Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧУДЕСНЫЙ ПОРОШОК

Глава 11. ПОХОД ДЕРЕВЯННОЙ АРМИИ

Через несколько дней деревянное воинство подошло к первому оврагу, который перерезал дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом. Здесь с дуболомами произошло приключение.

Деревянные солдаты привыкли ходить по ровному месту, и овраг не показался им чем-либо опасным. Первая шеренга дуболомов во главе с капралом Арумом занесла правые ноги в воздух, одно мгновение колебалась над оврагом, а потом дружно ухнула вниз. Через несколько секунд грохот возвестил, что храбрые воины достигли цели. Других дуболомов это ничему не научило. Вторая шеренга двинулась вслед за первой, и Урфин с перекошенным от ужаса лицом заорал:

— Генерал, остановите войско!

Лан Пирот скомандовал:

— Армия, стой!

Гибель деревянных солдат была предотвращена, и осталось только выудить пострадавших из оврага и отремонтировать. Эта работа, а затем постройка надёжного деревянного моста через овраг потребовала остановки на пять дней.

Но вот первый овраг остался позади, и дуболомы вступили в лес. Этот лес пользовался дурной славой в стране: в нём обитали огромные тигры необычайной силы и свирепости. У них острые длинные клыки высовывались из пасти наружу, как сабли, и потому этих зверей прозвали саблезубыми тиграми. Среди Жевунов немало ходило рассказов о страшных происшествиях, случившихся в Тигровом лесу.
Урфин боязливо оглядывался по сторонам.

Торжественно-тревожно было вокруг. Огромные деревья, покрывшиеся свесившимися гирляндами седого мха, своими вершинами смыкались вверху, и под тёмно-зелёными сводами было темно и сыро. Дорогу из жёлтого кирпича густо устилали опавшие листья, и тяжёлые шаги дуболомов звучали приглушенно.

Сначала всё шло благополучно, но вдруг к Урфину подскочил Лан Пирот:

— Повелитель! — крикнул он. — Из леса выглядывают звериные морды. Глаза у них жёлтые, а изо рта торчат белые сабли…

— Это саблезубые тигры! — пробормотал испуганный Урфин.

Присмотревшись, он увидел в зарослях десятки огоньков: это светились глаза хищников.

— Генерал, привести армию в боевую готовность!

— Слушаюсь, повелитель!

Урфина окружило кольцо деревянных солдат с дубинками и саблями в руках.

Саблезубые тигры нетерпеливо возились и пыхтели в чаще, но ещё не осмеливались напасть: необычный вид добычи смущал их. И кроме того, они не чуяли запаха человека, а человек являлся их излюбленным лакомством. Вдруг ветерок донёс до леса запах Урфина Джюса, и два тигра, самые голодные и нетерпеливые из всей компании, решились. Они выскочили из зарослей и высоко взвились над дорогой. Но когда тигры уже готовы были опуститься в центр защищённого круга, сабли капралов по приказу Лана Пирота мгновенно взметнулись вверх, и звери, завывая, повисли на остриях. Заработали солдатские дубинки и капральские сабли, круша головы и рёбра тигров. С хищниками было покончено в один момент, и дуболомы отшвырнули их истерзанные тела к обочине дороги. Урфин Джюс пришёл в неистовый восторг. Он тут же объявил армии благодарность.

Устрашённые тигры больше не посмели нападать на таких опасных врагов. Они ещё полежали, посверкали глазами, для приличия порычали и пристыженные уползли в лесную чащу.

Урфину Джюсу пришла в голову мысль оживить шкуры убитых тигров — у него будут слуги, сильнее которых нет в Волшебной стране. Он уже было распорядился снять с тигров шкуры, но вдруг, передумав, отменил приказ. Ведь если шкуры саблезубых тигров, известных своим свирепым нравом, восстанут против него, Урфина, то с ними невозможно будет справиться.

У второго оврага дуболомы сами остановились.

Перейдя овраг по наведённому через него мосту, армия вышла в поле. И тут Урфина ждала новая неприятность, о которой он не думал и не гадал.

Дуболомы слишком мало видели за свою короткую жизнь и, встретив что-нибудь новое, терялись и не знали что делать. Попадись им на дороге третий овраг, солдаты бы были осторожны. Но, на беду, им встретилась Большая река, через которую надо было переправляться по пути из страны Жевунов в Изумрудный город. А до этого дуболомы видели только маленькие ручьи, через которые они перешагивали, даже не замочив ног. Поэтому, обширная гладь реки показалась Лану Пироту каким-то новым видом дороги, очень удобным для ходьбы.
Урфин Джюс не успел моргнуть глазом, как деревянный генерал рявкнул:

— За мной, моя храбрая армия!

С этими словами он сбежал с откоса в реку, а послушные дуболомы посыпались за ним.

Вода у берега была глубокая и текла быстро. Она подхватила генерала, капралов, солдат и повлекла их, кувыркая и сталкивая друг с другом. Напрасно Урфин Джюс в отчаянии метался по берегу и орал во всё горло:

— Стойте, дуболомы! Стойте!

Солдаты исполняли приказы только своего генерала, вдобавок они не понимали, что происходит, и взвод за взводом шагал в воду. Две-три минуты и завоеватель оказался без армии — всю её унесла река!

Урфин рвал на себе волосы от злости и отчаянья.

Филин пробормотал:

— Не расстраивайся, повелитель! В молодости я бывал в этих краях, и мне помнится, что на несколько миль ниже река заросла камышом: наши воины должны там задержаться…

Слова филина немного успокоили Урфина. Нагрузив уцелевший столярный инструмент на Топотуна, Джюс отправился по берегом вниз по течению.

После полутора часов быстрой ходьбы он увидел, что река стала шире и мельче, что на ней появились камышовые острова, и возле них шевелились разноцветные пятна. Урфин Джюс вздохнул с облегчением: дело можно было исправить.

Рассмотрев среди солдат Лана Пирота, Урфин закричал:

— Эй, генерал, прикажите дуболомам плыть к берегу!

— А что значит плыть? — отозвался Лан Пирот.

— Но тогда бредите, если мелко!

— А как это бредут?

Урфин Джюс сердито плюнул и принялся строить плот. Спасение армии отняло у него больше суток. Деревянное воинство имело жалкий вид: краска на туловищах облупилась, разбухшие от воды руки и ноги двигались с трудом.

Пришлось устроить длительную стоянку. Солдаты лежали на берегу целыми взводами во главе с капралами и сохли, а Урфин сколачивал большой прочный плот.

Дорога из жёлтого кирпича шла на север, и видно было, что за ней давно не ухаживали. Она заросла кустарником, и только посредине осталась узенькая тропинка.

Дуболомы растянулись в колонну по одному. Первым шёл капрал Бефар, длинную цепочку замыкал генерал Лан Пирот. Далее на Топотуне ехал Урфин Джюс.

Один лишь человек из этой странной армии мог чувствовать усталость и голод, и это был её создатель и повелитель Урфин Джюс.
Подошёл обеденный час, пора было устраивать привал, но капрал Бефар всё топал и топал вперёд, и за ним отбивали шаг неутомимые дуболомы. Урфин, наконец, не выдержал и сказал Лану Пироту:

— Генерал, передайте вперёд, чтобы армия остановилась.

Лан Пирот легонько ткнул булавой в спину последнего солдата и начал:

— Передай…

Дуболом не стал дослушивать. Он понял, что по какой-то причине, известной одному начальству, и до которой ему, жёлтому номеру десять, нет никакого дела, надо передать вперёд полученный удар. И со словами «передай!», он сунул дубинкой в спину жёлтого девятого. Но удар получился немного сильнее.

— Передай! — крикнул девятый жёлтый и стукнул жёлтого восьмого так, что тот пошатнулся.

— Передай, передай, передай! — раздавалось по цепи, и удары становились всё чаще и сильнее.

Дуболомы пришли в азарт. Дубинки колотили по крашеным телам, некоторые солдаты падали…

Много времени прошло, прежде чем Урфину удалось навести порядок и потрёпанное деревянное войско выбралось на поляну посреди кустов, где был устроен привал.

После отдыха Урфин Джюс повёл армию дальше на север.

Читатель, конечно, давно уж догадался, что о всех злоключениях деревянной армии Страшила быстро узнавал от связистов Кагги-Карр. Случай с оврагом заставил было правителя обрадоваться и подумать, что Урфин прекратит поход на Изумрудный город и поведёт своих бестолковых солдат обратно. Но когда через несколько дней голубая сойка донесла, что дуболомы отремонтированы, и армия уже строит мост через второй овраг, Страшила понял, что Урфин Джюс — упорный, опасный враг и никакие препятствия не остановят его на пути к цели.
Приключение на Большой реке подтвердило такое мнение.

Да, ничего не оставалось подданным Страшилы, как только готовить свой прекрасный город к обороне. И они работали самоотверженно, не жалея сил. Каменщики поднимали стены, кровельщики укрепляли ворота, горожане таскали на носилках груды булыжника и кирпича. Повсюду мелькали энергичные, подтянутые фигуры Страшилы, Дина Гиора, Фараманта и Флиты. Кагги-Карр принимала рапорты от то и дело прилетавших курьеров.

В город мчались повозки с провизией, запряжённые маленькими лошадками. Галопом, задрав хвосты, скакали коровы, подгоняемые пастухами.

Перейдя Большую реку, армия Урфина вступила в совершенно пустынный край. Здесь всё было зелёное: и богатые дома жителей, стоявшие по краям дороги, и изгороди, и дорожные указатели. Но жители, предупреждённые вестниками Страшилы, покинули свои жилища. Боеспособные мужчины ушли защищать город, а старики, женщины и дети, захватив провизию и домашний скот, попрятались в лесных убежищах.

Урфин понял, что о его приближении известно Страшиле, и изо всех сил подгонял своих неутомимых, усердных солдат.

Успеют ли защитники Изумрудного города подготовиться к встрече ужасного врага? Вот в чём был вопрос.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 1. ОСАДА ИЗУМРУДНОГО ГОРОДА

Кагги-Карр, не довольствуясь своей важной должностью начальника связи, решила доказать Урфину Джюсу, что Изумрудный город — не такая лёгкая добыча, как он полагает. И доказать это должна была птичья рать, созванная вороной со всей страны.

В ожидании вражеского нашествия птицам надо было кормиться, и Кагги-Карр щедро предоставила им своё пшеничное поле. Она знала, что там не останется ни зёрнышка, но чем не пожертвуешь для свободы родной страны!

И вот на дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, в миле от города показались громко топавшие деревянные люди со свирепыми лицами. Кагги-Карр тотчас отправила к Страшиле с донесением расторопного воробья Чика, а сама повела своё воинство на врага.

Огромная стая галок, сорок и воробьёв налетела на солдат Урфина Джюса. Птицы метались перед их лицами, царапали когтями спины, садились на головы, стараясь выклевать стеклянные глаза.
Кагги-Карр смело напала на самого Лана Пирота.

Дуболомы напрасно размахивали саблями и дубинками, птицы ловко увёртывались, и удары попадали не туда, куда следует. Голубой солдат ткнул в руку зелёного, и тот, рассердившись, накинулся на него. А когда капрал Гитон бросился их разнимать, оранжевый дуболом, целясь в галку, отсёк капралу ухо.

Завязалась всеобщая свалка. Урфин Джюс кричал и топал ногами. Топотун дико ревел и раздавал солдатам оплеухи направо и налево, пытаясь вбить в них дисциплину.

Да, по этой слишком горячей встрече Урфин Джюс понял, что перед ним стоит нелёгкая задача. Какие-то ничтожные птицы, даже не орлы и ястребы, а сороки и вороны, сумели устроить такую суматоху в его армии, а ведь впереди — городские стены, и на них люди, которые будут отчаянно защищать свою свободу.

Наконец порядок был восстановлен, птицы отогнаны, и армия нестройно двинулась к воротам.

На городской стене стояли Страшила со своим штабом и многочисленный отряд бойцов. Рядом с ними дежурили медсёстры во главе с Флитой. Среди горожан особенно суетился краснолицый Руф Билан, призывая сограждан храбро защищать родной город, хотя в его призывах никто не нуждался.

Правитель и его советники внимательно разглядывали деревянную армию, приводившую себя в порядок. Они не обольщались первым маленьким успехом, понимая, что впереди — жестокая упорная борьба. Они выжидали, не предпринимая никаких военных действий.
Урфин Джюс неверно принял их бездействие за нерешительность. Он подошёл с белым флагом к воротам и позвонил в колокол.

— Кто там? — спросил Страшила.

— Это я — могущественный Урфин Джюс, правитель Голубой страны Жевунов.

— Что вам нужно?

— Я хочу, чтобы Изумрудный город сдался и признал меня своим повелителем.

— Этого не будет, — с достоинством возразил Страшила.

— Тогда я возьму ваш город приступом, и никому из вас не будет пощады.

— Попробуйте, — сказал правитель.

Горожане поддержали его дружным гулом.

Урфин отступил от стены и отправил капрала Бефара с его взводом в ближайшую рощу. Там они свалили длинное дерево, очистили его от сучков и под предводительством Урфина Джюса и генерала двинулись к стене. Выстроившись в два ряда, дуболомы размахнулись столбом, как тараном, и ударили в ворота. Ворота затрещали.

И тут сверху полетели поленья, булыжники и обломки кирпичей. Камень, пущенный Дином Гиором, попал в плечо Урфину Джюсу и опрокинул его на землю. В непокрытую голову генерала угодило полено, брошенное Фарамантом. На палисандровой голове Лана Пирота образовалась вмятина, а от неё побежали во все стороны трещины. Флита не удержалась и захлопала в ладоши. Горожане тут же подхватили.

