся, по устро­е­нию Бо­жию, слу­чи­лось мно­же­ство при­шель­цев, и я был весь­ма за­нят по­слу­ша­ни­ем. И неко­то­рые из бра­тии, си­дев­шие у стар­ца, ча­сто при­хо­ди­ли, го­во­ря мне:

— Спра­ши­ва­ет те­бя ста­рец, го­во­ря: «где Ан­то­ний? При­зо­ви­те мне его, ибо я уже уми­раю».

Я уже ко­ле­бал­ся на­двое, же­лая и ис­пол­нить по­слу­ша­ние, и пой­ти к стар­цу. И ста­рец, узнав это ду­хом, объ­явил мне чрез по­слан­ных:

— Не скор­би и не сму­щай­ся, ча­до, но ис­пол­ни по­слу­ша­ние твое, а я по­до­жду до тех пор по­ка ты при­дешь.

И по­ка при­шель­цы вста­ли из-за тра­пезы, и при­шли дру­гие, вре­мя про­тя­ну­лось по­чти до по­лу­но­чи, и ста­рец был еще жив. Ис­пол­нив свое по­слу­ша­ние и от­пу­стив при­шель­цев, я при­шел к нему. Ко­гда он ме­ня уви­дел то об­нял и об­ло­бы­зал и бла­го­сло­вив обер­нул­ся к во­сто­ку и ска­зал:

— Изы­ди, ду­ше моя, ныне о Гос­по­де, изы­ди.

И ска­зав это три­жды, он пре­дал дух Гос­по­ду; так он пре­ста­вил­ся, мир­но и ти­хо, яв­но о пре­дав дух в ру­ки Бо­жьи, как пи­шет­ся: «А ду­ши пра­вед­ных в ру­ке Бо­жи­ей, и му­че­ние не кос­нет­ся их» (Сол.3:1), и па­ки: «До­ро­га в очах Гос­под­них смерть свя­тых Его»[7]. Я же, узнав, что он пре­дал дух Гос­по­ду, при­пал к гру­ди его, и пла­кал и ры­дал о ли­ше­нии пре­по­доб­но­го от­ца. И опря­тав те­ло его с псал­ма­ми и пе­ни­я­ми и пес­ня­ми ду­хов­ны­ми, мы по­ло­жи­ли его в гроб­ни­це пре­по­доб­ных от­цов; и ныне он на­хо­дит­ся с ли­ка­ми свя­тых со­мо­лит­ствуя за нас и за весь мир». Аминь.

Святой Филипп (в миру Феодор) происходил из знатного рода бояр Колычевых. Феодор был первенец боярина и его богобоязненной супруги Варвары. С ранних лет Феодор, по выражению жизнеописателя, с сердечной любовью прилепился к богодухновенным книгам, отличался кротостью и степенностью и чуждался забав. По высокому своему происхождению он часто бывал в царском дворце. Его кротость и благочестие оставили сильное впечатление в душе его сверстника, царя Иоанна.

По примеру своего отца, Феодор начал военную службу, и его ожидало блестящее будущее, но сердце его не лежало к благам мира. Против обычая времени он медлил жениться до 30-летнего возраста. Один раз в церкви, в воскресный день, сильно подействовали на него слова Спасителя: «Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Матф. 4:24). Услышав в них свое призвание к иночеству, он тайно от всех, в одежде простолюдина, оставил Москву и направился в Соловецкую обитель. Здесь в течении девяти лет он безропотно нес тяжкие труды послушника, работал, как простой селянин, то на огороде, то в кузнице и пекарне. Наконец, по общему желанию братии, был поставлен в пресвитера и игумена.

В этом сане он ревностно заботился о благосостоянии обители в материальном, а больше — в нравственном отношении. Он соединил озера каналами и осушил болотные места для сенокосов, провел дороги в местах прежде непроходимых, завел скотный двор, улучшил соляные варницы, воздвиг два величественных собора — Успенский и Преображенский и другие храмы, устроил больницу, учредил скиты и пустыни для желающих безмолвия и сам по временам удалялся в одно уединенное место, известное в дореволюционное время под именем Филипповой пустыни. Он написал для братии новый устав, в котором начертал образ трудолюбивой жизни, запрещающий праздность.

