Между тем учить экономить никого из наших рядовых граждан не надо. По собственному сравнительно недавнему опыту знаю, что если ты в здравом уме, то, оставшись без денег, за месяц-другой перестраиваешь всю структуру потребления так, чтобы долгов не делать, а при этом, может быть, еще и накапливать.

Но вот беда, для выживания и частного хозяйства, и национальной экономики одного умения экономить маловато. Экономика должна быть не только экономной, но еще и зарабатывающей. Чтобы выжить в кризис, нужны новые источники дохода — и взамен увядших прежних, и просто новые.

И вот с этим-то у наших либеральных экономических гуру всегда было туго — еще со времен гайдаровых и отказа от Крыма. Напомню молодому или забывчивому читателю, что суть так называемых гайдаровских реформ состояла отнюдь не во введении «свободы торговли» и «переходе к рынку» (каковые были бы произведены любым минимально разумным советским и постсоветским правительством), не в сокращении бюджетного дефицита, ограничении инфляции и не во влезании в долги — инфляция была чудовищной, заимствования абсурдными, бюджетный дефицит бессмысленным.

Суть «гайдаровских реформ» состояла в масштабном разрушении «плановой социалистической экономики». То есть не плановой модели управления экономикой по социалистическому типу, а экономики как таковой — фабрик, заводов, газет, пароходов. Всё это — все производительные силы нации, накопленные действительно непосильным, кровавым, зачастую рабским трудом в ХХ веке, были объявлены «неэффективными» и годящимися только на металлолом и распродажу по частям.

Настоящий дефолт случился не в 1998 году (тот дефолт всерьез затронул лишь незначительное число спекулянтов и скорее прочистил воздух), а в 1992-м, когда государство, считающееся собственником миллионов промышленных и сельскохозяйственных объектов, заявило, что не умеет и не знает, как ими управлять, а потому они неэффективны, а те, кто на них работает, являются дармоедами, которые могут идти на все четыре стороны.

«Гайдаровские реформы» состояли в признании управленческого ничтожества мнимо новорожденного государства РФ, а гордиться в них можно было исключительным мужеством, то есть наглостью, с которой это управленческое ничтожество было признано, а огромные промышленные активы вместе с людьми были списаны со счетов.

На смену «неэффективным» производительным силам — станкостроению и приборостроению, электронике и авиастроению — пришел невообразимый блуд импортного потребления. Россия, точно пьяная шлюха, схватилась за «банку темного стекла из-под импортного пива» и пыталась достичь с ее помощью удовлетворения жизнью. Инженеры высокотехнологичных отраслей в одночасье превратились в люрексовых теток с клетчатыми сумками, возивших ширпотреб между Стамбулом и Москвой и продававших его на барахолке. Теперь они наконец были эффективны.

Сегодня, кажется, никто уже не оспаривает, что большинство предприятий советской промышленности нуждалось в сравнительно скромных усилиях по преобразованию, редизайну, налаживанию качественного маркетинга, усилиям по сохранению за собой рынка стран третьего мира и укреплению на внутреннем рынке. Даже у белорусской промышленности, не ахти какой развитой и не ахти как, на самом деле, качественно управляемой, это получилось. У России это бы получилось просто блистательно.

Но...

Во-первых, это не соответствовало целям иностранных консультантов гайдаровского правительства, которые были заинтересованы не в появлении на мировом рынке новых конкурентов, а в их устранении.

Во-вторых, такая задача не была по плечу более чем скромным управленческим талантам «эффективных менеджеров» либеральной команды.

А в-третьих, конечно, всё это было несовместимо с фетишем импортного потребления, который превратился в национальную идею для России 1990-х. Тут, будем справедливы, гайдаровскую команду не в чем было упрекнуть — они не создали этот фетиш, а лишь удовлетворяли страстям взбесившегося обывателя. Предложение было адекватно спросу. Не ахти какое оправдание, но объяснение.

Настоящее преступление российских либералов началось в 2000-е годы. Когда после опыта успешной промышленной политики кабинета Примакова–Маслюкова, после роста цен на нефть, создавшего для страны значительные инвестиционные резервы, сам разговор об инвестициях в рамках кудринской финансовой политики был просто немыслим. «Кудринская модель» позволяла что угодно — распилы, демонстративное потребление, разворовывание, затыкание проблем деньгами, — но только не промышленную политику. Напротив, РФ летела на всех парах в ВТО, как корабль с Ди Каприо на айсберг, — причем без всякой надежды выжить.

