Почему вам рассказывают эти сказки? Да потому что ни один детский дом не мог бы существовать, если бы не было детей, оставшихся без попечения родителей. И вы, забирающий из системы ещё одного ребёнка, — по сути, враг. Враг спокойному системному благополучию, когда непрерывным потоком поступают отобранные из семей дети, «отказники» и «подкидыши» — и спокойно «досиживают» до своего возраста (в доме ребёнка — до 4 лет, в детдоме — до совершеннолетия), «генерируя» для детского учреждения бюджетное финансирование. Подушевое.

Но даже если (как в домах ребёнка) «покоечное» — койки не должны пустовать слишком долго, иначе — сократят, а следом — увольнения, следом — потеря той или иной части финансирования. Кто с этим согласится? Поэтому в каждом руководителе дома ребёнка идёт борьба: с одной стороны, конечно, понятно: детям нужна семья. С другой, если всех детей раздать по семьям — зачем нужно это двухэтажное здание и 60 человек персонала, хлеб, закупленный по 36 рублей за батон и мясо — по 450, краска — по цене сусального золота и услуги охранного предприятия, охраняющего дом ребёнка, словно «Форт Нокс»?

Поэтому за детей держатся. Самый простой способ удержать ребёнка — прогнать усыновителя. Сделать так, чтобы получивший направление на конкретного ребёнка потенциальный усыновитель просто отказался. И тут самый простой способ — соврать.

Враньё, как правило, делится на две большие группы: собственно откровенная ложь и недоговаривание.

Оказавшийся в доме ребёнка человек, конечно, попадает под магию белых халатов. Главный врач, пожилая усталая женщина, довольно грустным голосом говорит: "Понимаете, у них же гены… Это дети алкоголиков, наркоманов… Вот, вам выдали направление, а у неё мать — законченная наркоманка..."

Дорогие мои, откуда это знает главный врач дома ребёнка? Она, скорее всего, никогда не видела мать этого ребёнка. В лучшем случае сведения о наркомании матери написаны в медицинской карте ребёнка, пришедшей из роддома. Но и там эти сведения — откуда? Насколько «законченная» наркоманка мать этой чудесной девочки, пускающей слюни на ваш рукав?

На самом деле — тут моё мнение подтвердят врачи — сама по себе наркомания матери не означает каких-то обязательных проблем для плода, для ребёнка. Слава богу, эти вещества не проникают к ребёнку в кровь! Очень часто молодые женщины, употребляющие наркотики, рожают совершенно здоровых детей. И главный врач дома ребёнка не может знать, кто была мать этого ребёнка и (что важнее) как это отразилось на самом ребёнке. Последнее до определённого возраста и вовсе понять невозможно.

То есть главврач просто… просто врёт. И задача — вас испугать.

Иногда даже приличные врачи пугают потенциальных родителей — ну, чтобы потом "претензий не было"... Это, простите, не из области усыновления — это уже про что-то другое.

Или, например, главврач, показывая на стесняющуюся барышню двух с половиной лет, говорит: «Эх, жаль, что она в школу не пойдёт, она же дурочка... Видите?» Постановка «диагнозов» и высказывание прогнозов на будущее — это тоже распространённая практика. Ну как можно сказать в 3 года, пойдёт ли ребёнок в школу, хватит ли ему способностей? Если не до пола слюна, то как это понять? Разумеется, это или враньё, или, скажем помягче, преувеличение. Но в любом случае врач не может делать таких долгосрочных прогнозов, нет для этого никаких оснований. Конечно, отставание детей из домов ребёнка в развитии — не новость, и всё вполне объяснимо. Но таким же фактом является то, что все дети спустя совершенно непродолжительное время догоняют своих сверстников и по интеллекту, и даже физически. Зачем же главный врач рассказывает вам эти сказки?

Другим любимым пугалом для усыновителей является художественное чтение диагнозов и документов ребёнка. При этом опускаются вопросительные знаки после диагнозов, да и вообще с диагностикой в домах ребёнка — традиционный тщательно поддерживаемый бардак.

Вообще говоря, законодательство обязывает усыновителей ознакомиться лично и непосредственно с документами усыновляемого ребёнка. Термин «ознакомиться с документами» трактуется множеством руководителей детских сиротских организаций как зачитывание этих самых документов вслух перед потенциальными усыновителями. Послушайте, вы должны ознакомиться с документами, а не с тем, что вам прочитали! Ознакомиться — это значит взять их в руки, иметь возможность прочитать их как с одной стороны бумаги, так и с другой (а вдруг там тоже что-то написано?) и, разумеется, снять с этих документов (за свой, разумеется, счёт) копии, сделать выписки. Вы же не врач, чтобы знать, что такое «ООО» в медицинской карте или «ЗПРР»? Или даже более «простой» «атопический дерматит». Вы должны всё это, как минимум, осмыслить. А как это сделать, если не сделать выписок или копий (например, сфотографировать бумаги). Это что — экзамен по скорочтению и скорозапоминанию? Нет, конечно. И ни в коем случае нельзя писать (а вы должны это письменно подтвердить), что вы ознакомлены с документами ребёнка, если вам не дали их как минимум взять в руки и сделать выписки, копии. Нет, я не подпишу, я хочу сфотографировать — и посоветоваться со специалистами!