Игумена Филиппа вызвали в Москву для духовного совета, где при первом же свидании с царем, он узнал, что для него назначена кафедра митрополита. Со слезами он умолял Иоанна: «Не разлучай меня с моей пустыней; не вручай малой ладье бремени великого». Иоанн был непреклонен и поручил архиереям и боярам убедить Филиппа к при-нятию митрополии. Филипп согласился, но требовал уничтожения опричнины. Архиереи и бояре уговаривали Филиппа не настаивать усиленно на этом требовании из уважения к самодержавию царя и смиренно принять сан. Филипп уступил воле царя, видя в ней Божие избрание.

В первое время святительства Филиппа (1567-1568 гг.) утихли ужасы опричнины, но так было недолго. Опять начались грабежи и убийства мирных граждан. Филипп несколько раз в уединенных беседах с царем старался вразумить его, но видя, что убеждения помогают, решился действовать открыто.

21 марта (1568 г.) в крестопоклонную неделю, перед началом литургии, митрополит стоял на возвышении посреди храма. Вдруг в церковь входит Иоанн с толпой опричников. Все они и сам царь были в высоких черных шлыках, в черных рясах, из-под которых блестели ножи и кинжалы. Иоанн подошел к святителю со стороны и три раза наклонял свою голову для благословения. Митрополит стоял неподвижно, устремив свой взор на икону Спасителя. Наконец бояре сказали: «Владыка святый! Царь требует твоего благословения». Святитель обернулся к Иоанну, как бы не узнавая его, и сказал: «В этой одежде странной я не узнаю царя православного, не узнаю его и в делах царства. Благочестивый, кому поревновал ты, исказив таким образом твое благолепие? С тех пор, как светит солнце на небе, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали собственную державу... У татар и язычников есть закон и правда, а у нас их нет. Мы, государь, Богу приносим бескровную жертву, а за алтарем льется невинная кровь христиан. Не скорблю о тех, которые, проливая свою невинную кровь, сподобляются доли святых мучеников; о твоей бедной душе страдаю. Хотя и образом Божиим почтен ты, однако ж, смертный человек, и Господь взыщет все от руки твоей».

Иоанн кипел гневом, шептал угрозы, стучал жезлом о плиты помоста. Наконец воскликнул: «Филипп! Или нашей державе ты смеешь противиться? Посмотрим, увидим, велика ли твоя крепость». — «Царь благий, — ответил святитель, — напрасно ты меня устрашаешь. Я пришелец на земле, подвизаясь за истину, и никакие страдания не заставят меня умолкнуть». Страшно раздраженный, Иоанн вышел из церкви, но затаил злобу до времени.

28 июля, в праздник Смоленской иконы Божией Матери, именуемой Одигитрия, святитель Филипп служил в Новодевичьем монастыре и совершал крестный ход вокруг стен монастыря. Там был и царь, окруженный опричниками. Во время чтения Евангелия, святитель заметил опричника, стоявшего позади царя в татарской шапке, и указал на него Иоанну. Но виновный поспешил снять и спрятать шапку. Тогда опричники обвинили митрополита в том, будто он сказал неправду, с целью унизить царя перед народом. Тогда Иоанн велел судить Филиппа. Нашлись клеветники с ложными обвинениями против святителя, которому не дали возможности изобличить их, и он был осужден на лишение кафедры.

8 ноября, в праздник архангела Михаила, святитель в последний раз служил в Успенском соборе; и он так же, как и в день обличения царя Иоанна Грозного, стоял на кафедре. Вдруг отворились церковные двери, вошел боярин Басманов в сопровождении толпы опричников и велел прочесть бумагу, в которой изумленному народу объявляли, что митрополит лишается сана. Тотчас же опричники сорвали со святителя облачение и, одев в оборванную монашескую рясу, вывели его вон из храма, посадили на дровни и с ругательствами повезли в один из московских монастырей. Говорили, что царь хотел было сжечь исповедника Христова на костре и только по просьбе духовенства определили ему пожизненное заточение. В то же время он казнил многих родственников Филиппа. Голову одного из них, особенно любимого Филиппом племянника, Ивана Борисовича Колычева, Грозный послал святителю. С благоговением принял ее святитель Филипп, положил и, земно поклонившись, поцеловал и сказал: «Блажен его же избрал и приял еси Господи»,— и возвратил пославшему. Народ с утра до вечера толпился вокруг обители, желая увидеть хоть тень славного святителя, и рассказывал о нем чудеса. Тогда Иоанн велел перевести его в Тверской Отрочь монастырь.