Урфин Джюс вскочил и пустился прочь от ворот, за ним по пятам следовал палисандровый генерал. Этого оказалось достаточно. Видя, что предводители бегут, дуболомы немедленно повернули и побежали за ними.

Вперемежку, натыкаясь друг на друга, сбивая один другого с ног, перескакивая через упавших и бросая на бегу дубинки и сабли, неслись капралы, рядовые, сзади с рёвом скакал испуганный Топотун. Их сопровождал оглушительный хохот горожан.

Войско остановилось вдали от стен города. Урфин Джюс тёр превратившееся в огромный синяк плечо и сердито бранил генерала за трусость, а тот оправдывался тяжёлой раной, щупая разбитую палисандровую голову.

— Вы ведь тоже отступили, повелитель, — говорил Лан Пирот.

— Вот дерево, — возмутился Урфин Джюс. — Вашу голову я заделаю, отполирую, и она станет как новенькая, а если мне голову пробьют, это смерть!

— А что такое смерть?

— Тьфу!

Урфин не стал больше разговаривать с генералом. Дело кончилось тем, что во всём обвинили солдат, и на них посыпались удары дубинок.
На следующий приступ армия не решилась, и был разбит лагерь вдалеке от ворот.

Началась осада города. Два или три раза деревянные солдаты приближались к воротам и всякий раз отступали, когда на них летели со стены камни.

Казалось, осаду можно было выдерживать до бесконечности. Но в защите города обнаружилось слабое место. Непривычных к военной службе горожан сломили усталость и тоска о семьях, покинувших город. Ночью их одолевал сон, и, хотя фельдмаршал Дин Гиор ввёл дежурства, дежурные тоже валились с ног. Страшила, никогда не устававший и не спавший, решил взять ночную стражу на себя. Это принесло большую пользу в первую же ночь.

Страшила сидел на стене и смотрел в поле своими бессонными нарисованными глазами. И он увидел, как в лагере Урфина Джюса началась подготовка к штурму.

Не слыша за стеной никакого движения, враги стали незаметно подкрадываться к воротам. Они несли ломы и топоры, захваченные на ближайших фермах. Страшила разбудил бойцов, на головы нападающих посыпались поленья, камни, и армия Урфина Джюса бежала.

Страшила, обняв своими мягкими руками верных помощников Дина Гиора и Фараманта, рассуждал:

— Если бы я был на месте Урфина Джюса, я приказал бы своим солдатам защищать головы от камней деревянными щитами. И я уверен, что они так и сделают. Под прикрытием щитов они смело могут ломать ворота.

— Но как же тогда быть, правитель? — спросил Дин Гиор.

— Эти деревянные люди должны бояться того же, чего боюсь и я, — задумчиво сказал Страшила, — огня. А поэтому надо заготовить на стене побольше соломы и держать под руками спички.

Догадки Страшилы Мудрого оказались совершенно верными. Через некоторое время, в самый глухой час ночи, начался новый приступ. Солдаты Урфина Джюса подкрадывались к стене, держа над головами половинки от ворот, снятых на фермах. И тут на них полетели охапки горящей соломы. Деревянные солдаты уже потерпели бедствие от воды, так как не знали, что это такое. Они и об огне не имели понятия: пока Урфин Джюс их делал, он очень боялся пожара и даже не топил в доме печь. Теперь эта осторожность обернулась против него.

Горящая солома падала на землю, на щиты, которыми прикрывались дуболомы. А те с любопытством глядели на невиданное зрелище. Языки пламени в ночной темноте казались им удивительными яркими цветами, выраставшими с необычайной быстротой. Дуболомы даже и не думали защищаться от огня. Наоборот, некоторые совали в пламя руки и, не чувствуя боли, с глупым видом наблюдали, как на кончиках пальцев расцветают красные цветы. И уже несколько деревянных людей пылали, распространяя удушливый запах горелой краски…
Урфин Джюс видел, что его деревянной армии грозит нечто более ужасное, чем приключение на реке. Но что делать? Воды поблизости не было.

Выход подсказал Гуамоко.

— Забрасывай землёй! — крикнул он растерявшемуся Урфину.

Первым за дело принялся Топотун. Сбив с ног капрала, у которого горела голова, медведь стал рыть землю мощными лапами и заваливать пламя. Потом и сами дуболомы поняли опасность и начали отбегать от горевшей соломы.

Армия отступила от ворот города с большим уроном. У нескольких дуболомов головы обгорели до того, что их надо было заменять новыми. У иных вывалились глаза, обгорели уши, а многие лишились пальцев…

— Эх, дуболомы, дуболомы! — вздыхал завоеватель, потирая болезненный синяк на плече. — Всем вы хороши: сильны, храбры, неутомимы… Вот только ума бы вам побольше!

Но чего нет, того нет!

Урфину Джюсу стало ясно, что Изумрудный город можно взять только измором. Это же было ясно и Страшиле. Он устроил военный совет, в котором участвовали его ближайшие помощники Дин Гиор, Фарамант, Флита и Кагги-Карр.

Страшила думал так напряжённо, что у него из головы полезли булавки и иголки, и голова стала похожа на ежа с железной щетиной. Он заговорил:

— Урфин Джюс привёл с собой много солдат, но они все деревянные. Мой друг Дровосек, правитель страны Мигунов, один, но он железный. Железо не рубят деревом, а дерево рубят железом. Значит, железо крепче дерева, и если Железный Дровосек вовремя подоспеет к нам на помощь, он разобьёт деревянную армию Урфина.

Ворона отозвалась:

— Ты совершенно прав, друг мой, и я уже давно послала за ним воздушных гонцов. Но, к сожалению, Дровосек проходит профилактический ремонт, и этот ремонт у него что-то затянулся.

— Как, как ты сказала? — встрепенулся Страшила. — Про-лифа… Повтори!

— Профилактический.

— О, какое хорошее слово. А что оно означает?

— Ну, как тебе сказать? — замялась ворона. — Ну, это такое, что делается на всякий случай, чтобы чего-нибудь не вышло.

— Про-фи-лак-ти-чес-кий, — медленно произнёс по складам Страшила, и видно было, что это слово он запомнил крепко и при случае будет его употреблять. Такая привычка появилась у правителя в последнее время: она придавала его речам очень учёный оттенок.

Так как из всех членов штаба только Кагги-Карр могла быстро и безопасно совершить путешествие в Фиолетовую страну, то её и отправили с поручением поторопить Железного Дровосека. Она обещала нигде не задерживаться и как можно скорее вернуться с подмогой.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 2. НОЧНОЙ РАЗГОВОР

Зелёный полумрак сменился ночной тьмой. Изумрудный город погружался в ночь. Но защитники столицы Зелёной страны были начеку, ведь она находилась в осаде. Никогда не устававший и не спавший Страшила сидел на стене и своими прекрасно видевшими в темноте нарисованными глазами наблюдал за лагерем Урфина.
В самом городе постепенно гасли огни. Большинство жителей готовилось ко сну. Из дома, побольше и пороскошней других, вышли два человека и остановились на крыльце.

Первый из них был богатым купцом по имени Кабр Гвин. Второй Руф Билан тоже был богачом и происходил из знатного рода.

Низенький Гвин поправил сползшую на глаза шляпу с пером и, оглядевшись по сторонам, спросил:

— Так ты, почтенный Руф Билан, всё ещё злишься на Страшилу?

Широкоплечий толстый человек с красным лицом, сердито ответил:

— Я не хотел говорить этого при жене и дочери, но я по-прежнему его ненавижу. Как я могу помириться с соломенным чучелом, которое без всяких прав завладело троном правителя нашего города? И добро бы этот самозваный правитель дал мне такой высокий пост, на который я имею полное право по уму и заслугам. Так и этого не случилось! Мне, Руфу Билану, оставаться в ничтожном звании смотрителя дворцовой умывальни? И это в то время как он осыпал милостями какую-то ворону, сделав её начальником связи и подарив ей целое поле! Позор!!!

— Да, ты прав, почтенный, он выскочка и чужак к тому же. Позор, что мы безропотно признали власть этого чучела. И всё потому, что так решил Гудвин, а толпа его поддержала, — вздохнул Гвин, презрительно скривив губы.

— Если уж на то пошло, то Гудвин сам чужак и выскочка! — проворчал Билан.

— Ты поосторожнее, с такими словами! — испуганно прошептал Кабр Гвин. — Вдруг Гудвин и с Солнца поразит своей молнией.

— Все эти сказки для черни, — процедил Руф Билан. — Если бы он был таким могучим, как о нём говорят, то не проиграл бы позорно войну с Бастиндой. Что же он не применил тогда свою магию, а стал собирать ополчение, тут же разбежавшееся при одном виде Летучих Обезьян?!

— Откуда ты об этом знаешь? — удивлённо спросил Гвин.

— Ещё живы многие участники той войны, да и придворный летописец Фальсио мне рассказывал о том, что не вошло в хроники, — молвил Билан с оттенком превосходства. — Кстати, во многом он и создал миф о Великом и Ужасном волшебнике. А реальных чудес Гудвина никто не помнит. Он простой обманщик и безродный бродяга, по воле судьбы занесённый к нам на воздушном шаре в тот момент, когда у нас не было правителя. Твой или мой отец имели гораздо больше оснований претендовать на власть.

— Боюсь, что новых выборов уже не будет, ведь соломенное чучело, по сути бессмертно, и вряд ли оно отречётся по доброй воле. Разве что этот Урфин его скинет…

— Кстати, его отец Дофин Джюс тоже был среди претендентов, которых обошёл Гудвин, — заметил Билан. — Дофин утверждал, что является отдалённым потомком могучего завоевателя Аграната, объединившего всю Волшебную страну и ставшего её императором. Фальсио считает, что это вполне может быть правдой.

— Посмотрим, сумеет ли этот «потомок завоевателя» взять Изумрудный город, — хмыкнул Гвин. — Уже отбито семь попыток штурма!

— Мне кажется, при нём нам хуже не будет. Урфину понадобятся министры, советники и летописцы, а возможно и наместники в других странах. Не из дуболомов же их набирать?!

— Да, ты прав, здесь есть о чём подумать, — согласился Кабр Гвин. — А ведь у него есть ещё одно преимущество перед Страшилой.

— Какое? — заинтересовался Руф Билан.

— Он живой человек, и он не женат. А у нас у обоих дочери на выданье!

— Породниться с королём! — глаза Билана загорелись. — Я о таком и мечтать не мог! Ради этого я бы даже помог Урфину получить трон!

— Я этого не слышал! — сказал осторожный Гвин. — Нас может кто-то подслушать и по законам военного времени…

Он крепко пожал руку приятелю и ушёл.

«Зря я разоткровенничался, как бы ни донёс, — подумал Руф Билан. — Впрочем, это ему ничего не даст. Зато, если Урфин на самом деле возьмёт город…»

Он не знал, что их разговор подслушал летавший на разведку филин Гуамоко.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 3. КОВАРНЫЙ ПЛАН

Прошло ещё два дня. Попытки Урфина взять город штурмом успеха не имели. После каждой атаки Джюсу приходилось становиться за походный верстак и чинить поломанных солдат. Плечо самого Джюса всё ещё болело. Неудачливый завоеватель решил посоветоваться с Ланом Пиротом и филином Гуамоко. Расположившись вдалеке от городской стены под большим деревом, они разговаривали тихими голосами.

— Генерал, я прихожу в отчаяние, — признался Урфин Джюс. — Мы семь раз штурмовали город и днём и ночью, и все атаки отбиты с большим для нас уроном. Я не успеваю починять искалеченных дуболомов.

— Настоящий солдат должен рваться в бой даже без головы! — браво возразил Лан Пирот.

— Не представляю себе, как могут драться безголовые солдаты, — усомнился Джюс.

— Усердие всё превозмогает!

— Гм… Не думаю. Однако попробую я ещё раз уговорить Страшилу сдаться. — Размахивая белым флагом, Урфин направился к стене. — Послушайте, ваше превосходительство, господин правитель, в последний раз предлагаю вам капитулировать.

— Ка-пи-ту-ли-ро-вать? Звонкое слово! А что оно означает?

— А то, что вы должны сдаться. И тогда я обойдусь с вами милостиво, вы станете моим заместителем.

— Послушайте, Урфин, — спросил Страшила, — разве у ваших дуболомов уже выросли крылья?

— Господин правитель, я вас не понимаю.

— Но ведь это очень просто. Чтобы взлететь на стену, ваши солдаты должны превратиться в птиц, а им, по-моему, до этого ещё далеко.

— Хо-хо-хо! — разразился смехом Руф Билан. — Наш правитель — гениальный остряк! Завидую вашим удивительным мозгам, господин Страшила!

Урфин возвратился к своим собеседникам.

— Я пригрозил Страшиле новым штурмом, но понимаю, что это бесполезно, — со вздохом сказал Урфин. — Стены города подняты, бреши заделаны, ворота укреплены, запас метательных орудий неисчерпаем. Проклятые птицы сделали своё дело, предупредив горожан о нашем нашествии. Нам остаётся лишь одно: обложить город и дожидаться, когда его жители начнут умирать с голоду.

— Это не поможет, повелитель, — возразил Гуамоко. — Ночью я летал в город на разведку и убедился, что там полным-полно продовольствия: амбары завалены мукой, бочками масла и сыра, на площадях стада коров…

— Проклятый Страшила, он всё предусмотрел, — простонал Джюс.
Филин слетел с дерева, сел Урфину на плечо и тихо сказал:

— Он предусмотрел всё, кроме измены…

— Измены?! — вскрикнул Урфин.

