Узнав о японской трагедии, я вспомнил совсем недавний свой диалог с коллегой по Институту динамического консерватизма А. И. Фурсовым, который на мой вопрос о причинах активизации Японии в курильском вопросе заметил, что положение японцев практически безвыходное. Существуют очень серьезные прогнозы о том, что в ближайшие несколько десятилетий океан поглотит большую часть территории Японии. В этой ситуации наш практически незаселенный Дальний Восток может оказаться для Японии последним шансом на выживание. Я подумал о 130 миллионах отважных, трудолюбивых, умных японцев, которые воюют не за имперские интересы, а за выживание, и сразу погрустнел. Даст Бог, такой радикальный прогноз не сбудется, но становится понятно, что укрепление нашего Дальнего Востока – вопрос огромной важности. Именно на Тихом океане будут происходить многие решающие события XXI столетия. А мы пока по-прежнему стоим там даже не одной ногой, а одним пальцем. Не построен даже мостовой переход между материком и Сахалином, вообще не проложены нормальные коммуникации...

Еще одна вещь, которая меня в этой связи тревожит, – это возникновение очень опасной интерференции между социальной и природной нестабильностями. Поодиночке каждая такая нестабильность опасна для общества, но преодолима. Вместе же они просто убийственны. Удар стихии по обществу, пораженному аномией, будет стоить миллионы жизней и гибелью государства. Именно такое сочетание природного фактора (заморозки и неурожай) и социального фактора (непрочность династии Бориса Годунова, инфляция, недовольство бедных слоев крестьянства и холопов) запустило механизмы Смутного времени, едва не приведшего к гибели нашей страны.