Владмама.ру Перейти на сайт Владмама.ру Просто Есть

Часовой пояс: UTC + 10 часов


Ответить на тему [ Сообщений: 576 ]  Страница 26 из 29  Пред.1 ... 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29След.

Автор Сообщение
Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Дети и наставники: лучшие практики НКО в сборнике «Новые возможности»
Автор: ЛИДИЯ ТИХОНОВИЧ. Дата: 03.08.2016. Рубрика: ДЕЛА
CAF Россия опубликовал сборник лучших практик некоммерческих организаций, работающих с детьми-сиротами. В сборнике «Новые возможности» рассказывается о работе НКО с воспитанниками сиротских учреждений в сфере их социализации.

Издание включает в себя описание технологий и практик работы шести НКО. Среди них: наставничество, постинтернатное сопровождение, развитие адаптационных навыков.

Подробнее о наставничестве и программах — в обзоре «Филантропа»
Наставничество в работе с детьми-сиротами появилось в нашей стране в конце XX века. История началась с того, что группа профессоров из Перми и Йошкар-Олы побывала по обмену опытом в Америке, где они узнали о программе наставничества для детей в сложной жизненной ситуации. Вернувшись, они познакомили с идеей наставничества своих студентов-психологов. Так международная программа наставничества Big Brothers Big Sisters, существующая в США с 1904 года, пришла и в Россию. В 2003 году инициативная группа зарегистрировалась в качестве общественной организации, появились Big Brothers Big Sisters of Russia (сейчас на русском организация называется «Старшие Братья Старшие Сестры России»), а в 2007 году их офис был открыт в Москве.

Параллельно, в 1999 году в России начала работать международная программа Кидсейв, которая также большое внимание уделяла наставничеству.

Вскоре эта новая и отчасти непривычная для нашей страны практика социальной адаптации детей-сирот была освоена многими другими организациями, работающими с детьми-сиротами.

В сборнике представлен опыт обоих пионеров в этой области — МОО «Старшие Братья Старшие Сестры» и фонда «Хранители детства» (представительство «Кидсейв Интернешнл» в России). Подробно описаны технологии наставнической работы, оценка ее эффективности и также процесс подготовки волонтеров. Человеческие истории дают возможность почувствовать, какую роль играют наставники в жизни конкретных ребят.

Программы двух фондов — «Надежда» и «ФОКУС-МЕДИА» — нацелены на трудовые способы адаптации выпускников детских интернатных учреждений.

Программа «Начало пути» фонда «Надежда» включает в себя постоянное сопровождение выпускников детских интернатных учреждений в процессе учебы и на первых рабочих местах. Наставники сначала помогают ребятам с профориентацией, а затем поддерживают их в освоении будущей профессии. Кроме рассказа об опыте организации, в сборнике описано взаимодействие наставника с подопечным на рабочем месте.

В «Программе трудоустройства студентов профессиональных училищ и колледжей» фонда «ФОКУС-МЕДИА» используются тренинговые технологии. Благодаря этому у ребят развиваются навыки коммуникации, самопрезентации, управления своими знаниями и, как следствие, возможность раскрытия личностного потенциала. Тренинги направлены также на то, чтобы повышать у выпускников мотивацию к трудоустройству. В сборнике описан подход и представлены интервью и рассказы — обратная связь от участников программы.

Использовать игровой метод в работе с детьми-сиротами предлагает МОО «Игры будущего». «Проект «Полдень»: сюжетно-ролевые игры в социальной адаптации воспитанников детских домов» направлен на развитие у них компетенций, необходимых для эффективной социализации и приобретения опыта жизни в обществе. Наряду с социализацией «Полдень» учит детей совершенствовать навыки самоорганизации — управлять такими ресурсами, как время, деньги, знания и умения. Авторы подробно описывают устройство игр, возможные темы, процесс разработки, анализ результатов и т.п.

Центр «Расправь крылья!» представил три своих масштабных инициативы: «Программу постинтернатного сопровождения и поддержки выпускников детских домов, школ-интернатов и замещающих семей», проект «Молодая мама» и проект «Я служу России». Программа сопровождения включает в себя просветительскую, диагностическую и коррекционную работу с выпускниками, защиту их личных, жилищных, имущественных прав и интересов и многое другое.

Проект «Молодая мама» оказывает помощь беременным женщинам и молодым мамам из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, для предотвращения вторичного социального сиротства. А проект «Я служу России» направлен на подготовку ребят к службе в армии, последующее сопровождение и адаптацию при возвращении.

bol-shie-brat-ya-bol-shie-sestry-

«Вы найдете в сборнике все самое передовое и лучшее в работе тех, кто своим участием старается поменять ситуацию с адаптацией детей-сирот, кто старается помочь в преодолении бедности среди выпускников детских домов, кто жертвует свое время и силы для того, чтобы дети-сироты становились созидательными гражданами, искали свой путь самореализации. Огромная признательность Фонду CAF за создание такого важного и нужного методического сборника, который, я уверен, значительно повлияет на общую ситуацию с адаптацией и социализацией детей-сирот в Российской Федерации», — написал во введении Александр Гезалов, выпускник советского детского дома, общественный деятель, эксперт в области социального сиротства.

Издание адресовано руководителям, сотрудникам, волонтерам и другим специалистам, заинтересованным в содействии в социализации и трудоустройстве выпускников российских учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

Книгу можно скачать http://www.cafrussia.ru/assets/Novie%20vozmozhnosti.pdf или бесплатно получить в офисе CAF Россия.


http://philanthropy.ru/cases/2016/08/03/39861/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Детскую нейрохирургию реформируют после обращения волонтеров
09.08.2016
В России будет реорганизована система оказания медпомощи детям с заболеваниями головного мозга. На проблемы, которые она должна решить, первыми обратили внимание неравнодушные граждане, которые потребовали изменить положение детей-сирот, страдающих гидроцефалией и не получающих необходимого лечения.

Как сообщают «Известия», до конца августа будут назначены главные нейрохирурги в федеральных округах, а затем — главные нештатные специалисты в субъектах РФ. Главным детским нейрохирургом России назначен профессор НИИ нейрохирургии имени Бурденко, заведующий детским нейрохирургическим отделением Сергей Горелышев.

«В настоящее время под руководством профессора Горелышева формируются рабочая группа и профильная комиссия Минздрава России по детской нейрохирургии, в функции которых входит координация соответствующей медицинской помощи детям, в том числе больным гидроцефалией. Будут разработаны и утверждены профильными медицинскими профессиональными некоммерческими организациями клинические рекомендации», — сообщили в Минздраве.

По словам Сергея Горелышева, в результате система нейрохирургической помощи детям получит вертикальную структуру, связывающую центральные и местные учреждения, и охватит всю территорию страны. Те регионы, где детской нейрохирургии нет, смогут направлять больных на лечение в соседние области, или в Москву.

Ранее волонтеры общественной организации «Ты ему нужен» обратились в Министерство здравоохранения с письмом, где просили решить проблему организации помощи детям с гидроцефалией (водянкой головного мозга), находящимся в Домах ребенка.

Как показал проведенный ими мониторинг, в российских учреждениях для сирот находится около 700 таких детей. Часть из них не получила своевременной медицинской помощи, которая может значительно улучшить состояние многих больных гидроцефалией, и должна быть оказана в раннем возрасте.
В июне 2016 года Минздрав провел видеоселекторное совещание с представителями регионов,. На нем обсуждались вопросы оказания медицинской помощи детям, в том числе с гидроцефалией.

«Сейчас в домах ребенка, как правило, ждут ежегодной медкомиссии, чтобы принять решение о лечении таких детей, а к этому времени болезнь может зайти так далеко, что спасти ребенка будет уже невозможно. По действующим нормативным документам главврач дома ребенка должен показать своего подопечного специалистам медучреждения из своего региона.

И если этот нейрохирург в регионе принимает решение, что ребенку нельзя помочь, это становится приговором: обращаться в столичные клиники к самым квалифицированным и опытным специалистам руководители детских учреждений не обязаны. Кроме того, не во всех регионах есть такие специалисты, и это тоже лишает шанса на выздоровление многих детей», — рассказала корреспондентам основатель фонда «Ты ему нужен» Ирина Васильева.

«Если местный нейрохирург сказал, осмотрев ребенка, что сделать уже ничего нельзя, для главврача дома ребенка — это истина в последней инстанции. По существующим протоколам он не должен больше ничего делать. И это при том, что во многих областных нейрохирургических отделениях оборудование далеко не всегда позволяет делать то, что делается в Москве и в Питере», — сообщила она.

«Главврач дома ребенка в Рязани рассказывала, что после того, как местный нейрохирург, осмотрев больного малыша, говорит «я не возьмусь», она садится и «гуглит» информацию о федеральных учреждениях.

При этом из бюджета перевозка ребенка из одного региона в другой не оплачивается, и у таких учреждений, где главврачи проявляют инициативу, есть договоренность с местными благотворительными фондами. Они собирают деньги на переезд и на оплату услуг сопровождающей няни», — рассказала Ирина Васильева.

«Шунтирование — довольно простая операция, одна из самых простых в детской нейрохирургии. К нам в НИИ Бурденко поступают больные, требующие высокотехнологичной помощи и высокой квалификации. Больным гидроцефалией, как правило, не требуется помощь врачей высокой квалификации. Но есть регионы, в которых вообще нет детской нейрохирургии, и отправлять оттуда детей можно только в центральные федеральные учреждения. Есть такая проблема, и мы сейчас ею занимаемся», — пояснил Сергей Горелышев.

По сведениям «Известий», в сентябре планируется провести еще одну видеоконференцию, с участием ведущих нейрохирургов, где будет обсуждаться план действий по борьбе с детской гидроцефалией, предложенный общественными организациями.

Среди предлагаемых мер – изменение протокола по оказанию помощи при детской гидроцефалии. Официальных опекунов детей-сирот, признанных неизлечимыми на местном уровне, планируется обязать отправлять их на осмотр в федеральные учреждения.

Также предлагается создать органы общественного контроля для проверки сиротских учреждений, в состав которых вошли бы уполномоченные по правам ребенка, независимые эксперты и представители общественности.


https://www.miloserdie.ru/news/detskuyu ... olonterov/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Эксперт о смерти ребенка под Москвой: Нужно менять систему семейного устройства
10.08.2016, 15:50
Приемные родители и бабушка 6-летней девочки, погибшей в подмосковных Озерах, задержаны по подозрению в убийстве ребенка, сообщили в СКР. По сведениям СМИ, приемный отец, ранее заявлявший об исчезновении девочки, затем – о ее смерти от несчастного случая, уже признался в совершении убийства, причины и обстоятельства которого пока не известны. Также сообщается, что, по словам соседей, приемные родители грубо обращались с детьми и злоупотребляли алкоголем.

О том, что можно сделать для того, чтобы более эффективно предотвращать трагедии, связанные с действиями опекунов или усыновителей в отношении доверенных им детей, порталу Милосердие.ru рассказала президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам« Елена Альшанская:

«Нужна перестройка всей системы семейного устройства в Российской Федерации. Чтобы, во-первых, оно проходило с учетом реальных интересов ребенка, чтобы максимально качественно проработали все контакты в его кровной семье, грамотно работали при подборе ребенку опекуна.

Чтобы это был именно подбор опекуна – для ребенка. Чтобы учитывали, чего требуют интересы, особенности ребенка, под эти особенности подбирали бы семьи, которые бы очень глубоко и качественно готовились, а не формально.

К сожалению, для многих до сих пор очень формальный подход к подготовке, они не знают ничего про депривацию, адаптационные сложности, про травму, которую пережили дети…
К сожалению, сплошь и рядом абсолютно формалистичный подход и к выстраиванию системы по сопровождению семьи. Де-факто ее нет, только в каких-то отдельных учреждениях или школах. Чтобы это было именно сопровождение, а не контроль. От того, что у этих семей наполнен холодильник, не меняется ничего. В реальности никогда не увидите сложности и не поможете их преодолеть.

Пора перестать относиться формально к вопросу устройства в семьи детей, системно перестроить подход к устройству ребенка в новую семью или возвращения в кровную, вырастить и серьезно подготовить всех для того, чтобы поменять, сейчас необходимо выращивать специалистов, посылать специалистов на территории, давать им зарплату.

То же самое сопровождение финансово не обеспечено практически нигде. И тогда уже мы сможем говорить, что сделали все, чтобы такое исключить.

Слава Богу, что ввели обязательную подготовку опекунов, процесс пошел. Но этого мало, потому что качество этой подготовки очень зависит от места, где она проходит, и сопровождения нет все равно. Подбора родителей ребенку как не было, так и нет. Поэтому, конечно, никогда не учитывается, что люди могут элементарно не справиться с конкретным ребенком и его потребностями».

Ранее родители шестилетней Вероники Черниковой, которые воспитывают также еще одного приемного и одного родного ребенка, заявили, что девочка пропала без вести. Однако, их поведение вызвало подозрение правоохранительных органов. После этого члены семьи скрылись, и были задержаны в состоянии алкогольного опьянения.

«На допросе следователю приемные родители сообщили, что еще в апреле 2016 года девочка якобы утонула в ванной. Обнаружив это, они испугались и решили скрыть её тело. С этой целью они сожгли его в костре.

Длительное время им удавалось скрывать от всех исчезновение девочки, однако в августе, узнав, что со дня на день к ним домой должны прийти сотрудники органов опеки, разыграли так называемый «спектакль» с безвестным исчезновением дочери», — говорится в сообщении СКР.

После обнаружения останков Вероники, возле дома подозреваемых собрались сотни людей, требуя наказания для виновников преступления. Также они принесли цветы и игрушки к месту смерти ребенка.

https://www.miloserdie.ru/news/ekspert- ... strojstva/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
В России намерены развивать профессиональные приемные семьи и возмездную опеку
24.08.2016

«Хочу подчеркнуть, что, выполняя поручение президента, мы разрабатываем вопрос об изменении порядка создания приемной семьи, ее развития как профессиональной приемной семьи, и одновременно — расширения иных форм возмездной опеки.

Сразу хочу сказать, что к работе этой профессиональной семьи будут предъявляться требования по прохождению специальной и, подчеркиваю, углубленной подготовки», — рассказала глава Минобрнауки Ольга Васильева во время выступления в Общественной Палате РФ.

Также, по ее словам, министерство сегодня разрабатывает «очень серьезную программу подготовки лиц, которые хотят воспитывать или уже воспитывают детей-инвалидов — подростков, братьев и сестер».

Подготовка кандидатов в приемные родители в России ведется по единым стандартам с 2012 года, напомнила Ольга Васильева. «Сегодня 800 школ приемных родителей по всей стране проводят эту практику, их количество будет увеличиваться», — рассказала министр.

https://www.miloserdie.ru/news/minobrna ... uyu-opeku/


Тема: Задай вопрос министру образования РФ!
Программа "Детский вопрос" на РадиоРоссии +24.08.2016
Уважаемые приемные родители! Как вы знаете, новым министром образования назначена Ольга Васильева. Какие "тематические" вопросы вы хотели бы ей задать, если бы у вас была такая возможность? Самые интересные из них мы озвучим во время эксклюзивного интервью с Ольгой Юрьевной.

