Автора не знаю.

Любимые дети... Как метко и больно,
Как горько и зло (хоть порой и невольно)
Вы раните наши сердца.
И ваши слова отзываются болью,
Ложатся на нервы сжигающей солью,
Такая у нас, у родителей, доля
Себя отдавать до конца

Ночами качали мы вас в колыбели,
Носили на ручках и песни вам пели,
И был безмятежен ваш взгляд...
Катились коляски, и годы летели,
В заботах мы даже понять не успели,
Что время – другое, что вы повзрослели...
Вернуть бы те ночи назад...

Но прошлые дни не собрать по кусочкам,
И в ярости топает ножками дочка,
И с сыном трудней и трудней...
Подросшие дети... Бессонные ночки,
Да первой любви дневниковые строчки,
И скоро свои у вас буду сыночки,
У наших подросших детей...

Тогда, наклоняясь над детской кроваткой,
Шепча малышу: «С добрым утром, мой сладкий»
Поймете, быть может, вы нас,
И наши тревоги не будут загадкой,
Бессонные ночи над вашей кроваткой,
А мы... Мы смахнем, улыбаясь украдкой
Слезу с увлажнившихся глаз...

Kioko
Прочитала на одном дыхании.. . даже слезы навернулись

Kioko

Автора не знаю.
(Детям 70 – х посвящается)
Счастливый билет

Помнишь детство твоё…Синяки на коленках…
Руки в свежих царапинах, лица в пыли…
Как всей дружной гурьбой мастерили тележки
Из тех старых колёс, что на свалке нашли.

И под ветра гуденье летели с горушки,
Непременно в крапиве терялся наш след…
А потом из колонки шипящую воду
Пили быстро, взахлёб…Как был нежен рассвет…

Помнишь яркие краски на наших кроватках,
Между прочим, с высоким наличьем свинца.
Чёрный хлеб за 16 (всего – то!) копеек,
Вентилятор, что летом жужжит без конца.

Мы весь день проводили в немыслимых спорах,
Возвращались домой, как зажгут фонари…
Мы до дрожи, подолгу плескались на речке
И почти до икоты смеяться могли.

Уходили с утра проглотивши свой завтрак,
И никто никогда нас не мог отыскать,
Ведь мобильников не было (это же надо!)…
Мы могли бесконечно во что - то играть!

Мы могли объедаться пирожными вдоволь,
Но никто на толстел – мы носились всегда…
А какой была вкусной, всего за копейку,
В жаркий день в автомате у рынка вода!

Мы в колхозном саду воровали черешню,
Нам от мам доставалось нередко потом.
И, сопя всей ватагой, строгали игрушки,
И играли в футбол нашим дружным двором,

И никто не катался на велике в шлеме,
Мы дрались, руки – ноги ломали порой,
И никто не бежал, если вдруг что случалось,
С грозной жалобой в суд… Общим, мир был другой.

У нас не было видиков, телеприставок,
И компьютеров тоже… Но были друзья…
Мы летели без спросу к ближайшему дому
Посмотреть детский фильм… Мы не знали «нельзя»…

У нас не было в школах, как нынче, охраны,
Домофонов и кодов подъездных дверей…
Как бы выжить смогли мы сейчас в этом мире,
Жизнь отныне не та… что – то треснуло в ней.

Покатилось, рассыпалось, съехало с трассы
И увязло в размытой дождём колее…
У тогдашних, у нас, было право на выбор,
Было право на риск, на ошибку – вдвойне.

Мы учились отстаивать в жарких дебатах
Убеждения, взгляды и мысли свои…
Мы учились творить, восхищались прекрасным,
В рощах пели для нас по ночам соловьи.

Наше детство и юность закончилось раньше
До того как правительство сделку свершив,
Обменяв на свободу - сухарики, чипсы,
Интернет – на порывы ребячьей души.

Нет, сейчас всё для блага и только с согласья…
На экране ТV запрещённого нет…
Я устало смотрю на безбедное детство,
Прижимая к груди мой счастливый билет.

Если ты любишь, то всем существом ...

Если ты любишь, то всем существом –
Что б ни случилось, ты думать будешь
Не о себе, а всегда о нём –
Да, именно: прежде всего о нём,
О том, кого ты беспредельно любишь.

А он в этих случаях всей душою
И в буднях, и в радостях, и в борьбе,
Согласный всегда и во всём с тобою,
Тоже думает о себе...

