Вы второй сезон подряд стали наставницей в «Голосе». Как это случилось? Почему согласились? Никто до последнего не знал, кто будет в этом году ковать звезд.

— Я тоже ничего не знала до последнего, правда. Но я очень хотела вернуться, признаюсь честно. У меня после первого сезона осталось ощущение какой-то недосказанности, невыполненного задания. Я перфекционистка. Нас во МХАТе так учили — или отлично, или никак, других вариантов нет. Хотя мне не нравится, как я выгляжу, как пою, у меня к себе всегда много вопросов. Я до сих пор свое выступление на «Евровидении» не смотрела. Ни одно, ни другое. Но я знаю, что поставила себе сверхзадачу и с ней справилась — во мне воспитали такого бойца. Или побеждать, или уходить со сцены.


А что вам в вас на «Голосе» не понравилось?

— Я недавно пересмотрела первый сезон — с большим трудом — проанализировала и поняла, что критикующие меня зрители не смогли совместить мой сценический образ и то, как я веду себя в жизни. Их насторожила моя открытость, инфантильность или даже эмоциональность. На сцене я транслирую скорее диву, а тут люди увидели меня такой, какая я среди самых близких друзей, когда я делаю все что хочу. Плюс это наложилось на эффект «Евровидения». Когда я поехала выступать, то поначалу была очень напряжена, но быстро поняла, что ко мне там все очень хорошо относятся, доброжелательно — без всякого пафоса и наигрыша. Я была просто переполнена любовью, и тут всего три месяца прошло, и на первом для себя «Голосе» я получила удар под дых. Понятно было, что меня будут сравнивать с Пелагеей — две блондинки, две Полины Сергеевны, две подружки. Мне было очень тяжело. Представьте сами, я еще в мае была народной героиней, люди на улице подходили сказать спасибо, а тут на меня выливается ведро грязи. Первые полтора месяца я рыдала в подушку, а потом взяла себя в руки и победила — прежде всего себя саму.


Вы критику на каких-то форумах читали? Или в социальных сетях?

— Чтобы на форумы ходить, надо быть совсем сумасшедшей. Хватало и моей страницы в инстаграме, которую я веду самостоятельно. Когда начался «Голос», встречались и такие, кто писал просто «дура».

«Дура»?

— Это самое мягкое! (Смеется.) Плюс звонили какие-то знакомые — все наперебой со своими советами. Поначалу я объясняла, что съемка — всегда процесс хаотичный, где нет перерывов и пауз, нет дублей, это конвейер, где ничего нельзя изменить, все слепые прослушивания, это уже не секрет, снимаются за три дня. Здесь, кстати, ответ на еще один мой любимый вопрос: почему я несколько программ подряд сижу в одном и том же платье? А потом… Потом зрители привыкли и начали меня поддерживать. Это эффект второй волны: люди привыкли к первым наставникам, и им было сложно принять новеньких.

Когда вы пересматривали начало первого сезона, у вас у самой было ощущение, что вы ведете себя неестественно?

— Нет. Я разная. Я могу быть и такой. Я себя до сих пор чувствую лет на 15, не больше, притом что моему сыну скоро девять. Я еще успею стать строгой, спокойной, рассудительной и так далее. Я такая, какая есть. И если мне нравится участник, то я срываюсь с места и бегу, чтобы объяснить, что он обязан идти ко мне в команду. В аналогах «Голоса» за границей наставники разве что колесом не ходят — и это нормально. А у нас почему-то к такому не привыкли. У нас все более сдержанно.


Хотя и Градский плакал, и Билан вскакивал с ногами на кресло.

— Но это было уже в тот момент, когда к ним все привыкли. В общем, для меня этот стресс стал серьезным уроком и еще раз поводом работать над собой.

Получилось?

— В комментариях пишут, что я «интеллигентная», «утонченная» — в общем, весь тот набор слов и эпитетов, который звучит, когда я выхожу на сцену. Значит, получилось. Я делаю акцент на том, что я музыкант и, кроме того, драматическая актриса с высшим образованием. Кое-что у Градского позаимствовала. (Смеется.) Во всяком случае агрессии больше нет, это несомненный плюс. Ну и потом, все-таки хочется заявить себя как личность, более полно. Вот как вы думаете, как меня со стороны воспринимают?

Ну, кто-то помнит «Фабрику звезд», а для остальных вы выстрелили на «Евровидении», а потом сели в «Голос». Вертикальный взлет практически.

— Люди видят то, что им хочется видеть. Но они меня совершенно не знают. Мои друзья знают, что Гагарина может спеть что угодно, что Гагарина может сесть за фоно и сыграть любое произведение с листа. Я при этом не выскочка и стесняюсь лишний раз себя хвалить и рекламировать. Это надо делать реальными поступками, чем я тут и занимаюсь.