P. S. Вопросы должны иметь отношение к теме "Приёмные дети".
http://conf.7ya.ru/fulltext-thread.aspx ... &trd=96592

https://www.facebook.com/DetskyVopros/p ... 04/?type=3
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Новым детским омбудсменом назначена Анна Кузнецова
Новым уполномоченным по правам ребенка в РФ назначена основатель благотворительного фонда «Покров» Анна Кузнецова. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сообщил агентству «Интерфакс», что «ранее Владимир Путин провел в Кремле с ней беседу».

Павел Астахов, занимавший должность уполномоченного по правам ребенка, подал в отставку по собственному желанию. Своею преемницу Астахов назвал «очень достойным человеком» и пожелал ей «помощи божьей на этом сложном поприще».

34-летняя Анна Кузнецова — уроженка Пензы, закончила Педагогический институт Пензенского государственного университета по специальности «психология». Замужем за священником, мать шестерых детей. С 2008 года Кузнецова занимается общественной деятельностью — учреждает организацию «Благовест», в 2010 — создает фонд по поддержке семьи, материнства и детства «Покров», а в 2015 — Ассоциацию организаций в защиту семьи. В 2016 году фонд «Покров» становится одним из операторов президентских грантов на поддержку НКО, ему предстоит распределить в общей сложности 420 миллионов рублей на проекты по консультированию и повышению профессионализма сотрудников общественных организаций. По словам источников РБК, заранее назвавших кандидатуру нового омбудсмена, Кузнецову отличает то, что у нее «хорошие контакты и с правозащитниками, и с Общественной палатой, и с администрацией президента».
Помимо участия в благотворительности, Анна Кузнецова занимается политической деятельностью: она входит в Совет женщин при губернаторе Пензенской области, возглавляет исполнительный комитет пензенского отделения ОНФ и баллотируется в Госдуму от «Единой России». Кроме того, Анна Кузнецова принимает участие в работе президентской группы по выработке предложений о дополнительном регулировании деятельности социально ориентированных НКО. Сама Кузнецова утверждала, что политика ей не слишком интересна и необходима только для того, чтобы более эффективно помогать детям, многодетным семьям и женщинам, попавшим в беду.

В беседе с агентством ТАСС Кузнецова заявила, что комментировать выбор ее кандидатуры и дальнейшую работу на новой должности пока преждевременно. Новое назначение уже поприветствовали директор «Агентства социальной информации» Елена Тополева-Солдунова, глава фонда «Справедливая помощь» Елизавета Глинка, руководитель фонда помощи незрячим детям «По зову сердца» Диана Гурцкая и бывший официальный представитель РПЦ протоиерей Всеволод Чаплин.

Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская, которую источники РБК называли одним из претендентов на должность детского омбудсмена, заявила ТД, что назначение Анны Кузнецовой — неплохой выбор. «Я думаю, не стоит заведомо чересчур критически подходить к ее личности. Обществу нужно дать Анне шанс. Очень важно, что она не чиновник в чистом виде, она сама руководитель фонда и хорошо знает проблемы, которые существуют в этой сфере. Кроме того, она имеет собственный богатый опыт материнства, это важно». При этом Альшанская затруднилась сказать точно, как скажется новое назначение на работе аппарата детского омбудсмена. «Гадать об этом сейчас не стоит — нужно подождать некоторое время и посмотреть уже на реальные результаты ее работы. Но я надеюсь, что Анна сможет решить хотя бы часть накопившихся проблем, и мы ей в этом поможем», — подытожила Альшанская.

«Такие дела» поговорили с директором пензенского фонда поддержки общественных и благотворительных инициатив «Гражданский Союз» Олегом Шарипковым, давно знакомым с Анной Кузнецовой. Шарипков считает, что новое назначение полностью вписывается в господствующую идеологию защиты традиционных ценностей.

«Назначение Анны Кузнецовой — самый естественный и для многих идеальный вариант замены Павла Астахова. Анна наверняка будет работать лучше и эффективнее предшественника, и с ее приходом многое изменится. Она действительно очень любит детей и делает для них все возможное: не по приказу и не ради карьеры или зарабатывания денег, а по призванию. При этом у нее по-настоящему бойцовый характер: в родном регионе ей удавалось решать многие проблемы еще до того, как она получила административную поддержку. В нашей небогатой области Анна смогла без всяких связей и знакомств добиться финансирования ее проектов и даже выбить помещение для центра помощи матерям, оказавшимся в трудной ситуации.

«Вместе с тем, ее приверженность семейным, традиционным ценностям замечательно подходит к текущей государственной повестке», — считает Шарипков. — «Я почти уверен, что Анна будет законодательно продвигать идею запрета абортов без медицинских показателей — она уже не раз высказывалась об этом. Что особенно неприятно, Анна горячо поддерживает «закон Димы Яковлева»: неоднократно отстаивала его необходимость в спорах с коллегами по благотворительным фондам. Она всерьёз убеждена, что запрет на усыновление спасает наших детей, которые могли бы умереть за границей».

По словам Шарипкова, ради поставленной цели Анна Кузнецова готова использовать любые средства и идти на любые компромиссы. «Ее карьера резко пошла вверх около двух лет назад, когда ее заприметил секретарь Общественной палаты Александр Бречалов. Он увидел, что Анна — идеальный вариант для очеловечивания «Единой России» и ОНФ: молодая обаятельная женщина, православная, директор благотворительного фонда. Ее использовали, чтобы поднять рейтинг партии, а она с готовностью приняла появившиеся возможности для того, чтобы решать те же самые проблемы, что и раньше — но на более высоком уровне».

При этом Шарипков считает, что после назначения Анны Кузнецовой на пост омбудсмена, ее собственный благотворительный фонд ждет тяжелое время. «Она абсолютно некомандный игрок, и не умеет подбирать себе помощников. Конечно, место уполномоченного для нее идеально — здесь нужна только лояльность и искреннее желание выполнять свою рабооту. Но боюсь, без нее «Покров» постепенно умрет. Разве что власти, чтобы не ударить в грязь лицом, не назначат какого-нибудь чиновника на ее место и не сделают из него такой серенький окологосударственный фонд».

http://takiedela.ru/news/2016/09/09/ombudsmen_2/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Каких прав не хватает защитникам прав детей
Ольга Алленова о назначении Анны Кузнецовой вместо Павла Астахова
9.09.2016
Чем известна Анна Кузнецова


Уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка назначена Анна Кузнецова — 34-летняя руководитель пензенского благотворительного фонда поддержки семьи, материнства и детства «Покров», жена священника, мама шестерых детей, кандидат в Госдуму от «Единой России» и член пензенского исполкома ОНФ. Почему выбрали Анну Кузнецову, понятно: власти перед выборами нужно было новое лицо — симпатичное, позитивное, отвечающее моде на духовность и традиционные ценности.

Общественность обсуждает, может ли многодетная мама добросовестно выполнять свои обязанности на госслужбе, не нарушая при этом интересы своих детей, и не будет ли воцерковленность Кузнецовой препятствовать ее работе в должности детского омбудсмена. Вопросы важные, но не ключевые. В конце концов, если новый защитник прав детей за годы своего многодетного материнства умудрилась открыть фонд, стать активным членом ОНФ и кандидатом в депутаты ГД РФ, то и в новой должности справится. Вероятно, ее супруг не из тех священников, которые считают, что жена должна сидеть дома и воспитывать детей. В конце концов даже у жены священника могут быть помощники по дому или гувернантки.
Ее «церковность» может быть поводом для паники только у глубоко либеральной части общества, которая убеждена, что любая демонстрация религиозных предпочтений на госслужбе недопустима. Но эта часть общества мала, и она сегодня не в тренде.
Как Анна Кузнецова сменила Павла Астахова на посту уполномоченного по правам ребенка

Если разобраться, то ничего угрожающего светским устоям общества Кузнецова пока не предлагала. Да, она противница абортов, но я не видела призывов с ее стороны запретить аборты, хотя в церковной среде такие призывы звучат нередко. Может быть, она понимает, что повальный запрет абортов приведет к увеличению случаев женской смертности от подпольных операций, а может быть, знает, что на это нет политической воли.

Зато Кузнецова открыла фонд помощи женщинам в кризисной ситуации, справедливо, в общем, полагая, что абортов станет меньше, если у женщины появится выбор. И это тот путь, который и следует развивать. В рамках партнерства государства и НКО необходимо создавать систему социальной поддержки семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, и это поможет не только снизить количество абортов, но частично решить проблему социальных сирот, алкоголизма, насилия в семье.

Что нужно знать об институте детского омбудсмена в России

Главная же проблема, с которой предстоит столкнуться госпоже Кузнецовой, касается полномочий федерального детского омбудсмена. По сути, эта должность сегодня является декларативной. Федеральный уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка никак не влияет на работу региональных уполномоченных, и если в регионе происходит, например, преступление против детей, у федерального детского омбудсмена нет рычагов для влияния на ситуацию. Региональные уполномоченные по правам ребенка назначаются губернаторами и в случае любого скандала защищают в первую очередь интересы местной власти и честь ее мундира, а вовсе не детей. Именно поэтому в детских оздоровительных лагерях из-за элементарных нарушений правил безопасности гибнут дети, в детских домах избивают и мучают воспитанников, а изъятые из семей младенцы гибнут в государственных больницах — и никто в региональных органах власти за это не наказан, потому что следственные органы часто тоже защищают интересы местной власти.

И до тех пор, пока детские омбудсмены не встроены в некую федеральную вертикаль с единым руководством в столице, эта должность, по большому счету, вообще не имеет смысла. Как и споры о многодетности и воцерковленности нового детского омбудсмена.

Ольга Алленова
http://www.kommersant.ru/doc/3086618


Шесть детей и верит в телегонию
09 сентября 2016
ЦИТАТЫ СВОБОДЫ
http://www.svoboda.org/a/27977558.html


Информационно-волновая память нового омбудсмена
Пятничное назначение, сделанное Кремлём, опять обогатило нашу лексику. Уполномоченная по правам ребёнка в РФ Анна Кузнецова в качестве аргумента против абортов предлагает «новую науку» - телегонию.
http://www.fontanka.ru/2016/09/09/160/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
В детских домах нет голубоглазых новорождённых девочек
Владимир Соколов
8 сентября 2016
Репортажи с «круглых столов», где журналисты и эксперты обсуждают важные проблемы города и региона.


Каковы реальные последствия принятия закона Димы Яковлева? Почему родителям предлагают отказаться от детей-инвалидов прямо в роддоме? Что вынуждает родителей отказываться от своих родительских прав? Что служит основной причиной социального сиротства? Только ли несовершенное законодательство порождает весь ворох проблем? Давайте попробуем разобраться вместе.
Круглый стол, посвящённый проблемам детей-сирот и инвалидов в Пермском крае показал, что хоть в нашем регионе ситуация не самая худшая, если брать в целом по стране, но она далека от идеальной. В заседании круглого стола приняли участие общественные активисты, руководители общественных организаций, политики, чиновники и люди, которых обсуждаемые вопросы касаются непосредственно.

Когда лично знаешь тех, кого коснулся закон Димы Яковлева
Дмитрий Жебелев, учредитель и координатор благотворительного фонда «Дедморозим» считает, что закон Димы Яковлева принят не в интересах детей.

Замещения зарубежного усыновления российскими семьями не произошло
— Моё субъективное мнение основано на объективных факторах. Я бы напомнил аргументы, которые приводились при принятии закона Димы Яковлева. При принятии закона говорилось, что американцы берут только здоровых детей. Однако статистика Минобрнауки это опровергает. В 2011 году, когда для американцев не было никаких ограничений, гражданами США было усыновлено 956 детей. Из них 89 детей — инвалидов. Это каждый одиннадцатый. В то же время в российские семьи было передано почти 65 тысяч детей, из них 1250 детей — инвалидов. Это каждый 54-й. То, что среди усыновлённых в США детей доля инвалидов гораздо выше не означает, что там люди более милосердные. Это говорит об условиях, которые созданы для таких семей в стране. Если бы у нас были такие же условия, как в США, вполне вероятно, что мы обогнали бы их в своем желании принимать в семьи детей-инвалидов.

Американские семьи/ Российские семьи
956/ 65000
Усыновлено детей/Из них инвалидов
89/1250
Статистика по усыновлению детей-сирот и детей-инвалидов американскими и российскими семьями, 2011 год
Если бы у нас были такие же условия, как в США, вполне вероятно, что мы обогнали бы их в своем желании принимать в семьи детей-инвалидов
Говорилось, что закон защищает интересы наших детей, что в американских семьях им будет значительно хуже, и мы никак не можем следить за их судьбой там. К сожалению, открытой статистики нет ни по США, ни по России. Но, по открытым источникам, по количеству преступлений против таких детей в США и в России, данные отличаются в разы. Если руководствоваться интересами детей, в первую очередь депутатам следовало бы ограничить усыновление детей-сирот российскими семьями, что выглядит абсурдно.

Хотелось бы проиллюстрировать негативные последствия принятия этого закона для детей-инвалидов, оставшихся без попечения родителей. Американцы усыновляли примерно тысячу детей в год. Примерно сто из них были инвалидами. Эта цифра росла каждый год. Если в 2011 году всего в семьи было устроено 67,5 тысяч детей, вместе с иностранным усыновлением, то в прошлом году, по данным Минобрнауки, 59 455 детей. Если говорить только об усыновлении, то тут падение еще больше. В 2011 году усыновили 10 800 детей. В 2015 году — всего 6 649 детей. Это говорит о том, что замещения зарубежного усыновления российскими семьями не произошло. Те дети, которых могли бы усыновить американцы, остались в государственных учреждениях. Несмотря на то, что мы с уважением относимся к работе этих учреждений, общепризнано, что для подавляющего большинства детей лучше воспитываться в семьях.

2011
2015
67.5
59.4
Устроено в семьи детей
10.8
6.6
Усыновлено детей
Статистика по устройству детей в семьи в 2011 и 2015 годах (до и после принятия закона Димы Яковлева)
Проголосовали, не очень разобравшись
— Я бы хотел назвать тех депутатов от Пермского края, которые проголосовали за закон Димы Яковлева. За него проголосовали все депутаты и сенаторы, которые на тот момент представляли наш край. Не голосовал за него только Григорий Куранов, который стал депутатом Госдумы после принятия закона.

Из них вновь идут на выборы в Заксобрание Алексей Пушков и Валерий Трапезников от «Единой России». В Госдуму Олег Куликов от КПРФ, Оганес Оганян от «Справедливой России» и нынешний сенатор Игорь Шубин. Из тех, кто идёт на выборы от Пермского края, есть те, кто тогда не представлял наш край, но также голосовал за этот закон.

Мне хочется, чтобы максимальное количество людей знало, какие решения принимались людьми, за которых они голосовали. Мы сами выбрали этих людей.