— Тише, повелитель! Видишь вон того краснолицего толстяка, который больше всех суетится на стене и славит Страшилу?

— Вижу. Ну и что?

— Это — Руф Билан, смотритель дворцовой умывальни. Когда я был на разведке, я отдыхал на балконе его дома. Он разговаривал с приятелем и всячески проклинал Страшилу. Руф Билан богат, он знатного рода и сам метил в правители Изумрудного города. Но Гудвин назначил своим преемником не его, а Страшилу, и с тех пор Билан ненавидит соломенного человека и с радостью предаст его врагу.

Урфин страшно обрадовался.

— Твои сведения бесценны, мой дорогой Гуамоколатокинт! Этой же ночью лети в город, соблазни Билана, обещай, что он будет моим главным государственным распорядителем и что я… Словом, плети ему что хочешь, лишь бы он перешёл на мою сторону…

— Я добьюсь этого, повелитель, — заверил филин, — и думаю, что мне не придётся очень уж стараться.

Трубач заиграл вечернюю зорю.

Урфин важно направился в свою палатку, сопровождаемый Топотуном, филином и почётным караулом из дуболомов. Солдаты отдавали ему честь, и лицо Урфина раскраснелось от счастья.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 4. ИЗМЕНА

Ночью Руфа Билана разбудил стук в окно. Разбуженный толстяк подошёл к окну и увидел за стеклом большого филина, смотревшего на него своими жёлтыми глазами:

— Почтенный Руф Билан! Мне надо с тобой серьёзно поговорить об очень важном деле.

Изумлённый толстяк впустил филина в дом. Тот взлетел на стол и зашептал хозяину в ухо, озираясь по сторонам:

— Я прилетел от могучего волшебника Урфина Джюса. Он оживил целую армию деревянных солдат, а этого не умели делать даже сёстры-колдуньи Гингема и Бастинда!

— Что тебе нужно? — пролепетал поражённый Руф Билан.

— Ты должен перейти на службу к моему повелителю и открыть для него ворота Изумрудного города. Он даст тебе власть, и богатство, и всё, к чему ты стремишься…

От волнения лицо Руфа ещё больше раскраснелось, а глаза заблестели от жадности. Он давно об этом мечтал! Но риск был слишком велик, а Билан с детства был трусоватым. Он стал торговаться, и филин пообещал ему мешок золота. После этого жадность победила трусость, и Билан согласился.

Весь следующий день Руф стоял на стене, кидал камни и даже сбил с ног одного из неприятельских солдат. За отвагу и выносливость он удостоился от Страшилы похвалы.

Поздно вечером пришёл слуга Руфа и принёс корзинку съестных припасов и бочонок вина. Руф Билан всё это щедро разделил между соратниками. Дежурные Дин Гиор и Фарамант пили вино, не замечая его странного вкуса, а потом заснули беспробудным сном: в вино был подмешан сонный порошок.

В эту ночь Страшила, по обыкновению, бодрствовал на стене один, а его бойцы крепко спали. И тут к правителю подкралась сзади какая-то тень. Произошла короткая борьба, и слабые мягкие руки Страшилы были опутаны верёвкой.

После этого Руф Билан и его слуга разобрали баррикаду у ворот.

Через минуту скрипнула калитка, и показался толстенький коренастый человек. Он двинулся вперёд, но к нему навстречу уже спешил Урфин Джюс.

— Если не ошибаюсь, господин Руф Билан? — спросил Урфин.

— Так точно, мой милостивый повелитель. Филин Гуамоко передал мне ваши предложения, и вот я здесь.

— Но как вам удалось выполнить свой замысел?

— Очень просто, — хихикнул Билан. — Мой слуга принёс очередной смене защитников угощение: бочонок вина, а в него было подмешано сонное зелье.

— Браво, браво! — восхитился Джюс. — Вы человек в моём вкусе, и я назначаю вас Главным государственным распорядителем.
Билан поклонился до самой земли.

— Благодарю, ваше величество! Я рождён для высокой должности и буду нести её с честью.

Армия Урфина двинулась в широко раскрытые ворота Изумрудного города.

Утром жители столицы Зелёной страны проснулись при звуке трубы, выглянули в окна и услышали, как глашатай, в котором они узнали слугу Руфа Билана, объявил, что отныне Изумрудным городом правит могущественный Урфин Джюс, которому все должны оказывать беспрекословное повиновение под страхом суровой и страшной кары.

Страшила Мудрый сидел в это время в дворцовом подвале. Его не столько мучило сожаление об утрате власти, сколько мысль о том, что Железный Дровосек, явившись к нему на выручку, попадёт в беду. И не было никакой возможности предупредить друга! Фарамант и Дин Гиор, заключённые в том же подвале, напрасно старались утешить бывшего правителя.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 5. ПРЕДАТЕЛИ И ЗАСАДА

На следующий день по городским улицам снова прошёл глашатай. Он объявил, что жители Изумрудного города, которые пожелают служить могущественному Урфину Джюсу, будут приняты им милостиво и получат должности при дворе.

Таких желающих оказалось немного. Кроме Руфа Билана, нашлось всего несколько человек такого же сорта — из самых неуважаемых людей города.

Руф Билан получил должность Главного государственного распорядителя, но, когда он напомнил правителю обещание щедро наградить его золотом, Урфин Джюс очень удивился. Филин, вероятно, что-то напутал, ничего такого ему не поручали говорить. Впрочем, Руф Билан получил весьма выгодную должность, на которой легко нажить богатство.

Остальные, переметнувшиеся на сторону Урфина Джюса, тоже получили должности распорядителей, смотрителей и министров. По представлению Билана, его старый приятель Кабр Гвин был назначен Смотрителем лавок городских купцов и лотков рыночных торговок, а Энкин Флед стал министром внутренних дел. Вместо скрывшейся неизвестно куда Кагги-Карр министром разведки, связи и информации Джюс назначил верного филина Гуамоко, генерал Лан-Пирот получил пост министра обороны. Остальные сохранили свои должности. Олл Бирн, по сути своей так и оставшийся мирным фермером, по-прежнему отвечал за сельское хозяйство, повар Балуоль за кухню, Фальсио – за летопись и архивы.

На должность Первой Фрейлины Билан и Гвин предложили своих дочерей: краснолицую толстуху Руфину и худую, стервозную Кобрину, которую все звали просто Кобра. Но Урфин предпочёл оставить на своём посту Флиту. Он мечтал, чтобы эта милая красавица ухаживала за ним. Флита хотела отказаться, но Урфин узнал от Фальсио, что она племянница Дина Гиора и невеста Фараманта. Он заявил Флите, что если она рассчитывает на хорошее отношение к пленникам, она обязана остаться на службе. Девушке пришлось согласиться. Джюс оценил услугу летописца и назначил его Тайным советником.

Но предателей было слишком мало, чтобы образовать пышный двор, о каком мечтал Урфин Джюс. Напрасно он отправлял своих посланцев к бывшим придворным Страшилы. Те, хоть и привыкли торчать по целым дням во дворце, болтать всякий вздор и пересмеиваться, считая при этом, что заняты важными государственными делами, однако на приглашение Урфина Джюса не откликнулись.

Новых придворных все презирали. Но особенное презрение и даже ненависть заслужил Руф Билан, потому что стало известно о его измене. Слуга Руфа, который со своим господином открыл врагам городские ворота, проболтался об этом в пьяном виде, и новость мгновенно облетела весь город. В тот же вечер, когда Руф Билан возвращался из дворца домой, мимо его виска пролетел увесистый булыжник, выковырянный из мостовой. Предатель опрометью бросился бежать.

С тех пор он осмеливался ходить по городу только в сопровождении двух дуболомов. Пришлось дать провожатых и другим советникам.
От Руфа Билана правитель узнал, что Страшила послал ворону за Железным Дровосеком. Высчитав, когда должен явиться Железный Дровосек, для него приготовили засаду.

Место Фараманта у ворот в будке занял Руф Билан, сменивший на этот случай пышное придворное одеяние на простой кафтан. Под аркой ворот притаился взвод деревянных солдат под командой капрала Арума. Они ждали Дровосека с верёвками в руках…

Продолжение следует

Пропавшая красавица Флита
(к 60-летию Урфина Джюса)

В первой книге цикла А. М. Волкова об Изумрудном городе друзья знакомятся с красивой «зелёной» девушкой Флитой. Впрочем, через зелёные очки всё предстаёт в этом цвете и остаётся только догадываться какой она была на самом деле, ведь повязанная ей на шею Тотошки ленточка на самом деле оказалась белой. У девушки была красивая гладкая кожа (явно без очков не зелёная), пышные волосы и безупречные манеры.

Флите поручили опекать Элли и её друзей во время их пребывания в Изумрудном городе. Она отвела гостей в их комнаты и сопровождала во время визитов к Гудвину. Вероятно, со всеми вопросами и просьбами они тоже обращались к ней.

Флита была очень красивой и милой девушкой и заботилась обо всех от души. Вскоре она подружилась со всей компанией, и даже гордый Тотошка позволил ей расчёсывать свою шёрстку и повесить на шею серебряный колокольчик. Перед трудным и опасным походом Флита наполнила корзинку Элли вкусными кушаньями.

Можно также предположить, что именно Флита принесла Элли кисточку и краски. Благодаря этому девочка подрисовала Страшиле глаза, рот и уши, поблёкшие от дорожной пыли и выгоревшие на ярком солнце. Самое лучшее масло для Дровосека тоже, скорее всего, достала Флита. Им он смазал все суставы и доверху наполнил маслёнку перед экспедицией в Фиолетовую страну. А ещё, вполне возможно, заботливая зелёная девушка нашла специальную щётку, которой Элли расчёсывала гриву Льва. Вероятно, именно зелёная девушка познакомила Элли с поваром Балуолем, о котором в первой книге ничего не говорится, но во второй оказывается, что они с Элли хорошо знакомы. Вот только сама Флита, начиная со второй книги, куда-то пропадает.

А жаль. Флита могла бы помочь Элли пробраться в прекрасно знакомый зелёной девушке дворец, стать сестрой милосердия во время обороны Изумрудного города. Её прообраз у Баума Джелия Джемм упоминается и в других книгах озианы, где занимает важное место в окружении Принцессы Озмы и становится начальницей над всеми служанками.

А ещё Флита могла бы привнести романтическую линию, и тем самым расширить число поклонников книг Волкова. Ведь очаровательная девушка словно создана для любви.

Подавляющее число участников нашего опроса также хотели бы увидеть Флиту в других книгах цикла.

Учитывая всё это, я и вернул её на законное место в свою редакцию «Урфина Джюса».

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 6. ДРОВОСЕК - ПРАВИТЕЛЬ ФИОЛЕТОВОЙ СТРАНЫ

Кагги-Карр долетела до страны Мигунов без всяких задержек. Она нашла правителя на дороге с большим кузнечным молотом в руках.
За несколько месяцев перед этим, когда Мигуны просили Железного Дровосека править их страной, они говорили так:

— Такой правитель, как вы, будет для нас очень удобен: вы не едите, не пьёте и, значит, не будете обременять нас налогами…

Мигуны получили больше, чем ожидали. Железный Дровосек не только не собирал налоги со своих подчинённых, но, наоборот, сам работал на них.

– Дорогие друзья! – обратился Дровосек к своим гражданам. – Злая Бастинда кругом видела врагов и поэтому у нас не было дорог в другие страны. Теперь же мы должны установить дружеские отношения со всеми народами и в первую очередь с Изумрудной страной, где отныне правит мой друг Страшила, которого вы хорошо знаете.

– Ур-р-ра! – закричали обрадованные Мигуны.

– Поэтому нам нужно первым делом построить дорогу в Зелёную страну, – продолжил Правитель. – Я займусь этим сам. А вас попрошу посадить вдоль неё деревья, чтобы путники, идущие в гости, не страдали от палящего солнца, как бедная Элли.

Мигуны его полностью поддержали. И Дровосек стал мостить камнями стратегически важную дорогу в Зелёную страну, которую назвали Дорога Дружбы. Скучая по Элли, Страшиле и Смелому Льву и не привыкнув жить в безделье, Дровосек с утра отправлялся в поле, дробил там большие камни и мостил ими путь к Изумрудному городу. Таким образом, попутно он очищал от камней поля. А Мигуны садили вдоль дороги деревья и устанавливали указатели, чтобы никто не заблудился как в своё время Элли и её друзья.

Кроме Дороги Дружбы, велась работа и на других направлениях, чтобы во все концы страны пролегали прекрасные, прочные пути сообщения. Помимо внутренних дорог Дровосек хотел построить Южный тракт от Фиолетового города до Большой реки, чтобы наладить сообщение со Звериным Царством Смелого Льва и Розовой страной, а также путешествовать по воде в Зелёную страну и другие государства. Он помнил, как во время их похода в Фиолетовую страну из-за бездорожья Лев поранил лапу, и хотел, чтобы его друг мог без труда и страданий приходить в гости. Однако планы пришлось отложить из-за войны с Урфином Джюсом.

Узнав от Кагги-Карр, что Страшиле грозит опасность, Железный Дровосек не мешкал ни минуты. Он отшвырнул в сторону молот, сбегал во дворец за топором, назначил председателя Совета Мастеров Лестара временным правителем и отправился в путь. Ворона примостилась у него на плече и подробно рассказывала невесёлые новости.

