Лето в разгаре. В шкафу поговаривают, что хозяева собираются в отпуск. Мол, Серые Нино с верхней полки (оттуда все видно, и вылезают они с этой полки редко) видели, как хозяйка проверяла чемодан. Амазонас Лоллипоп говорит, что Нино – рар, и им видней.

Теперь уже всем ясно, что хозяйка готовится к отъезду. Как только выдастся свободная минутка, она вынимает из шкафа и раскладывает на постели свою одежду в разных сочетаниях, потом ныряет в шкаф за кем-нибудь из нас, а то и за несколькими сразу, и бесконечно перекладывает по постели шарфы, юбки, платья, босоножки на полу, смотрит пристально, меняет все местами, прикладывает к себе и идет к зеркалу, снова перекладывает... Наверное, едет в какое-то очень грязное место, где все будет постоянно пачкаться, а стирать негде – иначе зачем ей столько одежды в отпуске. Ну, или едут месяца на полтора.

Ушлый Шторх (его всегда берут как подстилку в парк, и там он подслушивает немало разговоров) все разузнал. Едут на десять дней, к морю. Не понимаю. Ведь хватит же двух платьев и Эрбы...

Сегодня чуть ли не до разрыва нитей поспорили Индио Маре и Волны Леандр – кого из них возьмут на море. У индио главные аргументы – цвет и название. У Леандра тоже, но еще и состав – шелк все-таки. Основная часть шкафа на стороне Леандра, да его и чаще остальных выкладывают для сравнения с бирюзовыми юбками. А мне вот думается, что шелк уже не для активного тяжелого хозяина, да и Маре слабоват. Хитрец Джим ДД помалкивает – знает, видимо, кто тут у нас прекрасный вечный лен. Вначале я очень болел за Эрбу, но потом понял логику подбора – хозяйка выбирает морские цвета, Эрба не совсем вписывается. Ну и хорошо, вместе нам будет веселей дожидаться хозяев.

Чемодан!! Он лежит на постели, открытый, в него уже сложены стопочками почти все вещи. И – как же я был прав – Джим Дракон. Красуется в углу чемодана, довольный, рядом с туссорыбами (их появление в чемодане очень логично, но Неббия зеленеют от злости сильней, чем позволяет резеда). Напряжение в шкафу возросло до предела. Джим – пятерка, лен, рыбы – четверка, тусса, и хозяйка могла бы взять еще какой-нибудь совсем короткий шарф в другом составе. Петрольная конопля замерла в ожидании, Маре обреченно молчит, Леандр рыдает. Лоллипоп успокаивает его как может.

Леандр: Прошлым летом к морю взяли только меня!

Лоллипоп: Милый, прошлым летом хозяину и года не было, его тогда и в дырявой пеленке можно было унести.

Леандр: Да у меня само название – ВОЛНЫ!

Лоллипоп: Ну и что, у меня тоже название, и что теперь меня, на кондитерскую фабрику носить, что ли?

Леандр: Я лучше всех продуваюсь!

Лоллипоп: Ты уже не продуваешься, ты сквозишь...

Леандр: Я шелковый! Я нежный!

Лоллипоп: Ну, иная разношенная конопля тоже как шелковая. А нежность теперь не в почете. Хотят надежности, поддержки.

Леандр: Меня продадут! Порежут!

Лоллипоп: А что, палантинчики из тебя ничего так себе выйдут...

Дальше я не слушал, потому что хозяйка взяла с полки и положила в чемодан Петрольную Коноплю. И опустила крышку чемодана. Вот и все. Как приятно за всем этим наблюдать со стороны – как длинный плотный лен неморской расцветки, я могу быть спокоен – предотъездная суматоха меня не коснется.
Вот это да. Хозяйка снова открыла чемодан, посмотрела на лежащих рядом Джима и ПК, вынула коноплю, вернула на полку, и заменила ее в чемодане Эрбой! Неожиданный поворот, однако. Видимо, не захотелось брать два шарфа похожей расцветки. Петрольная в ярости. Я очень, очень рад за Эрбу, послушаю потом морские рассказы. Чемодан окончательно закрыли и даже вынесли из комнаты, шкаф захлопнули тоже. Удачной поездки!