Очень хотелось бы выслушать аргументы за закон Димы Яковлева. Мы специально приглашали сюда депутатов, которые голосовали за этот закон. Я общался с некоторыми из них. Чаще всего в ответ на свой вопрос о причинах такого решения они говорили, что не очень разобрались, что надо посмотреть повнимательнее, что им показали какую-то статистику и вот они так проголосовали.

Это не то, что должны делать законодатели в интересах детей
— Примерно 100 детей-инвалидов каждый год остаются неустроенными в семьи. Есть официальная статистика и наши наблюдения, которые позволяют с большой степенью достоверности прогнозировать дальнейшую судьбу этих детей. Из сотни детей около 80 потом уходят на пожизненное пребывание в психоневрологические интернаты для взрослых. Около 15 детей во время пребывания в домах-интернатах умирают из-за тяжёлых заболеваний и недостаточного медицинского обслуживания. И только пять процентов способны жить самостоятельно или попадают в приёмные семьи. Это ещё очень оптимистичный прогноз.



Этим законом депутаты отменили будущее для 95 детей из каждой сотни.
С одной стороны, сто детей — это не так уж много для России. Но моё отношение к этому обусловлено ещё и тем, что я лично знаю многих детей, которых действие этого закона потенциально касается. Я знал и был на похоронах детей, которые умерли. Когда ты знаешь конкретного ребёнка, которого коснулся этот закон, ты понимаешь, что это не то, что должны делать законодатели в интересах детей. Этим законом депутаты отменили будущее для 95 детей из каждой сотни.

Запреты на усыновление детей иностранцами устанавливать можно, но пока не в нашей стране
— Нам стоит говорить о том, что нам следует менять, для того чтобы у нас могли комфортно жить и дети-инвалиды, и замещающие семьи в целом. Нам бы хотелось, чтобы у нас была конкуренция среди семей, желающих усыновить ребенка, чтобы не семья выбирала себе ребенка, а ребёнку выбирали семью. Запреты на усыновление детей иностранцами можно устанавливать тогда, когда у нас будет конкуренция среди усыновителей за каждого ребёнка, вне зависимости от того, инвалид он или нет.

Закон Димы Яковлева подавался как повод для того, чтобы обратить внимание на проблемы детей-сирот в России. Однако запал был намного ярче тех результатов, к которым он привёл. Из того, что лежит на поверхности — это 481-е постановление, касающееся учреждений для детей, оставшихся без попечения родителей. Хорошо, что это постановление появилось. Плохо, что оно не обеспечено ни методически, ни финансово. У многих просто не было никаких средств, чтобы это постановление реализовать. Второе, что обещалось — это закон о профессиональной замещающей семье. Он крайне необходим. Существует куча разработанных вариантов этого закона. Ещё два года назад председатель профильного комитета Госдумы обещала мне, что закон будет со дня на день. До сих пор его нет.

Недавно была новость том, что Пермский край — лидер в ПФО по устройству детей в семьи.

Усыновлено
Под опеку (попечительство)
В приёмные семьи
В семейные воспитательные группы
В кровные семьи
141
483
321
156
326
Детей
Устройство детей-сирот в семьи в Пермском крае в первом полугодии 2016 года / Администрация губернатора Пермского края
Здесь нельзя не отметить наши власти. Но у нас возникла проблема следующего уровня — сопровождение замещающих семей. Здесь мы можем достичь хороших результатов, если эта сфера деятельности станет более открытой для НКО, если среди них возникнет конкуренция в этой сфере. Тогда снизится стоимость услуги и повысится её качество. Если мы повысим качество сопровождения замещающих семей, то снизится количество отказов от детей, снимутся многие другие проблемы.


Фото:
Владимир Соколов
Проблемы есть, но часто не те, о которых вы думаете и не там, где вы полагаете
Павел Миков, уполномоченный по правам ребенка в Пермском крае, согласен с наличием некоторых проблем, но более оптимистичен в своей оценке нынешней ситуации и перспектив.

Всё не так уж плохо
— Сложившаяся в крае ситуация с сиротами и детьми-инвалидами не связана исключительно с законом Димы Яковлева. Последние семь лет мы наблюдаем ежегодное снижение количества усыновленных детей. Замещающая семья, когда родители получают средства на содержание ребенка и вознаграждение за воспитание, в последние 3-4 года становится всё более популярным вариантом. Надо признать, что сегодня есть две категории сирот, которые «зависли» в госучреждениях — это дети подросткового возраста и инвалиды. Сегодня у нас 340 детей-подростков в государственных учреждениях общего типа и 318 детей в домах-интернатах для инвалидов.

ПРОЦИТИРОВАТЬ

Замещающая семья в последние 3-4 года становится всё более популярным вариантом
Наш регион один из немногих, в которых сохранены семейно-воспитательные группы. В таких группах родители вместе с детьми проходят реабилитацию с целью недопущения лишения их родительских прав.

За последние три года в Прикамье наметилось снижение количества случаев ограничения или лишения родительских прав, хотя это по-прежнему остается основной причиной социального сиротства. К сожалению, доля родителей, желающих восстановиться в родительских правах, остаётся одинаково небольшой — около 5 %.

Как это ни парадоксально, сама система государственной поддержки детей-сирот не стимулирует родителей восстанавливать свои права. Такие родители прекрасно понимают, что государство заботится о ребёнке объективно лучше, чем это могли бы сделать они. В моей практике есть немало случаев, когда родители сами инициируют процесс лишения их родительских прав.

С одной стороны, государственная поддержка детей-сирот кому-то кажется недостаточной. Однако сегодня ни приемные родители, ни опекуны с просьбами о том, чтобы кардинально изменить систему поддержки уже не обращаются.

ПРОЦИТИРОВАТЬ

Есть немало случаев, когда родители сами инициируют процесс лишения их родительских прав
Сегодня в крае действуют 17 межмуниципальных ассоциаций, объединённых в единую краевую ассоциацию замещающих семей. Они получают поддержку государства и бизнеса.

И методика есть, и программа, и деньги, хоть и не большие, но есть. Работать некому
— Что касается 481-го постановления... Методические рекомендации Министерством образования разработаны были. Была разработана форма мониторинга. Другое дело, что с ресурсной обеспеченностью у субъектов возникли определённые трудности. Это хорошо, что у нас в крае действует Программа приведения в безопасное нормативное состояние учреждений бюджетной сферы. Пусть там небольшие средства, но на каждое учреждение их в течение последних пяти лет последовательно выделяли. Всё-таки, к семейным условиям учреждения у нас приближены. Другое дело — кадровые проблемы. Никто не подумал, как действительно заместить и чем компенсировать воспитывающему детей-сирот круглосуточно, на постоянной основе воспитателю отсутствие общения со своей семьёй. Мы создали в группах-семьях отдельную комнату, где будет жить воспитатель-родитель, но у него же есть своя семья, свои дети. А по новым требованиям, он должен все пять рабочих дней круглосуточно находиться на работе. Тут должен быть другой уровень заработной платы, другой уровень мотивации, связанный с улучшением жилищных условий, какие-то дополнительные стимулы.

Когда в товарищах согласья нет
— Я уже два года двигаю организации родителей детей-инвалидов к объединению и созданию хотя бы ассамблеи, общественной организации. Это оказалось очень сложно. Если мы приёмные семьи, опекунов сумели убедить объединиться, то здесь, вы не поверите, мощнейшая конкуренция. Объединяются родители детей с аутизмом, родители детей с синдромом Дауна, с ДЦП. Но это отдельные группы, которые видят только себя, свою проблему. Мы предлагаем им подняться выше, объединиться. Доходит до смешного! Правительство готово сегодня рассматривать варианты строительства в Перми современного большого краевого детского реабилитационного центра, в бюджете на следующий год заложены деньги на разработку проектно-сметной документации. Часть родителей детей-инвалидов устраивают собрание, собирают подписи в адрес губернатора и президента против строительства этого центра. Другая часть собирает подписи за строительство этого центра. В итоге пришлось ехать, мирить их между собой.

Чтобы что-то сделать, необходимы объединённые усилия.

В конце хочу сказать, что озвученные здесь проблемы существуют, но есть подходы к их решению.


Фото:
Владимир Соколов
В интернатах очень много детей, которых никогда не возьмут в российскую семью
Светлана Гликина воспитывает четверых детей. Трое своих, один из которых с синдромом Дауна. Усыновила девочку с таким же диагнозом. От своего ребёнка ей предложили отказаться сразу после рождения.

А могла бы просто не выжить
— У меня оба неходячие. У моего ребёнка было две реабилитации к полутора годам. У девочки, которую я взяла в год и два месяца, не было ни одной реабилитации. У нее была операция на сердце и теперь искривление грудной клетки, потому что за ребёнком не ухаживали. Не потому что не хотели. У них просто рук не хватает. Ей исполнилось полтора года. Она весит восемь килограммов. Она стала переворачиваться, садиться, реагировать на окружающих. Первые две недели она вообще ни на кого не реагировала.

У меня все спрашивают, что с ними будет дальше, когда я уже не смогу за ними ухаживать. У меня здоровому сыну 16 лет. Я ему говорю: «Это твое приданое, ты с ними пойдёшь жениться, если найдёшь такую, которая и тебя полюбит, и их». Как вы думаете, женится он? Он собрался поступать в медицинский, потому что не видит иного выхода.

Всегда в обороне
— Я общаюсь с родителями, которые взяли себе детей с инвалидностью. Таких немного. В основном в московском регионе, потому что там есть специализированные центры по реабилитации таких детей. В интернатах остаётся очень много детей, которых в российскую семью не возьмут из-за отсутствия ресурсов. У нас нет таких денег, у нас нет таких клиник, у нас не воспитано отношение к инвалидам. Когда я захожу со своими детьми в поликлинику, в общественный транспорт, вокруг нас образуется свободное пространство. Я всегда стою в обороне. У нас мало профессионально подготовленных семей, которые могут и готовы взять ребенка-инвалида. Все хотят голубоглазую девочку пяти лет. Да нет у нас этих девочек в таком количестве. Когда я позвонила региональному оператору, мне сказали, что у них есть только глубокие инвалиды в приёмные семьи. Да, правильнее отдавать российских детей в российские семьи. Но, сколько получает семья на ребенка-инвалида? 8 000 зарплата и 7 700 содержание. Попробуйте поднять такого ребёнка. Кто возьмет ребёнка с аутизмом, другими поражениями?

ПРОЦИТИРОВАТЬ

У нас мало профессионально подготовленных семей, которые могут и готовы взять ребенка-инвалида
Всё должно быть по-другому
— Есть замещающие семьи, которые не справляются. Давайте посмотрим: восемь детей на ставку. 1 300 рублей за ребёнка. Повоспитывайте чужого ребёнка за 1 300. Что вы сможете? Да вы сможете только проследить, чтобы он жив остался. Профессиональная семья должна быть другой. Должна быть достойная оплата, обучение и сопровождение. Есть люди, которые готовы на это идти. Я встретила мамочку, у которой трое своих и четверо приёмных детей. Она мне говорит: «Я здоровую девочку нашла». Я говорю: «Что, правда здоровую?». Она: «Да, у нее только расщелина нёба, больше ничего нет. Совсем здоровая».

Надо выстраивать систему от малого — от сопровождения, от подбора семьи.

Кроме того, у нас нет сопровождения, когда в семье рождается ребёнок-инвалид. Родителям даже предлагают отказаться от ребенка. Если бы с ними сразу работали, многие дети-инвалиды могли бы остаться в своих семьях.

Всё плохо, но не совсем

Анна Зуева, руководитель общественной организации помощи семьям «Территория семьи» считает, что если тут подправить, а там подкрутить, всё заработает.

«Ты суслика видишь?»
— Я хочу сказать, что всё не совсем уж плохо. В крае существует сопровождение замещающих семей, существуют специальные организации, но нет никакого общественного контроля этого сопровождения. Есть семьи, которые понятия не имеют о том, кто их сопровождает и вообще о том, что их сопровождают.

Мы обращаемся в Минсоцразвития и нам сообщают, что, оказывается, есть сопровождение. Но, семья немного не в курсе.

ПРОЦИТИРОВАТЬ

Есть семьи, которые понятия не имеют о том, что их сопровождают
Бывает так, что семья остается неподготовленной, пройдя школу приёмного родительства. Они берут ребёнка, выясняется, что с ним что-то не так, как в школе рассказывали. Возникают серьёзные сложности, ребёнок возвращается в детский дом. Есть семьи, которые взяли себе ребёнка с проблемами здоровья и хотят его воспитывать. Они сами зачастую просят сопровождения, потому что у них эмоциональное выгорание и они не понимают, что им делать. Есть с чем работать, не дожидаясь новых законов и постановлений. Если систему доработать, всё будет не так уж плохо.

Если сопровождающие выйдут из сумрака...
Алесандра Сокол, руководитель благотворительной организации «Солнечный круг», руководитель проекта «Требуется мама», связывает принятие закона Димы Яковлева с тем, что детей с особенностями развития стали охотнее брать в российские семьи.

Ещё немного, ещё чуть-чуть
— Я хочу сказать, что после принятия Закона Димы Яковлева, мы почувствовали серьёзное продвижение своих проектов. Детей с особенностями развития стали охотнее брать в российские семьи. Если раньше не брали детей с ВИЧ, то сейчас их почти всех забрали российские усыновители. Стали чаще брать детей с синдромом Дауна.

Но мы сталкиваемся со сложностями при устройстве детей с серьёзными отклонениями в развитии и подростков. Сейчас все ищут здоровых детей.

Самое перспективное направление — это приёмные и замещающие семьи. Им необходима поддержка. Сейчас необходимо провести мониторинг сопровождения таких семей. Мы всё чаще сталкиваемся с ситуациями, когда сопровождение очень формально и семьи закрываются в своих проблемах, не решаются рассказывать о том, что у них происходит. Необходимо понять, каким образом провести мониторинг и какие формы сопровождения действительно эффективны.


Фото:
Владимир Соколов
Борьба с болезнью должна начинаться с профилактики
Елена Котова, руководитель фонда «Колыбель надежды», сталкивается с проблемами сиротства на самых подступах, там, где трагедии только зарождаются.

Заберите моих детей
— Есть единичные организации, занимающиеся помощью семьям, которые вынужденно оставляют детей. Через нас проходят тяжёлые истории. Ко мне приехала женщина из Краснокамска с двумя детьми. Она просто плакала, говорила, что не знает, что делать. Ей проще сдать ребенка в детский дом, потому что она не может даже сдать деньги на подарки в школе. Все дети получат подарки, а её ребёнок — нет. Да, муж у неё работает, да, она как-то подрабатывает. Но, тяжёло. Мы оказали ей какую-то поддержку. Она не поступила так, как собиралась.

Был случай, когда девушка была готова стать суррогатной матерью, чтобы заработать для своей дочери хоть что-то, купить хоть какую-то комнатку. В прошлом году обратилась женщина с тремя детьми. Она не хочет от них отказываться, но у неё уже отключили даже электроэнергию.

