Он эмигрировал в Штаты в 1974 году. В духе голливудских боевиков. Оттанцевав гастрольный концерт в составе кировского балета в Торонто, сквозь толпу поклонников он помчался вдрут к поджидавшей его машине, машина рванула с места и... Барышников стал невозвращенцем. Пресса писала, что причина его внезапного побега — тайная любовь. На поверку оказалось — даже любовный треугольник: у Барышникова в Ленинграде осталась девушка, а за океаном ждала Свобода.
Он выбрал последнюю. Михаила Барышникова сейчас часто упрекают: как виртуозно он сумел перевоплотиться в американца! Стал солистом Американского театра балета, затем его директором. Все как у западных звезд, кроме одного: шлейф его славы, как ни странно, не украшали известия о победах и поражениях на любовном фронте, что всегда считается неотъемлемым признаком звезды. Он не только считает Америку своей страной, но и к жизни относится совершенно по-чужестрански: научился зарабатывать не искусством, а бизнесом — танцует исключительно для удовольствия, а для заработка владеет какими-то ресторанами, домами и гостиницами, массу времени посвящает деловым переговорам.
О его личной жизни и любовных похождениях почти ничего не известно. Звезды обычно никогда не отказывают себе в удовольствии раззвонить на весь свет о своих явных и мнимых романах, справедливо полагая, что их актерский имидж от этого только выигрывает. Барышников же в амплуа героя-любовника является исключительно в классических балетах. За артистом закрепилась репутация "человека в футляре", русского чудака. Очень многим казалось чрезвычайно соблазнительным взять эту крепость приступом, тем более, что на светских вечеринках небольшого роста улыбчивый живчик со странным именем Мisha вовсе не казался монстром. Не тут-то было. «Загадочная русская душа» — решили про себя американцы. И отступились.
Но не все. И все упорнее расползались слухи о его жестоких романах... У изредка наезжавших русских друзей непроизвольно открывались рты от называемых в кулуарах имен: Лайза Миннелли, Джессика Лэнг, Шэрон Стоун, Изабелла Росселлини... Но на все прямые и косвенные вопросы о той или иной «жертве» Барышников отвечал дипломатично и неизменно: «Она прекрасная женщина. Мы очень уважаем друг друга». И больше ни полслова. Американцы такую невиданную сдержанность приписывали его советскому прошлому. В совдеповской тюрьме, шептались в театре, Барышников приучился молчать и ничем не выдавать своих чувств.
В 1977 году на экраны выходит фильм режиссера Герберта Росса «Поворотный пункт», где Барышников решил попробовать себя в качестве киноактера и сыграл некоего господина Копейкина — вертлявое существо, главной страстью которого
были женщины. Роль удалась необыкновенно. Барышников в амплуа сердцееда выглядел столь убедительно, что невольно срабатывал эффект узнавания: таков он и в жизни! Никто не хотел верить его повадкам скромника.
Наконец, всему свету открылся его роман с одной из самых ярких голливудских звезд Джессикой Лэнг. Сплетники торжествовали: то-то же — оказался как все! А то уж возвышенная у всех на виду дружба с Иосифом Бродским и впрямь стала наводить на мысль, что эти русские устроены как-то по-особенному.

Пресса накинулась на роман Барышникова с Лэнг, как голодная собака на кость. Писали, что Барышников ведет себя как жесткий сумасброд: Джессику периодически избивает, заставляст готовить невиданные русские блюда и на коленях мыть полы. Что Лэнг подала всуд на артиста за то, что он принуждал ее к любви. «В любое время, даже ночью, — сообщала одна нью-йоркская газета, — в их дом могут без предупреждения ввалиться русские друзья, и бедная Лэнг вынуждена их принимать, поить, кормить и до рассвета слушать возбужденные крики на чужом языке».
И это при том, что на время их романа пришелся актерский пик Джессики: она подряд снялась в таких фильмах, как «КингКонг», «Весь этот джаз», «Почтальон всегда звонит дважды».
Барышников непроницаемо молчал в ответ на провокационные вопросы журналистов. Однако нельзя было не заметить, что его далекий от совершенства английский неожиданно приобрел фривольную разговорность и артисту стали легче даваться ругательства.
Неожиданно стало известно, что за год жизни с Барышниковым Джессика Лэнг побила все рекорды посещаемости психоаналитика. В среднем рядовой американец наносит ему примерно 14 визитов в год. Лэнг посетила врача не менее пятидесяти раз! Если учесть, что час общения со специалистом стоил около $ 250, можно себе представить, во что обошелся актрисе ее экзотический роман.
