(2 часть)

Привет. Давно не слышались. Наверное, вас интересует как у меня дела? Конечно, здорово. Правда, меня волнуют новые штуковины, которые появляются то во мне, то на мне. Вот, например, во рту, что-то непонятное. Какой то червячок, который когда я думаю, пытается шевелиться. Кстати, когда я думаю, в голове у меня тоже что-то происходит. Наверное умнею. На лице появились какие то два шарика и две дырочки, улучшилась слышимость. Но самое главное, я наконец определился. Я буду мальчиком. Просто у меня начало появляться такое, чего девочкам не дано. А мой глупый дом хочет девчонку. Ну чего же в них хорошего? Я конечно не знаю как эти девчонки выглядят, но уверен, что как ни будь ужасно.
Мой дом был в какой то больнице. Там, чьи то нахальные руки ощупывали меня до неприличия. Я даже повозмущался немножко, заставив дом захотеть пописать. Ишь, даже в собственной комнате спокойно жить не дают. Руки обозвали меня эмбрионом. Сами вы эмбрион. Слово то какое неприличное. Что самое интересное, эти руки поняли, что я здесь живу и заявили дому, что он беременный. А что вы думаете, он сам не знает? Что, я зря две недели старался потошнить его посильнее, покружить ему голову, попросить вкусненькой еды. Конечно не зря.
Я уже огромных размеров. Как сказали руки: «С яблочное зернышко». Наверное оно огромное, раз похоже на меня.
Почему-то мой дом волновался, когда шел домой и думал, как сказать моему папе, что дом скоро станет мамой. Сколько новых слов! Папа, мама. А знаете мне гораздо приятней называть дом - мамой. Вполне хорошее название для благоустроенной квартиры. И кстати, кто такой папа?
Папой оказался, тот самый дяденька, чьим сперматозоидом я был, когда был маленький. Когда мама говорила ему о том, что я в ней живу, я со смеху чуть не выпал. Столько волнения, слезы. А папа прислонился к животу мамы, постучал и говорит: «Ты действительно здесь?». Конечно здесь. А куда ж я денусь если все равно сижу на привязи?
Вот так мы и узнали друг о друге много нового. За два месяца моей жизни. Мама со мной иногда разговаривает, но думает обо мне постоянно. Я думаю, что она в меня влюбилась. Ну конечно, как тут не влюбиться в такого красивого большого парня. И мне все равно, что она хочет девочку. Правильно папа – я мальчик. Больше некому.
Мы часто спим, гуляем и читаем какую то книгу про любовь. Короче хорошо мне с тобой дом. Ой, прости! Хорошо мне с тобой, мама.


(3 часть)

Ну почему я все время расту? Куда еще больше? Каждый раз, когда просыпаюсь, обнаруживаю что-то новенькое, а в голове всплывают какие-то новые непонятные слова. У меня растет то, чем может гордиться каждый мальчик. Еще появились шторки над глазами, которые то открываются, то закрываются. Мой маленький червячок во рту иногда упирается в какую-то перегородку вверху. Зачем она нужна, я думаю, даже мама не знает. Ну да ладно, не в этом дело.
Моя мама постоянно ревет. Ее раздражает папа, жизнь и какая-то бабушка. Интересно как же они выглядят, если постоянно ее достают. Ну, в принципе, я с ней согласен. Они действительно надоели своими советами: если я не хочу молоко с медом (бр-р, нелюблю пенку), то естественно и моя мама его не хочет, если я не хочу гулять, есть и спать, то почему это должна делать моя мама? Зачем они постоянно переживают за наше здоровье, ну чего плохого с нами может случиться, особенно со мной?
Когда мама веселая, она слушает музыку. Мне очень это нравится. Иногда я танцую, благо уже есть, чем шевелить. У мамы из за меня возникли какие-то проблемы. Она говорила об этом доктору. Мне очень жаль, что я своим присутствием доставляю ей какие-то неудобства.
Мне страшно интересно, что творится в мире моей мамы, там, на поверхности. Наверное она так же как и я привязана шнурочком, находится в полной темноте и она тоже живет в животе у кого-то. Но почему тогда ей есть с кем разговаривать, а мне нет? Мне кажется, что это несправедливо. Мама говорит, что я когда рожусь буду толстым и красивым, похожим на папу. Когда я рожусь – это значит попаду в ее мир. Интересно, а когда это произойдет? Почему-то мне кажется, что не скоро.
Мы разговаривали с мамиными подругами. Эти противные тетки говорят, что я буду капризным, орущим и доставляющим массу проблем. Откуда они знают-то, каким я буду? Вот рожусь, покажу, где раки зимуют!
А еще мы с мамой болели. На меня наступали грозные страшные бактерии, но я от них отбился. И мама наверное тоже, потому что чихала и кашляла только три дня. Хотя врач обещал гораздо больше. Мы пили вкусные сладкие микстурки и ели противные горькие таблетки.
Я понял! Если мы с мамой будем вместе сопротивляться всем болезням, если вместе будем хотеть кушать одно и то же, то ей не будет так тяжело меня носить. Мне все больше и больше хочется увидеть тот мир в котором она живет. Я чувствую, что ждать осталось не долго.


(4 часть)

Мы с мамой только что проснулись. Мы все делаем вместе: спим, кушаем, болеем, смеемся и плачем. И мне нравится каждое утро просыпаться и слышать мамин голос: «Доброе утро малыш!». Это она мне говорит! Я знаю, и поэтому тоже пытаюсь ей сказать чего нибудь хорошее. И в результате этих попыток у меня шевелятся новые образования вокруг рта и уже почти окрепший язычок.
Мамин доктор говорит, что я уже похож на человека и у меня формируется скелет. Интересно, а на кого я был похож до этого? На таракана? И не скелет – а косточки, благодаря которым я становлюсь более сильным.
Я считаю, что этот доктор – абсолютно нетактичное существо. Он постоянно пытается вторгнуться в мои владения, ощупывает мою крышу, да так, что мне приходится отодвигаться в сторону. Меня терзают смутные сомнения, что он имеет какие то виды на мое место жительства! Но мама почему-то ему доверяет и постоянно с ним советуется. Что есть, как спать. Она бы лучше меня спросила.
Вот например: она ест творог. Я его терпеть не могу. Но этот умный доктор сказал что это полезно. А я считаю – полезно - не значит вкусно! Но меня никто не спрашивает и поэтому приходится довольствоваться тем, что есть.
А еще я уже умею хмурить брови когда злюсь или просто так. Мне уже даже нравиться ощущать все эти новые вещи происходящие с моим организмом, привык я. А сначала было страшно. Ноги стали длиннее рук, а тело покрылось непонятными волосками. Для чего, почему - неясно. И кстати мамин доктор мне об этом тоже ничего не говорит. Хотя уже стоило бы пообщаться. Я ведь все понимаю.
А еще я научился пихаться в свою крышу, особенно по утрам когда просыпаемся. И при каждом новом моем ударе мама визжит от восторга и тащит папу к себе чтобы я ему тоже постучал. Так мы и перестукиваемся каждый день, когда у меня хорошее настроение. Правда я еще сильно устаю когда много двигаюсь, но с каждым днем становлюсь все крепче и крепче.
Мои родители до сих пор спорят по поводу того, кем я буду мальчиком или девочкой. Доктор сказал, что я уже большой и можно сделать какое-то УЗИ для раскрытия этой тайны. Но мне почему-то не хочется раскрываться и когда УЗИ делали я развернулся попкой к нахальным глазам доктора. Он сказал, что когда я рожусь – буду партизаном. И не буду я партизаном – я буду сюрпризом. Для мамы. Она-то хочет девочку. А я уже ярко выраженный мальчик.
Мама в тайне от папы придумывает мне девчачие имена. А когда идет по магазину в тайне от бабушки покупает девчачие распашонки. Иногда мне кажется, что она расстроится, когда узнает, что я, как говорит папа – мужик. Но именно папе она говорит, что ей все равно кто родится. Как это все равно? А если родится слоник или собака Дуся которая живет в мамином мире? Я думаю что ей не все равно, но любить она меня будет кем бы я не родился.
Еще несколько дней назад, я еще сомневался, кто же я – слоник, собака или кто. Но после слов доктора, я уверенно определился, что из эмбриона постепенно превращаюсь в человека. Что ж, это радует. Я большой и умный человек. И мама об этом прекрасно знает.