** Эдуард Асадов

Kioko

Бяка из Хабаровска
Муж чуть не плакал читал... Всё точно про его детство. Расстроился, говорит, зачем ты мне этот стих подсунула.

Иосиф Бродский
«Темно-синее утро в заиндевевшей раме...»

Темно-синее утро в заиндевевшей раме
напоминает улицу с горящими фонарями,
ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,
толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
Там звучит "ганнибал" из худого мешка на стуле,
сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;
что до черной доски, от которой мороз по коже,
так и осталась черной. И сзади тоже.
Дребезжащий звонок серебристый иней
преобразил в кристалл. Насчет параллельных линий
все оказалось правдой и в кость оделось;
неохота вставать. Никогда не хотелось.

Городское лето

Ржавый Ангел Го (С. Городенский)

Девчонка резала арбуз,
И лето плавило прохожих -
Как пот, соленое на вкус,
На ощупь жаркое, как кожа.
Арбуз крошился и хрустел!
И дня критическую массу
Переполняла масса тел,
Кривясь в пластмассовой гримасе.

Оно вступало с ноты ля,
И жгло ладошку чашкой чая.
Ему молились тополя,
Бензопилы не замечая.
И город тихо подвывал,
Давясь повидлом пьесы летней,
И вписывал меня в овал
Своей любви тысячелетней.

1998

Е. Евтушенко

На смерть собаки

Чумою скрученный, без сил,
Скуля прощально, виновато…
Наш пес убить себя просил
Слезами раненого брата.

Молил он, сжавшийся в комок,
О смерти, словно о защите:
«Я помогал вам жить, как мог, –
Вы умереть мне помогите»

Подстилку в корчах распоров,
Он навсегда прощался с нами
Под стон подопытных коров
В ветеринарном грязном храме.

Во фразах не витиеват,
Сосредоточенно рассеян,
Наполнил шприц ветеринар
Его убийственным спасеньем.

Уткнулась Галя мне в плечо.
Невыносимо милосердье,
Когда единственное – что
Мы можем сделать – помощь смертью.

В переселенье наших душ
Не обмануть природу ложью:
Кто трусом был – тот будет уж,
Кто подлецом – тот будет вошью.

Но на руках тебя держа,
Я по тебе не даром плачу –
Ведь только добрая душа
Переселяется в собачью.

И даже в небе, тут как тут,
Ушами прядая во мраке,
Где вряд ли ангелы нас ждут, -
Нас ждут умершие собаки.

Ты будешь ждать меня, мой брат,
По всем законам постоянства,
У райских врат, у входа в ад,
Как на похмелье после пьянства.

Когда душою отлечу,
На небеса, счастливый втайне,
Мне дайте в руки не свечу –
Кость для моей собаки дайте.

Евгений Евтушенко 1990

ДАЙ БОГ!

Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.
http://www.playcast.ru/view/529323/39ae ... 70617ac9pl

Ты даже не знаешь

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

Эдуард Асадов

Про собаку

Этот стих муж детям нашим написал.

Дети

Шире мира глазища распахнуты,
Губы алым бутоном смешат.
Волосы вкусно лекарствами пахнут
и во все стороны вечно торчат

Ты мое чудо, коленки ободраны,
Я без эмоций смотреть не могу.
Снова везде нарисованы гоблины
И синяя шишка сияет во лбу.

Дай побольше им Господи мудрости
И полегче пусть будет их путь.
И пусть помнят они свои глупости,
Чтоб однажды опять не свернуть.

Дай пожалуйста боже терпения
В те минуты, когда надо ждать.
И неистового вдохновения,
Когда надо им рвать и метать.

Пусть дожди поливают их головы,
А они будут рады тому.
И не медь и не злато, не олово
Пусть им не заменят весну!!!

Обалдеть....

bulochka
потрясающее стихотворение!

Яблочный Спас

автор - Анарис

1.
Скоро снова дожди и лекции,
Стали звезды большими и яркими.
По ночам бродят люди небесной комплекции
И торгуют зелеными яблоками.

Вы, наверное, тоже видали их
На лужайке своей или около,
Их зеленого цвета сандалии
Шелестели под самыми окнами.

А потом наступает молчание,
На места возвращаются оси.
Голос кошки и пение чайника -
Осень.

2.
Осень.
Печаль и надежда, но больше печаль.
Времени легкая поступь и взгляд отстраненный.
Кто-то разнес по купе обязательный чай –
Сладкий напиток дороги в посуде граненой.

