- Существует ли технология, по которой можно экстренно приостановить работу реактора в случае нештатной ситуации?

Заместитель начальника отдела по связям с общественностью Борис Рыженков:

- Чтобы заглушить реактор, в зависимости от его типа, нужно порядка 10 секунд. При этом стержни системы управления и защиты вводятся в активную зону, и прекращают развитие цепной реакции. Собственно это и произошло – после землетрясения автоматика на АЭС «Фукусима» заглушила все реакторы.

Тогда почему на «Фукусиме» не удалось полностью локализовать угрозу?

- Очень важно понимать, что в данном случае мы имеем дело не с ядерной, а инфраструктурной проблемой. Проблем с реактором, как например, в случае с Чернобылем, здесь нет, но есть серьезные проблемы с автономностью электроснабжения. После того как реактор будет заглушен, его необходимо длительное время расхолаживать, чтобы снять остаточное тепловыделение. Этот процесс в зависимости от типа реакторов продолжается до полутора месяцев. При этом в реакторе идет циркуляция теплоносителя, она и была нарушена на «Фукусиме». Удар землетрясения разрушил инфраструктуру энергоснабжения и циркуляционные насосы, которые качают охлаждающую воду в штатном режиме. Они
оказались обесточены, так как произошла потеря внешнего электроснабжения.

В этой ситуации должны включаться автономные дизель-генераторы, обеспечивающие аварийное расхолаживание реактора. Эти системы на «Фукусиме» сработали, и сначала все шло в проектном режиме. Однако последовавшая вслед за землетрясением волна цунами уничтожила автономные дизель-генераторы. На этот случай есть аккумуляторное питание, которого по времени должно хватить на устранение любой аварии в электроснабжении.

Но, как показали события, сценарий максимальной природной катастрофы, уничтожившей ВСЮ энергетическую инфраструктуру, в этом районе учтен не был. Недостаток циркуляции привел к падению уровня воды в корпусах реакторов. При этом обнажились тепловыделяющие сборники и началась паро-циркониевая реакция с выделением водорода. Пар из реактора стравливали, а водород скапливался в верхних помещениях, где и взорвался. То есть – время остановки реактора было минимальным, однако максимально возможный удар стихии, разрушил всю окружающую инфраструктуру и привел к тому, что был утрачен контроль за циркуляцией теплоносителя в уже остановленном реакторе.

Существует ли радиоактивная угроза в российских регионах, таких, как Приморье, и дальше вглубь России? Если да, то какая?

- К сожалению, у нас недостаточно данных, чтобы делать какие-либо окончательные выводы. Тем более, что кризис развивается. Но пока нет никаких оснований говорить о том, что есть угроза. И даже в случае максимально тяжелого сценария, маловероятно, что такая угроза появится.

Дальний Восток скупает дозиметры, красное вино и «Йодомарин» – это чем-то может помочь?

- Дальний Восток делает очень полезные приобретения. Дозиметр это лучшее средство от радиофобии, когда никакой угрозы нет, и одновременно это ее индикатор, если опасность появляется. Хорошо бы к дозиметрам прикладывать и пояснительные записки о том, каких уровней стоит бояться. Пугающие заявления «уровень превысил норму в 400 раз» на самом деле не столь страшны - это очень небольшое превышение.

Красное вино в небольших дозах способствует кроветворному процессу, то есть укрепляет общий иммунитет организма. Естественно, в небольших дозах.

Что касается йода, то он необходим для минимизации и исключения попадания в организм радиоактивного йода из реактора (это один из продуктов деления урана). «Медицинский йод» насыщает потребность организма в этом элементе, радиоактивным изотопам йода при этом «некуда пристроится» и они выводятся из организма. Но йод надо принимать «до», а не «после». Так что населению Приморья надо не держать его про запас и принимать сейчас в соответствии с инструкцией. В любом случае для организма полезно.

- Атомные станции должны располагаться в АБСОЛЮТНО безопасном месте. Это всегда и пропагандируется – что они безопасны. И что показала японская трагедия? Можно ли быть на сто процентов уверенным в подобных вещах?

- Абсолютно безопасных мест не бывает, например, никто не застрахован от падения метеорита. Но если говорить о технике, то атомная обладает максимально возможной защищенностью. Вспомните трагедию с подводной лодкой «Курск», атомный реактор на ней был приведен автоматикой в «абсолютно» безопасное состояние и выхода радиоактивности из «подбитой и потопленной» субмарины не произошло. После того как лодку подняли, реактор можно было использовать и дальше.

Что касается пресловутых 100%, в атомной технике можно быть уверенным на 99,999%, а на оставшуюся тысячную долю процента всегда надо «молиться». Провидение неизбежно наказывает абсолютно уверенных.

- Может быть, у нас есть специалисты, которые работали, были по обмену опытом на тех японских станциях, где произошли аварии?

- На японских станциях, насколько мне известно, специалисты нашего предприятия не работали.