(5 часть)

Помогите! По-мо-ги-те!!! Из дома выживают!
Мне уже надоело стучаться в крышу! Ну, мама дорогая, ты даешь! Ишь, остренького ей захотелось! А обо мне ты подумала? Ой, как горячо, как щипит-то! Все и ломит, и болит, и в груди огнем палит! Чего ж она съела-то? Тонну красного перца и закусила его горчицей? Водички мне! Ну попей пожалуйста холодненькой водички! Ух, полегчало!
Милая мама! Если ты меня хоть чуть-чуть уважаешь, и не хочешь, чтобы я выскочил из дома раньше времени, не ешь что попало. Я же уже все чувствую!
И вообще, у нас с мамой последнее время плохое настроение. Все нас обижают, никто нас не любит. По крайне мере, нам так кажется. Мама постоянно ревет, и я тоже хочу, но пока не получается, потому что еще незнаю как это надо делать. Хотя мне есть от чего пореветь. Моя сморщенная прозрачная кожа покрытая волосами, иногда, особенно когда меня что-то пугает, стала покрываться гусиной кожей. И я естественно переживаю, толи гуси у меня в роду появились, и бежит во мне гусиная кровь, толи вполне нормальный процесс происходит. И вообще, мамино плохое настроение наталкивает меня на самые странные мысли. Она думает что она большая, что кожа у нее плохая, волосы жирные. Мама! Не бойся, я тоже большой, сморщенный и волосатый!
Ой! Что это так бумкнуло? А-а, дверью хлопнули! Потише там! Странные вопросы ты задаешь мама, чего я так прыгаю. А оттого и прыгаю, что испугался и опять гусиной кожей покрылся.
Недавно услышал как лает собака Дуся. Страшно! Попробовал повторить. Чуть не захлебнулся. Интересно, а как она выглядит? Мама когда гладила ее говорила: «Какая у тебя мягкая шерстка». Значит Дуся волосатая. Все. Конец. Значит я похож на Дусю.
Иногда мне становится скучно, и я начинаю баловаться с веревочкой торчащей из меня. Мне нравится, как мама в такие моменты охает. И чувствую, как она касается моей крыши и называет меня шалуньей. По-моему это слово какое-то женское. Мамочка все надеется что я буду девочкой. А не тут-то было. Раньше думать надо было, сейчас уже поздно.
Мы с мамой вместе делаем зарядку. Вернее зарядку делает мама под песни Тани Булановой, а меня болтает из стороны в сторону, потому что мама чересчур активно двигается. Но мне это даже нравится. А еще мне нравится, когда мама слушает Филиппа Киркорова и размышляет о жизни мужчины и женщины, то есть себя и папы. Такие песни у него душевные, что только о любви и можно думать. Сразу чувствуется - свой парень. Мама говорит, что он романтик. И что он красивее моего папы. Когда папа однажды плюнул и сказал про него так заковыристо, что даже я покраснел, мама ответила, что если Филя – красавиц павлин, то папа – драный петух. Я даже разволновался по этому поводу – нехватало мне еще петуха в роду для полного счастья.
У меня уже выросли ноги и руки. Я уже двигаю своими пальчиками, хлопаю глазами, шевелю бровями и ушами. Но самым моим любимым занятием стало сосание большого пальчика. Особенно мне нравится это делать когда мы ложимся спать. А перед этим мама чем то мажет мою крышу, и я, чувствуя ее прикосновения успокаиваюсь и тоже готовлюсь ко сну.
Вообще, я замечаю, как с каждым днем становлюсь все активней и активней. Я играю пока не устану, прогуливаюсь по совсем небольшим окрестностям своего дома. Я стал размышлять, особенно над тем, что если буду расти такими же темпами, то через некоторое время дом станет для меня тесноват.
Ну, время покажет.


(6 часть)