Внимание к родным семьям потенциальных сирот — это логично
— Есть девочки, которые поступают к нам в кризисный центр. Их очень много. У нас не хватает мест. Всё под завязку. Максимум пребывания у нас было четыре года. Но обычно уже через полгода они становятся на ноги, дети остаются в семье, детские дома не пополняются. Некоторые просто не умеют планировать свой бюджет, они как дети, не понимают, почему им не хватает денег. Таким мы тоже помогаем.

Я хочу отметить, что доля детей, которые возвращаются к биологическим родителям, просто ничтожна. В 2015 году из 1000 детей родителей, лишённых родительских прав, только 60 вернулись в биологические семьи.

Повышенное внимание родным семьям детей мне кажется логичным, раз мы оказываем такое внимание приёмным. Понятно, что не во все семьи можно возвращать детей, но надо уравновешивать эти вещи.

ПРОЦИТИРОВАТЬ

В 2015 году из 1000 детей родителей, лишённых родительских прав, только 60 вернулись в биологические семьи
В круглом столе также принимала участие Эмилия Слабунова, председатель партии «Яблоко», депутат Заксобрания республики Карелия. Она отметила понимание Павлом Миковым проблем региона.

— Я тут сравниваю с его коллегами из других регионов, своего, в частности, и завидую Пермскому краю.

Слабунова также отметила уменьшение количества усыновлённых иностранцами детей после принятия в России закона Димы Яковлева.

— Очень резануло то, что случилось после принятия закона Димы Яковлева. Если в 2011 году в пять стран, в которые чаще других забирают детей из России, усыновили три тысячи детей, то в 2015 году усыновители из 14 стран забрали 746 детей. В Италию, которая была в топе после США, в 2011 году забрали 798 детей и 446 в 2015. В Испанию в 2011 году — 645, в 2015 — 131. Мы понимаем, сколько неустроенных судеб осталось за этими цифрами.

http://zvzda.ru/articles/409d037cb90c
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.



За это сообщение автора Marigel поблагодарили: 2 evelina.vvoМира
Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
"Сама эта среда и есть насилие"
Говорит Елена Альшанская, президент благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам", член Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере
19.09.2016

Реформа детских сиротских учреждений началась в России год назад, однако во многих регионах жизнь сирот не сильно изменилась. Президент благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам", член Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере Елена Альшанская объяснила спецкорреспонденту ИД "Коммерсантъ" Ольге Алленовой, чего не хватает регионам для успешной реализации реформы.

"Главная беда детей в таких учреждениях — расстройство привязанности"

Год назад вступило в силу постановление N481 о реорганизации учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Что изменилось в результате этой реформы?

Положительные сдвиги есть. Мы видим, что в детских сиротских учреждениях создаются семейные группы численностью не более восьми человек. Появляются детские дома квартирного типа вместо коридорных. Уже есть учреждения, где ребенок чувствует себя не только комфортнее, чем раньше, но и живет рядом с близкими взрослыми. Но самое важное достижение заключается в том, что сиротское учреждение теперь является местом временного пребывания ребенка на пути в семью — кровную или замещающую. Каждые полгода в учреждении должны пересматривать статус ребенка, его ситуацию и прикладывать усилия к тому, чтобы он оказался в семье. Вот это революционный шаг, потому что последние полвека большинство детей, попадая в сиротскую систему, были обречены жить там постоянно. Однако изменить систему коллективного воспитания, которая выстраивалась десятилетиями, невозможно за один год.
Постановление N481 — это не федеральный закон, под него не дают федеральных денег, и каждый регион должен решать проблему исходя из своих возможностей

По поручению вице-премьера Ольги Голодец вы вместе с руководителем Центра лечебной педагогики Анной Битовой проводите общественный мониторинг сиротских учреждений. И как выполняют это постановление в регионах?


Давайте я приведу сначала хороший пример, а потом плохой. Дом ребенка N13 в Санкт-Петербурге, группа детей — разновозрастная. Один ребенок совсем маленький, он лежит на полу на одеяльце, другой постарше, тянется к тумбочке с игрушками. С третьим воспитатель ходит за ручки — учит ходить. Еще двое в этот момент спят. В этом доме ребенка все правильно, потому что люди понимают, какие базовые потребности у ребенка. Но эта картинка вызвала бы шок у многих воспитателей других учреждений, которые привыкли к тому, что все дети одинаковые и вся группа живет в одном режиме. А теперь расскажу про другой дом ребенка, тоже в Санкт-Петербурге. Очень красиво, чистенько, уютно. Мы входим в группу для детей до года, в ней всего пятеро детей. Вроде бы, все правильно. Вплотную стоят кроватки и маленький манеж. И кафельный пол. Вся жизнь детей проходит за решеткой: либо в кровати, либо в узком манеже. Эти дети не больны, они хотят исследовать окружающее пространство, у них возраст такой, но им просто негде ползать, потому что кафельный пол этого не предполагает. Сотрудники учреждения не понимают, чем недовольны эти общественники: красиво же, кафель в цветочек, обои, занавески, кроватки — все как на картинке. У нас визуальное мышление заменило логическое, и мы наводим эту красоту с кафелем и красивой дорогой мебелью, не понимая, что не это нужно годовалому ребенку. Ему нужно безопасное покрытие, по которому он может ползать, вставать на ножки, падать, исследовать окружающий мир. Люди не понимают, что блокируют естественное развитие ребенка той средой, которую создали. После нашего визита в этом доме ребенка обещали везде постелить ковры. Посмотрим.

А вот еще пример. Приезжаем в Нижний Новгород. Детский дом-интернат для детей с умственной отсталостью (ДДИ): две спальни по 15-20 человек и одна игровая комната на три группы, в которой одновременно сидят 40 детей с инвалидностью. Можете себе представить? Все, что они могут в этом помещении, это просто сидеть — потому что если встанешь, на кого-то наступишь. Они сидят разными группками, у каждой свой воспитатель, но понятно, что в таких условиях проводить какие-либо занятия с детьми невозможно.

Но ведь в постановлении говорится о том, что необходимо создать группы по шесть-восемь детей.

Это никакому постановлению не соответствует, но во многих регионах дети так живут до сих пор. Особенно в ДДИ — обычно это огромные интернаты коридорного типа. Понятно, что у регионов просто денег нет на реорганизацию таких учреждений. И тут как раз есть большая проблема: постановление N481 — это не федеральный закон, под него не дают федеральных денег, и каждый регион должен решать проблему исходя из своих возможностей.

Дело только в деньгах?

Нет, не только. Как я уже говорила, люди просто не понимают, для чего вся эта реформа нужна. В некоторых регионах и деньги есть, и там делают дорогой ремонт в учреждениях, но сути реформы не понимают. Приходим в отделение милосердия, спрашиваем, сколько человек в группе. Нам говорят: восемь человек. Спрашиваю, а какая это группа? Нянечка отвечает: "Ваня с 6-й группы, а Петя с 7-й". И выясняется, что у них группы только на бумажке созданы. А живут дети, как и жили раньше. В игровой — толчея, теснота, никаких отдельных "семейных" зон нет. Я уже не говорю об отдельной столовой на группу.

Но это же профанация.

Конечно. Главная беда детей в таких учреждениях — расстройство привязанности. Они вырастают, и им очень сложно создавать семьи, поддерживать социальные связи, работать на одном месте. Мы проводим реформу, чтобы нивелировать эти последствия. Что такое постоянная группа? Это среда, где есть люди, к которым ребенок привязан. В основе всей реформы лежит попытка не допустить расстройства привязанности и проблем с дальнейшей социальной адаптацией ребенка. Именно это ключ к решению проблемы, а не кафель в цветочек и не многомиллионные ремонты. Но на местах это не всегда понимают.

"Региональные чиновники не разделяют идей, которые лежат в основе реформы"

Почему так происходит?

Потому что никакая, даже самая прогрессивная бумага не может сразу изменить сознание людей. Полвека устройство в детский дом воспринималось как нормальная альтернатива устройству в семью. И даже когда появилась политическая воля, и Ольга Голодец собрала у себя попечительский совет, и мы добились решения, что эта реформа стартует, это было только началом пути. Теперь на федеральном уровне уже все понимают, для чего нужна эта реформа. А на уровне региональных чиновников этого понимания часто нет. Для них есть некий формальный документ, который спустили сверху. Этот документ заставляет их нервничать, искать огромные средства на реорганизацию — и при этом они считают, что детям в детдоме и так хорошо: "дети накормлены, чисты, сыты, обуты, им тут явно лучше, чем в их нищей семье". Многие чиновники не разделяют концептуальных идей, которые лежат в основе реформы. Не понимают, что для развития ребенка крайне важно, чтобы рядом с ним постоянно находился значимый взрослый, что ребенок — не вещь, которую можно перекладывать из группы в группу. Что условия, приближенные к семейным,— это не чья-то прихоть, которая осложняет жизнь регионов, а базовая потребность ребенка, которую необходимо обеспечить.

То есть для успешной реализации реформы нужны федеральные деньги и разъяснительная работа.



Да, потому что далеко не у всех регионов есть какие-то внутренние ресурсы. И мы не можем их заставить меняться, если у них нет на это денег. Однако существующая сегодня сиротская система очень дорого обходится бюджету, и опыт других стран показывает, что эти деньги можно перераспределить так, что никаких дополнительных вложений и не потребуется. В штатном расписании одного ДДИ на десять детей предусмотрен один воспитатель, зато еще 15 банщиц и 11 буфетчиц. Есть о чем подумать.

А на что конкретно нужны деньги?

На реконструкцию. На то, чтобы из общежития коридорного типа сделать квартиры, в каждой из которых будет жить шесть-восемь детей и их близкий взрослый — воспитатель. В этой квартире должны быть отдельные спальни, зона для игры, и кухня-столовая. Теперь дети должны принимать пищу не в общей столовой, а в своей квартире. В идеале они должны видеть, как воспитатель готовит еду на их кухне, и помогать ему в этом. Но для того, чтобы дети готовили с воспитателем на собственной кухне, нужны хорошие безопасные кухни, а в старых детдомах коридорного типа это почти невозможно. Реорганизация требует больших средств. Иногда разумнее продать это здание или передать, например, под техникум или общежитие, а для детского учреждения использовать небольшие здания. Деньги нужны и на переобучение кадров — без этого любые внешние преобразования не имеют смысла. Они нужны на организационные изменения. Дети начали ходить в школу? Нужны машины, чтобы их возить. Началась работа с кровными семьями? Нужны службы, чтобы их сопровождать.

Но если все упирается в деньги, значит, ничего не получится? У нас же кризис, денег нет.

Я воспринимаю это положение как переходное. Да, мы пока не добились главного — чтобы эти учреждения были маленькими. Наше предложение разукрупнить детские дома, чтобы в каждом жило не более 30 человек, не приняли. Мы согласились: пусть будет 60. Но в итоге и это не удалось внести в постановление, потому что регионы сказали: "Вы сошли с ума, у нас по 500 человек в интернатах, куда мы их денем? Где мы возьмем деньги на строительство новых малокомплектных учреждений?" Поэтому сегодня мы делаем то, что можем сделать. Мы можем добиться присутствия в группе постоянных воспитателей. Можем прекратить переводить детей из группы в группу и разлучать братьев-сестер. Можем обеспечить ребенку постоянство окружающей среды. И мы можем интенсифицировать работу с семьей — кровной или приемной. Наша задача — сделать так, чтобы ребенок не жил в детском доме, потому что детдом — это всего лишь временное пристанище.

Однако в перспективе мы намерены добиваться ограничения численности в сиротских учреждениях хотя бы до 60 детей. В правительстве нам дали обещание, что в новых СанПиНах (санитарные правила и нормы.— "Власть") в требованиях к строительству учреждений для детей-сирот это ограничение появится.

"Почти треть в детских домах — это родительские дети, а фактически социальные сироты"

Многие "реформируются" для галочки, но в некоторых регионах не реформируются вообще — выводят ДДИ из-под действия постановления, чтобы ничего не делать.



Этим нас всех удивила вторая столица. Санкт-петербургский комитет по социальной политике издал региональный подзаконный акт, в котором они перечислили учреждения для детей-сирот, но ни одно ДДИ в него не включили. Во время нашего мониторинга мы это увидели, доложили на совете Голодец. Она возмутилась, дала поручение разобраться. После этого Минобразования, Минтруд и Минздрав издали совместное письмо, в котором разъясняется, что организацией для детей-сирот считается организация, в которой хотя бы один ребенок, оставшийся без попечения родителей, помещен под надзор государства. Но в Санкт-Петербурге, насколько мне известно, так пока ничего и не изменилось.

Они объясняют отказ от реформы в ДДИ тем, что там живет много родительских детей, а постановление N481 касается организаций для детей-сирот.

Но это манипуляция. Если даже всего один ребенок, оставшийся без попечения родителей, живет в ДДИ, это учреждение уже подпадает под постановление.

Я знаю, что в том же Питере попытались собрать родительских детей в четыре ДДИ, а в пятом поселить детей-сирот — и только этот пятый интернат реформировать. Люди не понимают сути этого постановления. Не понимают, какой вред наносит детям нынешняя сиротская система. Эти люди не злодеи, они просто пытаются обойти некие препятствия в работе, которые, по их мнению, им создали. И, на мой взгляд, дело не сдвинется с мертвой точки, пока в этой системе не будет проведено серьезное кадровое переобучение. Все те люди, которые хотя бы минимально участвуют в устройстве организаций для детей-сирот и в жизни детей, должны его пройти. Они должны понимать, почему ребенка, который не видит свою маму полгода или год, нельзя держать в таких условиях. Почему дети, которые попали туда по заявлению родителей, тоже имеют право на нормальные, семейные условия. Почему у любого ребенка должен быть близкий взрослый, привязанность и возможность для развития. И не важно, по заявлению он находится в учреждении или он сирота.

Выходит, что дети, которые живут в детском доме по заявлению родителей, находятся в еще более сложном положении, чем сироты? В приемную семью их устроить нельзя, родители навещают редко, а теперь еще и реформа не для них.

Дети по заявлению — это одна из ключевых тем, которую мы подняли после нашего мониторинга. Огромное количество детей находится в сиротских учреждениях по заявлению. По официальным данным, их 30%. Почти треть всех детей в детских домах, интернатах, домах ребенка — это родительские дети, а фактически социальные сироты. Большинство этих детей могли бы жить дома. Приведу пример. В Нижнем Новгороде в детском доме мы увидели двух девочек, которых постоянно навещает бабушка: она уже год пытается установить опеку, но ей детей не отдают. То есть органы власти делают все совсем не так, как написано в постановлении N481. Что мы читаем в постановлении? В случае попадания ребенка в сиротское учреждение органы опеки должны искать близких родственников и делать все возможное для его возвращения в кровную семью. И только если это невозможно, устраивают ребенка в замещающую семью. И каждые полгода пересматривают статус ребенка и выясняют, все ли сделано для того, чтобы он ушел в семью. А тут родная бабушка обивает пороги, а ей не отдают внучек.

