Лохматая голова и огромные темно-синие глаза. Это первое, что мне бросилось в глаза на приеме. И тоненькие, какие-то нереально тоненькие детские ручки мальчика...
Иногда ко мне приходят так называемые "социальные" люди. Народ, который из-за ряда обстоятельств, чаще нелучших, живут на социальное пособие. Наркоманы, алкоголики, психически нездоровые... или просто те, кто из-за собственной бестолковости не хочет работать. Неблагополучные, в общем.
Слово "С" в карточке женщины с ребенком обозначало, что платить за ее животное будет социальная служба и счет должен быть минимальный.
Но даже не глядя в карточку, по внешнему неряшливому виду и одутловатому лицу статус был ясен сразу.
- Вы понимаете, я не хотела ее сюда нести, это только из-за сына... Мы нашли ее год назад, давно бы выбросила, но вот он так протестует! - И она махнула в сторону выглядывающих детских глаз из-под стола.
А на столе стояла коробка из-под обуви, в которой сидела классическая морская свинка в куче зеленой травы. И почти сразу стала понятна проблема - на боку у той выпирала опухоль размером в полтора грецких ореха, которая уже мешала двигаться.
- Твоя?, - продолжая крутить морскую свинку в руках, спрашивала я мальчика. - А как ее зовут? А тебя?
Едва слышным голоском снизу отвечали, что зовут ее Фаби, а его самого Реми и ему скоро семь лет.
Сунув свинку обратно в коробку, я объяснила маме ситуацию. Что это опухоль, оперировать можно, новообразование подвижное, животное будет жить...
- Нет-нет, - замахала та сразу руками, - никаких операций! Усыпляйте! Я сразу подумала, что здесь ничего не сделаешь, денег таких у меня нет... - Она развернулась к мальчику, - Реми, наша Фаби умрет. Ее нельзя вылечить.
Огромные синие глаза мальчика в мгновение наполнились слезами и тоненькие тоненькие грязные пальчики тут же закрыли лицо. Послышались отчаянные горькие рыдания.
Женщина злилась:
- Реми, я ее никогда не хотела! Она пожила и хватит! Нечего тут плакать!
Из-под ручек сквозь неудержимые всхипы доносилось горькое:
- Она мой друг, мама, она мой друг!.. Мама, я не хочу, она мой друг!..
Я на секунду представила и так не очень радостную жизнь ребенка и не выдержала.
- Реми, слушай, пусть она у меня поживет, хорошо?. А я попробую ее вылечить. Я уверенна, что мы ее вылечим. - И, словив недоуменное выражение лица хозяйки, выразительно глядя ей в глаза добавила отдельно выделяя слово, - Даром.
Она вздохнула. Видимо, было сложно так просто отказаться от заманчивой идеи избавиться от шуршащего сыновьего друга, но все же неувернно согласилась:
- Ну, разве что даром...
Оперируя через пару часов морскую свинку, я все вспоминала детское заплаканное лицо с синими серьезными глазами, на котором оставалось выражение огромного недоверия. Как худенький мальчик с черными растрепанными волосами, уходя, все оглядывался, пытаясь словить мой взгляд и как бы спрашивая: "А ты не врешь? Не врешь?"
Тем же вечером, складывая вещи и собираясь закрыть практику, вдруг заметила маленькую фигурку около дверей.
- Она жива? - голос звучал почти беззвучно.
Я обрадовалась.
- Пошли, посмотришь!
В стационарной клетке, выпучив два глаза-бусинки сидел свежезашитый лучший друг Реми и медленно жевал лист салата.
Никакая радость не бывает такой бескрайней и отчаянной, как детская. Никакая.
Я смотрела на это детское веселье, улыбалась и думала, что этот час сверхурочной работы - ничто по сравнению с этим чувством, и ребенка, и моим в это мгновение...
Через некоторое время, когда я уже сняла швы с Фаби, мне встретилась в сумерках снова эта фигурка на улице около входа в клинику.
- Это вам! - храбро сказал друг морской свинки и протянул в раскрытой ладошке две карамельки.
И вот с тех пор я нахожу периодически около двери практики по вечерам две карамельки, всегда две, - целое богатство для ребенка в его жизненных обстоятельствах. И снова и снова переживаю отголоском это звенящее чувство отчаянной детской радости...
Наталья Политова , ветеринарный врач частной практики , г.Берн
так трогательно