Год спустя царь со всей дружиной двинулся против Новгорода и Пскова и отправил впереди себя опричника Малюту Скуратова в Отрочь монастырь. Святой Филипп за три дня предсказал о предстояв-шей своей кончине и приготовился к ней принятием Святых Таин. Малюта с лицемерным смирением подошел к святителю и просил благословения царю. «Не кощунствуй, — сказал ему святой Филипп, — а делай то, зачем пришел». Малюта бросился на святителя и задушил его. Тотчас же вырыли могилу и опустили в нее священномученика на глазах Малюты (23 декабря 1569 г.) Мощи святителя Филиппа почивали в московском Успенском соборе, который был свидетелем его величайшего подвига.

После мученической кончины святителя Филиппа († 23 декабря 1569 года) тело его было погребено в Отроче монастыре, в Твери. Иноки Соловецкой обители, где он прежде был игуменом, испросили в 1591 году позволение перенести его мощи в свой монастырь. Многострадальное нетленное тело было положено в могилу, приготовленную епископом Филиппом для себя еще при жизни, под папертью храма преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, около гроба старца Ионы (Шамина), любимого наставника его в монашеских подвигах.

29 апреля 1646 года игумену Соловецкой обители Илии послана была грамота Патриарха Иосифа о торжественном открытии мощей святителя и чудотворца Филиппа. 31 мая мощи переложили в новую раку и поставили в Преображенском соборе.

В 1652 году Никон, тогда еще митрополит Новгородский, предложил перенести в Москву мощи трех святителей-мучеников: митрополита Филиппа, Патриархов Иова и Ермогена. По благословению Патриарха Иосифа митрополит Никон отправился в 1652 году в Соловки за мощами святителя Филиппа и торжественно перенес их в Москву. В руки святого была вложена покаянная грамота царя Алексея Михайловича, в которой он молил о прощении грехов своего прадеда Иоанна Грозного, «склоняя» свою власть перед властью церковной. 3 июля святые мощи встречали в Москве: «пастырь, невинно изгнанный, был возвращен на свой престол». В Успенском соборе «на самой средине стоял он 10 дней» и во все дни с утра до вечера был звон, как в Пасхальную неделю. Затем святые мощи были поставлены в Успенском соборе у южной двери алтаря.

На месте встречи мощей святителя Филиппа московским духовенством и народом был воздвигнут крест, от которого получила свое название Крестовская застава в Москве (у Рижского вокзала).

В ми­ру Ге­ор­гий Ва­си­лье­вич Го­во­ров, ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1815 г. в се­ле Чер­нав­ское Ор­лов­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка. В 1837 г. окон­чил Ор­лов­скую Ду­хов­ную Се­ми­на­рию и по­сту­пил в Ки­ев­скую Ду­хов­ную Ака­де­мию.

В 1841 г. окон­чил Ака­де­мию и при­нял мо­на­ше­ство с име­нем Фе­о­фан. За­тем пре­по­да­вал в Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии (СПДА). В 1847 г. в со­ста­ве Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии был на­прав­лен в Иеру­са­лим, где по­се­тил свя­тые ме­ста, древ­ние мо­на­ше­ские оби­те­ли, бе­се­до­вал со стар­ца­ми свя­той го­ры Афон, изу­чал пи­са­ния от­цов Церк­ви по древним ру­ко­пи­сям.

Здесь, на Во­сто­ке, бу­ду­щий свя­ти­тель ос­но­ва­тель­но изу­чил гре­че­ский и фран­цуз­ский язы­ки, озна­ко­мил­ся с ев­рей­ским и араб­ским. С на­ча­лом Крым­ской вой­ны чле­ны Ду­хов­ной Мис­сии бы­ли ото­зва­ны в Рос­сию, и в 1855 г. св. Фе­о­фан в сане ар­хи­манд­ри­та пре­по­да­ет в СПДА, за­тем ста­но­вит­ся рек­то­ром Оло­нец­кой Ду­хов­ной Се­ми­на­рии. С 1856 г. ар­хи­манд­рит Фе­о­фан — на­сто­я­тель по­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле, с 1857 г. — рек­тор СПДА.