А в чем причина?


Бабушка их воспитывала с рождения, мама выпивала и в итоге исчезла, девочки остались у бабушки. Бабушка не пьет, ухаживает за ними. В какой-то день она не смогла забрать их из детского сада, позвонила в социальную службу, чтобы ей помогли забрать детей и привести домой, а вместо этого их забрали в детский дом. А бабушка была уверена, что в этой службе ей помогут. В итоге целый год дети прожили в детском доме. Бабушка собирает справки для установления опеки, но у нее маленькая пенсия, и живет она в деревне, где нет водопровода и туалет на улице. А закон уравнивает эту бабушку в правах с приемными родителями. Она должна показать хорошие бытовые условия и высокий доход. То, что она родная бабушка, вообще не принимается во внимание. И тут большая законодательная проблема, которую не решить в рамках постановления N481. Нельзя таких бабушек уравнивать в правах с обычными кандидатами.

В этой деревне, кстати, многие живут без водопровода. Это стандартные для деревни условия, с туалетами на улице и походами в баню. Но выходит, нашему государству важнее, чтобы дети жили в казарме с теплым туалетом, чем с родным человеком, которого они любят. В конце концов, если государство не хочет, чтобы дети жили в плохих условиях, пусть предоставит этой бабушке жилье. Зачем этих детей делать сиротами? Чтобы им потом дать по квартире? Но разве не лучше дать сейчас одну квартиру этой семье вместо того, чтобы потом давать две?

Правильно ли я понимаю, что постановление N481 не защищает права детей, находящихся в сиротских учреждениях по заявлению родителей?


Защищает, но не так, как нам бы хотелось. Мы вносили много разных предложений для того, чтобы ограничить возможность приема детей в детские дома по заявлению. Но у нас ничего не вышло. Эту часть битвы мы проиграли. Помещение ребенка по заявлению родителя в детский дом считается социальной услугой, которую государство оказывает семье. Эта социальная услуга заложена в Семейном кодексе, в законе о социальном обслуживании и других законодательных актах. Государство считает, что нельзя лишать женщину или мужчину в кризисной ситуации права отдать своего ребенка в учреждение. Но кое-что нам удалось изменить. Если раньше для размещения ребенка в ДДИ было достаточно одного заявления, то теперь это не так. Мама не просто пишет заявление с указанием абстрактного "нахожусь в трудной жизненной ситуации": она приходит в органы опеки и указывает конкретную проблему, из-за которой она не может воспитывать ребенка. Сотрудник органов опеки должна прийти к ней домой, проверить ее условия жизни. После этого составляется трехстороннее соглашение между органами опеки, родителем и организацией для детей сирот. Для каждой стороны закреплены свои зоны ответственности и права. И родитель обязуется участвовать в воспитании ребенка и его содержании. Теперь уже нельзя прийти к ребенку раз в полгода, чтобы сохранить родительские права: необходимо регулярно его навещать. А учреждение, в свою очередь, перечисляет в этом документе, какие услуги оно обязуется оказывать ребенку и его родителям для изменения их тяжелой жизненной ситуации.

На практике такие соглашения уже подписывают?

Во время нашего мониторинга мы увидели, что многие о нем уже знают, но далеко не все подписывают. Хотя образец такого трехстороннего заявления принят Министерством образования. Мы все это разъяснили, а осенью поедем по второму кругу с мониторингом и проверим, как эта ситуация исправляется.

"Нужно уходить от подушевого финансирования"

В сиротских учреждениях продолжают избивать детей, информация об этом часто попадает в интернет. Если бы реформа проводилась грамотно, таких случаев было бы меньше?

Условия, в которые помещено такое количество травмированных детей, предполагают агрессию и насилие. В одном здании находится несколько сотен травмированных детей — с ними не работают индивидуально психологи, у них нет близкого взрослого, их боль и одиночество игнорируют, зато эти дети ежедневно обязаны выполнять рутинные действия. В такой среде всегда будет насилие. Оно будет либо среди воспитанников, либо между ними и персоналом. Вы можете посадить там на дежурство прокурора, но и за его спиной будет происходить насилие. Потому что сама эта среда и есть насилие.

Чтобы насилия там не было, не должно быть таких комнат, где по 40 детей сидят, раскачиваясь, спиной друг к другу. Не должно быть таких мест, где 500 несчастных детей, не видящих своих родителей, живут круглосуточно вместе. Из такого места нельзя сделать ничего приличного. Там можно сделать только казарменный гарнизон, внешне благополучный, с очень несчастными детьми. А этого мы как раз хотим избежать. И именно для этого написано постановление N481.

Если ребенок уезжает со своими родителями куда-то в отпуск, то учреждение теряет деньги. И в чем заинтересовано учреждение? В том, чтобы ни один ребенок не ушел на лишние каникулы или выходные

Выходит, что для нормальной реализации реформы маленькие учреждения все же необходимы?

Абсолютно точно. Мы пошли на компромисс, когда согласились с чиновниками, что пока не будет ограничиваться количество детей на одну организацию. И еще раз мы пошли на компромисс, согласившись, что в группе может быть не шесть, а восемь детей. Но я думаю, что постановление еще будет меняться, и мы какие-то изменения все же сможем внести. Когда восемь детей спят в одной спальне, там никакой нормальной жизни быть не может. В таком формате можно провести смену в лагере — 21 день. Но не год, не четыре и не всю жизнь до совершеннолетия.

Но учреждение на 60 детей менее выгодно, чем учреждение на 500 детей. Государство на это не пойдет.

Это еще одна огромная проблема. Количество персонала и денег зависит от количества детей. Госзадание в детском доме пишут на круглосуточное стационарное обслуживание. И если ребенок уезжает со своими родителями куда-то в отпуск, то учреждение теряет деньги. И в чем заинтересовано учреждение? В том, чтобы ни один ребенок не ушел на лишние каникулы или выходные. Таким способом формирования бюджета мы делаем организации заинтересованными в максимальном удержании детей.

Я думаю, что экономический подход в этом вопросе — чудовищная недальновидность: мы считаем короткие деньги, и нет ничего глупее этого. В итоге проблема вырастает и обходится дороже. Если ребенка не отпускают домой, разрушается привязанность между ним и его родными, и этот ребенок, скорее всего, останется в учреждении.



Нужно уходить от подушевого финансирования. Нужно максимально поддерживать контакт ребенка с семьей. И главное — сегодня необходимо развивать сервисы на местах, чтобы никакие ДДИ со всеми "прекрасными условиями" за сто километров от места жительства ребенка не составляли конкуренцию его семье. В каждой деревне нужен хотя бы один класс коррекции, хотя бы один центр дневного пребывания для ребенка-инвалида. И каждый отдел соцзащиты должен предоставлять надомных помощников мамам детей-инвалидов. Если мы будем говорить только об устройстве в приемные семьи, мы никогда не решим сиротскую проблему. Мы всегда забываем про кровных родителей — они у нас фигуры умолчания. Но только они являются решением этой проблемы. Самое важная задача в реформе интернатов — снизить количество поступающих туда детей. И тогда окажется, что мы можем легко отказаться от этих казарм на 500 детей, а оставшихся маленьких, семейных домов нам хватит, чтобы разместить тех, кто в этом действительно нуждается.






Журнал "Коммерсантъ Власть" №37 от 19.09.2016
http://www.kommersant.ru/doc/3088290

Кто такие дети без статуса
Каковы первые результаты реформы учреждений для детей-сирот
Как законы, призванные помочь самым незащищенным категориям граждан, применяются на практике
почему в органах опеки и попечительства должны работать профессионалы.
Почему принятие профессиональных стандартов для специалистов органов опеки и попечительства оказалось полумерой
Елена Альшанская рассказала, чего она ждет от реформы сиротских учреждений
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Marigel писал(а) 10 сен 2014, 14:54:
Поискала на 7е - пишут, что забирает детей не Узбекистан, а Молдова, Таджикистан, Киргизия.
http://conf.7ya.ru//fulltext-thread.asp ... &trd=87366

"Ребенок не имеет гражданства РФ - каков статус на усыновление, опеку, приемную семью?"
http://adoptlaw.ru/Kogo-mojno-vzyat-v-s ... _usynovit/

Как оформить гражданство РФ для подопечного ребенка?
http://adoptlaw.ru/Vse-ostalnye-voprosy ... _poluchit/




Депортация под опекой
Российская семья столкнулась с запретом иностранного усыновления

Бутырский районный суд Москвы принял решение забрать из семьи усыновленного российской семьей и получившего гражданство РФ шестимесячного ребенка, от которого отказалась его мать — гражданка Таджикистана. Это решение стало итогом ряда ошибок, допущенных во время процедуры усыновления: так, органы опеки заранее не уведомили Таджикистан о факте усыновления, а во время оформления документов не указали гражданство ребенка. Законы Таджикистана запрещают иностранное усыновление, поэтому представители консульства потребовали забрать ребенка из семьи и вернуть его на родину. Через десять дней мальчик будет отправлен в российский детдом, а затем в Таджикистан, где будет находиться в приюте, пока его не заберут родственники или не усыновит другая семья.
Как рассказала корреспонденту "Ъ" приемная мать шестимесячного мальчика 36-летняя Хилола Егорова, они с мужем решились на усыновление после десяти лет безуспешных попыток завести детей и встали в очередь одновременно в Москве и нескольких соседних регионах. Когда в конце марта им позвонили из Долгопрудненского управления социальной защиты населения (УСЗН) и сообщили о новорожденном ребенке, от которого отказалась его мать, гражданка Таджикистана, они сразу согласились. По словам госпожи Егоровой, ее насторожило таджикское гражданство матери ребенка, но представители органа опеки заверили ее, что "никаких проблем с усыновлением иностранных граждан раньше не возникало". 13 апреля 2016 года семья Егоровых оформила опеку, а в мае усыновила мальчика. Представители УСЗН и прокуратуры против усыновления не возражали, ребенку оформили российское свидетельство о рождении и гражданство России. Но 15 июня семья Егоровых получила письмо из Долгопрудненского УСЗН с уведомлением, что усыновленный ими ребенок будет депортирован в Таджикистан.

Как выяснилось в суде, органы опеки Долгопрудненского УСЗН направили запрос таджикским властям лишь за день до того, как семья Егоровых получила право на опеку, а при оформлении документов на усыновление в УСЗН не указали гражданство ребенка, поставив в соответствующей графе прочерк. Все дети, родившиеся от граждан Таджикистана, автоматически получают гражданство этой страны вне зависимости от того, где именно они родились, а иностранное усыновление в этой стране полностью запрещено. Получив уведомление российской стороны, представитель консульства Таджикистана заявил о несогласии с решениями об опеке и усыновлении и потребовал вернуть ребенка на родину. После этого в Бутырский районный суд обратились представители УСЗН по СВАО города Москвы с просьбой отменить решение об усыновлении. "Получается, что органы опеки не имели права отдавать нам этого ребенка, но мы не знали об этом",— говорит госпожа Егорова.

Как пояснил "Ъ" присутствующий на суде представитель посольства Таджикистана, репатриацией детей дипломатическое ведомство этой страны занимается регулярно, в том числе забирая их из российских семей, оформивших опеку. Изымать детей таджикских граждан, усыновленных россиянами и получивших российское гражданство, сотрудникам посольства пока не приходилось. Однако в этом случае в ходе процедуры усыновления были нарушены как законы Таджикистана, так и международные соглашения Российской Федерации, заявил дипломат: в 2002 году страны СНГ заключили Кишиневское соглашение о возвращении на родину несовершеннолетних граждан содружества, оказавшихся в другой стране без попечительства.

Как отмечает адвокат семьи Егоровых Арам Захаров, соглашение было подписано во исполнение Конвенции ООН о правах ребенка от 20 ноября 1989 года в интересах несовершеннолетних, однако теперь на этом основании ребенок с российским гражданством из полной семьи будет передан в детский дом, а потом отправлен в приют в Таджикистане, где пробудет не менее трех месяцев. Представители Таджикистана в суде заявили, что в их стране в очереди на усыновление находится более 800 семей, поэтому в приюте ребенок пробудет недолго. Кроме того, у ребенка, по словам представителя консульства Таджикистана, на родине есть бабушка, которая готова его забрать. В свою очередь, адвокат Захаров ссылался на ответ из МВД Таджикистана, в котором говорилось, что родственников у ребенка в Таджикистане не обнаружено.

Как сообщила "Ъ" госпожа Егорова, судебное решение они с мужем обжаловать не будут, так как не рассчитывают на успех и не хотели бы "травмировать ребенка, оттягивая момент неизбежной разлуки".

Иван Тяжлов


Газета "Коммерсантъ" №174 от 21.09.2016
http://www.kommersant.ru/doc/3094832
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Напоминаю, фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам" несколько лет назад организовал Горячую линию по устройству детей в семьи — бесплатные консультации для приемных семей и семей, желающих взять приемного ребенка.Телефон 8-800-700-88-05 (с 10 до 20 часов по московскому времени). Звонок из любой точки России бесплатный.
http://otkazniki.ru/index.php?id=24
С весны я подключилась к этому проекту, чтобы помогать тем, кто живет в дальних от Москвы часовых поясах.
На звонки, поступившие до 10-ти утра по Москве (17 часов по Владивостоку), отвечаю я.
После этого времени звонки переходят на консультантов фонда в Москве.
Я больше 10-ти лет волонтер в сфере семейного устройства, 10 лет приемная мама.


Как взять в семью приёмного ребёнка? Отвечают психолог и многодетная мама
На вопросы АиФ.ru отвечают консультанты «горячей линии» благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» Марина Трубицкая и Марина Поливанова.
http://www.aif.ru/society/people/kak_vz ... tnaya_mama
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
На странице Елены Альшанской:

Добро Mail.Ru добавил(-а) новое видео
1 ноября в 13:00 ·
НЕ ВЕЗИТЕ ПОДАРКИ В ДЕТСКИЕ ДОМА!
Скоро Новый год, и многие задумываются о том, какие добрые дела стоит сделать вместе с друзьями или коллегами. Популярная, но, оказывается, самая вредная идея — собрать подарки для детей, которые живут в детских домах. Почему не стоит везти подарки в детские дома и как на самом деле помочь сиротам? Ответ в нашем видео.
Поделитесь им, чтобы больше людей начали помогать с умом!
Видео: https://www.facebook.com/dobromail/vide ... 354984269/
Одно из обсуждений: https://www.facebook.com/ElenaAlshanska ... 9326693264

Статья на эту тему, с объяснением - в чем проблема, если кто-то еще не знает:
https://takiedela.ru/2013/11/nikakikh-p ... skie-doma/

Насколько вижу, психологи приморских детских домов делали репост с этим видео, и проблема эта не только избалованных вниманием московских детдомов.