Мамин доктор сказал, что я уже похож на человека. Я похож на маму. Странно всетаки все происходит. Я точно знаю, что Дуся – собака и четыре недели назад я был похож на нее. Почему же сейчас я похож на маму? Нет, я конечно не думаю, что это плохо, но такие перемены!
Кстати, еще я узнал, что живу у мамы в животе. Не представляю чтобы у меня в животе кто то жил. Правда там иногда странно булькает. Может и у меня кто-то живет? Как много разных мыслей вертится в голове. Например, почему она всегда меня перевешивает? Почему ее размеры больше, чем все мое остальное тело? А про тело даже говорить не хочется. У меня появилось такое!!! Какие-то два шарика в мешочке между ногами! Я понять не могу зачем!? Может это еще одно преимущество моей принадлежности к папе?
Мамин наглый врач всетаки выяснил какого я пола. А я, эмбрион неповоротливый, не смог вовремя повернуться попкой к крыше. И меня вычислили! Я настолько разозлился, что не смог быть сюрпризом, так испугался, что мама больше не будет меня любить (ведь она хотела девочку), что стал пинать все, что попадалось под ногу. И только когда мама начала охать, а папа стал гладить мамин живот, я понял, что сделал ей больно. И когда успокоился, поймал маму на мысли, что она рада, что я мальчик. Ей на самом деле было все равно кто я. Главное, что я ее ребеночек. И на правах долгожданного внутреннего жителя, естественно, знаю все ее мысли. Например я знаю, что свекровка (это папина крыша) когда приходит к нам в гости начинает качать свои права. Смешно наверное наблюдать качающуюся крышу. А еще, я знаю, что папа боится спать с мамой, потому что я могу что нибудь почувствовать. И мама даже злится из за этого и говорит, что я не почувствую ничего. Я конечно не почувствую. Я эмбрион деликатный. Я могу и отвернуться на время. Вот только о чем они? Понять не могу.
Мне нравится когда мама разговаривает со мной. А когда не разговаривает, то я тихонько толкаю ее в ребро. Всегда срабатывает. Бабушка говорит, что я слишком активный и мама со мной еще намается. Я почему-то недолюбливаю эту бабушку. Она всегда что-то маме советует. Мы ей что, жить мешаем? И почему маме нельзя вязать? Как это я могу запутаться в пуповине? Попробовала бы она пожить тут с мое. Она не только от веревочки этой сбегать научилась, а еще и использовать ее в своих корыстных целях.
Кстати, врач сказал что я уже дышу. Я естественно в это время еще не дышал и начал пробовать, чтобы понять, как это. Раз попробовал, два, а потом взял и захлебнулся. Начал кашлять, а потом… икать. Очень неприятное чувство хочу вам сказать. А мама чувствует как я икаю и ей смешно. Причем я теперь делаю это постоянно: когда замерзну, когда много двигаюсь, когда хлебну водички, когда пописаю. Да, писать я теперь тоже умею. И при этом так странно и смешно топорщится эта штучка между ножек.
Я уже рассказывал, что я люблю спать? Я почти всегда сплю. А когда не сплю, то играю. Например отталкиваюсь ногами от пола и лечу в потолок. Здорово ведь?
Теперь я отчетливо слышу что творится там, в мамином мире. Причем я узнаю маму, папу и Дусю по голосу. А вчера к нам в гости приходили какие-то родственники. Они затискали маму и стучали в мою крышу так, что я прижался к маминой спине и не выходил оттуда пока спать не легли. Перед сном я пощекотал маму по крыше, а она мне сказала: «Я тоже люблю тебя малыш». Как здорово знать, что тебя любят, что тебя ждут. Вернее не тебя а меня, живущего внутри у мамы.
Мне становится немного тесно в моем доме. Я очень быстро расту. И все чаще думаю о том, как же я попаду в мамин мир? Нет, я конечно знаю, что я рожусь, только вот как это произойдет, а главное когда?



(7 часть)

Мне купили коляску! Как я понял, в ней буду жить, когда рожусь. Надеюсь в ней не так темно и тесно как у мамы в животе.
Интересно, а как мама выглядит? Папа иногда называет ее глобусом и шариком. Знакомые говорят, что она очень круглая. Наверное мама как Земля. Я как-то слышал как папа говорил, что Земля круглая и необъятная. Выходит мама круглая и необъятная. А если все это происходит из-за того что я расту, то представляю каких я размеров!
Горе мне несчастному! Я узнал, что у меня есть сестра! Правда какая-то двоюродная и не часто бывает у нас в гостях, но за то время пока она была, она съела все шоколадные конфеты, разбросала все купленные мне игрушки и оторвала какой-то крючочек в моей коляске. Я от раздражения аж подпрыгивать и икать стал – это как так, значит я еще и не родился, а все мое добро: конфеты, игрушки, коляски уже подвергаются нападению родственников! Непорядок! Был бы я родившимся, я бы поддал этой сестре! Я и сам конфеты шоколадные люблю и мама любит. Мне конечно не жалко, хотя нет, может быть чуть-чуть жалко. В общем рожусь буду хранителем шоколада и собственных игрушек.
Два дня назад произошло невероятное – я увидел свет, правда красный и тусклый, но все равно меня это напугало. Причем свет этот был сквозь крышу. Сначала подумал, что крышу проломило. Оказывается нет. Просто она стала тоньше и хоть сквозь нее ничего невидно, зато все прекрасно слышно. И когда я услышал как эта Лариса поедает мои конфеты, мне захотелось наружу. Посмотреть в ее бесстыжие голодные глаза.
Кстати, свет сквозь крышу я начал видеть еще и потому, что у меня открылись глаза. И эти штучки, которые сверху теперь периодически хлопают – моргают.
Иногда наступают такие моменты, когда мне кажется, что у меня во рту что-то должно быть. Правда я не знаю что и поэтому сосу свой большой палец, причем абсолютно непроизвольно. Особенно мне нравится это делать перед сном, когда эта штука, которая есть у меня и мамы не бумкает так сильно. Я заметил, что когда меня что-то пугает или злит оно бумкает гораздо быстрее. Мама называет его мотором. Так вот у нас этот мотор ужасно шустрый. Оказывается от того как он работает зависит наша жизнь.
Недавно у мамы брали кровь на анализы. Было больно. Как будто кровь брали у меня. И вообще, эти врачи, по моему мнению слили у мамы крови литра два, потому что у меня закружилась голова. Кровопийцы! А мама, как ни странно, чувствовала себя замечательно. И совсем на них не ругалась. Потом врачи выяснили, что оказывается у нас в организме не очень хватает железа! И нам надо его принимать три раза в день. Насколько я слышал, железо не едят, и каким образом мама будет его грызть я даже не представляю!
А еще доктор заявил маме, что у меня начал образовываться жирок. Я долго себя обследовал, но жирка этого так и не нашел. И мне стало грустно. Если у меня он уже начал образовываться, то что же со мной будет через пару месяцев? Срочно надо начинать заниматься зарядкой, а то в последнее время, когда мама прыгает и скачет я преспокойненько прижимаюсь к полу и она начинает хотеть в туалет. Естественно тут уже не до зарядки. Все, хватит лениться. Доктор сказал, что уже совсем скоро я увижу белый свет. Какой же он белый, когда сквозь крышу он красный и темный. Но в любом случае перед мамой я должен появиться в наилучшем свете, чтобы она меня сразу полюбила.
Скоро Новый год. Мама говорит, что это самый любимый ее праздник. Я еще не знаю что такое праздник, но подозреваю, что вкусной еды будет много. Наедимся-то! Я уже тоже хочу Нового года. Будет весело. Мама хочет подарить папе какой то косметический набор для бритья. Это для того, чтобы убирать волосы. Надо же какое наше семейство волосатое! Интересно, а что мама мне подарит? Мне бы тоже бреющие предметы не помешали. Я себе больше нравился, когда был гладким. Хотя больше я хочу, чтобы сестру Лариску не подпускали к моим вещам! Пожалуйста мама и добрый волшебник Дед Мороз сделайте меня и папу гладким, маму полной железа, а Лариску безразличной к шоколаду!