15 долгих лет высокой нефти были попросту убиты, а последние остатки отраслей, производящих товары с высокой добавленной стоимостью, скончались в судорогах. Сегодня, когда нефть, а с ней и прочие сырьевые товары потеряли роль локомотива бюджетных доходов, ее просто нечем заменить, поскольку у нас просто нет промышленности ни для экспортозамещения, ни для вытеснения импорта и сокращения надвигающегося внешнеторгового дефицита.

На этом фоне рассуждения «гайдаровцев» об урезании расходов больше всего напоминают анекдот об алкоголике: «Папа, водка подорожала — это значит, что ты будешь меньше пить? — Нет, сынок, это значит, что ты будешь меньше есть».

Российские либералы, отказавшиеся от промышленной политики в «тучные» годы под предлогом «избежать инфляции» и «не уничтожать сбережения пенсионеров», отказываются от этой же политики и сегодня — под тем же самым предлогом. Но поскольку инфляция всё равно разгоняется, то они предлагают... уничтожить сбережения пенсионеров, вместе с самими пенсионерами — пенсионный возраст повысить, да и сами пенсии не нужны. Почему? Либералы ничего больше не умеют. Только урезать расходы и организовывать импортные пиршества.

Сегодняшняя либеральная стратегия, звучащая и на подобных форумах, и за их пределами, сводится к одному: сделать всё, как при дедушке. Виной всему санкции и чрезмерные амбиции, выразившиеся в бюджете. Достаточно пойти на внешнеполитические уступки (читай капитуляцию) перед Западом, и санкции будут отменены, вернется прежнее импортное изобилие, и можно будет вновь потреблять, потреблять и потреблять. Где взять деньги на потребление в условиях, когда российские энергоресурсы не имеют прежней цены, а промышленность разрушена? Да сократить расходы! Сократить бесполезно не потребляющих пенсионеров — оставить потребителей. Сократить «имперские понты» расходов на оборону, оставить вкусненькое.

Ну и, конечно, ради примирения с Западом придется пожертвовать некоторыми неприемлемыми для него политическими фигурами и отказаться от ряда территорий и притязаний. Зато снова можно будет потреблять...

Либеральный инстинкт потребления, занявший в нашем «великом парламенте инстинктов» (как это назвал великий зоолог Конрад Лоренц) кресло настоящего диктатора, у которого нет места для дискуссий, требует немедленно заткнуться от робко заявившего о себе инстинкта самосохранения.

Инстинкт самосохранения напоминает, что нации, не способные защищать свои интересы с оружием в руках, идут на шашлык. Что нации, которые не способны создать современную развитую промышленность и всецело зависимые от импорта и в своем экономическом цикле, и в своем жизненном стандарте, даже на шашлык не идут — их пускают на корм собакам. Что нации, подвергающие себя самокастрации путем отказа от промышленной и от демографической политики, вряд ли проживут долго. Что нации, которые едят своих стариков, вряд ли будут жить счастливо и со спокойной совестью.

Все эти простые истины инстинкта самосохранения полностью перебиваются основным либеральным инстинктом — потреблять. В прошедшую эпоху безудержное потребление было возможно наращивать за счет разрушения промышленного потенциала страны. Затем появилась уникальная и примирявшая всех возможность глотать из нефтяного пузыря. Пузырь лопнул с шумом и брызгами. И сегодня те же люди, которые уничтожали производительные силы нашей экономики, нехорошо посматривают по сторонам с вопросом: «А давайте кого-нибудь съедим, а потом откроем ворота?»

В осажденной крепости первое и важнейшее условие, чтобы благополучно пережить осаду, — вовремя нейтрализовать всех любителей открывать врагу ворота и всех людоедов.

Заметим, однако, что в разгар событий все - и при этом всем - представлялось совершенно иначе. Сперва аншлюс вообще не рассматривался как реальная перспектива - ни сторонниками В.В. Путина, ни самыми ярыми его противниками. Собственно, противники, например, киевские революционеры, вели себя, как будто им шлея под хвост попала, именно потому, что были уверены: со стороны России ничего серьезного можно не ожидать, все ограничится словесными эскападами - а что нам эти эскапады? В России тоже ожидали, что руководство страны расслабится и получит удовольствие, ибо что же ему еще делать - не воевать же?

Когда же вопреки ожиданиям - причем всеобщим - было провозглашено: "Крым наш!", пошли новые прогнозы, причем опять оказавшиеся несостоятельными. Наша патриотическая общественность решила, что теперь успех будет развит далее, и мечтала о Новороссии и прочих областях УССР - от Харьковской до Одесской. Еще немного, еще чуть-чуть - и будут наши. Либеральная общественность также ожидала многого. Появление "вежливых людей" в Крыму рассматривалось, как полное снятие тормозов, аналогично тому, как аншлюс Австрии в марте 1938 г. открыл непрерывную серию расширений рейха, через полтора года перешедшую в мировую войну.