Мигуны тёрли глаза и грустно мигали, провожая своего любимого правителя.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 7. ЖЕЛЕЗНЫЙ ДРОВОСЕК ПОПАДАЕТ В ПЛЕН

Железный Дровосек подходил к Изумрудному городу. Всё вокруг было спокойно, лагерь Урфина Джюса исчез, ворота заперты, как обычно.

Дровосек заколотил в калитку, в маленьком окошке появилось багровое лицо Руфа Билана.

— А где Фарамант? — удивился Дровосек.

— Он болен, я его заменяю.

— Что у вас тут происходит?

— Да так, ничего особенного. Подходили неприятели, но мы их отбили с большим для них уроном, и они ушли.

— Как Страшила?

— Бодр и весел, ждёт встречи с вами, уважаемый господин Дровосек! Прошу вас, входите!

Руф Билан приоткрыл калитку. И лишь только Железный Дровосек вступил в темноту арки, как из его рук был вырван топор, а туловище опутали верёвки. После недолгой ожесточённой борьбы Железный Дровосек был повален на землю и связан. Кагги-Карр с резким криком «измена!» сумела увернуться от дуболомов и взлетела на стену.

Кагги-Карр видела, как обезоруженного Дровосека со связанными руками повели во дворец. Горожане сквозь приоткрытые окна смотрели на него с сочувствием и жалостью.

Ворона издали следовала за печальным шествием и пристроилась на карнизе дворца у раскрытого окна тронного зала. Отсюда она видела и слышала всё, что здесь происходило.

Урфин Джюс в роскошной мантии сидел на троне, украшенном Изумрудами. Его мрачные глаза под сросшимися чёрными бровями блестели торжеством. Немногочисленная кучка придворных тёрлась возле трона. Была здесь и печальная Флита. Она вернулась на службу лишь во имя друзей и родных. Но боялась, что те её не поймут. По сторонам залы, как статуи, стояли жёлтые и зелёные деревянные солдаты, сверкая свежими заплатами.

Ввели Железного Дровосека. Он шёл спокойно, и узорчатый паркет сотрясался под его тяжёлыми шагами. Сзади два солдата тащили огромный сверкающий топор.

Урфин Джюс содрогнулся от мысли о том, что мог бы сделать с его армией этот богатырь, если бы его не захватили обманом. Железный Дровосек бесстрашно встретил испытующий взгляд диктатора, а тот сделал знак Руфу Билану, и предатель рысцой выбежал из зала.

Через несколько минут ввели Страшилу. Железный Дровосек взглянул на его разорванное платье, из которого торчали куски соломы, на его бессильно опущенные руки, и ему стало невыносимо жаль друга, недавнего правителя Изумрудного города, гордившегося полученным от Гудвина замечательными мозгами. Флита с трудом удержалась от того, чтобы не броситься на помощь Страшиле. Девушка понимала, что этим только всё испортит.

Из глаз Железного Дровосека потекли слёзы.

— Осторожнее, ведь при тебе нет маслёнки! — в испуге закричал Страшила. — Ты заржавеешь!

— Прости, друг! — сказал Железный Дровосек. — Я попал в подлую ловушку и не смог выручить тебя.

— Нет, это ты прости меня за то, что я так необдуманно послал за тобой, — возразил Страшила.

— Довольно нежностей! — грубо вскричал Урфин Джюс. — Сейчас речь не о том, кто из вас перед кем виноват, а о вашей судьбе. Согласны ли вы служить мне? Я дам вам высокие должности, сделаю вас своими наместниками, и вы по-прежнему станете управлять странами, но только под моим верховным владычеством.

Страшила и Железный Дровосек переглянулись и в один голос ответили:

— Нет!

— Вы ещё не опомнились от своего поражения и не соображаете, что говорите, — сердито сказал Урфин Джюс. — Подумайте о том, что я могу вас уничтожить, и ответьте мне снова!

— Нет! — повторили Дровосек и Страшила.

— Я дам вам время одуматься, поразмыслить над своим положением. Завтра, в это же время, вы снова предстанете передо мной. Эй, стража, отвести их в подвал!

Солдаты под предводительством краснолицего капрала увели пленников, а Кагги-Карр полетела в лес и там кое-как утолила голод. На следующее утро она ждала на карнизе дворца, когда пленников приведут в тронный зал.

Железный Дровосек и Страшила снова ответили Урфину Джюсу решительным отказом.

И на третий день пленники опять появились перед разъярённым диктатором.

— Нет, нет и нет! — было их окончательное решение.

— Пр… р… авильно! Ур… р… рфин др… р… янь! — донёсся от окна ликующий возглас.

Кагги-Карр не могла не высказать своё мнение. По приказу Урфина придворные бросились ловить ворону. Но напрасно. Кагги-Карр взлетела на верхний карниз окна с насмешливым карканьем.

— Вот моё решение! — сказал Урфин Джюс, и в зале наступила полная тишина. — Страшилу я мог бы сжечь, а Железного Дровосека перековать на гвозди, но я оставляю им жизнь…

Придворные начали громко восхвалять великодушие правителя.
Урфин продолжал:

— Да, дерзкие упрямцы, я оставляю вас жить, но только на полгода. Если по истечении шести месяцев вы не покоритесь моей воле, вас ждёт гибель! А пока вы будете находиться в заключении и не в подвале, а на высокой башне, где каждый вас может увидеть и, увидев, убедиться в могуществе Урфина Джюса. Убрать их! — обратился повелитель к страже.

Громко топая ногами, дуболомы увели пленников.

— Ваше величество, отмените этот приказ! — взмолилась Флита, — на вершине башни они попадут под дождь. Дровосек от него заржавеет, а Страшила лишится лица, и они не смогут перейти на вашу службу!

— Что ж, ты пожалуй права, — задумчиво промолвил Урфин. — Но свой приказ я отменять не стану, это может повредить моему авторитету.

— Осмелюсь предложить вам свой выход, ваше величество, — вмешался Фальсио. — Над башней можно возвести крышу.
— А это мысль! — обрадовался Джюс.
Он распорядился накрыть башню сверху колпаком из черепицы. По его приказу Дровосеку даже принесли маслёнку.

Флита вся засияла от радости:

— Спасибо, ваше величество, вы очень добры!

Суровое лицо Урфина немного просветлело:

— Если хочешь, чтоб я стал добрее, не ходи как в воду опущенная, а почаще улыбайся!


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 8. ПЛЕННИКИ БАШНИ

Невдалеке от Изумрудного города стояла старинная башня. Она была воздвигнута давным-давно легендарным завоевателем Агранатом, объединившим всю Волшебную страну и ставшим её первым императором.

Когда Гудвин построил тут город, он пользовался башней, как наблюдательным постом. На башне всегда стояли часовые и смотрели, не приближается ли к городу какая-нибудь злая волшебница. Но с тех пор как злых волшебниц истребила Элли, и Гудвин покинул страну, башня утратила своё назначение и стояла одинокая и угрюмая, хотя ещё прочная.

Внизу башни была дверь, от неё узкая и пыльная винтовая лестница вела на верхнюю площадку. Исполняя приказ правителя, площадку сверху накрыли черепичным колпаком.

Дуболомы отвели на башню Страшилу и Железного Дровосека, у которого руки были по-прежнему связаны. Тюремщики, зная про его силу, боялись Дровосека даже безоружного.

Оставшись одни, друзья огляделись. На юге были видны зелёные домики фермеров, окружённые садами и полями, между ними вилась и кончалась у ворот города свидетельница многих историй и приключений — дорога, вымощенная жёлтым кирпичом.

На севере раскинулся Изумрудный город. Так как стена его уступала по высоте тюремной башне, то можно было различить дома, почти сходившиеся кровлями над узкими улицами и главную площадь, где прежде били фонтаны. Виднелись и шпили дворца, украшенные огромными изумрудами.

Страшила и Дровосек разглядели, что фонтаны уже не работали, а по шпилям ползали какие-то фигурки, подбираясь к изумрудам.

— Любуетесь? — раздался резкий голос.

Страшила и Железный Дровосек обернулись. Перед ними была Кагги-Карр.

— Что там такое делается? — спросил Страшила.

— Простая вещь, — насмешливо ответила ворона. — По приказу нового правителя все изумруды с башен и стен будут сняты и поступят в личную казну Урфина Джюса. Наш Изумрудный город перестаёт быть изумрудным. Вот что там делается!

— Проклятие! — воскликнул Железный Дровосек. — Хотел бы я оказаться лицом к лицу с этим Урфином Джюсом и его деревяшками, и чтобы в моей руке был топор! Уж я бы позабыл для такого случая, что у меня мягкое сердце.

— Для этого надо действовать, а не сидеть со связанными руками! — ехидно сказала ворона.

— Я пробовал развязать Дровосеку руки, да у меня не хватило силы, — смущённо признался Страшила.

— Эх, ты! Смотри, вот как надо!

Кагги-Карр заработала своим крепким клювом и через несколько минут верёвки свалились с Дровосека.

— Как хорошо! — Дровосек с наслаждением потянулся. — Я был всё равно как заржавленный… Теперь спустимся вниз? Я уверен, что смогу взломать дверь.

— Бесполезно, — сказала ворона. — Там стоят на карауле деревянные солдаты с дубинками. Надо придумать что-то другое.

— Насчёт выдумок — это дело Страшилы! — молвил Железный Дровосек.

— Ага, я тебе всегда говорил, что мозги лучше сердца! — воскликнул польщённый Страшила.

— Но и сердце — тоже стоящая вещь, — возразил Дровосек. — Без сердца я был бы никуда не годным человеком и не смог бы любить свою невесту, оставленную в Голубой стране.

— А мозги… — снова начал Страшила.

— Мозги, сердце, сердце, мозги! — сердито оборвала их ворона. — Только одно это от вас и слышишь! Тут не спорить надо а действовать!

Кагги-Карр была несколько ворчливая птица, но превосходный товарищ. Чувствуя её правоту, друзья не обиделись, и Страшила начал думать.

Думал он долго, часа три. Иголки и булавки от напряжения далеко высунулись из его головы. Дровосек с тревогой думал, что, быть может, это вредно его другу.

— Нашёл! — крикнул наконец Страшила и хлопнул себя по лбу с такой силой, что в ладонь вонзилось с десяток иголок и булавок.

Ворона, тем временем сладко дремавшая, проснулась и сказала:

— Говори!

— Надо послать письмо в Канзас, к Элли. Она очень сообразительная девочка, обязательно, что-нибудь придумает!

— Хорошая мысль, — насмешливо протянула Кагги-Карр. — Интересно только, кто понесёт письмо?

— Кто? Да ты, конечно! — ответил Страшила.

— Я? — изумилась Кагги-Карр. — Мне лететь через горы и пустыню в незнакомую страну, где птицы лишены дара речи? Хорошая выдумка!

— Если ты не согласна, — сказал Страшила. — Мы не будем настаивать. Мы пошлём в Канзас другую ворону, помоложе тебя!

Кагги-Карр возмутилась.

— Другую? Помоложе?! Если мне исполнилось всего сто два года, вы уже готовы назвать меня старухой? Так знайте, что у нас, ворон, такой возраст считается совсем юным. И что сделает другая ворона? Во-первых, она заблудится и не доберётся до Канзаса. Во-вторых, она не найдёт в Канзасе Элли, потому что не видела её. В-третьих… словом, письмо понесу я.

- Ну, уж если ты так настаиваешь, - ухмыльнулся Страшила, - мы уступаем.

- Давно бы так, а то ещё спорят, - уже мирно заметила Кагги-Карр.

Железный Дровосек сказал:

— Для письма нужен мягкий, но прочный древесный лист, который можно будет обвязать вокруг твоей ноги. И, кроме того, потребуется иголка.

— Иголку я могу выдернуть из своей головы, — сказал Страшила. — У меня их там достаточно.

Ворона улетела и вскоре вернулась с большим, гладким листом. Страшила протянул лист и иголку Железному Дровосеку:

— Пиши!

Тот изумился:

— Но я думал, что писать будешь ты. Ведь ты же придумал отправить письмо!

— Когда я придумывал это, я рассчитывал на тебя. Сам-то я ещё не научился писать.

— И я не удосужился за государственными делами, — признался Дровосек. — Как же теперь быть?

— Мы не напишем письмо, а нарисуем! — догадался Страшила.

— Я не понимаю, как это можно нарисовать письмо, — сказал Железный Дровосек.

— Нужно нарисовать тебя и меня за решёткой. Элли умная девочка, она сразу поймёт, что мы в беде и просим помощи.

— Правильно, — обрадовался Дровосек. — Рисуй!

Но у Страшилы ничего не вышло. Игла выскальзывала из его мягких пальцев, и он не смог провести даже самой простой черты. За дело взялся Железный Дровосек. Он сам не ожидал, что у него получится так хорошо: видно, он имел прирождённый талант к рисованию.

Страшила выдернул из полы своего кафтана длинную нитку, лист обмотали вокруг ноги Кагги-Карр, крепко привязали, ворона попрощалась с друзьями, проскользнула сквозь прутья решётки, взмахнула крыльями и скоро исчезла в голубой дали.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Эта глава, дополненная фрагментом главы "Новый правитель Изумрудной страны" (о титуле), была опубликована отдельно в приложении к газете "Комсомолец Кубани" в 1963 году, как своеобразная пародия на партийно-политические системы США и Запада. Поскольку её нет даже в черновой версии-1961, вероятно, была написана специально для газеты.