В 1859 г. хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Там­бов­ско­го и Шац­ко­го. В це­лях подъ­ема на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния епи­скоп Фе­о­фан устра­и­ва­ет цер­ков­но­при­ход­ские и вос­крес­ные шко­лы, от­кры­ва­ет жен­ское епар­хи­аль­ное учи­ли­ще. В то же вре­мя он за­бо­тит­ся и о по­вы­ше­нии об­ра­зо­ва­ния са­мо­го ду­хо­вен­ства, С июля 1863 г. свя­ти­тель пре­бы­вал на Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре. В 1866 г. по про­ше­нию уво­лен на по­кой в Успен­скую Вы­шен­скую пу­стынь Там­бов­ской епар­хии. Но не воз­мож­но­стью по­коя влек­ли к се­бе серд­це вла­ды­ки ти­хие мо­на­стыр­ские сте­ны, они зва­ли его к се­бе на но­вый ду­хов­ный по­двиг. Вре­мя, остав­ше­е­ся от бо­го­слу­же­ния и мо­лит­вы, свя­ти­тель по­свя­щал пись­мен­ным тру­дам. По­сле Пас­хи 1872 г. свя­ти­тель ухо­дит в за­твор. В это вре­мя он пи­шет ли­те­ра­тур­но-бо­го­слов­ские тру­ды: ис­тол­ко­ва­ние Свя­щен­но­го Пи­са­ния, пе­ре­вод тво­ре­ний древ­них от­цов и учи­те­лей, пи­шет мно­го­чис­лен­ные пись­ма к раз­ным ли­цам, об­ра­щав­шим­ся к нему с недо­умен­ны­ми во­про­са­ми, с прось­бой о по­мо­щи и на­став­ле­ни­ях. Он от­ме­чал: «Пи­сать — это служ­ба Церк­ви нуж­ная. Луч­шее упо­треб­ле­ние да­ра пи­сать и го­во­рить есть об­ра­ще­ние его на вра­зум­ле­ние греш­ни­ков».

Свя­ти­тель ока­зал глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства. Его уче­ние во мно­гом род­ствен­но уче­нию стар­ца Па­и­сия Ве­лич­ков­ско­го, осо­бен­но в рас­кры­тии тем о стар­че­стве, ум­ном де­ла­нии и мо­лит­ве. Наи­бо­лее зна­чи­тель­ные тру­ды его — «Пись­ма о хри­сти­ан­ской жиз­ни», «Доб­ро­то­лю­бие» (пе­ре­вод), «Тол­ко­ва­ние апо­столь­ский по­сла­ний», «На­чер­та­ние хри­сти­ан­ско­го нра­во­уче­ния».

Свя­ти­тель мир­но по­чил 6 ян­ва­ря 1894 г., в празд­ник Кре­ще­ния Гос­под­ня. При об­ла­че­нии на ли­це его про­си­я­ла бла­жен­ная улыб­ка. По­гре­бен в Ка­зан­ском со­бо­ре Вы­шен­ской пу­сты­ни.

Ка­но­ни­зи­ро­ван в 1988 г., как по­движ­ник ве­ры и бла­го­че­стия, ока­зав­ший глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства сво­и­ми мно­го­чис­лен­ны­ми тво­ре­ни­я­ми, ко­то­рые мо­гут рас­смат­ри­вать­ся ча­да­ми Церк­ви как прак­ти­че­ское по­со­бие в де­ле хри­сти­ан­ско­го спа­се­ния.

Об этой иконе из­вест­но лишь то, что на­хо­ди­лась она в го­ро­де Ель­це Ор­лов­ской гу­бер­нии. Кро­ме то­го, ле­то­пи­си за­фик­си­ро­ва­ли год её яв­ле­ния — 1060, то есть тот же, что и у Елец­кой-Чер­ни­гов­ской. Ис­сле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что Елец­кая ико­на яв­ля­ет­ся позд­ним спис­ком (ко­пи­ей) с Елец­кой-Чер­ни­гов­ской. По­ми­мо по­яс­но­го изо­бра­же­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри су­ще­ству­ют ещё один вид Елец­кой ико­ны — ро­сто­вой. На этой иконе изо­бра­же­но яв­ле­ние Ца­ри­цы Небес­ной Та­мер­ла­ну пе­ред его по­хо­дом на Моск­ву, быв­шее в 1395 го­ду в го­ро­де Ель­це.

От­ды­ха­ю­ще­му в шат­ре на го­ре Ар­га­мачь Та­мер­ла­ну яви­лась в ви­де­нии гроз­ная Све­то­нос­ная Де­ва с сон­мом свя­тых. В тот же день, 26 ав­гу­ста, жи­те­ли Моск­вы встре­ча­ли чу­до­твор­ную Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри и мо­ли­лись пред ней о спа­се­нии от страш­но­го на­ше­ствия. Устра­шен­ный ви­де­ни­ем, Та­мер­лан вос­клик­нул: «Итак, мы не одо­ле­ем зем­ли рус­ской!» — и по­вер­нул с ор­дой на­зад.