...Я совершенно растерян. Все произошло как-то слишком быстро – хозяев уже почти не было слышно, но вдруг дверцы шкафа распахнулись, хозяйка помедлила пару секунд, схватила с полки меня, небрежно свернула калачиком и затолкала в большую сумку, висящую у нее на плече – к бутылочке с водой, паре детских вещичек и влажным салфеткам. В последний момент пообещала отдать меня какой-нибудь подруге? Будет использовать как покрывало в самолете? Я в смятении.

Мы в самолете. Краешком борта я выглядывал из сумки и видел аэропорт – там было достаточно много мам с детьми, но никого в слингах. Неужели им удобно нести на руках сонных, капризничающих маленьких детей, держа одновременно сумку, игрушку, паспорта и билеты в растопыренных пальцах? Наш-то хозяин бегал по залу, уворачиваясь от старшего хозяина, своего папы – мы его нечасто видим, разве что на совместных воскресных прогулках. А вот бы к нему младшего хозяина примотать...

Теперь я понял, почему Леандр так убивался. Меня поселили на прелестной деревянной полочке в номере гостиницы, прямо напротив окна (Эрба очень мне обрадовалась, Джим недоверчиво покосился на еще один лен, а Рыбы меня и не заметили, эти светлые, задумчивые создания). За окном – море. Оно... как прекрасный льняной полтинник, и барашки на волнах – как утолщения льняной нити... И небо – как нежная градация. А в нем – белая шерсть облаков...

Уже третий день я просто лежу на полке. Эрба и Джим каждый день возвращаются с пляжа веселые, пропахшие соленым морским воздухом, прогретые солнцем. Они очень сблизились за это время. Рыбы тихо вытряхивают песчинки из хвостов . А я все еще смотрю на море только из окна.

Свершилось! Меня положили в сумку, и я уже предвкушал, как это будет – нести хозяина на пляж... Но почему меня не намотали прямо в гостинице? И идем как-то долго, пляж ведь – вот он. Уголком выглядываю из сумки – мы все дальше от пляжа, идем по тропинке, вьющейся между скал. Младший хозяин начал похныкивать. Хозяйка достала меня, развернула, покосилась на крутую горную тропинку... и позвала мужа. О ни вместе стали проводить подготовку к КНК, хрупкая хозяйка подскакивала и ходила вокруг крупного супруга, как белка вокруг елки, маленький хозяин перестал совать камни в кармашки шорт и смотрел на происходящее с разинутым ртом. Смотрел он недолго — отец взял его на руки и стал неумело проталкивать в карман... это как осьминога в наволочку совать — младший извивался, не чувствуя уверенной материнской руки, отец потел, я мялся и съезжал. Но при этом я старался, как мог, и наконец, общими и немалыми усилиями, младший был усажен, притянут и обезврежен успокоен. Так вот зачем меня брали к морю — чтоб при случае намотать на старшего хозяина... Мы двинулись в гору. Сверху открывались потрясающие виды, но мне было не до них — старший хозяин постоянно поводил плечами, я пытался отвернуть борта от его шеи, но моих стараний недостаточно. Он наклонялся, чтобы схватиться рукой за выступ скалы или ветку, младший изгибался, чтоб ухватить рукой цветочек, а я тем временем напрягал все нити, чтоб удержать намотку и с ужасом видел, как моя натянутая ткань оказывается в сантиметре от острого каменистого гребня. Чуть выше начались прелестные заросли каких-то цветущих и очень колючих растений, и тут я осознал всю силу фразы, которой любил проклинать все и вся Леандр в моменты ярости: «Чтоб тобой ежа к кактусу примотали!». Еж показался мне милым пушистым зверьком по сравнению с этими ботаническими монстрами, когда кончик одного из моих хвостов зацепился за шипастую ветку — к счастью, без последствий. Как-то Амазонас Лоллипоп говорил, что хотят наткать шарф с рисунком чертополоха. Это очень черный слингоюмор. Это все равно, что делать кровати фирмы «Прокруст и К». Оба хозяина вспотели, я промок, намотка-таки сбилась, и было решено перемотать на простой рюкзак. Большое облегчение. А вот мы и на вершине. Плотная ткань моря, подшитая горизонтом, жаккард волн. Тут, наверху, росли красноствольные сосны, и хозяева выбрали две из них, чтобы устроить гамак. Это было новое для меня переживание, хотя я часто видел гамаки из Хоппов и Шторхов. Крепкие узлы вокруг шершавых стволов, приятная тяжесть детских неуемных килограммов, свежий ветерок, солнце — мне понравилось. Но подробней о солнце и стволах. Красноватая кора была покрыта застывшей смолой, которая, нагревшись на солнце, медленно, но неумолимо стекала крупными янтарными каплями все ближе и ближе к одному из моих узлов. Снимите меня!!! Пожалуйста... Эта липкая масса вряд ли отстирается когда-нибудь... Да кто-нибудь же!... Но хозяин стал выбираться из гамака, отец подхватил его, и меня отвязали — как раз вовремя. Я не из робких шарфов, но слингоэкстрим тоже не для меня.

