На многочисленных посетителей, которые приходили к нам в лагерь и
осматривали зверинец, самое большое впечатление производили обезьяньи
детеныши. Всеми своими повадками детеныш обезьяны очень напоминает
человеческого младенца, только он еще несравненно трогательнее. Женщины,
приходившие к нам, просто таяли, глядя на маленьких обезьянок, ласково
ворковали, и материнская любовь переполняла их до краев. Одна молодая
женщина приходила в зверинец несколько раз, и ее так потрясло жалобное
выражение на лицах маленьких обезьян, что она довольно неразумно решилась
прочитать мне нотацию: мол, жестоко отнимать бедных крошек у матерей и
заточать в клетки. Она весьма поэтично распространялась на тему о радостях
свободы и о том, сколь беззаботное счастливое существование предстояло бы
этим крошкам на верхушках деревьев, а между тем по моей вине им приходится
изведать все ужасы заточения.
В то утро местный охотник принес мне обезьяньего детеныша, и я
предложил: раз уж молодая леди оказалась таким знатоком жизни обезьян на
верхушках деревьев, не поможет ли она мне в небольшом деле, которого никак
не миновать, когда берешь в зверинец новую обезьяну? Молодая особа охотно
согласилась - видно, сразу представила себя в роли некоей доброй самаритянки
при моих обезьянах. А небольшое дело заключалось, попросту говоря, в том,
чтобы избавить обезьянку от внутренних и внешних паразитов. Я объяснил это,
и молодая леди удивилась: ей и в голову не приходило, сказала она, что у
обезьян бывают паразиты - кроме обыкновенных блох, конечно.
Я принес корзиночку, в которой доставили обезьянку, вынул оттуда
немного помета, разложил его на чистом листе бумаги и показал моей
новоявленной помощнице, какое там количество остриц. Тут она как-то странно
примолкла. Потом я принес обезьянку: это была белоносая мартышка, поистине
очаровательное существо - шерсть вся черная, только манишка белая, да на
носу сверкает белое пушистое пятнышко в форме сердца. Я осмотрел ее
крохотные руки и ноги, длинные пальцы и нашел ни много ни мало - шесть
удобно пристроившихся тропических песчаных блох. Эти мельчайшие насекомые
внедряются в кожу рук и ног, особенно под ногти, где кожа мягче, и там едят,
жиреют и растут до тех пор, пока не станут величиной со спичечную головку.
Тогда они откладывают яички и погибают; в должный срок из яичек вылупляются
новые блохи и с успехом продолжают дело, начатое родителями. Если не
схватиться вовремя и не начать лечить зараженную блохами обезьянку в самом
начале, она может потерять сустав пальца, а в особо тяжелых случаях
разрушаются все пальцы на ногах или на руках, потому что блохи все глубже
проникают под кожу и размножаются до тех пор, пока не съедят свою обитель -
остается только мешочек кожи, наполненный гноем. У меня несколько раз
заводились эти блохи на ноге, и я могу засвидетельствовать, что это очень
больно, даже мучительно. Все это я постарался как мог подробнее и нагляднее
объяснить моей помощнице. Потом взял тюбик обезболивающего средства,
заморозил пальцы маленького обезьяныша на руках и на ногах и стал извлекать
у него из кожи блох стерильной иглой и дезинфицировать ранки, которые после
этого оставались. Обезболивающее оказалось отличным, обезьянка сидела
спокойно, а ведь операция эта очень болезненная.
Когда с блохами было покончено, я ощупал хвост обезьянки сверху донизу
и обнаружил две припухлости в форме сосисок, каждая длиной с первый сустав
моего мизинца и примерно такой же толщины. Я показал их моей помощнице,
потом раздвинул в этих местах шерсть, и она увидела круглое, как
иллюминатор, отверстие в конце каждой припухлости. Заглянув внутрь, можно
было увидеть, что внутри шевелится какая-то белая гадость. Тут я объяснил в
самых ученых выражениях, что некая лесная муха откладывает яички в шерсть
различных животных и когда вылупляется личинка, она вгрызается в тело своего
домохозяина и живет там, причем жиреет, как свинья в хлеву, а воздух в ее
жилище поступает через эти "иллюминаторы". Когда же она, наконец, выходит
оттуда, чтобы превратиться в муху, у домохозяина в теле остается дыра
толщиной в сигарету, и дыра эта обычно становится гноящейся язвой. Я показал
моей помощнице (которая к тому времени совсем побледнела), что вытащить эти
личинки невозможно.
Я снова взял в руки иглу, раздвинул шерсть и показал молодой особе
личинку, лежащую в своем укрытии, точно крохотный аэростат заграждения;
однако, едва ее коснулась игла, личинка тотчас сложилась гармошкой, затем
сжалась в сморщенный шарик и скользнула подальше, в самую глубину
мартышкиного хвоста. Тогда я показал моей помощнице, как все-таки извлечь
такую личинку - это мой собственный способ: сунул в отверстие кончик тюбика
с обезболивающим средством, выдавил туда немного жидкости, и личинка
замерла. не в силах больше двигаться. Теперь я слегка расширил отверстие
скальпелем, воткнул в личинку иглу и вытащил ее из убежища. Не успел я
вытащить эту сморщенную, белую мерзость из ее окровавленного укрытия, как
моя помощница внезапно и стремительно покинула меня. Я извлек вторую
личинку, продезинфицировал зияющие отверстия, которые после них остались, и
догнал молодую леди уже на другом конце лагеря. Она объяснила мне, что
опаздывает на званый обед, поблагодарила за чрезвычайно интересно
проведенное утро, распрощалась - и больше мы ее никогда не видели. На мой
взгляд, весьма прискорбно, что люди не дают себе труда узнать получше,
каково живется зверю в джунглях, - тогда бы они меньше пустословили о том,
как жестоко держать животных в неволе.