В па­мять об этом чу­дес­ном со­бы­тии на­пи­са­на ико­на Елец­кая и уста­нов­ле­но мест­но­чти­мое празд­но­ва­ние — 8 сен­тяб­ря (26 ав­гу­ста по ста­ро­му сти­лю).

День об­ще­цер­ков­но­го празд­но­ва­ния: 24 ян­ва­ря (11 ян­ва­ря по ста­ро­му сти­лю).

Ро­дом из Кап­па­до­кии. Вос­пи­тан ро­ди­те­ля­ми в глу­бо­ком бла­го­че­стии. Стре­мясь к от­шель­ни­че­ской жиз­ни, по­се­лил­ся в Па­ле­стине в пу­стын­ной пе­ще­ре, в ко­то­рой, по пре­да­нию, но­че­ва­ли три волх­ва, при­шед­шие по­кло­нить­ся ро­див­ше­му­ся Спа­си­те­лю ми­ра. В ней он про­жил 30 лет в ве­ли­ком воз­дер­жа­нии и непре­стан­ной мо­лит­ве.

К по­движ­ни­ку по­сте­пен­но на­ча­ли сте­кать­ся же­лав­шие жить под его ру­ко­вод­ством. Ко­гда цер­ковь уже не вме­ща­ла со­брав­ших­ся ино­ков, свя­ти­тель по­сле мо­лит­вы, взяв ка­ди­ло с хо­лод­ны­ми уг­ля­ми, по­шел по пу­стыне. На од­ном ме­сте уг­ли вне­зап­но раз­го­ре­лись и вос­ку­рил­ся фими­ам. Тут пре­по­доб­ный и ос­но­вал пер­вый об­ще­жи­тель­ный мо­на­стырь, или Лав­ру В мо­на­сты­ре св. Фе­о­до­сий устро­ил стран­но­при­им­ные до­ма, от­дель­ные боль­ни­цы для ино­ков и ми­рян, убе­жи­ща для пре­ста­ре­лых. По его мо­лит­ве мно­го раз яв­ля­лось чу­до умно­же­ния хле­бов, необ­хо­ди­мых для пи­та­ния со­брав­ших­ся к оби­те­ли ни­щих.

Ко­гда воз­ник­ла ересь Ев­ти­хия, пра­во­слав­ные бы­ли го­ни­мы от им­пе­ра­то­ра Ана­ста­сия (491-518). Пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий сна­ча­ла на­пи­сал по­сла­ние им­пе­ра­то­ру, за­тем по­шел в Иеру­са­лим и в Ве­ли­кой церк­ви воз­гла­сил во все­услы­ша­ние: «Кто не по­чи­та­ет че­ты­ре Все­лен­ских Со­бо­ра, да бу­дет ана­фе­ма». За этот по­сту­пок его со­дер­жа­ли в за­то­че­нии. Еще при жиз­ни спо­до­бил­ся да­ра ис­це­ле­ния и дру­гих чу­дес. Мир­но скон­чал­ся в воз­расте 105 лет (529 г.).