Глава 9. ПРЕЗИДЕНТ ИЛИ КОРОЛЬ

Овладев Изумрудным городом, Урфин Джюс задумался над тем, объявить ли покорённую страну республикой с выборным президентом или принять королевский сан. После нескольких дней размышления Урфин при помощи летописца Фальсио сочинил манифест. Его огласил на городских улицах глашатай Курт. В манифесте говорилось:

«Мы, Урфин Джюс, правитель Изумрудного города и окрестных стран, руководствуясь заботой о благе нашего народа, постановили предоставить ему свободно выбрать образ правления, какой ему придётся более по душе. Во исполнение всего объявляем:

1. Разрешается существование двух партий. Первая из них во главе с государственным распорядителем Руфом Биланом, именуемая партией Джюсистов, будет бороться за установление республики. Её программа такова. Урфин Джюс — пожизненный президент республики, и от него власть переходит к его потомкам. Президент имеет право конфисковать любую вещь у любого гражданина, если это потребуется для нужд государства.

Партия Урфинистов, возглавляемая испытанным полководцем генералом Ланом Пиротом, стоит за провозглашение королевской власти. По программе этой партии король Урфин I не будет нуждаться в праве конфискации, так как всё в стране, в том числе и личное имущество граждан, станет его собственностью.

2. Разрешается свобода слова. Каждый житель страны имеет право выступать на собраниях и невозбранно высказываться в пользу республики или монархии.

3. Выборы состоятся через месяц от сего числа. Подписано: Урфин Джюс, правитель Изумрудного города и окрестных стран».

Несмотря на усиленную вербовку членов, партии оказались крайне немногочисленными: в них вошли только советники Урфина и деревянное войско. Народ в них не вступал, так как ему было безразлично, кто будет его обирать: президент или король.

Руф Билан и генерал Лан Пирот поделили придворных между своими партиями так. Они стали в разных углах залы. Каждому придворному завязывали глаза, и он должен был перевернуться несколько раз на левой пятке, а потом сбросить повязку. Если он оказывается лицом к генералу, его зачисляли в Урфинисты, а если к Билану, то — в Джюсисты. Деревянных солдат распределили ещё проще. Их ставили в строй и первому номеру приклеивали на грудь желтый квадратик — значок Урфинистов, а второму — синий треугольник — эмблему Джюсистов и так далее.

Со свободой слова ничего не получилось. На собрания никто не являлся, а если придворный оратор разглагольствовал на перекрёстке, восхваляя монархию или республику, в него летели камни, брошенные невидимой рукой.

Подошёл день выборов, но ни один житель Изумрудной страны на них не явился. Глашатай Курт снова прошёл по городу и торжественно объявил, что верх одержала партия Урфинистов, и отныне страной правит король Урфин Первый.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 10. НОВЫЙ ПРАВИТЕЛЬ ИЗУМРУДНОЙ СТРАНЫ

Приняв королевский сан, Урфин Джюс долго думал над тем как ему именоваться и, в конце концов, остановился на титуле, который выглядел так: Урфин Первый, могущественный король Изумрудного города и сопредельных стран, владыка, сапоги которого попирают Вселенную.

Первыми услышали новый титул Топотун и Гуамоко. Добродушный медведь громко восхищался звонкими словами королевского именования, но филин загадочно прищурил жёлтые глаза и коротко сказал:

— Сначала пусть этот титул научатся произносить все ваши придворные.

Джюс решил последовать его совету. Он позвал в тронный зал Руфа Билана, Кабра Гвина и ещё нескольких придворных высших чинов и, трепеща от гордости, дважды произнёс титул. Затем он приказал Билану:

— Повторите, господин Главный государственный распорядитель!

Коротенький и толстый Руф Билан побагровел от страха перед суровым взглядом повелителя и забормотал:

— Урфин Первый, могучий король Изумрудного города и самодельных стран, владетель, сапоги которого упираются во Вселенную…

— Плохо, очень плохо! — сурово сказал Урфин Джюс и обратился к Кабру Гвину: — Теперь вы, Смотритель лавок городских купцов и лотков уличных торговок!

Тот, заикаясь, заговорил:

— Вас следует называть Урфин Первый, преимущественный король Изумрудного города и бездельных стран, которого сапогами попирают из Вселенной…

Послышался хриплый, удушливый кашель. Это филин Гуамоко старался скрыть овладевший им безудержный смех.

Весь красный от гнева, Урфин выгнал придворных и вызвал для совета летописца. Тот посоветовал сократить титул и предложил формулировку:

«Урфин Первый, могучий король Изумрудного города и император всей Волшебной страны!»

Джюсу такой титул показался слишком кратким и недостаточно звучным. Но проведя в раздумье ещё несколько часов, он всё же вынужден был согласиться со своим Тайным советником.

Придворные снова были собраны в тронном зале, и в этот раз испытание прошло благополучно. Новый титул был объявлен народу, и искажение его стало приравниваться к государственной измене.

— А теперь, моя дорогая, — обратился император к Флите, — ты пойдёшь, приведёшь себя в порядок, накрасишь свои прекрасные глазки и губки, сделаешь новую причёску, наденешь своё самое красивое платье и весь вечер будешь мило улыбаться на грандиозном народном торжестве в честь моего восхождения на трон, как и положено Первой Фрейлине. Ты всё поняла?

Флите ничего не осталось, как поклониться и покорно произнести:

— Слушаюсь, ваше величество.

Глаза девушки наполнились тоской.

— А где мой полный титул? — нахмурил брови Джюс.

— Слушаюсь, ваше величество, Урфин Первый, могучий король Изумрудного города и император всей Волшебной страны! — печально вымолвила Флита.

— Вот только не надо смотреть на меня такими несчастными глазами! — скривился Джюс. — Ты должна радоваться и улыбаться! А будешь хорошо себя вести, разрешу свидание с твоим дядей и женихом.
Флита не могла поверить своему счастью. Она невольно улыбнулась:

— Спасибо, ваше величество, Урфин Первый…

— Хватит! — отмахнулся Джюс. Теперь он был полностью доволен.
Повеселевшая девушка сделала низкий реверанс и убежала готовиться.

— Это вы здорово придумали, ваше величество, — подхватил летописец. — Кстати, лучше ввести обращение «ваше магичество», как и подобает великим правителям-волшебникам.

— Ты прав, подготовь королевский указ об этом. Кстати, готов доклад о моём происхождении от Аграната?

— Так точно, ваше магичество. Ещё осмелюсь предложить, принять меры по обеспечению явки на торжество, а то, как и на выборы, может никто не прийти.

Гримаса недовольства исказила лицо Урфина.

— Руф Билан, Лан Пирот, вы слышали? Приказываю принять меры и обеспечить явку!


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 11. ТОРЖЕСТВА

Посоветовавшись с Фальсио, Главный распорядитель и министр обороны приняли свои меры. Накануне праздника, ночью, когда все спали, по домам прошли дуболомы. Они будили жителей и полусонных тащили на дворцовую площадь. Там они могли досыпать или бодрствовать по желанию, но уйти оттуда не могли.

И поэтому, когда Урфин в роскошной королевской мантии появился на балконе дворца, он увидел на площади огромную толпу народа. Раздались жиденькие крики «ура!» — это кричали приспешники Урфина. Но по сигналу генерала к ним присоединились деревянные солдаты, и скандирование получилось вполне громким.

Грянул оркестр. Но это был не тот оркестр, искусная игра которого славилась в стране. Несмотря на угрозы, музыканты отказались играть, и инструменты были переданы придворным и деревянным солдатам. Дуболомы получили ударные инструменты: барабаны, тарелки, треугольники, литавры. А придворным дали духовые трубы, флейты, кларнеты.

И как играл этот созданный по приказу оркестр!

Трубы хрипели, кларнеты визжали, флейты завывали, как разъярённые коты, барабаны и литавры били не в лад. Впрочем, дуболомы так усердно лупили палками по барабанам, что кожа на них лопнула, и барабаны скоро замолчали. А медные тарелки сразу треснули и начали дико дребезжать. И тогда народом, собранным на площади, овладело необузданное веселье. Люди корчились от смеха, зажимали себе рты ладонями, но неистовый хохот прорывался наружу. Иные падали на землю и валялись в изнеможении.

Придворный летописец записал в книгу, что это народное веселье было признаком радости от восхождения на престол могущественного короля Урфина Первого.

Церемониал закончился приглашением всех желающих на пир, который состоится во дворце короля.

Гингема с удовольствием ела мышей и пиявок, эту обычную пищу волшебников. Но Урфин, несмотря на все настояния филина Гуамоко, никак не мог решиться проглотить хотя бы одну пиявку или съесть мышь. И он задумал ловкий обман.

Накануне пира повар Балуоль был вызван к Урфину и имел с ним долгий разговор наедине. Уходя от правителя, толстяк корчил страшные гримасы, силясь подавить распиравший его смех. Повар дорого бы дал за возможность раскрыть кому-нибудь тайну, связавшую его с Урфином. Но увы! Это было запрещено ему под страхом смерти. Балуоль выгнал из кухни поварят, закрыл дверь и принялся за стряпню.

Пир подходил к концу. Придворные осушили немало бокалов за здоровье императора. Флита сидела рядом с монархом и заставляла себя расточать улыбки.

Урфин помещался во главе стола, на троне Гудвина, который нарочно перенесли сюда из тронного зала, чтобы всегда напоминать о величии завоевателя. Изумруды были вынуты отовсюду, кроме трона, и когда на нём восседал Урфин Джюс, сияние драгоценных камней делало выражение мрачного сухого лица диктатора ещё более неприятным.

На спинке трона сидел филин Гуамоко, сонно прикрыв жёлтые глаза. А сбоку стоял медведь Топотун, зорко присматриваясь к пирующим, чтобы наказать любого, кто не окажет должного почтения повелителю.

Дверь раскрылась, вошёл толстый повар, неся на золотом подносе два блюда.

— Любимые кушанья вашего магичества готовы! — громко провозгласил он и поставил блюда перед королём.

Придворных затрясло, когда они увидели, что принёс повар. На одном блюде возвышалась горка копчёных мышей с хвостиками винтом, на другом лежали чёрные скользкие пиявки. Флита ничего не смогла с собой поделать и скривилась от отвращения.

Урфин сказал:

— У нас, волшебников, свой вкус и он, быть может, покажется несколько странным вам, обыкновенным людям.

Медведь Топотун проворчал:

— Хотел бы я посмотреть на того, кому покажется странным вкус повелителя!

При гробовом молчании присутствующих Урфин съел несколько копчёных мышей, а потом поднёс к губам пиявку, и она стала извиваться в его пальцах.

Придворные потупили взоры, Флиту затошнило, и только Главный распорядитель Руф Билан преданно смотрел в рот повелителю.

Но как были бы удивлены зрители этой необычной картины, если бы узнали тайну, известную лишь королю и повару. Волшебная пища была искусной подделкой. Мыши были сделаны из нежного кроличьего мяса. Пиявок Балуоль испёк из сладкого шоколадного теста, а извиваться их заставили ловкие пальцы Урфина Джюса.

Своим фокусом Урфин рассчитывал убить сразу двух зайцев: убедить филина, что он стал настоящим волшебником и удивить и испугать своих подданных.

Первой цели он добился. Гуамоко, не слишком хорошо видевший при свечах, поддался на обман и одобрительно закачал головой. Второе желание Урфина тоже было удовлетворено полностью.

Вернувшись с пира, распорядители и советники рассказали своим домашним о том, что видели, и конечно не обошлось без преувеличений.

По стране прошла молва, что волшебник Урфин на пиру глотал живых ящериц и змей. Эта весть наполнила сердца людей ужасом и отвращением.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА ЗА ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД

Глава 12. ПОСЛЕ ПИРА

Через три дня после пира придворный летописец Фальсио представил обширный доклад, где с неопровержимой ясностью выводил род Джюсов от династии древних королей, когда-то правивших всей Волшебной страной. Основателем этой династии был сам создатель империи Агранат, прямым потомком которого и является Урфин Первый.

Из этого летописец сделал два важных вывода. Во-первых, Джюс вступил на престол по законному праву, как наследник древних владык. Во-вторых, волшебницы Стелла и Виллина без всякого на то права и основания присвоили земли Урфина и на этих наглых захватчиц надо пойти войной и лишить их незаконных владений.
В награду за свой труд летописец получил серебряный подстаканник, отобранный у одного купца и ещё не попавший в дворцовые кладовые.
После этого его вызвал Урфин. Диктатор, нахмурив сросшиеся брови, мрачно восседал на троне:

— У меня возникли две проблемы. Во-первых, мне нужны достойные кандидатуры в наместники, а вокруг одни мелкие душонки. Я надеялся, на Дровосека и Страшилу, Дина Гиора и Фараманта, но похоже в ближайшем будущем они не согласятся, а время идёт. Вся надежда на тебя. Ты лучше всех знаешь местных людей. А во-вторых, мне надоели постоянные интриги. Даже приятели Билана, Кабр Гвин и Энкин Флед, завидуют ему и хотят занять его место. А Билан и Гвин ещё и своих дочерей готовы мне подсунуть. Толстуха и Кобра мне уже надоели своими противными улыбками и постоянными жалобами. Они готовы вцепиться в волосы Флите и друг другу.

— Таковы издержки власти, — развёл руками Фальсио. — Впрочем, всё разрешимо. Нужно сделать Гвина и Фледа наместниками. Заодно и с Биланом пересекаться не будут. Вместе с Гвином можно и его семью отправить.

— Ты гений! — обрадовался Урфин. — Тогда Гвина пошлём подальше к Жевунам, а Фледа в Фиолетовую страну и дадим им по взводу дуболомов.