(8 часть)

Да, Новогодние праздники – это здорово. Вот только жалко, что я еще не рожденный и сам не смог посмотреть на фейерверки, но по маминым впечатлениям понял, что это очень красиво. К нам приходили гости. Приносили подарки и делали маме комплименты, как беременность ей к лицу. Мама нечаянно объелась и весь вечер охала и ахала. А потом съела что-то странное и стала петь песни. И я тоже. Оказывается эта еда называется шампанское. И почему доктор не рекомендовал его есть? От него сразу так весело становится. Я даже сплясать хотел, и только руками-ногами развел, как мама ойкать начала. Ну и ладно. Не буду. Не очень то и хотелось!
Мамочки, тесно то как! Не повернуться тебе, не развернуться! Не побегать как раньше, не поиграть! Прямо не справедливость какая-то. Сидишь тут свернутый в три рубля и не знаешь что делать.
Надо срочно думать о смене места жительства. Пусть мама конечно не обижается, но ее живот меня все меньше и меньше устраивает. Толи он уменьшается, толи я расту с небывалой скоростью. Чуть шевельнешься, мама сразу охать начинает, больно ей видите ли. А мне тут что, медом намазано? Уж родиться бы поскорее что ли!
А что? Дышать я уже умею, сосать, если надо будет, тоже наловчился. Весь палец большой обсосал так, что он шире других кажется. Даже эту противную жидкость вокруг меня глотать стал. Вроде и не хочу, а глотаю. Потом еще и икаю по пол дня. Мамин доктор называет это рефлексом. Сам он рефлекс. Невкусно, поэтому и икаю. Я вообще поражаюсь этому доктору, кто его вообще посадил за мамой наблюдать. И все-то он знает! И что глаза мои вокруг волосинками покрываются, и что яички потихоньку опускаются. Ну опускаются и опускаются, это моя личная жизнь.
А недавно мама умудрилась меня заморозить. Вернее она сама замерзла, да так, что мне в доме холодно стало, а сам я покрылся гусиной кожей. Теперь-то я знаю, что в гуся не превращусь, но все-таки чего ей надо было в магазине зимой, когда там минус десять, снег и порывистый ветер? Сам по радио слышал. Не даром папа говорит, что у беременных свои причуды, но у мамы они какие-то особенные. Потом папа отпаивал маму горячим сладким чаем с лимоном и отмачивал в душистой теплой ванне. А ее трясло так, что зуб на зуб не попадал. А у меня десна на десну.
Недавно она встала ночью, разбудив меня, и долго сидела у окна, плакала. И тут до меня дошло, что она меня рожать боится! А еще она боится, что я рожусь с какими-нибудь отклонениями! Маманя, я здоровый, не больной, у меня даже волосы пропадают! Правда, кое-где вырастают по новой, но в основном пропадают! Если я еще так посижу какое-то время, то у меня, конечно, могут колени к ушам прирасти от тесноты. Но ты же меня и такого любить будешь, правда? Наверное я ее все-таки успокоил, потому что она сразу пошла спать. И тут случилось такое! Мне почудилось, что я стал огромным и круглым как шарик, у меня на лице росла длиннющая бородища. Потом я опять стал маленький и долго бегал под дождем. А потом я проснулся. Оказывается это был сон, а я описался. Маме тоже снятся сны. Порой такие, что аж страшно становится. В основном про меня.
Утром проснулись от яркого света. Это солнышко сквозь окно пригрело нас своим лучом. Причем настолько активно, что я аж зажмурился. А мама подумала, что это солнечные ванны. Какие же это ванны, если нет воды и пены. Я люблю пену, она так приятно щекочет маму, что я всегда начинаю хихикать. Вообще я боюсь щекоток. Вернее их боится мама, а я боюсь за компанию. Особенно, когда щекотаться начинает папа. Мама говорит ему, что он здоровый лоб, а ведет себя как ребенок. Это значит как я. Потому что я похож на папу и тоже здоровый лоб.
Меня все больше волнует вопрос – когда, когда же я рожусь? Мама так серьезно готовится к этому, только обо мне и говорит. А папа говорит, что у нее все мозги ушли в пузо. Но мне то виднее, что никакие мозги тут и рядом не проходили. Глупости болтает. Эх, папа, папа, мог бы ты подумать, что из твоего микроскопического сперматозоида может получиться такое солнышко, как я? А вот рожусь, посмотрим узнаешь ты меня или нет.
Странная все-таки штука – жизнь. Сначала жил у папы, теперь у мамы. Куда потом судьба занесет неизвестно. Да в принципе все равно, лишь бы было тепло, сытно и сухо.


(9 часть)

Все, не могу больше. Срочно надо съезжать. Мало того, что пошевелить ничем кроме пальцев и ушей не получается, так еще и вниз головой вишу. И чего я вертелся! Настроение видите ли было хорошее, размяться захотелось! Вниз головой перевернулся, а назад теперь не могу. Зажало.
Все не так. Все плохо. А я еще несчастный раньше на жизнь жаловался. Раньше меня хоть эмбрионом называли, а теперь вообще слоном. Ну да, большой. Ну да, пихаюсь часто. А что делать-то? Кому здесь легко? Я, дорогая мама, не по собственной воле здесь остаюсь, а как сказал доктор: «Как природа распорядится, так он и появится». Кто такая эта Природа, знать не знаю, но за то, что она меня тут держит в таком положении, я бы ей в ребра пихнул. Я знаю, как это больно. Мама говорила.
Скучно мне без дела висеть тут. И поэтому когда мама начинает делать зарядку или дыхательные упражнения, я повторяю за ней. Только когда она сильно часто дышит, у меня голова кружиться начинает. Наверное, из-за воды вокруг меня, которая постоянно в рот попадает.
Недавно у мамы крышу сорвало, как сказал папа. У нее начался прилив энергии. Хотя чего странного произошло я так и не понял. Ну подумаешь, захотелось ей побелить и прибраться в квартире. Чего такого-то? А папа начал ругаться, куда она лезет со своим пузом, хочет угробить их ребенка (это про меня) и что-то еще по поводу небольшого ума. Мама начала реветь, говорить, что она не больная, а всего лишь беременная. А папа сказал, что с таким слоненком в животе нужно вести себя спокойно. Тут я начал бунтовать. Правда злиться как раньше у меня не получилось, места-то мало, но мама сказала: «Не называй его слоном, он обижается».
Мы с мамой ходили гулять. На улице скоро весна. Мне она понравилась, потому что в прошлый раз, когда была зима, я замерз, а весной не замерз. Мы с мамой слушали как пели птички. А еще мы гуляли по парку и мама сказала, что как только я рожусь мы будем вместе приходить сюда.
Мама в первый раз рассказала мне сказку. Про курочку рябу. Да, в сказке дед и бабка такие же, как в жизни. Надо же, скалкой били не разбили! Кто скалкой-то бьет яйцо золотое. Лучше б продали и купили себе десяток простых, и дом новый, и курицу, чтоб бракованные яйца не несла.
Я заметил, что начал толстеть. Наверное еще поэтому стало мало места. А мне горемычному даже зарядку поделать никак. Так что рожусь я толстый потому что почти не двигаюсь, лысый потому что волосы опадают, с мигающими глазами потому что моргают они все чаще и чаще. В общем, сплошной дефект.
Но все оказывается еще страшнее, чем я думал. Как-то проснувшись утром, я нечаянно обнаружил, что на голове у меня растут волосы. Они ужасно длинные! Мамочки! Так может я все-таки собака? Хотя нет, у Люси был хвост, а у меня его нету. Тогда я превращаюсь из человека в настоящего слона. Папочка, спасибо, накаркал!
Все, я объявляю забастовку. Если меня не хотят рожать, то я буду висеть себе спокойно и ни на кого не обращать внимания. Хотя долго я так не протяну. Ноги затекают, хорошо, хоть палец мой любимый - сосательный до рта достает. Нет, не выдержу.
Все, хочу наружу, хочу новую квартиру со всеми удобствами! Чтобы было где сплясать, руки-ноги растопырить, потянуться во весь рост! Надоело сидеть скрючившись! Это уже не дом, это клетка какая-то!
Свободу попугаям! Хочу наружу! Помогите бедному эмбриону-слонику-человеку! Немогу больше!
Рожайте меня, что ли!