Однажды Джессика поведала целителю душ, что ее возлюбленный одиннадцатилетним мальчиком остался без матери, которая покончила с собой. «У Барышникова — материнский комплекс!», «Страх перед женщинами!» — пресса с восторгом муссировала вынесенный психоаналитиком диагноз и ставила свои: Барышников маленького роста, всю юность смертельно боялся, что ему не стать солистом, если не дотянет несчастных двух сантиметров, — у него наполеоновский комплекс! И если уж весь мир — у ног Барышникова-танцовщика, то он просто обязан бессознательно хотеть, чтобы у его ног были и все женщины.
Джессика и вправду стала замечать, что Барышников чересчур много времени проводит на репетициях. В 1979 году ему сделали весьма необычное предложение — принять участие в мюзикле «Барышников на Бродвее»... «Из чувства благодарности стране, которая меня приняла, я просто не мог отказаться от своего вклада в ее национальный жанр», — говорил Барышников. Но мюзикл — это в первую очередь пение, игра, да и танец здесь совершенно особенный. Надо было учиться, и роль наставника по собственному почину взяла на себя Лайза Миннелли.
Она и не думала скрывать, что загадочно сдержанный русский танцовщик всегда ей нравился. Она по восемь часов в день обучала его пению, новым ритмам, произношению и даже позволяла себе критиковать его танцевальные па. Друзья просто не узнавали Барышникова во время этих занятий: его хмурость как рукой сняло. Всем без исключения было ясно — он по уши влюблен. Что касается Миннелли, то она недавно рассталась со своим вторым мужем, телепродюссром Джеком Хэйли-младшим, и жаждала новой страсти.
В сияющих глазах Лайзы, в её бесконтрольной искренности и готовности к авантюрам, Барышникову, похоже, чудилось что-то родное. В отличие от добропорядочной Джессики с ее сексом по расписанию (как у всех работающих американцев - по уик-эндам) Лайза была к его услугам всегда и всегда полна энтузиазма. Лэнг безумно ревновала — Барышников парил в облаках. Он часами читал своей новой подруге Бродского — она широко раскрывала глаза и восхищалась, он ставил ей записи своих друзей Окуджавы и Высоцкого — она еще шире раскрывала глаза и снова восхищалась.

В отличие от Лэнг Лайза обожала принимать участие в ночных кухонных посиделках русских. Досадно Лайзе было только одно: Мisha, с которым появиться на людях было так «очаровательно и престижно», никуда ее не водил, не рассказывал репортерам об их связи, в конце концов, не хвастался ею. Как-то не выдержав, Миннелли спросила свою приятельницу Марину Влади, жену Владимира Высоцкого: «Твой что, тоже с тобой только разговаривает да стихи читает?»
Барышников стал замечать, что горящий в глазах Лайзы энтузиазм стал иссякать. Однажды они гуляли по дождливому НьюЙорку и Лайза вдруг задумчиво заявила, что подумывает, не выйти ли ей замуж за известного театрального менеджера и скульп-
тора Марка Геро. Барышников оторопел от такой прямоты. «Я давно поняла — ты мечтатель, — с неожиданным раздражением произнесла Миннелли. — Мне хочется настоящей жизни, а с тобой можно только грезить да разговаривать. Все приключения ты давно пережил в своих балетных сказках».
Жестокая, но правда. Романтика переживалась на сцене — в «Жизели»,«Щелкунчике». «Лебедином озере». А в жизни он проглядел, что его подружка уже наслаждается благосклонностью мэтра бродвейской сцены Марка Геро.
В апреле 1980 года состоялась триумфальная премьера мюзикла «Барышников на Бродвее», в котором русский танцовщик и Миннелли выступили вместе. Но к этому времени любовники уже расстались.
Мудрее всех оказалась Джессика Лэнг. В 1981 году она родила Михаилу дочь Александру, тем самым вернув его себе еще на пару лет. Но как ни старались оба ради дочери, из их союза, продержавшегося около шести лет, так ничего и не вышло.
Разойдясь с Лэнг, Барышников изменил своей обычной сдержанности и сделал историческое признание: «Я не могу жить с американками! Сколько я ни пытался убедить себя, что это возможно, — но нет. Я не в состоянии понять их, они не в состоянии понять меня». Это был его единственный комментарий развалившихся отношений.