В действительности все получилось иначе. Вместо повторения 1938-39 гг. все свелось лишь к неформальной и весьма ограниченной поддержке донбасских инсургентов. Вторжение в Прибалтику и прочие страны Восточной Европы не состоялось вовсе. Кассандры, ясно провидевшие дальнейший Drang nach Westen, стыдливо приумолкли.

Аналогия с Третьим рейхом и его фюрером не сработала.

Подобно тому, как двенадцать лет назад не сработала другая аналогия, которой не менее широко пользовались. В 2003 г., хотя отношения Кремля и ЮКОСа ухудшались на глазах, как сторонники, так и противники "самой прозрачной компании", как называли ее ЮКОСовские агитаторы, не предвидели посадки М.Б. Ходорковского. Его арест 25 октября 2003 г. стал сильной неожиданностью.

Но когда случилось то, что случилось, и сторонники, и противники ЮКОСа стали рассматривать арест, как триггер, включающий необратимую цепь последствий. Одни восприняли это, как прелюдию к отмене чубайсовской приватизации, которую они полагали грабительской. Другие указывали, что если богатого и сильного Ходорковского стали раскулачивать, то это явный знак, что вслед за ним раскулачат и других капиталистов. И даже не только их. Г.О. Павловский тогда предупреждал, что право собственности на квартиры тоже будет отменено - отсидеться в стороне не удастся никому.

Однако и надежды одних, и страхи других оказались не вполне основательными. Либерального парадиза в России не настало (хотя нефтянка, поняв, что здесь вам не тут, стала исправнее с налогами), но и великого перелома с наступлением социализма по всему фронту по образцу 1929 г. тоже не произошло. И прогнозы 2003 г., изображавшие В.В. Путина т. Сталиным, и прогнозы 2014 г., изображавшие его же г-ном Гитлером, оказались равно малоудачны. И в том, и в другом случае оказалось, что он другой, еще неведомый избранник, а неспособность разобрать его неведомую природу сильно окомпрометировала политологическую науку.

Между тем история что с Крымом, что с ЮКОСом показывала довольно устойчивый и даже понятный принцип. Кремль проявляет немалую (по мнению иных, даже чрезмерную) ббтерпимость в сношениях как с внутренними, так и с внешними партнерами, но эта терпимость знает свой предел и выражается в требовании «не надо класть ноги на стол». Если их все-таки кладут, ответом бывают достаточно резкие действия, не порождающие, впрочем, изменения всей кремлевской политики. С теми, кто воздерживается от возлагания ног на стол, дела идут по обычаю, искони заведенному. Но если кто не воздерживается – тогда извините.

В апологетической книге про М.Б. Ходорковского «Узник Тишины» автор несколько раз повторяет, очевидно, очень важную для всего труда мысль: М.Б. Ходорковский мечтал, что «он станет первым, кто создал большую и прозрачную компанию, неподконтрольную государству, а подконтрольную только международному праву». Поскольку автор не юрист, а также не философ, вернее будет предположить, что важную мысль внушили ему консультанты из ЮКОСа. И они, и сам автор, очевидно, предполагали, что экстерриториальная компания, не подчиняющаяся национальному праву, – это хорошо и нормально. В Кремле явно считали иначе: мы-де и так посадили олигархов за стол, что сделано, то сделано, но этот уже и ноги на стол, что есть явный непорядок. Дальнейшее известно.

Аналогично и с Крымом. Препирательства с Киевом давно стали обыденным делом, и, сохраняй украинские братья нейтралитет в духе Л.Д. Кучмы - по принципу «ласковы телятки сосут по две матки», такое кисло-сладкое братство могло бы длиться еще весьма длительный срок. Все-таки Севастополь оставался главной базой Черноморского Флота, а кооперация русского и украинского ВПК была довольно тесной. Чего еще желать?

Но когда на ровном месте нейтралитет был Киевом похерен, сменившись боевым кличем «Москаляку на гиляку!», Москва сочла себя вправе поступать так, как считает нужным, чтобы обезопасить себя, более не заботясь о сентиментах открытого противника. Крым сделался наш.

Поскольку другие соседи России в такое безумие не впадали, отношения с ними остались более или менее прежними – никак не отдающими концом 30-х гг. XX в.