Японские атомщики были у нас в начале 1990-х годов, но сотрудничество не получило развития.

- Японские коллеги со станций, где все случилось, не обращались за помощью?

- Взаимодействие с японской стороной осуществляется по линии госкорпорации. Эта связь поддерживается постоянно: создан специальный штаб, координирующий усилия в рамках МАГАТЭ, в Японию уже вылетели специалисты Росатома, но по последним сообщениям этот борт пока находится в Хабаровске.

- Ваше личное отношение к происходящему: страшно, неожиданно, ожидаемо, возникает ли ощущение нашей собственной незащищенности?

- В первую очередь – сочувствие и готовность помочь при необходимости. Остальные эмоции из области философии. Чего, собственно, вы предлагаете бояться? Цунами? Девятибалльного землетрясения? Падения астероида? Пьяного за рулем? Если бы не максимальное сочетание ударов стихии, то ничего бы не произошло. Бояться стоит паники в толпе - с ее разрушительным действием не сравнится ни одно землетрясение. Но японцы молодцы, пока они отлично держатся.

- События продолжают развиваться, и пока не в лучшую сторону. Ваше предположение – как дальше будет развиваться ситуация? Может ли все совсем «полететь» на японских атомных станциях?

-События развиваются пока действительно не в лучшую сторону, но для того, чтобы строить прогнозы нужно иметь больше информации.

Сейчас очень важный этап по принятию решений. В Чернобыле, например, мы ошиблись, когда исходили из максимально возможных последствий, и это в какой-то мере усугубило ситуацию. Одно очевидно – из произошедшего будут сделаны технические выводы, которые сделают невозможным повторение подобной аварии даже при более серьезных ударах стихии.

Любая авария при всей своей трагичности - это всегда шаг вперед в развитии техники, формирование новой ступени безопасности, к которой мы так стремимся. Думаю, что уже прямо сейчас на всех остальных японских АЭС приняты или принимаются меры для того, чтобы повторения кризиса подобного «Фукусиме» не произошло. Подозреваю, что России эта авария может угрожать, главным образом, паникой среди населения и большими продажами «Йодомарина».

Все мы сейчас переживаем некоторое изменение сознания в связи с глобальным катаклизмом, который обрушился на Японию. Там тысячи жертв, тотально уничтожена инфраструктура во многих местах. Конечно, нужно остановиться и подумать – что это означает для всех нас.

- Когда землетрясение началось, я сидел в офисе, - вспоминает Игорь, - Нас затрясло около 3-х часов дня. Сначала все к этому с юмором отнеслись, думали, что пронесет, ведь у нас и за день до этого землетрясение было. Потом стали ходить ходуном столы, полки с документами, посыпалась штукатурка. Я сначала спрятался под стол - потолок обрушился полностью, потом арматура. Хорошо, что я был недалеко от выхода. Успел выбежать на улицу.

В двухэтажном офисе, где работает Игорь, находилось 500 человек. Но, по счастливой случайности, никто не пострадал. После, нас всех осмотрели, а потом запустили в офис, чтобы забрать вещи, и отпустили по домам.

- Я живу в центре города. До дома три часа добирался – 10 километровая пробка была, но при этом, ни одной аварии на дороге, - удивляется Игорь. - Японцы народ организованный,

Уже вечером я узнал о цунами. Первый день связи вообще не было. Все в панике, никто не мог ни до кого дозвониться. К счастью у меня на айфоне стоит скайп, так что я смог связаться с родителями из России.

- Как повели себя местные власти после взрывов на атомной станции?

- Никто не знает, чего ожидать. Только во вторник, когда начало все опять взрываться, в городе объявили, чтобы все сидели дома, так как на улице повышенный радиационный фон. Сказали, что если выходите на улицу, то только в масках, а когда приходите домой, мойте руки и поласкайте горло. А еще сказали, чтобы белье на улице не сушили.

Мы все это выполняем. Но пик радиации был во вторник. Сегодня у нас в городе уже уровень понизился до нормального.

Сейчас одна из главных проблем в Уцуномии – нехватка бензина. На каждой заправке наливают не больше 20 литров на одну машину. Но, говорят, и эти запасы уже подходят к концу.

Люди скупают сублимированную лапшу, воду, алкоголь, а также батарейки и керосин для обогревателей. Каждый день по утрам в целях экономии отключают свет на три часа. Есть перебои с водоснабжением.

В городе эвакуации нет. Японцы вообще спокойные, а вот русские все в панике: кто возвращается в Россию, кто перебираются на юг Японии.

- Я уехать не могу – у меня здесь работа, - говорит Игорь, - Хотя родители из России названивают, говорят: «Езжай обратно во Владивосток». Но мы с женой и детьми пока не думаем об этом.

К повторяющимся тряскам в городе Игорь уже приспособился:

- Когда не трясет, уже как-то непривычно, - усмехается он. - Сейчас только о радиации и думаем. Все жду, когда придут люди в химзащите эвакуировать. Из дома практически не выходим.