— Осмелюсь, возразить, ваше магичество, — молвил Тайный советник. — Для Жевунов взвода вполне хватит. У них нет ни укреплений, ни боевого духа. А вот с Мигунами дело хуже. Они готовили восстание против самой Бастины, прекрасно могут делать оружие, а возглавляет их после ухода Дровосека председатель Совета Мастеров Лестар. Это смелый, решительный человек и очень опасный противник. По дошедшим до меня сведениям, он объявил мобилизацию и начал укреплять Фиолетовый дворец. Насколько я знаю, число дуболомов подходит к ста двадцати солдатам, не считая капралов и генерала. После завоевания можно оставить десяток. А сейчас необходимо немедленно послать в Фиолетовую страну как минимум пятьдесят солдат во главе с самим Ланом Пиротом. А ещё нужно вооружить их каким-нибудь метательным оружием, иначе Мигуны смогут безнаказанно кидать в них камни со стен.

Джюс сразу помрачнел. Он не хотел человеческих жертв. Именно поэтому при штурме Изумрудного города он не приказал дуболомам швырять камни в ответ. Булыжник, брошенный мощной рукой деревянного солдата, мог не только покалечить, но и убить. Но теперь Урфин не мог показать себя добреньким. Если его сочтут хлюпиком, свои же приспешники удавят ради власти. Единожды предавшие легко предадут снова. Они уважают лишь силу, а ценят только личную выгоду.

Урфин внял советам Фальсио. Для того чтобы следить за людьми и вылавливать недовольных, Урфин Джюс решил создать полицию. Солдаты были для этого слишком неповоротливыми.
Джюс, изготовив для образца первого полицейского, поручил работу своим подмастерьям, и полиция в короткое время наводнила город и окрестности.

Полицейские были тоньше и слабее солдат, но длинные ноги делали их необычайно прыткими, а огромные уши позволяли подслушивать любые разговоры. Для скорости подмастерья приделывали полицейским разветвлённые древесные корневища вместо рук, обрубая отростки, служившие пальцами, если они оказывались чрезмерно длинными. У иного полицейского насчитывалось по семь и по десять пальцев на каждой руке, но Урфин полагал, что от этого руки будут только цепче. Правитель вооружил полицию рогатками, и она, благодаря большой практике, пользовалась этим оружием чрезвычайно ловко.

По примеру генерала и капралов Урфин дал главному полицейскому и двум его заместителям собственные имена: Проныра, Реллем и Верес. У начальника полиции были самые длинные ноги, самые большие уши, больше пальцев на руках, чем у любого из его подчинённых. Наравне с Главным государственным распорядителем Проныра имел право в любое время входить к Урфину Джюсу для доклада.

В подвале дворца день и ночь неутомимо работали бывшие солдаты, а ныне ефрейторы, зелёный и голубой, превратившиеся в искусных столяров. Они выпускали одного за другим безголовых дуболомов и складывали их штабелями в углу мастерской. Отдельными кучками, как деревянные шары, лежали головы. Для каждого взвода изготовлялся капрал из красного дерева.

Урфин Джюс вечером запирался в особой комнате и там вырезал головам лица, а потом приделывал красные, зелёные, фиолетовые стеклянные пуговицы вместо глаз.

Он прикреплял головы к безголовым телам и посыпал солдат живительным порошком. Призванное к жизни пополнение дуболомной армии раскрашивалось и после просушки отводилось на задний двор, где поступало в обучение к капралам и палисандровому генералу Лану Пироту, пробоину на голове которого Урфин заделал и отполировал.
Взвод за взводом выходил чинным маршем из ворот дворца под командой капралов…

В Голубую страну отправили Кабра Гвина вместе с семьёй и десятком дуболомов. А в Фиолетовую страну послали целых семь взводов с семью капралами и генералом.

Оставшиеся пять десятков составили с полицейскими совместные патрули и постоянно обходили Изумрудный город и его окрестности с дозором.

Кабр Гвин вместе с семьёй совершил во главе взвода дуболомов длинный и опасный поход из Изумрудного города в страну Жевунов. Они форсировали Большую реку на плоту, который сделал во время своего похода сам Урфин. Овраги преодолели по оставшимся от деревянной армии мостам. Самым опасным участком был Тигровый лес. Наученные горьким опытом своих сородичей, погибших в схватке с дуболомами, саблезубые тигры не посмели во второй раз напасть на колонну с деревянными солдатами, но страху Кабр Гвин и его семья натерпелись и запомнили это место надолго.

Зато Голубая страна была захвачена без боя. Кабр Гвин поселился в поместье Према Кокуса. Вместе со взводом дуболомов он ходил по домикам Жевунов и отбирал у них всё, что ему понравится. Он считал, что как наместник имеет на это полное право, ведь вся собственность во владениях Урфина Первого принадлежала королю. Гвин заслужил у Жевунов репутацию злого и жадного человека. Его жену и дочь ненавидели не меньше. Они постоянно хотели новых украшений, новых красивых платьев и туфель, и Жевунов ждали всё новые поборы.
Путь в Фиолетовую страну был менее сложным и опасным, чем в Голубую. Ни Большой реки, ни саблезубых тигров, разве что дорогу так и не достроили.

Мигуны не успели закончить и строительство укреплений. Лестар пожалел, что Дровосек приказал сломать прочную высокую стену с острыми гвоздями наверху и железные ворота, оставшиеся в наследство от Бастинды. К тому же боевого опыта у жителей Фиолетовой страны не было. Самый искусный мастер Волшебной страны помнил, как они разбежались, стоило лишь Льву разок зарычать.

Заместитель Кагги-Карр воробей Чик, командовавший в её отсутствие разведкой в Изумрудном городе, сообщил страшные вести. Надвигается огромная армия из семидесяти восьми деревянных солдат и офицеров, что даже больше войска осаждавшего Изумрудный город. К тому же на вооружении у них рогатки, ставшие в их руках весьма опасным оружием.

Лестар был смелым, но осмотрительным человеком. Он понимал, что без Железного Дровосека Мигуны не смогут открыто противостоять завоевателям, и это приведёт лишь к ненужным жертвам. В итоге Лестар решил поберечь человеческие жизни. Сопротивления Мигуны, как и Жевуны, не оказали.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 1. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧАРЛИ БЛЕКА

Прошло около года с тех пор, как Элли вернулась в Канзас из Волшебной страны, отрезанной от мира цепью огромных гор и Великой пустыней. В Канзасе всё оставалось по-прежнему: и обширная степь кругом, и пшеничные поля, и пыльные дороги, пересекавшие равнину. Только не стало домика-фургона, в котором ураган унёс Элли и Тотошку в страну Гудвина. Вместо фургона фермер Джон построил обычный домик. В нём теперь и жила семья — сам Джон, его жена Анна и дочка Элли.

Однажды летним вечером к ферме Джона подошёл усталый путник с рюкзаком за плечами. Был он средних лет, широкоплеч и крепок, с длинными мускулистыми руками, а вместо левой ноги у него была прикреплена к колену деревяшка, оставляющая в дорожной пыли круглые следы. Шёл он походкой моряка, раскачиваясь на ходу, точно ступая по зыбкой палубе. Смелые, широко расставленные серые глаза на загорелом обветренном лице смотрели так, будто вглядывались в даль океана.

Тотошка с лаем набросился на незнакомца и попытался укусить его деревянную ногу. На звонкий лай обернулась Анна, кормившая кур. Она бросилась к путнику и обняла его, заливаясь слезами.

— Братец Чарли! — всхлипывала Анна. — Ты вернулся, ты жив!

— Конечно жив, коли вернулся, — хладнокровно согласился Чарли Блек, обнимая сестру.

— Но ведь твой капитан написал нам пять лет назад, что ты попал в плен к людоедам на острове Куру-Кусу!

Элли, стоявшая на крылечке, вздрогнула от страха, она-то ведь знала, что такое людоеды. Но почему мама никогда не рассказывала ей про дядю Чарли, который плавал на корабле и попал на людоедский остров?

Впрочем, эта загадка вскоре разрешилась.

— Элли, — сказала Анна. — Поздоровайся с дядей Чарли!

Элли шагнула вперёд и протянула руку, но Чарли приподнял девочку и поцеловал.

— Ты помнишь меня, малышка? — спросил он. — Хотя вряд ли, тебе было всего три года, когда я был у вас в последний раз. Но мама, наверное, рассказывала тебе про меня?

Элли взглянула на мать, не зная, как ответить на этот вопрос дядюшки.

— Прости, братец, когда к нам пришло письмо про тебя, Элли было всего пять лет. Мы с мужем решили не огорчать девочку такой ужасной вестью и ничего ей не сказали. Время шло. Элли всё реже вспоминала, что у нее есть дядя Чарли, а потом и совсем позабыла про тебя.

Анна виновато опустила голову.

Чарли не рассердился.

— Ну, что ж, в конце концов, вы оказались правы: я жив! Ну а теперь, Элли, я думаю, что мы станем друзьями?

— О, да, дядя Чарли! — восхищённо ответила Элли. — Но как же тебя не съели людоеды? Ты дрался с ними и победил их?

— Нет, девочка, это было не так, — рассмеялся Чарли. — Победить людоедов я не смог, их были тысячи, а я один. Но знаешь, они оказались славными ребятами, эти людоеды. Когда я доказал, что живой принесу больше пользы, чем изжаренный на костре, обитатели Куру-Кусу охотно оставили меня в живых.

— Ты умеешь разговаривать по-людоедски? — удивилась Элли.

— Ну, милая моя, — улыбнулся Чарли. — Было бы желание, а сговориться всегда можно. Меня приняли в племя Куру-Кусу, а я научил островитян пяти новым способам готовить рыбу и нашёл на острове девять новых сортов съедобных растений… Когда я прожил у них четыре года, островитяне дали мне лодку, нагрузили её припасами и бочонками с водой и вывели далеко в море, призывая на мою голову благословения всех богов. А богов у них не мало, и, видно, поэтому, после сорока двух дней плавания я встретил корабль… и вот я у вас, а кстати, сюда скачет Джон!

Джон, узнавший от соседей, что на ферму прошёл незнакомый путник, примчался с поля верхом на лошади и очень обрадовался, узнав в госте своего шурина Чарли Блека.

Мужчины сердечно поприветствовали друг друга.

— А я к тебе по делу, брат Джон! — заявил Чарли, когда кончились рукопожатия.

— Просто в гости не мог приехать? — упрекнул моряка Джон.

— Да знаешь, у такого всесветного бродяги, как я, везде найдутся дела! — оправдался Чарли. — Есть у меня мечта — купить судёнышко и навестить моих друзей на Куру-Кусу. Мне всего-то не хватает тысчонки монет…

Фермер давно знал, что Чарли любит затевать неожиданные предприятия, и предложение не удивило его.

— Ладно, — сказал он. — Поговорим о деле завтра, а теперь пошли ужинать.

Хозяева и гость сели за стол. Расспросы о приключениях Чарли продолжались далеко за полночь, когда усталая Элли уже давно спала крепким сном.

— А я вижу, вы разбогатели, — заметил Чарли, когда хозяйка стала готовить ему постель. — У вас новый домик, а раньше вы жили в фургоне, снятом с колёс и поставленном наземь.

И только тут родители Элли, увлечённые беседой с гостем, вспомнили, что их девочка пережила ещё более удивительные приключения. Но когда Анна начала рассказ о том, как ураган небывалой силы подхватил фургон с Элли и Тотошкой и унёс по воздуху, моряк ударил кулаком по столу.

— Стоп! Отдать якоря! — воскликнул он. — Не обижайся, сестра, но мне интересно узнать чудесную историю из первых рук, от племянницы. И хоть меня гложет нетерпение, я всё-таки хочу, чтобы Элли сама отрапортовала мне о своих приключениях.

Утром одноногий моряк и Элли уселись на крылечке, и девочка стала рассказывать о своём путешествии в край чудес.

— Ох, дядя Чарли, — заговорила Элли, — как мы с Тотошкой перепугались, когда ураган закружил домик и понёс высоко-высоко над землёй. Но я струсила бы ещё больше, если бы знала тогда, что ураган был не простой, а волшебный.

— Как волшебный? — изумился моряк Чарли.

— Ну, самый обыкновенный волшебный ураган, который посылают злые феи, — пояснила Элли.

— Чем же ты провинилась перед колдуньей, что она наслала на тебя целый ураган? И ведь это же так же нелепо, как стрелять из пушки по воробьям!

— Да нет, дядя Чарли, ты не понимаешь, — терпеливо возразила Элли. — Гингема хотела истребить весь человеческий род, но ей помешала это сделать добрая фея Виллина…

Девочка поведала своему удивлённому слушателю, как их домик залетел в Волшебную страну, как она, Элли, нашла там трёх верных друзей, в компании которых добралась к Гудвину, а потом совершила ещё более удивительное путешествие в страну злой Бастинды.

Когда Элли закончила свою необычную повесть на том, как серебряные башмачки перенесли её и Тотошку домой, в Канзас, поражённый моряк долго не мог опомниться.

— Ну, девчушка, клянусь всеми черепахами Куру-Кусу, твой вахтенный журнал заполнен необычайными вещами!

— А что такое вахтенный журнал?

— Это — книга, куда капитан ежедневно записывает всё, что случается на судне или вокруг него. И потопи меня первый же шторм, если я теперь буду верить этим скучным умникам, которые утверждают, будто на свете нет волшебников и чудес! — в восторге вскричал Чарли. — Я отдал бы десять лет жизни, чтобы побывать в этой чудесной стране!
Смелый моряк очень жалел о серебряных башмачках: ведь они могли открыть дорогу в Волшебную страну, где на вечнозелёных деревьях в любое время года растут плоды необычайного вида и вкуса, где разговаривают животные и птицы, где живут милые и смешные племена Жевунов, Мигунов и Болтунов, у которых самый рослый мужчина чуть-чуть повыше Элли.