Потому что потом выясняется, что «гепатит С» стоял «под вопросом» и уже год! А значит, его пора снимать. Что "братья и сестры" на самом деле существовали в воображении главврача, а на бумаге — ни тех, ни других.

При этом надо понимать, что «документы усыновляемого ребёнка», с которыми обязан (!) ознакомиться кандидат в усыновители — это, как минимум, всё, что содержится в его личном деле в доме ребёнка. Так что, уважаемая главный врач, дайте мне сюда эту папку, я сфотографирую — и буду думать. Я не коня покупаю, я принимаю в семью человека — и мы должны знать друг про друга всё.

И конечно, когда разговор заходит о кровных родственниках ребёнка, нередко мы слышим (с непередаваемым сожалением в голосе!) текст про то, что ребёнка посещает (ему звонит) мама (бабушка, тётя), которые, конечно, «будут забирать» ребёнка. Как правило, это — враньё.

Во-первых, по телефону никогда не видно, кто именно звонил. Одна из моих доверительниц два месяца звонила в дом ребёнка, и представлялась мамой одного из малышей, чтобы узнать, что с ним. Потом, конечно, усыновила, но одна из проблем была — "мама звонила!" Не признаваться же, что это звонила она — настоящая, если честно, мама?

Но, как правило, даже если вы представитесь супермамой, никто ничего вам по телефону в доме ребёнка не скажет, попросят приехать, показать, что вы действительно мама этого ребёнка. Вообще-то, матерям дом ребёнка не стремится отдать детей по тем же причинам, по которым встречают препоны усыновители. Поэтому, как правило, все эти рассказы про бабушек, мам и прочих родственников — просто непроверяемое враньё. Если у вас есть направление — идите и знакомьтесь с ребёнком. Понравился — забирайте! Бабушки, если бы хотели, уже давно бы забрали своих внуков! Как и поте­рявшиеся мамаши.

Если усыновитель прошёл этот квест, впереди ждёт совершенно простейший саботаж. Сначала — старая (вечная практически) сказка про то, что главврача нет, а кроме него никто не может обеспечить ваше общение с ребёнком. Слушайте, а если в этом доме ребёнка кто-то заболеет? случится пожар? потребуется срочно решать какой-то вопрос? Кто его будет решать? Зам, замзав, дежурный — кто-нибудь да найдётся, не так ли?

Вот и ваше направление на посещение ребёнка никак не зависит от того, что главврач в отъезде, в отпуске, на учёбе, в департаменте или вообще ушёл от нас в мир иной. Вы и ребёнок — вот что главное. И даже если главврач в командировке на Марсе, ребёнка увидеть вы имеете право. То же самое касается всякого рода карантинов, случаев, когда ребёнок вдруг в больнице. Ну и что? Ну, болеет! И что, больной ребёнок не имеет право на маму?! Таких ограничений в законе нет.

О, сколько «добрых советов» приходится порой выслушать усыновителям. «Вы ему не подходите, — говорят семейной паре за 40, — нужно помоложе». «Зачем вам ребёнок?» — полугневно вопрошают родителей близнецов 25 лет, решивших усыновить третьего. «Отдадим только в полную семью», — безапелляционно заявляют вдове, вырастившей троих детей… Разумеется, ничего из этого не имеет никакой правовой основы и направле­но лишь на одно: пусть испугаются и уйдут. И пугаются, и уходят.

Традиционный метод «защиты контингента» в домах ребёнка - затягивание подготовки документов. Не стесняйтесь, жалуйтесь! Вообще-то, препятствие законным действиям по усыновлению — наказуемо. А то, что у главврача в течение трёх недель (!) не нашлось времени собрать и подписать документы, — это, разумеется, выглядит как препятствие законному усыновлению, и никак иначе. Есть министерство (департамент) здравоохранения, образования, ну и, конечно, Рособрнадзор и прокуратура — да и в орган опеки неплохо жалобу подать, пусть проконтролируют, поработают.

Не думайте, что ваша жалоба что-то там вам «испортит», — напротив, все участники событий прекрасно понимают, что делают. И орган опеки, когда тянет резину, и дом ребёнка, который врёт, полностью осознают, что они делают. И зачем.

Им нужен ребёнок. И вам нужен ребёнок. А ребёнку — нужна семья.
И поэтому все эти глупые отговорки — пусть просто сотрясают воздух. Сердце вам что говорит?
Вот его и слушайте.

http://www.child.of.by/biblioteka/stati ... 51-57.html