Пре­по­доб­ный Ири­нарх, за­твор­ник Ро­стов­ский, ро­дил­ся в кре­стьян­ской се­мье в се­ле Конда­ко­во Ро­стов­ско­го уез­да. В Кре­ще­нии он по­лу­чил имя Илия. На 30-м го­ду жиз­ни свя­той при­нял по­стриг в мо­на­ше­ство в Ро­стов­ском Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре[1]. Там он стал усерд­но тру­дить­ся в ино­че­ских по­дви­гах, по­се­щал цер­ков­ные служ­бы, но­ча­ми мо­лил­ся и спал на зем­ле. Од­на­жды, сжа­лив­шись над стран­ни­ком, ко­то­рый не имел обу­ви, свя­той Ири­нарх от­дал ему свои са­по­ги и с тех пор стал хо­дить бо­сой по мо­ро­зу. Игу­ме­ну не по­нра­ви­лось та­кое по­ве­де­ние по­движ­ни­ка, и он на­чал сми­рять его, за­став­ляя ча­са по два сто­ять на мо­ро­зе про­тив сво­ей кел­лии или по­дол­гу зво­ на ко­ло­кольне. Свя­той всё пе­ре­но­сил с тер­пе­ни­ем и не из­ме­нил сво­е­го по­ве­де­ния. Игу­мен про­дол­жал же­сто­ко­серд­ство­вать, и пре­по­доб­ный был вы­нуж­ден пе­рей­ти в Ав­ра­ми­ев Бо­го­яв­лен­ский мо­на­стырь, где был при­нят в чис­ло ­тии и вско­ре был на­зна­чен ке­ла­рем. Пре­по­доб­ный с усер­ди­ем ис­пол­нял свое по­слу­ша­ние, скор­бя о том, что бра­тия мо­на­сты­ря и слу­жи­те­ли не бе­ре­гут до­сто­я­ние оби­те­ли, рас­то­чая его без ме­ры. Од­на­жды во сне он уви­дел пре­по­доб­но­го Ав­ра­амия Ро­стов­ско­го (па­мять 29 ок­тяб­ря), ко­то­рый уте­шил его и бла­го­сло­вил раз­да­вать всем по­треб­ное без сму­ще­ния. Как-то, во вре­мя пе­ния Хе­ру­вим­ской, пре­по­доб­ный Ири­нарх гром­ко за­ры­дал. На во­прос ар­хи­манд­ри­та он от­ве­тил: «Мать моя пре­ста­ви­лась!» Оста­вив Ав­ра­ами­ев мо­на­стырь, пре­по­доб­ный Ири­нарх пе­ре­шел в Ро­стов­ский мо­на­стырь свя­то­го Ла­за­ря, по­се­лил­ся в уеди­нен­ной кел­лии и про­жил в ней три го­да в тес­но­те и го­ло­де. Здесь его на­ве­щал бла­жен­ный Иоанн юро­ди­вый, по про­зва­нию Боль­шой Кол­пак. Свя­тые под­креп­ля­ли друг дру­га ду­хов­ной бе­се­дой. Ста­рец, од­на­ко, имел же­ла­ние воз­вра­тить­ся в свою пер­во­на­чаль­ную оби­тель — Бо­ри­со­глеб­ский мо­на­стырь. Он был при­нят об­рат­но с лю­бо­вью стро­и­те­лем Вар­ла­а­мом и стал еще бо­лее су­ро­во под­ви­зать­ся в оби­те­ли. Уеди­нив­шись в за­тво­ре, по­движ­ник же­лез­ной це­пью при­ко­вал се­бя к де­ре­вян­но­му сту­лу, на­ло­жил на се­бя тя­же­лые це­пи и кре­сты. За это он пе­ре­но­сил озлоб­ле­ние и на­смеш­ки от мо­на­стыр­ской бра­тии. В то вре­мя его на­ве­стил дав­ний друг, бла­жен­ный Иоанн юро­ди­вый, пред­ска­зав­ший на­ше­ствие Лит­вы на Моск­ву. 25 лет про­вел пре­по­доб­ный Ири­нарх за­ко­ван­ным це­пя­ми и ве­ри­га­ми в тя­же­лых тру­дах. По­дви­ги его об­ли­ча­ли нера­ди­во жив­ших в оби­те­ли, и они со­лга­ли игу­ме­ну, что ста­рец учит не хо­дить на мо­на­стыр­ские ра­бо­ты, а под­ви­зать­ся по­доб­но ему. Игу­мен по­ве­рил кле­ве­те и из­гнал свя­то­го стар­ца из оби­те­ли. Сми­рен­но по­ко­рив­шись, пре­по­доб­ный Ири­нарх опять ушел в Ро­стов и про­жил в мо­на­сты­ре свя­то­го Ла­за­ря один год. Меж­ду тем Бо­ри­со­глеб­ский игу­мен рас­ка­ял­ся в сво­ем по­ступ­ке и по­слал ино­ков за пре­по­доб­ным Ири­нар­хом. Он воз­вра­тил­ся, уко­ряя се­бя, что жи­вет не так, как бра­тия, ко­то­рая несет пра­вед­ные тру­ды, ко­то­рых он ли­шен. Пре­по­доб­ный про­дол­жал но­сить свои тяж­кие вери­ги и, тру­дясь, из­го­тов­лял ни­щим одеж­ду, вя­зал во­ло­ся­ные свит­ки и кло­бу­ки. Он спал но­чью лишь один час или два, осталь­ное же вре­мя мо­лил­ся и бил свое те­ло же­лез­ной пал­кой.