Елена Альшанская
25 мин. ·
Я решила, что накануне Нового Года буду примерно раз в неделю писать что-то про подарки в детские дома. Не уверена, что выдержу ритм, но попробую. В начале недели я как раз начала с короткого ролика, который сделал портал добромэйлру. Вокруг этого ролика в фейсбуке развернулись нешуточные баталии.
Взрослые отстаивают свое право одаривать подарками любых незнакомых детей, когда им этого захочется.
Я понимаю желание взрослых. И совершенно искренний порыв.
Но очень хочется донести одну простую мысль. Точнее две:)
Первое - надо честно себе признаться, что это именно желание взрослых. Это наше с вами желание, это нам хочется. Хотя мы готовы фантазировать про то, что на самом деле это потребность детей. Детям этого хочется именно потому, что им про это рассказывают взрослые (вот вот в эту дату им должно хотеться), и потому что для большинства детских домов это привычный ритуал привлечения спонсоров на будущий год, так что дети хорошо выдрессированы на все эти письма дедушке Морозу и просмотры 50 концертов в месяц.
То есть тут сошлись желания двух субъектов. Взрослых, которые хотят быть добрыми и хорошими под Новый Год. И взрослых, которые надеются извлечь из жаления первых взрослых бонусы своему учреждению в дальнейшем(из 10 приехавших разово кто-то да зацепится и под другие нужды).
Обе эти категории взрослых удовлетворяют свои желания и потребности за счет детей, которые оказались в детском доме.
Второе. Что такое подарок ? Подарок, это в первую очередь знак внимания и отношения. Подарок на Новый Год, пусть даже и окружен для самых младших детей идеей таинственного дарителя(деда мороза) но прочно вписан в идею семейного праздника, цель которого - сплотить вокруг этой истории семью. Это домашний праздник. Он про то, как укрепляются самые близкие отношения.
Если взрослый, родной родитель ребенка, проводит Новый Год отдельно, отправляя ребенка развлекаться на оплаченные праздники с незнакомыми людьми, которые дарят ему дорогие подарки, что чувствует ребенок? Грусть. Мы же можем это понять и прочувствовать, поставив себя на место этого ребенка. Но поставить себя на место ребенка, который семью потерял у нас упорно не получается. Мы не можем понять, что чувствует ребенок, живущий в искусственно собранном коллективе детей с несчастливой историей, тоскующий по родной маме(которую он чаще всего помнит), по дому, или чувствующий себя исключенным, потому что другим детям свои личные родители дарят сейчас подарки, а к нему приедут чужие, приедут и закроют за собой дверь с обратной стороны, вернувшись к настоящим своим. Что чувствует ребенок, уставший от бесконечных мероприятий, которые сыпятся на детские дома в этот короткий период как из рога изобилия, и избежать которых он зачастую не может, в большинстве детских домов у него нет права выбирать танцевать ли ему перед спонсорами или нет, и смотреть ил на их танцы.
Мы не можем понять простую вещь, что как и всем нам, ему нужно тепло своих, что ему нужно внимание близких, а не чужих, незнакомых, одноразовых.
Что ценность вещи существует не сама по себе, а внутри отношений.
И да, тут внезапно вылезло третье. Про ценность вещи внутри отношений. Детей в детском доме мы годами учим разрывать эту связь. И учим их такими вот спонсорскими набегами, что вещь самоценна. Не люди и их отношения, а вещи должны быть предметом интереса и ожиданий.
Удивительно, правда, что некоторые дети выходя из детского дома, тратят все свои сбережения на дорогие модели машин или телевизоров, или начинают воровать?
PS
Передать подарки для воспитателей в семейных группах, или постоянным волонтерам, которые приедут к СВОИМ детям поздравить их на новый год - вполне приемлемая форма того же. Но не надо развращать детей и учить их писать эти пошлые письма с выпрашиванием подарков. Не надо ехать самим к незнакомым вам детям.
А лучше, если под новый год у вас родилась прекрасная мысль помочь детям-сиротам, делать это путем поддержки проектов, направленных на системное решение этих вопросов. Например вы можете выбрать любой наш проект и потратить сумму эквивалентную отвозимым мишкам, куклам, айпадам, на то, что действительно может изменить жизнь ребенка, на поддержку его кровной семьи или помощь приемной, на обучение воспитателей в детских домах работе с этими детьми.
Наш Фонд : http://www.otkazniki.ru


Обсуждение: https://www.facebook.com/groups/5732837 ... 670361923/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Детдом: выхода нет
Преобладающее большинство выпускников детдомов не устраиваются в нормальной жизни: сбиваются в стаи, в лучшем случае живут на деньги от сдачи квартир и пособие по безработице, в худшем спиваются, становятся наркоманами или попадают на зону.
О том, что не так с нашими детдомами и почему их выпускники почти никогда не адаптируются в нормальной жизни The Insider поговорил с экспертами и самими детдомовцами.
Евгений, 26 лет, Выпускник детдома
http://theins.ru/longread/35320

Добавлено спустя 1 минуту 48 секунд:
Дана Джонсон: ни один детдом не может быть лучше хорошей семьи
2.11.2016
Евгения Минеева ("Обнаженные сердца"), специально для проекта "Жизнь без преград"

В работе V Международного форума "Каждый ребенок достоин семьи", который прошел в конце октября в Москве, принял участие доктор Дана Джонсон — профессор кафедры неонатологии и педиатрии университета Миннесоты (США) и один из ведущих мировых специалистов в области педиатрии усыновления. Он поделился с проектом "Жизнь без преград" впечатлениями от российских интернатов и рассказал о влиянии нахождения детей в закрытом учреждении на их дальнейшее развитие.

- Расскажите, пожалуйста, что именно происходит с развитием ребенка, который попадает в дом ребенка, и о вашем исследовании, издание которого в России готовит фонд "Обнаженные сердца"?

— Если совсем коротко, то ничего хорошего с ребенком и его развитием не происходит. Я сейчас говорю о детях, попавших в такое заведение вскоре после рождения и проводящих там первые несколько лет жизни. В этом случае страдают все без исключения области развития: общение, усвоение информации и даже моторика. При длительном нахождении вне семьи последствия могут быть необратимыми.

Вывести ребенка в семью никогда не поздно, улучшения будут в любом случае. Но риск нарушений психического здоровья возрастает, если после рождения ребенок проводит 6 и более месяцев вне семьи. Нахождение ребенка более полутора лет вне семьи часто приводит к нарушениям речи, а более двух лет — к повышенным рискам когнитивных проблем и трудностей в формировании привязанности. При выводе ребенка в семью многое из этого можно исправить, но зачастую, не до того уровня, на котором способности могли быть, если бы он не оказался с рождения в детском доме.
Что касается исследования, то это крупнейшая научная работа о влиянии проживания в сиротском учреждении на физическое и психическое развитие ребенка. На сегодняшний день опубликованы результаты двенадцатилетнего наблюдения за детьми-участниками исследования. Результаты вызвали широкий резонанс. Ведь когда в Западной Европе и США проводились предыдущие исследования, не было достаточно совершенных инструментов оценки развития мозга детей. К моменту появления этих инструментов большие детские дома в США и Европе уже исчезли. Поэтому когда мы оценили серьезность последствий нахождения в интернатной системе для развития детей и скорость происходящих изменений, это вызвало невероятный шок у аудитории. Масштаб проблемы институционализации детей стал очевиден.

- В мире бывают хорошие детские дома?

— Ни один детдом не может быть лучше хорошей семьи. Есть хорошие учреждения, сотрудники которых прекрасно обучены и дают детям очень многое. И это может быть лучше, чем ужасная ситуация дома. Но я повторюсь, даже самый лучший интернат мира не сравнится с хорошей семьей.

© Фото: из личного архива Анны Гайкаловой
Гайкалова: адаптация приемного ребенка в доме — это непросто

В США, насколько мне известно, для детей раннего возраста на сегодняшний день ни одного детдома не осталось. Есть заведения, где помогают детям с определенными проблемами, в основном поведенческими, с которыми не справляются семьи. Но и их не так много. Мы перешли на систему патронатного воспитания. И я не говорю, что эта система работает у нас идеально. Но детей помещают не в интернаты, а в семьи.

Ситуация в каждой стране уникальная. Но можно сказать, что некоторые страны Восточной Европы в последние годы очень сильно сократили число детей, живущих вне семьи и перешли на семейные формы устройства детей. В странах с низким доходом на душу населения — Юго-Восточная Азия, Африка, Гаити — эти процессы идут значительно медленнее. Людям нужно сначала удовлетворить свои базовые потребности, и только потом они могут взять на себя ответственность за чужих детей. Но даже в тех странах, где детей на попечении государства очень много, на уровне властей есть понимание, что это не идеальная ситуация и что от нее надо уходить. Вопрос только в том, что именно делают руководства этих стран. У одних прогресс есть и он значительный, у других ситуация почти не сдвигается с места.

- Число детей, находящихся под опекой государства, в России падает, но все же остается довольно высоким. Знакомы ли вы с российской статистикой?


© Фото: из личного архива
Морозова: удалось собрать "энциклопедию" жизни российских приемных семей

- Прежде всего, то, что цифра сокращается говорит о том, что усилия, предпринимаемые в этом направлении в России, приносят результаты. Изначальных причин такой ситуации я вижу несколько. Зачастую число детей в учреждениях прямо пропорционально экономической ситуации в стране. По всему миру бедность — это одна из главных причин, по которым, люди отдают детей на попечение государства. Как только экономика улучшается, детей в детских домах становится меньше. Это, наверное, играет свою роль и здесь.

Во-вторых, к людям приходит понимание того, что детский дом хотя и дает ребенку крышу над головой, одежду и еду, но далеко не является лучшим местом для того, чтобы его воспитать. Это понимание делает решение "отдавать или не отдавать" более трудным для родителей.

Россия — это большая страна. Если говорить о цифрах, то абсолютное число детей в интернатах в Китае, например, скорее всего будет выше. Но все-таки это значительная цифра, и несомненно должна снизиться.

- Бывали ли вы в российских интернатах? Какие у вас впечатления?


© РИА Новости. Александр Натрускин
Альшанская: детские дома должны стать временными домами семейного типа

- Да, и много раз. Что я видел? Людей, которые делают все возможное, чтобы удовлетворить нужды детей так, как они эти нужды понимают. Я видел учреждения, где пытаются внедрить новые формы работы — создать небольшие группы детей по семейному принципу. Результаты в таких случаях, особенно при работе с детьми раннего возраста, значительно лучше, чем в учреждении классического формата. Такие программы очень воодушевляют. Но в конце концов, от системы детских домов все равно нужно уходить и переходить на семейное устройство как можно скорее.

- Если бы у вас была возможность дать совет директору детского дома или дома ребенка в России, что бы вы сказали?

— Уйдите с рынка (смеется). При этом мне кажется, что сами интернаты и их сотрудники могут играть важнейшую роль в процессе деинституализации. Они знают свой регион и жителей, они обладают экспертизой в детском развитии, плюс у них есть помещение и все необходимое. Они могут играть важную роль в переходе от одной системы к другой. У детей, выходящих из системы в семьи нередко встречаются поведенческие проблемы. На базе бывших интернатов можно организовать центры поддержки приемных или патронатных семей. Более того, там же можно проводить отбор потенциальных родителей.


© Фото: предоставлено фондом "Даунсайд Ап"
Юрашка и Макарошка: два малыша с синдромом Дауна в одной семье

С детьми с нарушениями в развитии и инвалидностью дела обстоят немного сложнее, их труднее устроить в семью. В этом случае интернаты могли бы создавать для них условия максимально приближенные к семейным, или даже организовать временное проживание, например, в отдельных квартирах, семьям, которые не готовы взять ребенка домой, но хотели бы стать ему семьей.

- Что бы вы посоветовали приемным родителям?

— Усыновление — это прекрасный способ построить семью. При этом несомненно, семьям, рассматривающим такой вариант, нужно продумать этот шаг очень серьезно. Продумать, где получить поддержку, потому что проблемы с поведением скорее всего возникнут. И главное — не забывать, что усыновление — это бег на длинную дистанцию, а не на короткую. Не сдаваться, если через несколько недель что-то пойдет не так. Со временем вы увидите значительные улучшения. И помогите ребенку. Скорее всего, он совсем не знает, что такое семья и как себя в ней вести.

- Тот факт, что вы являетесь одним из ведущих специалистов по деинституционализации и усыновлению, помог вам в воспитании приемного сына?

— Хороший вопрос, никогда об этом не думал. Гэбриэлу был всего месяц, когда он появился в нашей семье, так что это не классический ребенок из интернатной системы. Но мой опыт воспитания его сильно помог мне в консультациях другим приемным родителям.

- На ваш взгляд, когда мы сможем навсегда распрощаться с интернатами во всем мире?

— Фонд Lumos, основанный Джоан Роулинг, известным писателем и автором истории о Гарри Поттере, ставит цель к 2050 году перевести всех детей в семьи по всему миру. Давайте стремиться к этому!

https://ria.ru/disabled_position/201611 ... 47446.html
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Траектории социальной и профессиональной адаптации выпускников детских домов в России

С текстом исследования вы можете ознакомиться по ccылке - https://www.oprf.ru/files/1_2016dok/pre ... 102016.pdf

Презентация исследования "Траектории социальной и профессиональной адаптации выпускников детских домов в России"
13.10.2016
11 октября, в стенах Общественной палаты РФ, БФ "Дорога вместе" организовал большой круглый стол по теме: "Социальная и профессиональная адаптация выпускников детских домов в России".
Этот круглый стол был приурочен к выходу уникального исследования, посвященного социально-психологической и профессиональной адаптации выпускников детских домов в России. Исследование было проведено благодаря поддержке и содействию Citi Foundation.
Исследование является уникальным в своем роде, потому что впервые была собрана комплексная социологическая информация о судьбе выпускников детских домов в России и об их социально-психологической и профессиональной адаптации. До этого никто ничего подобного не делал.
На круглый стол в ОП РФ были приглашены представители Министерства образования, Министерство труда и социальной защиты, руководители некоммерческих организаций, чья деятельность напрямую связана с выпускниками детских домов ( "Детские деревни SOS", "Старшие Братья Старшие Сестры", "Большая перемена", "Кидсейв", "Арифметика добра", "Россия без сирот" и многие другие). Также присутствовали представители бизнеса, кто занимается трудоустройством выпускников детских домов к себе на работу ( Ям Ресторантс, ИКЕА), эксперты научно-исследовательских институтов и известные общественные деятели, как Владимир Рокитянский и Альберт Сарбалаев.
О результатах исследования рассказали сами исследователи из НИУ ВШЭ: Иван Климов, Роман Абрамов, Елена Ярская-Смирнова. Исследование проводилось в период октября-декабря 2015 года в шести регионах Российской Федерации (г. Москва, г. Санкт-Петербург, Иркутская обл., Калининградская обл., Новосибирская обл. и Тверская обл.) и основано на агрегированном анализе: региональных СМИ, социальных сетей, блогосферы, законодательства.
В рамках исследования были проведены экспертные интервью с представителями разных заинтересованных групп: региональными органами власти, законодателями, руководителями и ведущими специалистами детских домов, экспертами профильных НКО, представителями бизнеса.
Одним из главных выводов исследования показал, что многие проблемы, характерные для постинтернатского периода адаптации выпускников детских домов к самостоятельной жизни, являются обратной стороной тех прав и возможностей, которые предоставляются государственной политикой помощи данной категории граждан.
Разнообразие проблем сиротства нельзя свести к одному простому решению, требуется диверсифицированный подход, учет различий.Из обсуждения видно, что нет согласия по важнейшим проблемам, связанным с сиротством. По итогам анализа всей необходимой информации экспертами была предложена комплексная стратегия «успешной» адаптации выпускников детских домов.
В рамках круглого стола было представлено большое количество успешных практик. Сейчас на федеральном уровне закреплено слишком мало нормативов в отношении выпускников детских домов, их адаптации и профориентации. В целом программы проводятся именно внутри регионов, поэтому так важно обмениваться опытом. Экспертами было предложено создать в стране единую базу выпускников.