Рассказ о Волшебной стране и связанные с нею воспоминания расстроили Элли. Она призналась дяде Чарли, что скучает по своим верным друзьям — Страшиле, Железному Дровосеку и Смелому Льву, и ей грустно оттого, что никогда-никогда она с ними не увидится.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 2. СТРАННОЕ ПИСЬМО


Чарли и его маленькая племянница крепко подружились. Они по целым вечерам разговаривали, делились своими историями. Моряку Чарли тоже было о чём рассказать. Он плавал по морям с десятилетнего возраста, когда впервые ступил юнгой на палубу корабля. Но хотя Чарли сражался с белыми медведями в полярных льдах и охотился на носорогов в девственных лесах Куру-Кусу, он признался, что никогда даже не слыхал об ужасных саблезубых тиграх, от которых Элли спасла только находчивость и преданность верных друзей. Чарли не знал и то, что существуют на свете Летучие Обезьяны — могучие звери с сильными крыльями…

Дядя Чарли был на редкость интересный человек. Он был мастером на все руки. Элли была в восторге от удивительно разнообразного содержания его карманов. Казалось, любой инструмент имел пристанище в карманах куртки Чарли и его широких шаровар. Огромный складной нож моряка мог выдвинуть из себя лезвия различной формы и назначения, шило, сверло, отвертку, ножницы и ещё многое другое.

В нужное время из карманов дяди Чарли извлекались мотки тонкой и прочной бечёвки, шурупы и винты, стамески и долота, напильники, зубила… Порой Элли казалось, что дядя Чарли сам немножко волшебник, что он просто заставляет появиться в кармане ту вещь, которая ему нужна.

А чего только не делал дядя Чарли для девочки в часы досуга. Из кусочков доски, из обрезков фанеры и жести он мог построить водяную или ветряную мельницу, флюгер, тележку, движимую самодельной пружиной… Чтобы сделать приятное своей сестре, он поставил на её огороде для защиты от птиц механическое чучело, дрыгавшее во все стороны руками и ногами и дико завывавшее во время ветра.

Впрочем, через два дня Анна попросила моряка отнять у пугала голос.

— Пусть будет меньше огурцов, — сказала она, — да больше покою.

И в самом деле, чудище своим оглушительным рёвом никому не давало спать. Все на ферме облегченно вздохнули, когда оно замолчало.

Под вечер, когда прекращалась домашняя суета, и Элли кончала готовить уроки, Чарли отправлялся с девочкой гулять по степи. Пыль, которую поднимали днём телеги, ложилась на землю, даль становилась прозрачной, солнце опускалось за горизонт, отбрасывая от пешеходов длинные тени. Элли и дядюшка Чарли в сопровождении Тотошки неторопливо шагали по мягкой мураве сбоку дороги и разговаривали.

И не раз девочка с грустью думала, что как только её отец даст дяде Чарли недостающие деньги на покупку судна, так моряк и умчится к новым приключениям на целые годы. Но у фермера Джона не было денег. Он мог бы продать браслет с алмазами, подаренный Элли Мигунами. Однако девочка так любила эту единственную память о стране Гудвина, что отец не решился бы огорчить Элли, отняв у неё это украшение.

И вот как-то во время одной из вечерних прогулок случилось странное событие, с которого началось новое удивительное приключение наших друзей.

Солнце село, но было ещё светло, когда девочка увидела большую растрёпанную ворону, которая, то взлетала с земли, то снова опускалась на неё, явно направляясь к Элли, резко и сердито каркая. Следом за птицей гнался Джимми, рыжий и лохматый мальчишка с соседней фермы, ярый истребитель воробьёв, галок и кроликов. Джимми на бегу швырял в ворону комьями земли, но не попадал.
Тотошка попытался схватить птицу, но ворона сделала последнее усилие, взлетела и бросилась в руки Элли. Девочка подхватила трепещущую от боли и страха птицу и сердито крикнула Джимми:

— Уходи, гадкий мальчишка!

— Отдай ворону! — захныкал Джимми. — Это моя добыча, видишь, как я ловко подшиб ей крыло!

— Уходи, если не хочешь получить как следует!

Джимми повернул домой, поддавая ногой камешки и бормоча себе под нос какие-то угрозы. Связываться с Элли в присутствии дяди Чарли он не решился.

— Бедненькая, — с сожалением сказала Элли, приглаживая взъерошенные перья птицы. — Тебе больно, да?

— Кагги-Карр! — хрипло каркнула птица, но крик её был уже спокойнее.

— Конечно, я не отдам тебя этому скверному мальчишке, — продолжала Элли. — Я вылечу твоё крылышко, и ты опять будешь летать на свободе.
Ощупывая ворону, Элли почувствовала, что правая лапка птицы чем-то обёрнута. Оказалось, что вокруг ноги был обмотан древесный лист, привязанный ниткой. Элли проворно размотала нитку, развернула лист, и её охватило смутное и тревожное предчувствие.

— Дядя Чарли, на этом листе что-нибудь должно быть! — воскликнула девочка.

Моряк и Элли стали рассматривать лист и при угасающем свете зари увидели нацарапанный чем-то острым странный рисунок. На нём изображены были две головы: одна в широкополой остроконечной шляпе, круглая, с круглыми глазами, с четырёхугольным носом в виде заплатки, а другая — с длинным носом в шапке, похожей на воронку. Рисунок был сделан немногими штрихами, но очень выразительно.
При первом взгляде на эти головы Элли чуть не лишилась чувств от изумления.

— Дядя Чарли, — воскликнула она. — Да это же… это же… Страшила и Железный Дровосек!

Снова рассматривая лист, моряк и Элли обнаружили, что рисунок пересекали частые ровные линии, сходившиеся под прямым углом.

— Что бы это значило, дядя Чарли? — спросила девочка.

Опытный путешественник сразу догадался.

— Клянусь якорем! — воскликнул он. — Твои друзья за решёткой! С ними что-то стряслось, и они просят тебя о помощи!

— Кагги-карр, кагги-карр, — прокаркала ворона, и Чарли Блек готов был сейчас поклясться даже перед судом, что в переводе на человеческий язык это означало: — Да, да, да!

— Мачты и паруса! — взревел моряк. — Если бы эта ворона могла говорить по-нашему, она рассказала бы много интересного про этот рисунок!

Но птицы не разговаривают в Канзасе, и Элли очень нескоро узнала, что случилось со Страшилой и Железным Дровосеком, и как они попали в беду.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 3. НОВАЯ ВСТРЕЧА С ГУДВИНОМ

В эту ночь в доме фермера Джона почти не спали. Элли умоляла отца и мать отпустить её в Волшебную страну, чтобы выручить из беды своих верных друзей. Чарли Блек вызвался сопровождать её.

Моряк твёрдо знал, что бросать своих нельзя. А ещё он страстно любил всякие опасности и приключения, а тут предстояло такое путешествие, по сравнению с которым поездка к островитянам Куру-Кусу была лёгкой прогулкой.

Чарли Блеку очень хотелось увидеть своими глазами чудеса Волшебной страны: маленьких человечков Жевунов и Мигунов; соломенного Страшилу, получившего от Гудвина умные мозги из отрубей, булавок и иголок; Железного Дровосека с его шёлковым сердцем; говорящих зверей и птиц; город, украшенный изумрудами…

Уговорить фермера и его жену оказалось делом нелёгким — Джон и Анна ни за что не хотели расставаться с дочерью. Но, в конце концов, слёзы Элли и красноречие Чарли Блека победили.

После того, как родители Элли согласились отпустить её, сборы потребовали немного времени. Миссис Анна сшила два рюкзака, большой и маленький, с множеством отделений и клапанов. После чего стала собирать дочь в дорогу.

Тем временем Чарли Блек и Элли съездили в соседний городок к Джеймсу Гудвину, который держал там бакалейную лавочку. Его хитрость и находчивость могли пригодиться в их опасном предприятии.

Бывший волшебник и циркач, а ныне простой бакалейщик, встретил Элли с большой радостью и очень любезно приветствовал моряка Чарли, когда узнал, что он приходится ей родным дядей.

Элли рассказала Гудвину об удивительном послании из Волшебной страны и показала ему рисунок.

Гудвин, растолстевший за время спокойного сидения в лавочке, долго и внимательно рассматривал рисунок, а потом с гордостью сказал:

— Уверен, что этот лист додумались послать умные мозги Страшилы. А кто ему их дал? Я! Сознайся, Элли, что я был не таким уж плохим волшебником.

— Да, да, конечно, — охотно согласилась Элли и спросила: — А вы отправитесь с нами в Волшебную страну выручать Железного Дровосека и Страшилу?

Вопрос застал Гудвина врасплох, и он надолго задумался. А потом решительно сказал:

— Нет, не поеду! Хватит с меня волшебников, волшебниц и всяких волшебных дел!

Чарли Блек шепнул племяннице:

— Бакалейщик не в счёт! От такого трусливого помощника мало будет пользы в нашем рискованном путешествии.

Элли кивнула в знак согласия.

Таким образом, состав спасательной экспедиции окончательно определился: Чарли Блек, Элли, верный пёсик Тотошка и к тому времени полностью поправившаяся благодаря заботам девочки Кагги-Карр.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 4. ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ

Ранним ясным утром моряк, его племянница, её собачка и ворона отправились на северо-восток, в том направлении, куда ураган унёс домик-фургон с Элли и Тотошкой больше года тому назад. Шли пешком, ночевали в поле, в палатке, которую Чарли сам сшил из непромокаемой шёлковой ткани. Палатка имела двойные стенки, её можно было надувать воздухом, и тогда она превращалась в плот. На этом плоту путешественники переплывали реки, встречавшиеся на пути.

И вот, после многих дней пути, почувствовалось близость Великой пустыни. Знойное дыхание ветра опаляло загорелые лица путешественников. Колодцы и источники стали очень редкими, и моряк Чарли после каждой стоянки запасался водой. Начали попадаться песчаные дюны, поросшие редкой травой, в них прятались огромные ящерицы, высовывая из нор безобразные головы и длинные языки. Они были так страшны, что даже отважный Тотошка не осмеливался на них нападать. Дни были невыносимо жаркими, а ночи холодными.

Наконец путешественники вошли в последний лес, который рос на пути в Волшебную страну. Дальше, за лесом, начиналась Великая пустыня — необъятное море песка. Пытаться идти пешком по пустыне было бессмысленно.

Здесь, в лесу, Чарли Блек нашёл подходящие материалы для постройки сухопутного корабля. А инструментов он имел предостаточно.

Когда сухопутный корабль с длинной мачтой, с палубой, ограждённой невысокими бортами, на широких колёсах был готов, моряк и Элли выкатили его на опушку леса. Великая пустыня раскинулась перед ними без конца, без края, грозная и торжественная в своём безмолвии, чуть волнистая и мелкие жёлтые песчинки с лёгким шорохом катились по ней, подгоняемые ветерком…

Моряк снял шапку.

— Она напоминает мне океан… — тихо сказал он.

Элли смотрела на Великую пустыню расширенными от страха глазами. Однажды девочка пересекла её в домике, летящем среди облаков, но тогда путешествие совершилось помимо её воли, большую часть его она проспала и проснулась уже в стране Жевунов. Как-то встретит её пустыня теперь?

— Ну что же, пустыня, — весело воскликнул Чарли. — Я боролся с океаном, поборюсь и с тобой, тем более что вы схожи, как брат и сестра!

Оставалось ждать только попутного ветра. Попутный ветер был необходим, потому что деревянная тележка под парусом не могла лавировать так свободно, как корабль в море. Чарли Блек поставил на открытом месте флюгер, и Элли, просыпаясь по утрам, первым долгом бежала к нему узнать направление ветра.

Терпение путешественников испытывалось недолго. Через три дня рано утром подул юго-западный ветер, быстро усиливающийся.
Всю поклажу, кроме вещей, необходимых для ночлега, Чарли Блек и Элли каждый вечер складывали на палубу своего корабля. Так было и теперь: бочонок, наполненный свежей водой из соседнего родника, уже стоял на месте, провизия и прочее тоже были погружены. Моряк натянул верёвку, и на мачте поднялся парус, сделанный всё из того же шёлкового полотнища.

— Дядя Чарли, это полотнище у тебя всёпревращальное! — в изумлении вскричала Элли, взбираясь на палубу.

— Как ты сказала?

— Всёпревращальное полотнище: ведь оно может превращаться во всё, что угодно.

— Очень хорошее слово, — сказал моряк. — Так и назовём его.

Ветер наполнил парус, и тележка мягко покатилась по песку с развевающимся флагом — клетчатым платочком Элли на мачте. Сухопутный корабль быстро нёсся в нужном направлении. Тучи мелкого песка кружились вокруг корабля. Но моряк Чарли предвидел это неудобство: он пошарил в одном из своих многочисленных карманов и достал оттуда очки для себя и для Элли. Стёкла очков были окружены плотными сетками, прилегавшими к лицу: это не позволяло песку залеплять глаза. Смотреть было хорошо, но разговаривать всё равно было нельзя — стоило открыть рот, как туда сразу врывалась пыль.

— А ты не разговаривай, — посоветовал Чарли девочке и всё своё внимание обратил на управление парусом.

Тележка стремительно мчалась по толстому слою песка, её широкие колёса не вязли в нём. Перекидывая парус вправо или влево, капитан сухопутного корабля слегка изменял курс и объезжал холмы и впадины.

У корабля не было лага, то есть прибора для измерения скорости, но моряк был достаточно опытен и определил, что они проходят десять-двенадцать миль в час.