(10 часть)

Эмбрион родился
Не хочу. Не полезу! Куда? Туда? Не полезу! Я уже раз попытался! Не пройду. Ну чего ты так дышишь? Решила меня воздушными волнами вымыть? Не получится! Я, может, уже передумал место жительства менять. Ну и что, что места мало. Двери еще меньше! Не полезу! Зажмет! Раздавит!
Это настоящее издевательство! Воздуха лишили, воды лишили, еды лишили и выгоняют. Как же ты так, мама! Ты же столько времени меня в себе носила!
Не тужься! Не тужься, я сказал! Кто это тебе там советует? А! Опять эти врачи! И откуда они постоянно берутся? Не дыши! Не дыши! Меня все ближе к проходу сквозняком тянет! Того и смотри застряну!
Да что же это такое! Житья нет! И чего это так меня сжимает со всех сторон? Так и норовят меня отсюда да поближе к выходу. Что делать-то! Спасаться надо. И за ребра зацепиться не могу – руки зажало. Что делать-то! Караул! Помогите! Жилплощади лишают!
Ох судьба-судьбинушка, за что ты меня так? Такого огромного - и туда. Нет, я, конечно, сам хотел родиться быстрее. Но если бы я знал как это будет, то сидел бы тут тихо, не выпендривался и спокойно любил свой дом. А теперь, вот оно чувство, когда сбываются мечты.
Ты посмотри, упирайся не упирайся, а выход все ближе. И что я там, интересно, буду делать? Я ж там никого не знаю. Только маму свою, да и то изнутри. Ну папу по голосу, ну собаку Люсю узнаю, когда гавкать начнет. Интересно, ну вылезу я сейчас - и что? А если я упаду? Хотя там же врачи есть! Нет. Их я боюсь. Они, после того что я про них думал, меня специально ловить не станут.
Ну все. Не надо бояться. Я же мужик в конце концов. Не надо бояться. Раз вываливаюсь, значит, так надо. Тем более мама вон сама думает - скоро или не скоро все это кончится. Думаю, там тоже неплохо. Лишь бы не застрять.
Ой, мамочки! Как туго идет-то! Застреваю! Задыхаюсь! И чего я сюда полез! Обещаю, если вылезу, на диету сяду! Пинаться не буду! Вертеться не буду! Буду самым послушным эмбрионом на свете! Только бы вылезти! Дыши мама! Дыши! Толкай меня, помогай!
Ап, ап, дышать не могу! А-а-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а! Чего вы меня вверх ногами держите! Ноги оторвете! А-а-а-а-а-а-а-а! А по попе зачем? Чтобы плакал? Да я и так ору на чем белый свет стоит! А-а-а…
Стоп. Как это: «Мамаша, у вас замечательная девочка»? Какая девочка? Где девочка? Я девочка? Кто я? Девочка? Да нет. Вы перепутали. Это не про меня. Я же мальчик! Я же еще со времен сперматозоидов мальчиком был! И вдруг… Вы внимательней посмотрите! Да какая я… Нет! Девочка?
Все. Жизнь моя рухнула. Я не мальчик. А кто же я тогда? Ведь мне даже имя уже подобрали! А как же УЗИ? Оно ошиблось? И из-за этой ошибки теперь все мое будущее насмарку?
А ну-ка уберите от меня руки! Оставьте мой шнурок на месте! Я же ем из него! Куда вы меня уносите? Чего это за гадость такая мокрая? Какой я чистенький? Мне и грязненьким ничего жилось! Да чего вы меня щупаете! Нормальный я! Верней, нормальная.
А-а-а-а-а-а-а-а! Мама! Где ты, мамочка! Где мой милый чудный дом! А вы и есть врачи? Так я и знала, что вы такие. И руки у вас холодные. И на тучи вы похожи! Аккуратно несите! Ой, какие вы огромные! И это меня еще слоном называли!
Одна теперь радость в жизни - хоть потянуться можно. Интересно, а как меня теперь назовут, раз я не мальчик?
Ой, куда это меня положили? Что-то большое, теплое, мягкое. Мамой пахнет.
Мама? Это ты? А-а-а-а-а-а-а-а! Как я рада тебя видеть! Верней, не видеть, а чувствовать! Ты сверху такая же добрая, как внутри. И голос такой же, только громче. Ой, чего это? Рука. Это ею ты меня по крыше гладила? Такая нежная.
Мамочка. Мама. Чего? Какая я? Страшненькая? Сморщенная? Как старичок? Рыжая? Волосатая? Ни на кого не похожа? Так я выходит еще и не твоя-а-а-а-а-а-! И уродина-а-а-а-а-а-а! И не любишь ты меня-а-а-а-а-а! Даже девчонку-а-а-а-а-а!
Любишь? Сильно? Кто? Солнышко? Счастье твое? Кровиночка?
Ты тоже моя кровиночка! Я тоже тебя очень люблю! Мамочка! Я так рада, что ты у меня есть. Хорошо, что я родилась. В принципе, здесь тоже неплохо.
Ой, чего это? Пахнет вкусно. Не знаю почему, но хочется в рот засунуть сразу. Блин, поймать не могу. Ну помогите!!! Оп-па. Поймала. И чего? Чего делать-то? Может, как и мой большой палец, пососать? Ну сосу, и чего? Ой, чего это? Льется чего-то! Вкусно-то как! Не то что эту жидкость глотать. Только сосать тяжеловато. Ну ничего, привыкну.