Свя­то­му Ири­нар­ху бы­ло ви­де­ние о том, что Моск­ву за­хва­тит Лит­ва, а церк­ви по ме­стам бу­дут ра­зо­ре­ны. Он стал горь­ко пла­кать о пред­сто­я­щем бед­ствии, и игу­мен по­ве­лел ему ехать в Моск­ву и пре­ду­пре­дить ца­ря Ва­си­лия Иоан­но­ви­ча Шуй­ско­го (1606-1610) о гро­зя­щей бе­де. Пре­по­доб­ный Ири­нарх вы­пол­нил по­слу­ша­ние. Он от­ка­зал­ся от пред­ло­жен­ных ему да­ров и, вер­нув­шись, стал усерд­но мо­лить­ся, чтобы Гос­подь по­ми­ло­вал Рус­скую зем­лю.

Вра­ги яви­лись на Русь, ста­ли за­во­е­вы­вать го­ро­да, из­би­ва­ли жи­те­лей, гра­би­ли мо­на­сты­ри и церк­ви. Лже­ди­мит­рий и вто­рой са­мо­зва­нец стре­ми­лись по­ко­рить Русь поль­ско­му ко­ро­лю. Бо­ри­со­глеб­ский мо­на­стырь так­же был за­хва­чен вра­га­ми, ко­то­рые во­шли к свя­то­му за­твор­ни­ку и уди­ви­лись пря­мым и сме­лым ре­чам стар­ца, пред­ска­зав­ше­го им ги­бель.

Са­пе­га, оста­но­вив­ший­ся в Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре, по­же­лал ви­деть стар­ца, си­дя­ще­го в це­пях, и уди­вил­ся та­ко­му по­дви­гу. Ко­гда па­ны, при­шед­шие с Са­пе­гой, ска­за­ли ему, что ста­рец мо­лит­ся за Шуй­ско­го, пре­по­доб­ный сме­ло ска­зал: «Я в Рос­сии рож­ден и кре­щен, за рус­ско­го ца­ря и Бо­га мо­лю». Са­пе­га от­ве­чал: «Прав­да в бать­ке ве­ли­ка — в ко­то­рой зем­ле жить, той зем­ле и слу­жить». По­сле это­го пре­по­доб­ный Ири­нарх стал убеж­дать Са­пе­гу уй­ти из Рос­сии, пред­ска­зы­вая ему в про­тив­ном слу­чае смерть.

Пре­по­доб­ный Ири­нарх сле­дил за хо­дом вой­ны и по­слал кня­зю Ди­мит­рию По­жар­ско­му свое бла­го­сло­ве­ние и просфо­ру. Он ве­лел ему ид­ти под Моск­ву, пред­ска­зав: «Уви­ди­те сла­ву Бо­жию». В по­мощь По­жар­ско­му и Ми­ни­ну пре­по­доб­ный пе­ре­дал свой крест. С по­мо­щью Бо­жи­ей рус­ские одо­ле­ли Лит­ву, князь По­жар­ский овла­дел Крем­лем, и в Рус­ской зем­ле по­сте­пен­но на­чал во­дво­рять­ся мир. Ста­рец Ири­нарх по-преж­не­му непре­стан­но мо­лил Бо­га со сле­за­ми об из­бав­ле­нии Ру­си от вра­гов и, об­ла­дая си­лой тво­рить чу­де­са, ис­це­лял боль­ных и бес­но­ва­тых. Ему был от­крыт день кон­чи­ны, и он, при­звав сво­их уче­ни­ков, Алек­сандра и Кор­ни­лия, стал да­вать им на­став­ле­ния и, про­стив­шись со все­ми, ти­хо ото­шел ко Гос­по­ду в веч­ный по­кой († 13 ян­ва­ря 1616 го­да). По­сле свя­то­го стар­ца оста­лось 142 мед­ных кре­ста, семь на­плеч­ных ве­риг, цепь в 20 са­жен, ко­то­рую он но­сил на шее, же­лез­ные нож­ные пу­ты, во­сем­на­дцать руч­ных оков, «связ­ни», ко­то­рые он но­сил на по­я­се, ве­сом в пуд, и же­лез­ная пал­ка, ко­то­рой он из­би­вал свое те­ло и про­го­нял бе­сов. В этих тру­дах, как на­зы­вал их ста­рец, он про­жил 38 лет, в ми­ру про­жил 30 лет, скон­чал­ся же 68-ми лет от ро­ду. По­сле смер­ти пре­по­доб­но­го Ири­нар­ха со­вер­ша­лось мно­го чу­дес при его гро­бе, осо­бен­но же ис­це­ле­ний боль­ных и бес­но­ва­тых при воз­ло­же­нии на них кре­стов и це­пей свя­то­го по­движ­ни­ка.