А ведь всего-то не следовало класть ноги на стол. Не Бог весть какое сложное политесное правило.

http://izvestia.ru/news/601735

Так называемая внесистемная оппозиция обнаглела до такой степени, что использует федеральные СМИ для продвижения своих идей по разрушению российского государства. «Эхо Москвы», «Дождь», РБК и другие с удовольствием транслируют их фальшивые, лицемерные заявления, пропитанные глубокой ненавистью к России.

А некоторые представители российской власти заигрывают с этой шакальей стаей, воспринимая любой упрек в их адрес и призыв к подчинению российскому законодательству как угрозу. И пусть теперь Генпрокуратура проверяет их заявления в поддержку тех, кто призывает к насилию.

Те, кто призывает вести диалог с шакалами, мечтающими о разрушении нашего государства, могут не отмыться от вони трусливой псины. Как патриот, пехотинец президента России Владимира Путина, заигрывать перед убийцами и предателями моей страны я никогда не буду. Вряд ли хоть один здравомыслящий и уважающий себя человек будет вести диалог с тем, кто считает аморальным любить свою Родину и преданно ей служить.

У нас есть село Брагуны, где находится очень хорошая психиатрическая больница. Бурлящую реакцию внесистемной оппозиции и ей сочувствующих можно расценить как массовый психоз. Я могу им помочь справиться с этой клинической проблемой и обещаю, что жалеть на уколах не будем. Там, где будет прописана одна инъекция, мы можем делать две.

Кто дал право кучке гнусных либералов называть себя российской интеллигенцией? Они претендуют на звание совести нации, при этом собирают вокруг себя ненавистников всего российского, рефлексируя на Запад. По мнению либералов, их идеи неоспоримы и других убеждений быть не может, а если они слышат критику, то нападают с угрозами и оскорблениями.

На страну бросают тень не те, кто защищает и сохраняет ее идентичность, ее историю, ее суверенитет, а те, кто охраняет права очень узкого круга людей. Часть российского правозащитного общества забывает, что в их функции входит защита прав простых россиян, а не кучки предателей, возведенных ими же в привилегированный класс.

Политика этих борцов за несправедливость антинародная, представляющая их личные интересы. Критикуя всех и вся без оснований, применяя при этом гнилую лексику, брызжа слюной, они думают, что мы будем молчать. А когда получают жесткий ответ с массовой поддержки, завывая и поджав свой шакалий хвост, бегут к своим защитникам. Если у этих собак есть свои защитники в нашей стране, то у российского народа главный защитник — президент нашей страны Владимир Путин, и я готов выполнить его приказ любой сложности.

Павшие нравственно люди, продавшие свои души западным дьяволам, они вольготно ведут себя не только на Западе, но и в презираемой ими стране, где чувствуют себя безнаказанными и неприкасаемыми. А при любой попытке призыва отвечать по закону — начинают вопить о притеснении.

Но в так ими любимых западных странах призыв к нарушению территориальной целостности и к разрушению государства карается уголовным наказанием. А в Европе происходят массовые нарушения прав человека. Но расположение к этим странам для оппозиции незыблемо. Ваша нелюбовь к России взаимна.

Действуя жестко, последовательно, системно, в жестких рамках закона, мы не позволим полоумному сброду, который противопоставляет себя России, путаться под ногами. И позиция власти в этом вопросе должна быть консолидирована, тем более что она отвечает интересам страны и ее населения.

Не щадя врага, мы сохраним Россию.
Источник: http://izvestia.ru/news/601935

«Либеральные» критики российской экономики пытаются убедить в том, что у Запада всё хорошо из-за его якобы более жизнеспособных экономических моделей, которые преподносят как инновационные экономики. Реальная же картина по Западу такова, что США, Канаду, Австралию, Японию и ЕС, всех их преследуют падение промышленного производства и экспорта, огромные бюджетные дефициты, пугающие тренды бедности и хроническая безработица, которые правительства пытаются скрыть в официальной статистике путем исключения из неё безработных. Единственной реальной инновацией на Западе за последние десять лет были циклы запойного кредитования, которые, увы, не будут вечны.

Никто не задохнется от некоторого затягивания поясов

Картина, которая вырисовывается за всем этими полными пессимизма разговорами такова, что Россия не пережила провал, а всего лишь потеряла 10% своего поверхностного богатства. Представьте состоятельного человека, который потерял 10% своего состояния. Едва ли это знаменует уныние и пессимизм, скорее, стимулирует к корректировке потребления, обновлению планов развития и более упорной работе.