(11 часть)

Последняя встреча
Прикольно тут, весело. Все вокруг бегают, прыгают, сюсюкаются со мной. Я их сначала только по голосам узнавала, злилась, что вижу не людей, а какие-то серые тучи. Но теперь все нормально.
Мама у меня красивая. Рыжая, правда. Ну да ладно. Зато родная. И молоко дает вкусное. Еда – это вообще вещь! Я люблю поесть. Просто мама говорит, что так я буду расти слишком быстро. А я хочу вырасти, а то они все вокруг такие огромные!
Хотя маленьким быть тоже здорово. Лежишь, болтаешь руками-ногами, захотела чего-нибудь, орать начинаешь. А они носятся вокруг и не знают чего мне надо. Да на руки, на руки хочу просто. Возьмите меня, обнимите, приласкайте. И поесть дайте.
Недавно у меня болел живот. Мама, дорогая! Я думала, что лопну. Он у меня надулся, стал твердый и круглый. Просто моя двоюродная сестра решила накормить меня мороженным. Правда ела она его как-то странно. Засунет в рот – пол мороженого нет. Сосать надо, дуреха! Так же вкусней! Мне оно тоже понравилось, но такие боли в животе я терпеть даже ради мороженного не согласна. Когда папа увидел как сестра меня мороженым кормит, он ее по попе стукнул. Она заплакала, а мне смешно стало. И она сказала, что когда я подрасту, она мне будет уши драть. А я не испугалась. У меня ведь есть папа! Он вон какой огромный! Как гора! И с бородой! Он так весело пищит, когда я за нее руками цепляюсь!
Оказывается папа меня кормить не может, только мама. Он как-то взял меня на руки, а я естественно ринулась еду искать. А у него нету. Я обиделась и разревелась так, что описалась. Прям на папу.
Страшно злюсь, когда к нам в гости приходит бабушка. Уж она меня куда только не целует. В самые, можно сказать, интимные места. Я аж краснею. Отбиваюсь руками и ногами, но не получается. Атаку родственников пережить вообще сложно. Так и стараются ущипнуть за попу, за щеку, потянуть за руку или ногу. Изверги! Я же живая! Я не разбираюсь на детали! У меня все насмерть склеено!
А когда никто на меня не смотрит, тоже злюсь. Зачем было меня заводить, если внимания все равно ни кто не обращает. Приходится орать и играть на жалости к бедному маленькому ребенку.
Странно как-то. Они почему-то не понимают что я им говорю. Согласна, говорю по-другому, не так как они. Пытаюсь, не получается. Я им говорю, что мне весело, а они мне: «Агу!». Я им, что есть хочу, а они: «Агулюшки!». Чего агугулюшки-то? Я ж не про это! Почему я вас понимаю, а вы меня нет? Правда мама недавно говорила о том, что скоро я стану как они разговаривать.
Очень полюбила, когда меня купают. Вода – сила! Она мне иногда старые времена напоминает, когда я еще была глупым молодым эмбрионом-мальчиком. И тоска такая набегает… Но не надолго. Ведь здесь столько всего интересного! Вот только ползать научусь и сразу все обследую. А пока ничего не умею, надо пользоваться моментом. Лежишь себе руками ногами болтаешь. Хорошо!
Я уже всех знаю и почти всех полюбила. А еще, зря я боялась родиться гусем. Я такая же как они. Вот только маленькая почему-то. Ну да ладно. В этом тоже есть свои преимущества. Посмотрим, что будет дальше.
Между прочим, у меня перестали появляться всякие разные пальцы, руки, ноги. Теперь, я просто каждый день учусь делать с ними чего-нибудь новенькое. Например, когда есть сильно хочется, а палец на руке уже ссосал до боли, его может заменить большой палец на ноге. Тоже вроде ничего.
Ну, вроде все я уже рассказала. Большая я стала. Не интересная, как раньше. Поэтому, наверное, и не встретимся мы больше. Хотя, все может быть. Не люблю долгих прощаний. Могу расстроиться. Сентиментальная стала.
Кстати, у меня теперь есть имя – Алина. Так что больше я не эмбрион.