Свя­тая Ни­на бы­ла пле­мян­ни­цей Иеру­са­лим­ско­го пат­ри­ар­ха Юве­на­лия. Она с юно­сти всем серд­цем воз­лю­би­ла Бо­га и глу­бо­ко со­жа­ле­ла о лю­дях, не ве­ру­ю­щих в Него. По­сле то­го, как отец ее За­ву­лон ушел в пу­стын­ни­ки, а мать по­сту­пи­ла в диа­ко­нис­сы, свя­тая Ни­на бы­ла от­да­на на вос­пи­та­ние од­ной бла­го­че­сти­вой ста­ри­це. Ча­стые рас­ска­зы этой ста­ри­цы об Иве­рии (ны­неш­ней Гру­зии), то­гда еще язы­че­ской стране, воз­бу­ди­ли в Нине силь­ное же­ла­ние по­се­тить эту стра­ну и про­све­тить ее жи­те­лей све­том Еван­ге­лия.

Же­ла­ние это еще бо­лее уси­ли­лось, ко­гда она од­на­жды уви­де­ла в ви­де­нии Ма­терь Бо­жию, вру­ча­ю­щую ей крест из ви­но­град­ных лоз. И же­ла­ние ее сбы­лось, ко­гда ей при­шлось бе­жать в Иве­рию, спа­са­ясь от го­не­ния, воз­двиг­ну­то­го им­пе­ра­то­ром Дио­кле­ти­а­ном (284-305 гг.).

В Иве­рии свя­тая Ни­на по­се­ли­лась у од­ной жен­щи­ны в цар­ских ви­но­град­ни­ках и очень ско­ро сде­ла­лась из­вест­ной в окрест­но­стях, по­то­му что ока­зы­ва­ла по­мощь мно­гим страж­ду­щим. Узнав о си­ле ее мо­литв, боль­ные ста­ли во мно­же­стве при­хо­дить к ней. При­зы­вая имя Хри­сто­во, свя­тая Ни­на ис­це­ля­ла их и рас­ска­зы­ва­ла им о Бо­ге, со­тво­рив­шем небо и зем­лю, и о Хри­сте Спа­си­те­ле.

Про­по­ведь о Хри­сте, чу­де­са, ко­то­рые со­вер­ша­ла свя­тая Ни­на, и ее доб­ро­де­тель­ная жизнь бла­го­твор­но дей­ство­ва­ли на жи­те­лей Иве­рии, и мно­гие из них уве­ро­ва­ли в ис­тин­но­го Бо­га и при­ня­ли кре­ще­ние. Она об­ра­ти­ла ко Хри­сту в Гру­зии и са­мо­го ца­ря Ма­ри­а­на (Ме­рой), быв­ше­го до это­го языч­ни­ком. То­гда бы­ли вы­зва­ны из Кон­стан­ти­но­по­ля епи­скоп и свя­щен­ни­ки и по­стро­ен пер­вый в Иве­рии храм во имя св. Апо­сто­лов. По­сте­пен­но по­чти вся Иве­рия при­ня­ла хри­сти­ан­ство.

Свя­тая Ни­на, не лю­бив­шая по­че­стей и сла­вы, уда­ли­лась на од­ну го­ру там в уеди­не­нии бла­го­да­ри­ла Гос­по­да за об­ра­ще­ние в хри­сти­ан­ство идо­ло­по­клон­ни­ков. Через несколь­ко лет она оста­ви­ла свое уеди­не­ние и от­пра­ви­лась в Ка­хе­тию, где об­ра­ти­ла в хри­сти­ан­ство ца­ри­цу Со­фию. По­сле трид­ца­ти­пя­ти­лет­них по­дви­гов свя­тая Ни­на мир­но скон­ча­лась 14 ян­ва­ря 335 го­да. На ме­сте ее кон­чи­ны царь Ма­ри­ан воз­двиг храм во имя ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия, даль­не­го род­ствен­ни­ка свя­той Ни­ны.

С па­мя­тью свя­той Ни­ны свя­за­но на­хож­де­ние хи­то­на Хри­сто­ва. При рас­пя­тии Спа­си­те­ля этот хи­тон до­стал­ся по жре­бию од­но­му рим­ско­му во­и­ну и по­сле раз­ных со­бы­тий по­пал в Гру­зию.