Время перевалило за полдень, когда на горизонте блеснуло что-то похожее на серебристую гряду облаков. Но зоркий глаз Чарли не обманулся.

— Горы! — радостно воскликнул моряк. — Вижу горы!

Элли от восторга захлопала в ладоши.

С каждой минутой горы становились всё ближе, виднее, и уже можно было различить голые чёрные вершины и ослепительно сияющие снега на склонах.

— Ещё час-другой и мы будем у подножья хребта, — сказал Чарли. — Лишь бы только не утих ветер…

Но ветер не стихал, тележка неслась всё также быстро, и у моряка было весело на душе.

Однако скоро его стало одолевать беспокойство: сухопутный корабль почему-то начал сбиваться с курса, упорно уклоняясь на север.
Капитан не мог понять, в чём дело. Судя по компасу, ветер не изменился, рулевое управление действовало исправно и всё-таки Чарли Блеку никак не удавалось выдерживать ранее взятое направление. Капитан озабоченно вглядывался вперёд.

Внезапно за песчаным холмом показался камень величиной с дом. Он лежал на пути корабля, и Чарли Блек налёг на руль, чтобы объехать каменную громадину.

Но что это? Корабль потерял управление и, как конь, закусивший удила, помчался прямо на препятствие. Капитан поворачивал руль, потом изо всей силы налёг на тормоз — всё напрасно. Чарли даже спустил парус, но тележка, словно взбесившаяся лошадь, неслась всё быстрее и быстрее. Катастрофа стала неминуемой.

Моряк едва успел крикнуть: «Элли, держись за мачту!», как тр-рах! — корабль с треском ударился о скалу. Пассажиры и вещи, смешавшись в кучу, полетели вперёд.

Сила толчка оторвала Элли от мачты, девочка стукнулась о палубу лбом и набила себе шишку. Чарли Блек упал на спину, но, к счастью, удачно. Тотошка визжал, придавленный бочонком. Но, вытащив пёсика, Элли убедилась, что он цел и невредим. Ворона не пострадала, защищённая прочной клеткой, она только громко каркала.

Поднявшись на ноги, Чарли осмотрелся. Судно стояло, накренившись на один бок, как настоящий корабль, потерпевший кораблекрушение. Свесившись через борт, капитан убедился, что передняя ось тележки разлетелась пополам.

— Эх я, старая копчёная селёдка! — обругал сам себя моряк. — Не сумел справиться с рулём… И что это случилось с судном? Я готов поклясться, что чёртов камень притягивал его, как магнит железо…

Проклиная и себя, и корабль, и скалу, Чарли принялся разыскивать инструменты, чтобы начать ремонт тележки. Тем временем Элли, наведя порядок на палубе, спрыгнула на песок и пошла вокруг камня, надеясь укрыться за ним от ветра.

Девочка скользила взором по бокам скалы, изрытым трещинами и… странная вещь! Элли показалось, что причудливый узор трещин складывается в буквы. Она подошла вплотную к скале — ничего не разобрать в беспорядочном переплетении линий. Девочка догадалась отойти подальше и теперь совершенно ясно различила огромные кривые буквы Г… и… н…

— Гингема! — воскликнула Элли.

— Чего ты там кричишь? — раздался голос Чарли.

— Дядя Чарли, иди скорее сюда! Смотри, что тут такое!

Моряк подошёл и всмотрелся.

— Как будто буквы… Впрочем, нет, это только кажется…

— И вовсе не кажется! — сердилась Элли. — Там написано имя: Гингема! Видишь буквы?

Чарли вдруг схватился за голову.

— А ведь и в самом деле… Теперь всё понятно! Камень не простой, а волшебный, и он действительно притянул наш корабль к себе. Ах, проклятая колдунья, ты и после смерти вредишь нам! — Чарли погрозил в пространство кулаком.

Чарли Блек вскарабкался на верхушку скалы. Направо в нескольких милях отсюда, среди жёлтых песков пустыни выделялось чёрное пятно. Моряк достал из кармана подзорную трубу, раздвинул её, навёл, всмотрелся. Рука его дрогнула. Там стоял точно такой же громадный чёрный камень. Моряку всё стало ясно: Гингема расставила камни далеко один от другого, но наделила их такой волшебной силой, что через этот заслон пробиться было невозможно…

— Но нет, мы ещё поборемся с тобой, старая ведьма! — сказал Чарли, слез со скалы и, не рассказывая девочке о том, что увидел, принялся за дело. Он раскинул палатку, где Элли, Тотошка и ворона нашли убежище от зноя и песчаной бури, а сам приступил к ремонту тележки.

Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 5. В ПЛЕНУ У ЧЁРНОГО КАМНЯ

Когда Чарли закончил работу, была уже ночь, над пустыней зажглись яркие звёзды. В эту ночь Чарли Блек не мог спать так беззаботно, как всегда. Он ворочался с боку на бок, изобретая способ обезвредить последнее волшебство старой Гингемы.

Моряк ничего не мог придумать, задремал на рассвете и проснулся, когда Элли разбудила его завтракать.

После завтрака моряк сказал:

— Ну что же, если нашему кораблю так понравилась эта гавань, что он не хочет покидать её, мы отправимся пешком.

— Мы оставляем корабль? — испуганно спросила Элли.

— Приходится его бросить. Но ты не бойся, девочка! До гор осталось не более двадцати миль, и мы пройдём их за полтора-два дня.

Чарли Блек сложил в рюкзак запас провизии и запас воды, взял палатку и самые необходимые инструменты. Остальное бросили на палубе корабля. Оглянувшись в последний раз на корабль, путники бодро зашагали прочь от коварного камня. Шагов сто они прошли легко и свободно, но затем какая-то таинственная сила начала сковывать их движения, мешая им идти. Каждый последующий шаг давался всё с большим трудом. Похоже было, что невидимая упругая нить, растянувшись до предела, тащила пешеходов назад. И наконец, они без сил свалились на песок…

— Делать нечего, пойдём назад. — Со вздохом сказал моряк.

И… чудо! Достаточно было повернуть к камню, как ноги сами понесли их, шаг их всё ускорялся, и к месту стоянки путники прибежали так быстро, что едва смогли остановиться.

— Похоже, что камень не отпустит нас от себя, — помрачневшим голосом сказал моряк.

Элли вздрогнула.

— Всё-таки не надо падать духом, — продолжал Чарли. — Будем думать, и быть может, нам удастся пересилить чары Гингемы…

Весь день прошёл в мучительных попытках. Не раз пробовали путешественники уйти от камня: то пятясь, то ползком… напрасно! Сила волшебства была неодолима и утомлённые неравной борьбой моряк и девочка возвращались в лагерь. В обед и ужин порции пищи и воды были уменьшены вдвое.

— Чем дольше мы здесь продержимся, — говорил Чарли. — Тем больше возможностей, что нас выручит какая-нибудь счастливая случайность. А потому подтянем потуже пояса.

Следующее утро не принесло ничего нового. Опять бесплодная попытка перехитрить камень и унылое возвращение… Но Элли удивило поведение вороны. Птица билась в клетке и кричала так выразительно, точно хотела выговорить: «Отпустите меня на волю!»

Девочка сказала:

— Дядя Чарли, давай выпустим ворону, зачем бедняжка мучается с нами!

— Бедняжка! — проворчал моряк. — Эта бедняжка завела нас в беду, а сама хочет улепетнуть!

— Ну, дядя Чарли, не притворяйся таким жестоким, ведь ты же добряк!
Чарли открыл клетку и подбросил ворону вверх.

— Улетай, коварное создание, если колдовской камень тебя не удержит.
Ворона села Элли на плечо и что-то каркнула ей в ухо. Потом легко взмыла вверх и исчезла вдали. Моряк удивлённо молвил:

— Клянусь колдуньями и ведьмами, она легко пошла по курсу! Но как же получилось, что камень её отпустил?

Подумав, Элли сказала:

— А зачем её удерживать, коли она жительница Волшебной страны?

— Опять ты права, девочка, а я старый дурак!

Элли нежно прижалась к моряку и сказала:

— И вовсе ты не дурак, а просто у тебя нет опыта в обращении с волшебниками и волшебными вещами.

Чарли невольно улыбнулся, а девочка продолжала:

— И, по-моему, ворона посоветовала нам не терять надежды.

— Поживём-увидим, — грустно сказал моряк.

Съестные припасы и особенно вода убывали быстро. В сухом воздухе пустыни жажда одолевала людей неимоверно. Чарли старался ограничить дневные порции, но Элли просила пить так жалобно, что сердце старого моряка не выдерживало, и он давал девочке несколько глотков воды. А когда она с великим наслаждением её выпивала, Тотошка становился перед моряком на задние лапки, смотрел на него и слабо шевелил хвостиком. Приходилось давать воды и ему.

Увеличивая порции воды для Элли и Тотошки, одноногий моряк сокращал свою. Он похудел и высох, кожа на его лице обвисла складками, он еле волочил ноги.

Каждый день с утра до вечера Элли смотрела в сторону гор: она ждала возвращения вороны с помощью. Чарли не старался доказывать девочке бесполезность такого занятия: надежда поддерживала слабеющие силы Элли. Но про себя он проклинал ворону, которая завела их на верную погибель, а сама спаслась.


Продолжение следует

Урфин Джюс и его деревянные солдаты
(фанатская редакция к 60-летию Урфина Джюса, может быть использована как литературная основа для сценария художественного фильма)

Александр Мелентьевич Волков

Редакция Даниила Алексеева

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

Глава 6. СПАСЕНИЕ

На седьмой день бочонок опустел. К обеденному часу не осталось ни капли воды. Элли впала в забытьё, закалённый моряк ещё держался.

В один из моментов, когда Чарли силой воли стряхнул с себя оцепенение, он удивлённо встрепенулся, протёр глаза. Ему показалось, что вдали движется чёрное пятнышко… Но что могло двигаться в этой страшной мёртвой пустыне? И однако пятнышко росло, приближалось.

— Ворона! Клянусь рифами Куру-Кусу, это возвращается ворона! — заорал Чарли с неведомо откуда взявшейся силой.

Какая им будет польза от этого возвращения, старый моряк не знал, но сердцем чуял, что птица возвращается неспроста. Вот она уже недалеко, моряк видел, что она летит с трудом, сильно и резко взмахивая крыльями, чтобы удержаться в воздухе. Что-то клонило птицу к земле. Что? Зоркие глаза моряка разглядели, что это была огромная кисть винограда, которую ворона тащила в клюве.

— Виноград! — неистово взревел Чарли. — Элли, девочка моя, очнись! Мы спасены!

Элли не слышала, не понимала.

Ворона опустилась на песок возле тележки. Чарли схватил виноградную кисть, оторвал несколько ягод, вложил в полуоткрытые губы Элли, нажал. Прохладный сок пролился в горло девочки, и она пришла в себя.

— Дядя Чарли… что это? Вода?

— Лучше! Это виноград! И знаешь, кто принёс его нам? Ворона!

— Кагги-Карр! — отозвалась ворона, услышав, что говорят о ней.

Проглотив несколько виноградин, Элли поднялась на локте, взор её упал на бесчувственного Тотошку.

— Тотошенька, миленький! И ты умираешь от жажды…

Три ягоды сразу оживили пёсика, он открыл глаза, пошевелил хвостиком.

Убедившись, что его команда спасена, капитан позволил и себе освежиться виноградом. Крупные желтоватые ягоды так и таяли во рту, утоляя жажду и голод.

— Ну и виноград! — бормотал моряк. — Я такого не ел даже на Куру-Кусу!

Моряк взял на руки ворону, погладил её чёрные взъерошенные перья.

— Умница ты наша! А я то, старая копчёная селёдка, ещё сердился что ты улетела. Вот если бы ты ещё научила нас, как справиться с колдовской силой камня, я бы сказал, что ты мудрейшая птица в мире.
Вместо ответа ворона клюнула ягодку винограда и лукаво скосила на моряка чёрный глаз.

«Она намекает на виноград, — подумал Чарли. — Но чем он нам поможет? Только продлит наши муки у этого проклятого камня…»

Ворона поскакала по песку, всё время оглядываясь на Чарли и как бы призывая его следовать за собой.

Моряк встал и быстро пошёл к горам. И удивительное дело! Немного он съел виноградин, а ноги его шагали так же легко и свободно, точно он не голодал целую неделю, точно не лежал бессильно на песке.

Вот и роковой рубеж, где всегда падали они с Элли без сил и без воли. И что же? Чарли продолжал шагать так же свободно и легко!

— Ура, ура! — завопил Чарли. — Элли, сюда! Мы спасены!

Недоумевающая Элли прибежала к дяде и только тогда поняла смысл его слов.

— Дядечка Чарли, скорей, скорей отсюда!

— Да, ты права! Кто знает, сколько времени продолжается волшебное действие винограда? Надо спешить!

Наскоро побросав кое-какие припасы в рюкзаки, захватив палатку и не заботясь об оставшемся имуществе, путники покинули страшное место. Тотошка весело прыгал, а ворона летела перед ними, указывая путь.
Когда было пройдено около трёх миль и заколдованного камня не стало видно, путники остановились. Они съели ещё несколько ягод винограда и с новыми силами зашагали вперёд. В этот день прошли половину расстояния до гор.

Утром путники заметили, что вороны нет. Но им недолго пришлось гадать, куда она подевалась. Птица прилетела с новой кистью винограда в клюве.

— Чёрт побери! — бормотал Чарли, оделяя свою команду сочными ягодами. — Никогда в жизни не думал, что у меня будет такой странный поставщик!


Продолжение следует