За счёт публикации исследования и круглого стола стоит задача привлечь внимание общественности и вовлечь государство в решении проблемы социальной и профессиональной адаптации выпускников детских домов в России.
По результатам этого круглого стола в ОП РФ будет сделана резолюция, с содержанием, которой мы вас обязательно ознакомим.


http://unitedway.ru/kto-my/novosti/novosti_511.html



Более ранние исследования по выпускникам детских домов:
http://vipuskniki-dd.livejournal.com/
http://vipuskniki-dd.livejournal.com/?skip=10
http://semya-dla-detey.livejournal.com/16866.html
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Пост про Васю из Новосибирска за май, и ниже продолжение и видео
Marigel писал(а) 02 май 2016, 12:28:
Alyona Sinkevic, координатор проекта "Близкие люди" в БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" (http://www.otkazniki.ru)
9 ч ·
Неделю назад мне написала семья, супруги Мария и Александр, которые собирались взять под опеку маленького Васю. Васе в марте исполнилось 2 года, и он живет в больнице г Новосибирска на гемодиализе, т.к. ему необходима пересадка почки. 5 мая родители должны были получить постановление об опеке и хотели придти в наш проект «Близкие люди» за помощью и заранее решили проконсультироваться, как, не нанося ущерб Васиному здоровью, транспортировать его из Новосибирска в Московскую больницу, чтобы продолжить гемодиализ и начинать готовить его к операции по трансплантации.

Я тогда связалась со специалистами отделения трансплантологии РНЦХ РАМН, чтобы задать им этот вопрос. Они, как выяснилось, о Васе прекрасно знали, были готовы включиться в подготовку трансплантации и помогать с выстраиванием логистики перевозки ребенка в Москву.

Сегодня Саша и Маша в полном отчаянии переслали мне письмо от чиновника Минздрава Новосибирска, Потаповой Ольги Рамильевны, которая написала им в эту среду:
«Васе сделали последний гемодиализ, больше делать не будут, нет такой возможности, все вены затромбованы. Медикаментозное лечение продолжают, однако предполагают, что Вася оставит нас завтра или максимум через два дня.»

Я срочно связываюсь с Надеждой Николаевной из РНЦХ, с которой консультировалась по вопросам перевозки Васи в Москву. Ее ответ: «Мы в шоке! Почему дают ребенку умирать, когда можно помочь? Почему в Москву нельзя отправить? В Филатовской больнице умеют делать такой диализ, а мы можем делать пересадку таким детям. В Новосибирске об этом знают!»

Звоню заведующему отделением трансплантологии РНЦХ Михаил Михаиловичу Каабаку и задаю миллион вопросов, пытаясь понять, почему в Новосибирской больнице маленькому Васе не хотят помочь выжить, не хотят отправить в Москву? Пытаюсь узнать, за какие ниточки надо тянуть, чтобы попытаться спасти жизнь Васе, если еще не слишком поздно.

Если пересказать пояснения Михаил Михаиловича Каабака своими словами, получится такая история. Процедура диализа вошла в число процедур, оплачиваемых по страховке ОМС (обязательного медицинского страхования). Так что за каждый день диализа клиника, которая его проводит, получает деньги от государства. Диализ проводить стало выгодно, появилось много новых медицинских точек, которые его проводят. И это хорошо!
Плохо то, что операция по трансплантации является ВМП (высокотехнологичной медицинской помощью), не оплачивается ОМС и остается, грубо говоря, невыгодной. Кроме того, люди с трансплантированным органом требуют постоянного медицинского внимания, которое тоже плохо оплачивается.
Тогда получается рентабельной такая схема – как можно дольше держать ребенка на диализе (выгодно), к операции по трансплантации не готовить (не выгодно), дать умереть, когда делать диализ стало трудно по медицинским причинам. Можно, конечно, в качестве альтернативного конца отправить в Москву (но это само по себе достаточно хлопотно, а если операция пройдет успешно, пациенту еще понадобится длительное и неинтересное с точки зрения заработка лечение). Так что – нет ребенка – нет выгоды, но нет и проблемы. А дети найдутся и другие, в конце концов. Можно и другим делать диализ, пока не умрут.

Пока я проясняла причинно-следственные связи, Саша и Маша связались с директором Дома ребенка, Паутовой Ларисой Юрьевной, которая является госопекуном Васи на сегодняшний день, и, по идее, должна беспокоиться за Васино здоровье. Хотели, чтобы она подняла волну тревоги и борьбы за жизнь Васи. Но она сказала, что никакой волны поднимать не будет, потому что врачам полностью доверяет. Странно, что Саша и Маша, которые формально еще не являются Васиными родителями, такие недоверчивые… Может хотят, чтобы Вася был живым?!

Час назад я связалась с Пекаревой Натальей Аркадьевной, лечащим врачом Васи в ГБУЗ НСО «Государственная Новосибирская областная клиническая больница», которая подтвердила, что на момент разговора Вася был еще жив. Попросила ее связаться с М.М. Каабаком. Наталья Аркадьевна позвонила Михаил Михаиловичу, они поговорили. Наталья Аркадьевна обещала постараться что-то сделать, чтобы продлить жизнь Васи и начать подготовку его переправки в Москву.

Теперь можно только молиться, чтобы Вася не умер за это время. И надеяться, что такая же участь не постигнет других детей на диализе в Новосибирске и области.

Саша, Маша и маленький Вася, хоть бы все обошлось! Мы – с вами!

http://echo.msk.ru/blog/sinkevich_a/1757966-echo/
https://www.facebook.com/alyona.sinkevi ... 4633075610




«Трансплантологи не бегают с ножом по улицам за почками сограждан»
КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА | 2 НОЯБРЯ 2016 Г.
Профессор Михаил Каабак о том, чего боятся люди и почему дети годами ждут почку


Это интервью невозможно без личного предисловия: с профессором Михаилом Каабаком, , заведующим отделением пересадки почки РНЦХ им. Петровского, меня связывает, пожалуй, самая трудная история в профессии. 11 лет назад, весной 2005 года по телеканалу «Россия» показали фильм Аркадия Мамонтова «Белые одежды», фактически поставивший крест на трупной трансплантации в нашей стране. Неаргументированные перегибы, заведомо обвинительный тон и некомпетентность фильма лишила людей, ожидавших пересадки в России, надежды на будущее. А врачей (как фигурировавших в фильме, так и не попавших в кадр) — надежды на все: профессию, возможность помогать, исполнять клятву Гиппократа в той ее части, где говорится «делай все, от тебя зависящее».

Над жертвами расследования журналиста Мамонтова, докторами двадцатой московской больницы, начался суд (забегая вперед, скажу, что спустя несколько лет врачи все же были оправданы, некоторым из них это стоило здоровья, а кому-то, как академику Шумакову, вставшему на их защиту — жизни, так быстро оборвавшейся). Именно тогда, в 2005-м, потрясенная и материалом, сделанным Мамонтовым, и его последствиями, я решила, что сделаю для НТВ, где тогда работала, фильм о том, что же такое на самом деле трупная трансплантация. И почему ни одна цивилизованная страна в мире не сможет без нее двигаться вперед и развивать свою медицину.

Так я пришла в кабинет профессора, заведующего отделением пересадки почки Российского научного центра хирургии Михаила Каабака. Стоит ли объяснять, каково Каабаку после «Белых одежд» было разговаривать с любым незнакомым журналистом? В общем, он меня выгнал. Один раз, другой. Я пришла в третий. Мы проговорили часа три. Каабак вздохнул и сказал: «Я тебе поверил. Можешь снимать в отделении что хочешь и как хочешь. В общем, работай».

И я стала снимать фильм «Жизнь взаймы» о трансплантации в мире и в России. Когда съемки почти закончились, обстоятельства сложились так, что у врачей и пациентов, которых мы снимали, появился редчайший тогда донор. Первая группа крови — это значит, подходит практически всем. Первой в очереди пациенткой Михаила Каабака была Женя Меркурьева из Петербурга. Внучка артиста Меркурьева, умница и невероятно стойкий боец. Я встречала ее вместе со съемочной группой в аэропорту, везла в отделение, провожала на операцию.

Профессор пересаживал ей почку и поджелудочную железу. Это было необходимо, чтобы снять Женю с тяжелого гемодиализа, вернуть в полноценную жизнь, подарить шанс. На четвертый день после операции Женя умерла: сердце не выдержало. Слишком долго ждала. Слишком трудный диагноз.

Остальные пациенты, те, кому были сделаны пересадки от того же самого донора с первой группой крови: сердце, печень, другая почка — все они выжили, все было хорошо. А Жени не стало.

Эфир фильма был назначен через три дня. Телевизионное начальство подбадривало: смерть в прямом эфире, редкая журналистская удача. Я ревела — так случилось впервые в моей работе. Все доктора, решившиеся принимать участие в фильме, в один голос умоляли: не упоминать об эпизоде с Женей Меркурьевой. Иначе трансплантация в стране будет окончательно загублена.

Надо было принимать решение: рассказывать или нет. Я позвонила профессору Каабаку. Что делать? Михаил Михайлович сказал: «Я поверил тебе в самом начале, так что делай, что хочешь. Но помни, если ты решишь рассказать правду, она должна быть очень искренней и понятной, иначе все впустую». На размышление была ночь. Я решила рассказывать. Именно потому, что фигура умолчания вызывает у зрителя сомнения и вопросы: в фильме было девять историй про трансплантацию со счастливым исходом. А в жизни, увы, так не бывает.

Получив разрешение мамы Жени, я решила рассказать о том, что на самом деле произошло. И попросила профессора Каабака дать интервью. На Каабаке не было лица: тяжелейшая операция, бессонные ночи и потеря пациента… Но он согласился. Рассказывая о том, что случилось с Женей, Каабак не смог сдержать слез. Он старался, как мог, понятно объяснить, что произошло, но было видно, с каким трудом ему дается каждое слово. Ни до, ни после этого интервью я не видела докторов в такой драматической ситуации. И до сих пор не могу себе представить, какого мужества ему стоило рассказать все это перед камерой.

Фильм вышел в эфир на НТВ в программе «Профессия — репортер» в ноябре 2005 года.

После фильма мы подружились с Михаилом Михайловичем. Дружим до сих пор. Иногда, бывая в Москве, прихожу в РНЦХ в гости. В его кабинет, как и прежде, без стука входят пациенты. После работы он, как и раньше, подолгу сидит, составляя единственную в стране статистику по пациентам с пересаженными почками. А вместо отпуска проводит школы детской трансплантации в регионах, обучая региональных врачей.

Не так давно в Подмосковье прошла седьмая Международная детская школа. Там с российскими докторами встречались и делились опытом профессора мировой величины, состоящие в международной ассоциации педиатров-трансплантологов. Каабак, кстати, один из немногих врачей в России, который тоже состоит в этой ассоциации. И, как может, пытается привести отечественную трансплантацию в соответствие с международными правилами и нормами. Хотя иногда в сердцах бросает: «О каких международных правилах может идти речь, если наши люди до сих пор шарахаются от трансплантологов как от чумы. И в этом есть заслуга самих трансплантологов: наше профессиональное сообщество непрозрачно». Потом, правда, берет себя в руки: «Значит, надо опять все рассказывать с самого начала. Столько раз, сколько потребуется».

— Если можно, я сразу спрошу о том, о чем спросил бы вас любой среднестатистический россиянин, будь у него такая возможность…

— Бегают ли трансплантологи по улицам со скальпелем и охотятся ли за почками сограждан?

— Да.

— Нет.

— Что — нет?

— Не бегают.

— Это недостаточно подробный ответ для обывателя. Потому что он-то как раз уверен, что бегают. И еще — что где-то есть «черный рынок» этих самых почек. И бесконечно возникает тема: один человек очень плохо жил, но продал свою почку и стал жить лучше.

— Да. Иногда воодушевленные такими сообщениями граждане даже звонят мне и предлагают свою почку. И я из раза в раз объясняю, что торговля органами — уголовно наказуемое преступление во всем мире.

Ответственно заявляю, никакого мирового черного рынка доноров не существует: это невозможно! Я уже не говорю о том, что для пересадки нужны определенные параметры органа, которые заранее нельзя предугадать, но существуют, скажем так, технические сложности, сопряженные с насильственным забором почки у живого человека и передачей донору. Слушайте, ну это правда невозможно, уголовно наказуемо и чрезвычайно сложно, даже если очень захотеть.

Михаил Каабак. Фото: Радио Свобода
Михаил Каабак. Фото: Радио Свобода
— Но люди действительно верят, что можно продать! И верят, что кто-то охотится за их органами.

— Это все дикость какая-то средневековая: охотятся, вырезают, покупают… Это, конечно, от недостатка просвещения в нашем обществе такие мысли возникают. Есть совершенно другая сторона вопроса, о которой стоит поговорить: теоретически врачи-трансплантологи во всем мире не заинтересованы в том, чтобы пациенты, например, с инсультами получали своевременное качественное лечение, потому что гибель такого пациента — шанс получить органы для другого пациента, за которого ответственен как раз трансплантолог. Это очень тонкий момент, и он есть.

На практике от него существует совершенно четкая и понятная защита: трансплантологов нельзя близко подпускать к потенциальным донорам. То есть никогда. Даже на пушечный выстрел. Только к их органам, если все уже случилось. Поэтому пациентов, допустим, с инсультами лечат в одном месте, а в совершенно другом месте работают трансплантологи, которые пересаживают, например, почки пациентам с хронической почечной недостаточностью. Там — лечат, здесь — пересаживают.

В одном месте одни врачи диагностируют смерть, а дальше органы изымают и они поступают к трансплантологам для дальнейшей работы. И в эту картину мира совершенно не вписывается живой здоровый человек, который ходит по улице и на которого надо нападать, убивать и чего-то там изымать. Чушь какая-то.

— Хорошо. А откуда тогда берется этот эпос про трансплантологов с длинными ножами?

— От неграмотности. И отсутствия доверия к врачам. Я вам скажу так, единственная манипуляция, которая возможна с органами и за которую бесконечно кого-то судят на Западе, называется «манипуляция с листом ожидания». Это когда кого-то подвигают вверх в этом листе за счет кого-то другого, кто съезжает вниз.