Имеет место некоторое затягивание поясов и очевидно, придется затянуть и ещё, но в целом экономика России стоит на твёрдом основании. Больше того, наблюдаемое до этого момента было следствием блицкрига против России последних двух лет. Что мы пока не видели, так это новый промышленный потенциал России, находящийся в процессе своего создания. Аналитики пытаются очернить попытки импортозамещения в России, указывая на снижение статистических показателей промышленности. Гитлер допустил ту же ошибку, когда Сталин дал мощный толчок военной промышленности, эвакуировав её в Сибирь. Но поскольку они не настоящие аналитики, то полностью игнорируют проведенные заблаговременно изменения в разработке новых продуктов и целых отраслей промышленности; очевидно, что должно будет пройти какое-то время, прежде чем только что созданная продукция сойдёт с производственных линий. Эксперты начнут видеть это всё более явно начиная со второй половины этого года. Например, стоит обратить внимание на авиационную промышленность, которая возрождается из пепла разрушенной либералами экономики в 1990-х.

России нужно время. Все реформы уже внедрены

России нужно время. Оно у неё есть, и оно на её стороне. Исторически, постсоветская Россия слишком мало производила и слишком много импортировала потребляемого внутри страны. Это вело к двум формам инфляционного давления: с момента быстрого роста в 2000-х импортируемые товары не поспевали за спросом, цены стали прямо зависеть от обменного курса рубля, и спад курса рубля напрямую подхлёстывал инфляцию.

Однако картина начинает меняться по мере того, как Россия всё больше производит сама. Внутреннее производство начнёт разрывать пуповину между ценами и валютным курсом. Это уже происходит. За последние пару лет курс доллара более чем удвоился. За то же время ценовая инфляция выросла всего на 25%. Таким образом, эта губительная связь значительно ослабла. На самом деле импорт в Россию сравнительно низок, если смотреть на остальной мир. Например, ежемесячный импорт в маленькую Финляндию с 5-миллионным населением составляет примерно 5 миллиардов долларов. Сравните с ежемесячным импортом в Россию в $15 миллиардов, то есть Россия импортирует всего в три раза больше, чем Финляндия, тогда как её население в 30 раз больше. Это после 40-процентного снижения импорта в 2015 году. Больше того, в 2016 году объём импорта должен будет снизиться ещё на 10-15 процентов.

Тем самым, структура импорта в России прошла замечательную реабилитацию от потребления к закупке промышленного оборудования, а также критически важного сырья и компонентов для инвестиций в будущее и в рост экономики. Импорт продуктов упал до $2 миллиардов в месяц. Это равно примерно 15 долларам на человека, или среднего в примерно 2-3 процента от располагаемого капитала.

Хотя высокая инфляция и сопутствующие ей высокие процентные ставки продолжают оставаться главной проблемой российской экономики, они также формируют главный резерв для будущего роста. Инфляция, а с ней и ставка рано или поздно начнут спадать, и низкая процентная ставка обеспечит экономический рост. Странно, что все эти эксперты этого не понимают, особенно учитывая, что весь рост в западных экономиках был исключительно за счет постоянного снижения ставки в течение последних десяти лет.

Последние данные по инфляции обнадеживают. Возобновившийся спад рубля не вызвал новой спирали инфляции, хотя и держит её несколько выше, чем она была бы в обратном случае. Данные за первые 10 дней января прогнозируют месячную инфляцию примерно в 1 процент, что меньше показателей в 3,9% за январь 2015-го. Если этот показатель будет сохраняться на протяжении февраля и марта, то кумулятивная годовая инфляция за первые три месяца упадет до 9-10% (в сравнении с более чем 16% прошлого года), а ожидаемая годовая инфляция, с учётом сезонных колебаний будет ближе к 6 процентам.

Россия является истинно рыночной экономикой

Вопреки общему убеждению на Западе, сегодняшняя Россия является подлинно рыночной экономикой, более рыночной, чем на Западе. Особенности российской рыночной экономики, помимо прочего, включают: свободно конвертируемую и плавающую валюту, реальные процентные ставки, низкие налоги и гибкий рынок труда. В условиях рынка высокие процентные ставки последних нескольких лет обернулись выгодой тем, что вынудили предприятия постоянно улучшать конкурентоспособность путём потери лишнего веса и реструктуризации деятельности. Трудно генерировать доход, когда надо платить 15 и больше процентов за финансирование — таким образом, российские компании были вынуждены корректироваться, и теперь они более приспособлены к конкуренции на мировом рынке.

http://www.awarablogs.com/german-gref-i ... n-economy/

http://mixednews.ru/archives/94875