Его разбудил чей-то настойчивый толчок в бок.
- Отстаньте, я сплю, - пробурчал аист, пытаясь отодвинуться от руки. Но та настойчиво подсовывала под нос что-то теплое и мягкое, пахнущее как-то знакомо. Аист попытался увернуться от этого запаха.
- Осторожнее! – прогромыхал голос, - раздавишь еще до взлета.
- А! Что? Какого взлета? – ошарашено захлопал крыльями аист.
- Смотри, - мягко продолжил голос, осторожно подталкивая клюв птицы к свертку.
Аист заглянул и захлопал крыльями еще больше, за что тут же получил подзатыльник.
- Прекрати! Успокойся! Осторожнее надо! А то у них опять ничего не получится! – проворчал голос. – И так уже ребята столько мучаются. И ждут тебя, а ты дрыхнешь! – нога пнула гнездо.
- Эээй! Кто призывал меня к осторожности?! – аист бережно подхватил сверток, привычным движением взяв его в клюв. – Куда лететь-то?
Запомнив адрес, аист поднялся выше и полетел по намеченному курсу.
- Будь осторожнее! Это для тебя миллионный перелет, а у нее первый ребенок! – услышал аист голос. Аист уже привык к таким особенностям своего начальника, тот был всевидящим, всеслышащим и переместить голос на расстояние не было для него проблемой.
«А вот детей носить по старинке доверяют мне!» - самодовольно подумал аист, нежно поглядев на сверток. Там еще ничего не было видно, груз будет тяжелеть по мере перелета. Важно донести его до места назначения, не попав по пути в воздушную яму, не дать озябнуть малышу под ветром, чтоб не простудился ненароком и уж, конечно, не выронить… Бывало и такое. Не раз, к сожалению. Тогда аист возвращался обратно в свое гнездо и долго там ворочался, потому что заснуть не получалось. А вскорости ему опять приносили новый сверток и его необходимо было доставить …
Почему он занимался такой работой? Ведь так было не всегда.
Он вспомнил себя аистенком, родителей, сестру и брата, как он подрастал, а мама с папой его кормили и рассказывали, как надо жить в этом мире. Помнит первый неумелый полет, когда он еще не умел разбираться в воздушных потоках и слишком сильно хлопал крыльями. А потом он просто влюбился в это ощущение парения и только отмахивался, когда родители объясняли ему, как надо строить гнездо, где лучше добывать еду. Отец только вздыхал и говорил, что до добра эта безалаберность не доведет.
Как-то раз аистенок попытался подняться вверх в гору, чтобы посмотреть, что там такое. Он всегда был любопытным. И поднимался так высоко, как только мог, и, видно, ему не хватило воздуха. По крайней мере, так аистенок подумал, как только очнулся в чьих-то теплых руках. Это не были крылья отца или матери, не были это и человеческие руки (как-то он выпал из гнезда, и маленькая девочка долго его гладила, потом ему объяснили, что еще хорошо, что родители взяли его обратно, хотя сам аистенок недоумевал, как же могло быть иначе). А потом раздался голос его спасителя или второго его отца, голос, который он слышит до сих пор: «Ну куда же ты залетел, глупыш!». И ладонь нежно пригладила его непослушные белые перышки на голове.
На облаках аистенку понравилось. Он быстро вырос, освоился, и ему стало интересно, чем же занимаются другие аисты. Они улетали, бережно неся в клюве какие-то свертки, а возвращались уже без них. Аистенку всегда было интересно, что же там такое. Он все время пытался подглядеть, но не успевал, пока однажды его второй отец не спросил: «Хочешь узнать, что там?». В ответ на радостное хлопанье крыльев отец взмахнул ладонью, и в рассеявшейся дымке аист увидел домик, к нему плавно спускается большими кругами длинноногий посланец со свертком в клюве, сверток шевелится, но что там – разглядеть не удается. Подлетевший аист постучался клювом в окно: к нему подбежали мужчина и женщина. Она всплеснула руками, поспешила открыть окно, потянулась к свертку. Радостно прижала его к груди, потом аккуратно положила на стол и развернула.
- Ах, какой хорошенький! – улыбнулась она мужу.
- Наш сын! – обнял он жену.
- На тебя похож, а глаза бабушкины, - захлопотала женщина, склоняясь к ребенку.
- Да нет же, похож на тебя, а нос вот мой, - задумчиво сказал мужчина.
- Что? Аисты носят человеческих детей? – захлопал крыльями молодой аист. – И почему они не сказали спасибо тому, кто им принес малыша? Они про него совсем забыли!!!
- Ну что ты, - мирно сказал отец. – Им сейчас не до этого. Ведь они так ждали ребеночка, и тут такое счастье!
- Но как же! – продолжал возмущаться юный аист. – Так же нельзя!
- Успокойся, милый, так надо. Аисты приносят счастье в дом, дай же людям порадоваться, позже они снова вспомнят про того, кто им принес мальчика, и непременно похвалят.
Юный аист озадаченно посмотрел на учителя.
- Хочешь приносить радость в дом людям? – продолжал отец.
И молодой аист согласился, не раздумывая. Правда, нести ребеночка ему доверили не сразу. Сначала был курс молодого бойца – аист носил первое время сверток с батоном, учился долго не разжимать клюв, что получалось отнюдь не всегда. Потом он как-то слетал со старшим товарищем в одну семью. Посмотрев в глаза счастливых родителей, молодой аист убедился, что выбрал правильное дело. И поэтому с удовольствием начал выполнять приказы начальника, как он радостно переименовал своего спасителя.
Свой первый перелет с настоящим грузом аист помнил хорошо. Конечно, все оказалось не так, как он себе представлял, и не так, как видел это у других. Во-первых, аист очень-очень старался донести в целости и сохранности ребеночка. Ему это удалось, и когда он с замиранием сердца постучал в окно, на его призыв никто не подходил. Аист постучался громче, заглянул в комнату, вытянув шею как только мог. Наконец, подошла женщина. Аист приосанился, улыбнулся глазами, дождался пока та откроет задвижку и протянул сверток.
Женщина взяла не глядя, с бурчанием положила сверток на стол. Аист разобрал только несколько слов: опять принес… Дальше неразборчиво. Аист озадаченно оглядывался, ожидая всплеска восторга. Но не дождался. Из глубины комнаты показались двое детей: мальчик и девочка. Мальчишка подбежал к окну, захлопнул его прямо перед клювом аиста, и показал ему язык. Аисту было так обидно и больно…
Он спрашивал у отца, почему не рады его дару. Спаситель объяснил, что люди не всегда понимают и принимают это счастье. Они поймут это позже, поэтому расстраиваться не надо. Все равно было немного обидно.
Но не так, как в тот день, когда аист впервые потерял малыша. Все было как обычно. Вылет был успешный, погода хорошая… Он даже и не понял, что произошло, просто вдруг осознал, что падает. Пытаясь как-то выровнять полет, он на мгновение ослабил хватку, и тут осознал, что сверток уже пуст. Аист долго кружил над этим местом и кричал, кричал…
Было больно, не потому, что начальник станет ругать, нет, он не такой, он добрый, бывает строгим иногда, но потому что так надо для дела. Разрывалось сердце оттого, что кто-то там на земле сейчас плачет, не дождавшись малыша. Больно, что оборвалась юная жизнь, еще и не начавшись даже. Это было невыносимо. Он вернулся домой, хотел прижаться к отцу, забыться в его теплых руках, как тогда, когда был еще маленьким и глупым. Но спасителя не было. Он сейчас помогал кому-то другому, не мог же он разорваться, ведь стольким нужно помочь, а он один!
Тут аист заметил невдалеке еще один силуэт. Подлетел и сел рядом. Она скосила на него глаза и закрыла своим крылом. Стало чуть легче. А когда пришел отец, аист бросился к нему с криком: «Почему так?».
Отец погладил его по голове и объяснил, что так бывает, к сожалению. Но в следующий раз, конечно, такого не случится. Аист хотел тут же лететь снова, чтобы еще кому-то доставить радость, но его придержала рука спасителя.
- Не сейчас. Ты слишком расстроен. Вот посмотри, тебя ждет твоя подруга. Отдохни немного. Окрепни. И все наладится.
Аист посмотрел на спасителя, а потом в нежные глаза своей возлюбленной. Потому что только сейчас понял, что такое любовь…
У них появились маленькие птенчики, и аист ревниво оберегал их покой. Пожалуй, сейчас он начал понимать суть своей миссии. И вот в одно утро пришел отец и сказал, что пора лететь.
- Как? – спросил аист. – Я не могу сейчас! У меня дети!
- А у кого-то их нет. – сказал, как отрезал, отец, и ушел, оставив сверток.
Аист посмотрел в прекрасные глаза возлюбленной, она все поняла и отпустила его. И он нес сверток бережно-бережно, и встретил радостных родителей, которым вручил малыша.
Это было так давно. Его дети уже выросли и каждый выбрал свою стезю. Любимая тоже стала приносить счастье людям в дом, поэтому они редко виделись. После перелета аист очень уставал и отсыпался в своем гнезде до следующего раза.
Встречи с людьми были разными: и радостными, и горькими, порой в него кидали камни, и когда он приносил малыша, и во время полета, пытаясь сбить его с курса. Аист потихоньку к этому привык и окреп духом.
Ему нравилось наблюдать, как малыш в свертке растет, начинает ворочаться и дрыгать ножками, тут следовало удвоить осторожность, чтобы не уронить сверток. Пусть груз становился тяжелее, аист даже радовался этому.
С годами он стал мудрее, обучал молодых аистят носить малышей и подумывал о том, чтобы уйти на покой.
Это был уже миллионный перелет. Для него, но для тех, кто его ждет, это будет первый малыш. Поэтому надо было долететь.
- Я долечу, – прошептал аист, – обязательно долечу.