Расскажите теперь, как вам вообще новый сезон? Как участники?

— Очень приятно, что добежали те, кто не попал в прошлом году. Огромная концентрация сильнейших голосов. Жаль, что я не очень разбираюсь в классическом вокале, в этом и Леонид Агутин на съемках признавался на свой счет. Это нечестно: они могут петь вообще без микрофона, это заведомо громче. Кроме того, на мой вкус, это очень относительная красота. Я оперу не слушаю, могу воспринимать только Каллас — у нее магический, обволакивающий голос. Но она уникум. А все остальное мне не близко — я понимаю, что это может быть хорошо, но не близко. Другое дело, если выходит какая-нибудь хрипатая девушка и дает рока, тогда я сразу поворачиваюсь, конечно. Хочется ведь искать какие-то уникальные, самобытные тембры.

А как вам кажется, «Голос» — это действительно шанс для артистов сделать себе имя? Или это все-таки иллюзия?

— Очень трудно угадать, кто талантливый, а кто нет. Особенно когда спиной сидишь. (Смеется). Очень многое должно совпасть, чтобы человек с хорошим голосом стал артистом: труд, талант, удача. Я сама про это постоянно думаю. Причем первое место в конкурсе — оно часто роковое. У Сергея Волчкова, насколько я знаю, все хорошо с концертами, но у других куда хуже. Алла Борисовна вот тоже никогда не занимала первых мест. И я тоже на «Евровидении». (Улыбается.) Мне в инстаграме написали «спасибо» за второе место и подписали: «Бюджетники».


А какая ваша сверхзадача в качестве наставника?

— Есть у меня одна задумка, но я ее пока не буду раскрывать. Вообще, я пытаюсь до всех ребят донести, что только они смогут сделать какие-то шаги, за них их никто не сделает. Мы разбираем с ними тексты песен, работаем над акцентами, над артистизмом. Мне лично интересны не поющие головы, а артисты с собственным лицом, способные довести зрителя до слез или до смеха. Кроме того, почему «Голос» помог Антону Беляеву и Тине Кузнецовой? Потому что они уже к тому моменту писали песни, конкурс стал для них трамплином, придал ускорение их движению. Я говорю, что кавер-бэнд — это круто, хорошая школа, но надо рисковать, выигрывает тот, в ком есть дух авантюризма. Жизнь твоя будет такой, насколько у тебя хватит куража. Я лично не перестаю мечтать, ставлю себе высокие задачи, причем только в повелительном наклонении.

Уход Градского как-то сказался на атмосфере?

— Да, конечно. Александр Борисович для всех нас авторитет, это была такая дедовщина — в хорошем смысле. Мы все время с ним сверялись: «Да, Александр Борисович?», «Хорошо, Александр Борисович».

Сейчас мы все немножко расслабились. Учитывая особенно, что с Димой мы давно знакомы и дружим, с Леонидом тоже, а с Григорием Викторовичем притерлись друг к другу в прошлом сезоне.

Ярослав Забалуев
https://afisha.mail.ru/tvshow/articles/ ... om=mr_news

Неделю назад на «Первом канале» стартовал новый сезон популярного шоу «Голос». По просьбе издания «Комсомольская правда» известный исполнитель и автор песен Юрий Лоза прокомментировал проект, его участников и наставников. Музыкант заявил, что относится к телешоу скептически, и объяснил почему.
Первая проблема, с точки зрения Лозы, — это вторичность всего проекта, причем от концепции до песенного материала, который исполняется конкурсантами.
В этом «Голосе» никаких откровений мы не услышим, потому что там нет ничего нового. Все люди, которые туда приходят и которые что-либо там перепевают, на самом деле повторяют пройденное и придумывают новое название для вчерашних котлет.
Юрий Лоза
По мнению музыканта, странно восторгаться участником, который поет, как, например, Уитни Хьюстон, когда можно послушать саму Уитни Хьюстон.
Второй слабый момент, на который указал Лоза, — большая заинтересованность авторов в создании самого шоу, чем в непосредственном поиске талантов.
Никто не пытается найти какие-то таланты, никому это не надо. Нужна программа, нужно шоу. Все идет в угоду шоу. Ничего нашего нет, там расписано все: от рассадки жюри до их примерной реакции на выступления. Настолько это все не наше, настолько это все вторично, что обсуждать особо нечего. Настолько неинтересно, настолько безлико...
Кроме того, исполнитель заподозрил наставников проекта в неискренности. Лоза уверен, что выступающие в качестве жюри звезды эстрады — Полина Гагарина, Дима Билан, Леонид Агутин и Григорий Лепс, — не заинтересованы в продвижении сильных участников из страха, что те впоследствии могут составить им конкуренцию.