Спускались мы опять на старшем хозяине, в простом рюкзаке. Он (хозяин) приноровился ко мне, намотал сам, и даже сказал, что носил бы чаще. Младший по дороге уснул, но намотка была хороша, несли мы его легко. Теперь я знаю, что вполне могу быть отличным папским шарфом. Пожалуй, даже будучи ветхой деталью истрепанного пэчворка, я буду помнить этот нелегкий, но прекрасный день.

Еще один день на полке. Джим Джейд был на пляже и высокомерно на меня поглядывает, но — до пляжа идти-то всего ничего, а я пережил такое, что Джиму и не снилось.

Меня мотают! И я даже знаю, почему — у хозяйки просторные брюки в тон. Они не пляжные, и не спортивные, идем явно в свет.

Мы пошли на прогулку по городку — узкие мощеные улочки, белые домики. Я увидел свое отражение в витрине — а ведь я хорош, разрази меня мережка! И хозяйке подхожу. Прохожие оглядывались на нас, улыбались, кто-то даже сфотографировал. Младший хозяин немного побегал, устал, и мы примотали его спереди — на перекус и сон. Присели у столика уличного кафе (младший уже спал), я наслаждался перекличкой красок — одежда хозяйки, цветы в горшках, вывеска кафе, мой паттерн... Неспешно беседуя с супругом, хозяйка поднесла к губам крохотную чашечку ароматного кофе, и тут — слингодьявол не дремлет — маленький хозяин дрыгнул во сне ногой, и как в замедленном движении челнока по основе, я ощутил — вот дернулась рука хозяйки, кофе всколыхнулся в чашке, несколько горячих капель падают вниз, прямо на незащищенную детскую ногу... Мое полотно проходит совсем рядом, и достаточно при желании соскользнуть всего на пару миллиметров... Вы знали, что слинги не любят кофе? Никакой и никогда. Каким бы ароматным он ни был. Даже Зара Кофе не любит кофе, что бы она там про себя ни говорила. Однако я сделал это. Воспользовавшись движением хозяйки, я скользнул на нужные полсантиметра и прикрыл ногу хозяина. Несколько капель попало на сумку — что ей, толстокожей, будет, остальное — на меня. Кофе сразу впитался, хозяйка поискала пятно и, не найдя (благо я не кремовый неженка), успокоилась. Но я-то о нем знаю. Вот и первый боевой шрам...

Однако, как быстро пролетели эти десять дней. Мы еще несколько раз выходили в город и на одну вылазку к водопаду. Я был внимателен, обошлось без пятен и затяжек, разве что искупался немного. Если честно, в этой поездке я подрастерял изрядную долю своей романтичности. А оно и к лучшему — при трезвом взгляде на вещи жизнь имеет острый, но приятный вкус реальности, а я по-прежнему оптимист. Мне нравится паттерн, который рисует жизнь! (Не забыть сказать Лоллипопу, он такие фразочки любит...)