Бог не в земле и не в воздухе, Бог вообще.
Осенью встретишь Его, не успев удивиться,
Он вдоль железной дороги в зеленом плаще
Медленно ходит с печальным лицом очевидца.

К осени трудно привыкнуть – ты хочешь пока
В летнее место, мягка и уютна земля там,
В поезде встречном узнать своего двойника –
Белого кролика с темно-рубиновым взглядом,

Черного рыцаря… Оба мрачны и тихи,
Только моргнешь – потеряешь из виду обоих.
Пыльная дача, где кто-то напишет стихи,
Узкие строчки на темном узоре обоев.

Мокрое белое яблоко с ветки сорви,
В воздухе носится что-то – поймать бы, назвать бы.
Время высокого неба и лунной любви,
Нет, не поминки, а тихая странная свадьба.

Очень нравится. Из Розенбаума.

День был летний пасмурный и длинный,
Очередь понурая стояла.
Покупала Лина апельсины -
Ей чертовски солнца не хватало.
А душа всегда стремилась к свету,
К лучику столь редкому на небе.
В кожуре оранжевой ответа
Девочка искала, как у ребе.

Безответны многие вопросы. -
Параллели, иксы, параллаксы...
Почему так часто люди босы
В туфельках за пару тысяч баксов?
Безотчётны многие поступки,
За которые потом бывает стыдно.
За минуты пролетают сутки,
Оставляя пьяные обиды.

Глаза зелёные сливаются с листвой,
О чём-то клёны говорят между собой.
Не Ренуар ли написал картину:
Красавица, прилавок, апельсины.

Бродят слухи возле магазина:
Красное вино выводит стронций.
Покупала Лина апельсины,
Покупала маленькое солнце.
Эти звёзды стоили не много,
Несравнимо с сумкой от Гермеса.
Засияла старая дорога,
По которой шла домой принцесса,
Мамина и папина принцесса.

Глаза зелёные сливаются с листвой,
О чём-то клёны говорят между собой.
Не Ренуар ли написал картину:
Красавица, прилавок, апельсины.

ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА ЛИДА
Вдоль маленьких домиков белых
акация душно цветет.
Хорошая девочка Лида
на улице Южной живет.

Ее золотые косицы
затянуты, будто жгуты.
По платью, по синему ситцу,
как в поле, мелькают цветы.

И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель.

Не зря с одобреньем веселым
соседи глядят из окна,
когда на занятия в школу
с портфелем проходит она.

В оконном стекле отражаясь,
по миру идет не спеша
хорошая девочка Лида.
Да чем же она хороша?

Спросите об этом мальчишку,
что в доме напротив живет.
Он с именем этим ложится
и с именем этим встает.

Недаром на каменных плитах,
где милый ботинок ступал,
"Хорошая девочка Лида",-
в отчаяньи он написал.

Не может людей не растрогать
мальчишки упрямого пыл.
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
так Гейне, наверно, любил.

Он вырастет, станет известным,
покинет пенаты свои.
Окажется улица тесной
для этой огромной любви.

Преграды влюбленному нету:
смущенье и робость - вранье!
На всех перекрестках планеты
напишет он имя ее.

На полюсе Южном - огнями,
пшеницей - в кубанских степях,
на русских полянах - цветами
и пеной морской - на морях.

Он в небо залезет ночное,
все пальцы себе обожжет,
но вскоре над тихой Землею
созвездие Лиды взойдет.

Пусть будут ночами светиться
над снами твоими, Москва,
на синих небесных страницах
красивые эти слова.
1940, Ярослав Смеляков

Добавлено спустя 3 минуты 51 секунду:
Вот женщина,

которая, в то время

как я забыл про горести свои,

легко несет недюжинное бремя

моей печали и моей любви.



Играет ветер кофтой золотистой.

Но как она степенна и стройна,

какою целомудренной и чистой

мне кажется теперь моя жена!



Рукой небрежной волосы отбросив,

не опуская ясные глаза,

она идет по улице,

как осень,

как летняя внезапная гроза.



Как стыдно мне,

что, живший долго рядом,

в сумятице своих негромких дел

я заспанным, нелюбопытным взглядом

еще тогда ее не разглядел!



Прости меня за жалкие упреки,

за вспышки безрассудного огня,

за эти непридуманные строки,

далекая красавица моя.

Смеляков.