То есть, когда маманя покупала мне ещё совсем маленькому какую-то вещь,
например, дурацкие ботинки, приносила домой, обувала меня в них, потом
сокрушённо смотрела на это (я про ботинки), вздыхала и говорила: "Зато крепкие!"
Или - покупала какую-нибудь польтину дурацкую, приносила домой, смотрела на это
(тут я уже про пальто), вздыхала и говорила: "Зато немаркое!"
Мне до сих пор не понятно, почему одна и та же вещь не могла быть красивой и
вдобавок крепкой! (Тут уже можно ошибиться и подумать про меня, а не про какую-то ерунду,
за это Вам ничего не будет).
Короче, шапка из верблюжей шерсти, которую мне маманя связала классе в шестом,
была из породы "Зато тёплая!"
Где маманя достала эту самую верблюжью шерсть, я до сих пор понять не могу.
Вобщем-то, где все женщины доставали всё, что нужно, в Советские времена?
Покупали друг у друга "по случаю".
Ну вот могло так случиться, что к родственнице подруги маманиной сослуживицы
приехал кто-то знакомый из страны верблюдов и привёз целую прорву верблюжей шерсти,
обладающей по слухам какими-то необыкновенными, просто-таки волшебными свойствами.
Как водится, от такого неожиданно привалившего богатства счастливцы обалдели и не
додумались ни до чего лучшего, как набить верблюжей шерстью подушку.
Но, судя по всему, они очень быстро поняли, что спать на такой подушке невозможно,
распотрошили наволочку и всю драгоценную шерсть распродали по знакомым.
Мамане достался килограмм этого чуда и решено было связать мне шапку.
"Петушков" тогда ещё не носили, поэтому маманя вывязала мне обычную круглую шапку.
Ту, которую тогда положено было делать с помпоном, но на помпон шерсти уже не хватило,
но оно и слава богу, иначе, с помпоном, шапка не влезала бы мне в карман.
А носил я её в кармане - на голове носить её было просто нереально. Почему?
Как минимум по четырём причинам:
1. Фасон. Шерсть была страшно свалявшаяся, поэтому распрясти её нормально не удалось.
Пряжа получилась какими-то валками. Поэтому шапка оказалась какой-то перекошеной,
кривобокой, как Колобок после драки с медведем.
2. Цвет. Несмотря ни на какие ухищрения, верблюжья шерсть не красилась ни в какой цвет,
кроме своего природного говнисто-рыжего. То есть, даже "радикально-чёрный" © краситель,
казалось, делал шапку только ещё коричневее, ещё говнистее.
3. "Зато тёплая" - это правда, точнее даже - непререкаемая истина.
То есть шапка из волшебной шерсти была настолько тёплой, что даже в 30-градусный мороз
голова в ней немедленно начинала потеть. А что дальше было - смотрите пункт 4.
4. Запах. - вот это было даже не волшебство, а целое колдунство.
Пока шапка была сухая, это было ещё терпимо. То есть, от неё попахивало каким-то
степным ароматом засохшего в кустах полыни навоза, но так, туманно попахивало.
В крайнем случае, можно было запихнуть шапку поглубже в карман и укоризненно посмотреть
на соседа в автобусе, чтобы все поняли, что ты тут не при чём.
Но стоило хоть чуточку вспотеть... Или даже не так - стоило хоть одной снежинке или
одной капельке дождя упасть на эту волшебную шапку, как она начинала смердить.
В этом запахе было всё: ведро помоев, выплеснутое грязной неподмытой тёткой из юрты;
мутноглазые грифы-стервятники, клюющие дохлую корову на берегу солёного пустынного озерка;
рыбьи трупики, плавающие по отравленной соседним химкомбинатом воде...
То есть, вся трудная история и вся ещё более нелёгкая сегодняшняя жизнь
среднеазиатской окраины страны единым запахом сосредоточились в шапке из верблюжей шерсти.
Самое страшное было даже не то, что сама шапка пахла так, что от такого запаха в ужасе
начинали захлёбываться воем соседские собаки и падали с неба вороны,
у которых на лету останавливалось сердце.
Самое страшное было то, что этот запах немедленно впитывался в волосы,
и вымыть его, выскрести его оттуда было просто невозможно.
В общем, шапку я одел только один раз, после этого я её носил только в кармане -
оставлять дома её было нельзя, потому что уходил я в школу раньше, чем маманя
отправлялась на работу, и она - по запаху, так я думаю - сразу замечала шапку,
если я оставлял её на вешалке и гналась за мной до автобусной остановки,
чтобы натянуть её мне прилюдно по самые уши.
Всю зиму я таскал шапку в кармане, даже когда морозы зашкаливали за 30,
закалялся, млин. И, как всякий закалённый парень, естественно,
за всю ту зиму я не подхватил даже насморка.
Но когда весной пришлось перелезать из пальто в куртку, выяснилось страшное
- шапка в карман куртки не помещалась.
И вот как-то утром я не выдержал и забросил эту шапку в самые недра
загружающей помойные баки мусорной машины.
Вечером этого дня я грустно признался мамане, что шапку у меня, наверное,
украли в школе. Маманя очень расстраивалась -
она так гордилась тем, что благодаря её рукоделью я за всю зиму не болел ни разу.
"Ах, как жалко, что такую хорошую шапку и украли, - ещё долго вздыхала маманя,
- Она, конечно, была не очень симпатичная, но зато такая тёплая!"