Начало августа .
«Дело плохо. Сегодня моя будущая маман заявила, что ей надоело бороться с бесплодием и она вообще о детях думать не хочет в ближайшее время. Нет, вы видели – тридцатник на носу, а о детях она думать не хочет! Работу себе подыскала перспективную, в мае собирается в Италию, с сентября собирается серьезно предохраняться. А как же я?!
Надобно поторопиться. Я ей устрою Италию в мае…»

Начало сентября.
«Ох и тяжко мне пришлось! Родители вообще забыли про секс! У меня был один (представьте, ОДИН) шанс, чтобы завестись у них, ну, я им воспользовался.
Так, мам, эту дрянь не пей. И эту тоже. Ну и что, что день рождения дяди?! Тебе что, сока мало?! Поставь, говорю, бутылку! И вообще, пойдем-ка баиньки, время позднее, 11 вечера, тебе теперь режим соблюдать надо.
Перестань удивляться и купи лучше тест на беременность, а то мне твоя беспечность на нервы действует.»

Середина сентября.
«Ну и чего ты рыдаешь?! Ты детей хотела? Хотела! Вот и получите!
Не, начальнику пока ничего не говори. И к врачу тоже не ходи, ну их, они тебе пару месяцев назад сказали, что тебе с твоим «букетом» вообще ничего не светит в ближайшее время. Сейчас обрадуются, лечить начнут… Давай мы лучше с тобой, мамочка, тихо, вдвоем побудем без всякой нервотрепки, я буду хорошо себя вести, правда-правда! И что такое токсикоз и перепады настроения ты только по рассказам знать будешь.
И никто ничего не узнает! Кроме папы нашего.»

Конец сентября.
«Ты зачем здесь два часа сидишь, мама? Я же сказал, что обязательно у тебя буду, живой и здоровый, не отвертишься. А ты не веришь. Ультразвуком даже камни в почках дробят, зачем ты меня этой процедуре подвергаешь?!
Убедилась? А теперь поехали с папой в лес гулять и сосиски на костре жарить!»

Октябрь.
«Бабуля, диверсантка, рассекретила. Подумаешь, мама не накрасилась на даче!
ТОРТИК!!! Как это «вредно, лучше салатик»?! Бери, не думай!!! Тебе надо, ты и ешь салатик. А я буду тортик.»

Ноябрь.
«Здравствуйте, тетя доктор! Это вы сказали, что с детьми пока не выйдет? Не надо так мять маме пузичко, я тут живу!
Ну вот, опять это УЗИ страшное… А помашу-ка я ей ручкой! Пусть мама на всю жизнь запомнит выражение ее лица!»

Начало декабря.
«Мать, ты у меня женщина красивая, стройная, начальство как ничего не видело, так и не видит. Зачем тебе ему нервы мотать, пусть живут спокойно и радуются, что к ним на работу такой специалист пришел!
Хочешь, я тебе настроение подниму? Тук-тук, кто в домике живет… Дай и папе послушать, как я к вам скребусь.»

Конец декабря.
«Как же мне эти эскулапы надоели. Загоняли наш тандем вконец, мама сайгаком по клиникам скачет, крови и мочи перепили эти кровососы – не передать! Нашли у меня, якобы, какие-то врожденные уродства… А вы аппарат для ультразвуковых исследований поменять не пробовали? Здоров я, здоров!!! Зуб (будущий, молочный) даю!
О! Тут говорят, что я девочка! Надо же, девочка… Бантики, платьица – ладно, сойдет. Мать, чем ты опять недовольна? Тебе же сказали – хорошая, здоровая девочка. Что тебе еще надо? Мальчика хотела, имя уже придумала? Нет уж, это для братца оставь, меня как-нибудь по-другому назовешь.
Иди лучше бабулю обрадуй, она 15 лет твоих кукол хранила, все о внучке мечтала.»

Февраль.
«Мне кажется, что Брыкин – не самое подходящее прозвище для красивой маленькой девочки. Я, конечно, постараюсь пихаться потише, но мам, ты представь, как бы ты себя чувствовала, если тебя сложить пополам и поселить в такой позе на 9 месяцев.
Пойдем, начальника обрадуем, что ты беременна? А то тебе через пару-тройку недель в декрет уходить, неудобно как-то получается…»

Апрель.
«Ну наконец-то декретный отпуск!!! Мам, тебя пинками с работы не выгонишь, ты сама не уйдешь, да?
Весна, птицы, цветы, мы с мамой вдвоем… Красота-то какая! Гуляй – не хочу! За изжогу не сердись, толстенькую попку очень неудобно пристраивать. Сама себе такой большой желудок наела, вот и мучайся.
Оставь врачей в покое! Брось бяку! Нет, что же это такое: «У вас все в порядке? Давайте ради профилактики полечим!» Мамочка, ты выкини их таблетки и лучше съешь что-нибудь НАШЕ. Во-о-от та баночка сгущенного молока вполне, вполне подойдет!»

Середина мая.
«УРА!!! Нам дали новую квартиру! Я поеду в хоромы и буду там жить!
Смотреть? Конечно, пойдем! Как это ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ? Мать, это же 18-ый этаж!! Тебе надо, ты и иди, а я тут внизу тебя подожду. Ладно, ладно, ма-а-ама, подожди, я сейчас! За ребра только уцеплюсь покрепче…
Ох, грехи наши тяжкие, выбрала себе мамочку…»

Середина мая 2004 года.
«Курица-гриль, нашла чем папу кормить. С ума сошла тетка, не иначе, совсем беременность мозги отшибла. Вот и лежит мужик с температурой 39 с отравлением. Ну ты чего ревешь? Да не инфекция это, не грипп, какой грипп в мае! Прекрати реветь, говорю! КУДА?! Инфекционный роддом?! Да вы что там, совсем с ума посходили?! Все, я пошла!

…Дедуля, не гони, у нас еще есть полчасика, «успеем добежать до канадской границы». Бабушка, с твоей энергией тебе лучше бежать впереди машины и освещать нам путь, прекрати гнать дедушку. Красный свет – он и ночью красный свет, лучше на нем притормозить. Гаишник не дремлет. Папа, папа! Все, отключился. Мам, поскольку ты здесь единственный вменяемый человек, объясняй им дорогу. Схватку продыши – и объясняй. Нет, лучше бы ты сама за руль села. Жаль, бабуля, серый человек, тебя не пустила!

«Поедем, красотка, в Италию!!!»

…Они что, смеются?! Какая клизма? Я уже вот-вот буду тут, с вами! Каталку нам, бегом! Раз! Два! Мама, терпи, не рычи, у меня тут голова застряла… я сейчас… ТРИ!!
УРА-А-А-А!!! (Милый врач, это «ура», а не «уа», у меня еще с дикцией не очень).

Мама, здравствуй, мама! Это я, твой Брыкин, твой мамонтенок синеглазый, твой Бурундук! Ма-м-ма-а-а… Мр-рр-рр… Теплая вкусная мамина сися…

И я тебя тоже очень-очень люблю, мамочка! Ты – самая лучшая мама…»