— В России это тоже есть?

— В России никого не судят, у нас все такие «белые и пушистые».

— Никто не нарушает закон?

— Официально никаких разбирательств не происходит.

— Что это значит?

— Что никаких разбирательств не происходит.

— Полный порядок?

— Впервые полный порядок с распределением трупных органов между клиниками, в которых проводят трансплантации, и пациентами, которые ждут пересадки, попытался навести нынешний московский мэр Собянин в лице своего вице-мэра Печатникова. Может, это даже и его, Печатникова, инициатива была.

— А что значит «полный порядок»?

— Кто дольше ждет, тот быстрее получает.

— А раньше как было?

— По совместимости, что является фактором неочевидным. И работало все по системе «кому хочу, тому и пересаживаю». И эта система, увы, оказалась в Москве, в России гораздо сильнее той, что принята на Западе. Никакого порядка, к большому сожалению, навести не удалось.

Приведу пример: в эти выходные (речь идет о последних выходных сентября 2016 года. — Прим. ред.) в Москве было четыре трупные трансплантации. Органы получили взрослые люди, стоявшие в листе ожидания от месяца до трех. В моем отделении один трехлетний мальчик ждет почку больше полутора лет. Ему орган не предлагали.

— Почему?

— Я же сказал, так работает система: кому хочу — тому даю. Управы какой-то законной на эту систему нет. Все держится на личных отношениях и кулуарных договоренностях. Никакого механизма контроля за соблюдением международных правил очередности у нас, у специалистов, нет. То есть мы не знаем, как они выполняются и кто их контролирует. Может, Печатников контролирует, а может быть, и нет. Не знаю.

— А кто контролем должен заниматься?

— Это дело профессионального сообщества. Оно должно выработать порядок распределения трупных органов. Но профессионального сообщества в трансплантологии у нас тоже как такового нет. Значит, требуется окрик сверху: «Кончайте заниматься фигней. Нарисуйте порядок так, чтобы все было по-честному».

— Кто должен кричать? [Министр здравоохранения России Вероника] Скворцова? [Президент России Владимир] Путин?

— Так быть не должно. Но, наверное, ручное управление — самое действенное в нашем случае. Потому что пока никакие другие методы не сработали.

— А вы пробовали?

— Еще как. Боролись, боремся, будем бороться.

Мои пациенты, ну вот те, которые ждут органы — дети. У меня нет права не бороться. И я хожу на все эти ток-шоу о трансплантации и там часто встречаю совершенно других, взрослых, пациентов с пересаженным сердцем, почкой, печенью.

Ну, сердце с печенью — Бог с ним, там действительно люди не могут ждать. Но вот передо мной сидит здоровенный мужик, 40-50 лет, здоровый, крепкий дядька, говорит, что он страшно мучился, ожидая почку 3 месяца. А я знаю детей, которые по полтора года ждали! И некоторые — не дождались. Но этого вопроса для «позитивных» передач как бы не существует, в профессиональном сообществе его не поднимают.

Как-то так устроен наш мир трансплантационный: дети, которые годами ждут и, наконец, получают свой шанс, — их единицы. А самая массовая трансплантационная популяция — это взрослый дядя или взрослая тетя, которые страшно мучились, ожидая почку в течение двух или даже четырех месяцев.

— Как это получается?

— Назовем это недобросовестностью в распределении трупных органов и отсутствием консолидированного профессионального сообщества, способного принимать решения, вырабатывать стандарты и контролировать их исполнение.

— То есть без Путина никак не разобраться с этим?

— Да, опять «условный Путин» или «условный Собянин», до которых кто-то должен достучаться, докричаться, донести информацию.

— А сами почему не пробуете?

— Знаете, мы пока в очереди на прием будем сидеть, у нас все больные помрут, а «захода» без очереди у нас нет. Остается одно: говорить. Кричать на всех углах. Выносить, к неудовольствию коллег, «сор из избы». Если мы хотим воздействовать на принятие решений, если мы хотим вести с обществом разговор, надо общество информировать. И, может, тогда, по цепочке информированности, дойдет что-то и до людей, которые смогут за профессиональное сообщество принять какие-то ключевые решения, выводящие трансплантацию в России из «серой» зоны в нормальную.

— В России уже появились психологические бригады, работающие с родственниками пациента, который уходит, чтобы объяснить им, как важно подписать согласие на донорство и как эти органы могут спасти чью-то жизнь?

— Шутите? Я не уверен, что в скором времени до этого дойдет. У нас никто ни с кем старается лишний раз не разговаривать. Хотя это такая же работа, как и все другие. У нас врачи считают, что говорить с пациентом — это ниже их достоинства. А профсообщества не считают нужным требовать введения этой специальности. Все молчком, по старинке, по привычке.

Вот самый громкий пример, который, попав к журналистам, конечно, был до обычных граждан донесен в довольно-таки искаженном виде. В одной из областных приволжских столиц у матери забрали сына, и он без ее ведома стал донором. Отмечу, мама сидела рядом с ним, умирающим, на табуреточке. Но его забрали, отвезли на какие-то исследования, а вернули уже без органов. И все объяснили уже потом, задним числом. Но мама-то сидела в реанимации до самого конца, то есть сослаться на то, что ее не было, что не с кем было разговаривать, нельзя.

Многолетние суды, разбирательства не внесли никакой ясности в произошедшее. В итоге дело дошло до Верховного суда. Врачей оправдали, разумеется, потому что по закону они могут изымать органы, если учреждение на момент смерти не поставлено в известность о том, что донор был против… Но вот же мама перед вами сидела на табуреточке, с ней-то вы почему не поговорили?!

Фото ИТАР-ТАСС/ Донат Сорокин
Фото ИТАР-ТАСС/ Донат Сорокин
— Почему?

— Потому что не посчитали это нужным. И вот, оправдав их, Верховный суд сделал одно очень важное дело. Вместе с приговором он дал комментарий о том, что надо менять и совершенствовать саму систему констатации смерти, условий, которые необходимо соблюсти, чтобы признать человека донором.

— Давайте по порядку. Как вообще считается, что человек умер, кто это фиксирует? На основе чего может быть принято решение, что вот этот пациент — он мертв, он может стать донором?

— Для того, чтобы констатировать смерть мозга, нужен осмотр группы врачей с интервалом в 6 часов. Если мозг умер, а сердце бьется, то смерть может быть констатирована.

— Что должно произойти дальше?

— В норме, врачи должны начать разговаривать с родственниками. Но на это у нашего здравоохранения нет ресурсов, а у врачей — привычки: они стесняются, боятся, не умеют разговаривать. Ну и, действительно, это не их работа — в мире этим занимаются специально обученные люди.

— Хорошо. Но есть же системы, при которых работает презумпция согласия. Например, получая водительское удостоверение, я ставлю где-то галочку о том, что хотела бы в случае внезапной смерти стать донором.

— Разумеется, золотой стандарт — это когда человек сам изъявляет свою волю в отношении того, хочет он быть донором или нет. Потому что мало кому можно (и хочется) доверить решать такие важные вопросы, как донорство органов, за себя. Поэтому на Западе, где какие-то формальные вещи уже решены заранее, смысл беседы врачей с родственниками сводится не к тому, чтобы попросить у них разрешения, а к тому, чтобы выяснить, а как относился умерший к подобной возможности? Вот он как хотел бы, чтобы с ним поступили? Был ли он добрым? Был ли он злым? Помогал ли он людям или нет, был ли эгоистом? Вот, мы хотим выполнить его волю, мы хотим, чтобы с ним произошло то, что он сам хотел бы, если бы мы могли его спросить.

В этом смысл беседы с родственниками. А их подпись на разрешении — это формальность. И мы приходим к самому главному, к волеизъявлению. Здесь, увы, не может быть очевидно хорошего решения, здесь может быть только приемлемое решение. Водительские права — не панацея.

— Чем плохи водительские права?

— Много чем. В частности, если верить опросам общественного мнения, люди хотят, чтобы волеизъявление было в закрытых регистрах, чтобы никто об этом заранее не узнал.

— Опять боятся?

— Имеют право.

— Ну, можно, наверное, не в самих правах, а в какой-то бумаге, которая заполняется при получении прав?

— А как быть с человеком, у которого нет водительского удостоверения? Он хочет волеизъявиться, но машину не водит. А право сообщить свою волю, распорядиться органами должно быть у всех. Когда такую бумагу предлагают заполнить при получении прав, государство, как правило, хочет убить двух зайцев: чтобы люди аккуратнее водили машины и чтобы нуждающиеся были обеспечены органами.

— Это замкнутый круг.

— Да. Но мы, опять же из опросов, знаем, что половина людей хочет быть донорами, половина не хочет. И я в этом смысле, скорее, голосую за интернет-регистр. Например, заходишь на сайт госуслуг, ставишь галочку, — всё.

— Ну, о такой возможности не все могут знать.

— А надо рассказывать. Смотрите, сейчас, по закону, изъятие органов можно делать, либо если есть положительное волеизъявление, либо если нет никакого волеизъявления. Разумеется, введя интернет-регистр, мы потеряем какое-то количество доноров из «неопределившихся», но зато мы будем работать прозрачно. Мы сможем все понятно объяснять людям, информировать их. И они постепенно станут нам больше верить. Наладится контакт.

— Тяжелые времена, которые наступили после фильма Мамонтова для вашей профессии, кончились?

— И да, и нет. Если говорить о положительной стороне, то можно сказать, что жизни, годы, здоровье положены не зря: мы публично реабилитированы. Ни на одном из врачей, который обвинялся в том фильме, нет страшных преступлений. Три суда, три апелляции, вмешательство Верховного суда. И — вот, пожалуйста, торжество справедливости.

Pics.ru
Pics.ru
— Чувствуете удовлетворение?

— Скорее, недоумение. Ведь они, правоохранители, действительно верили, что что-то найдут. Не просто копали — рыли! Громко, в сопровождении прессы. Но ничего не нашли. И как раз об этом — о результате своего разбирательства — забыли рассказать обществу. Никто из людей, не погруженных в наши проблемы, не знает о том, что никакого общества «черных трансплантологов» нет, что дело врачей 20-й больницы было сфабриковано. То есть вот на те «Белые одежды» они нашли дрессированных людей, а на «Белые одежды-2» решили не напрягаться, не искать.

В общем, так вышло, что реабилитация — это дело тех, кому она нужна, то есть наше.

— Часто жалеете, что стали доктором?

— Мы вообще еще не начали даже говорить о моей профессиональной деятельности.

— Ну вот я это и имею в виду. Ведь вы, наверное, не собирались заниматься никаким таким «общественным мнением», информированием, профессиональным сообществом. Денег, наверное, не планировали искать на лекарства, реабилитацию или госпитализацию в иностранные клиники для своих пациентов. А я знаю, вы и этим занимаетесь…

— Иными словами, вопрос в том, хотел бы я проводить 20 часов в день в операционной и больше ни о чем не думать, быть винтиком в высокотехнологичной системе? Думаете, так работают врачи, скажем, в Америке?

— Да.

— Нет. Я знаю, как живут мои коллеги за рубежом. Не могу сказать, что все именно так: гладко, спокойно, размеренно. Нет. Трансплантация, она везде в мире — непростая штука, которая зависит от огромной команды, а не от «ловкости рук» одного человека. Трансплантация, ее результаты не могут быть массовыми. А у нас это в последнее время стало прямо какой-то целью.

— В смысле?

— Например, наш Институт трансплантации в который раз бьет все рекорды по количеству трансплантаций сердца, сделанных в одном учреждении за год. Предполагается, что мы должны гордиться тем, что делаем пересадок больше всех в мире.

— А выживаемость какая?

— А вот это и есть главный вопрос. Почему на Западе трансплантации дробятся по медицинским клиникам; их стараются делать понемногу, но везде, по всей, например, Америке? Почему упомянутый нами академик Шумаков говорил о том, что от хирургии зависит 10 процентов успеха этого сложного процесса? Так вот, по неофициальным данным, тридцать процентов пациентов — участников этого массового соревнования, — умирает еще до выписки, а еще шестьдесят — в течение первого года. Хороший рекорд, да?

Среднее количество трансплантаций сердца для нормальной европейской клиники — 10-15 в год. А у нас — сто и даже больше. Ответ на вопрос «почему» лежит в финансовой плоскости. Ресурсы, которые государство выделяет на саму трансплантацию — колоссальные. А на все, что после нее — ничтожные. Вот и ответ. Я все понимаю: амбиции, желание идти вперед… Но «набивать руку» на пациентах нельзя. Это неприемлемо.

Фото: http://www.globallookpress.com
Фото: http://www.globallookpress.com


— Еще раз спрошу: часто жалеете, что стали врачом? Вам удалось получить от жизни то удовлетворение, которое может принести профессия?

— Да, конечно. Это такое постоянное чувство. Есть еще и острые, яркие, пронзительные ощущения, которые случаются раз в несколько лет. Но их хватает для того, чтобы подпитывать всю жизнь. То есть, действительно, именно в этой профессии с тобой случаются истории, когда ты оказался решающим человеком на пути у конкретных людей, у твоих пациентов. И это запоминается, это подпитывает очень долго.

— Но бывает же и наоборот.

— Бывает и наоборот. И это тоже всегда очень врезается в память.

— Как с Женей Меркурьевой?

— Да. Такое помнишь всю жизнь. Но, с другой стороны, это стимул идти вперед. Узнавать что-то новое, что, возможно, позволит помочь твоим следующим пациентам.

— Теперь вы чаще пересаживаете поджелудочные железы? Женя, если я не ошибаюсь, была одной из первых пациенток в России с такой пересадкой.

— Мы продолжаем пересаживать поджелудочные железы, мы не перестали это делать. Но пересаживаем мы их, к счастью, мало. Это по-прежнему очень тяжелые операции, они тяжело идут.

— Вы верите, что однажды наука шагнет так далеко, что донорские органы не будут требоваться для пересадки? Органы будут выращивать искусственные. И это, в том числе, отменит все очереди и все сложные этические вопросы.

— Ой, это было бы шикарно, просто замечательно! Но при нашей с вами жизни я бы на это не рассчитывал. Наша отрасль, скорее всего, будет развиваться в сторону биотехнологий не в плане выращивания органов, а в плане управления иммунитетом. Это — ближняя перспектива. Она может войти в медицинскую практику спустя два или три профессиональных поколения.

— Как это перевести на пациентский язык?

— Лет через тридцать мы будем вместо «циклоспоринов» вводить пациентам их собственные клетки, которые из организма взяты, в специальных приборах видоизменены и возвращены, чтобы бороться с тем или иным недугом. Клетка вместо таблетки, вот как это я про себя называю. И это сейчас самая реальная история, о которой можно мечтать: попытка манипулировать иммунитетом посредством воздействия на клетки снаружи, потому что таблетками мы воздействуем на них изнутри, портя при этом печень, желудок и почки.

Биотехнологии развиваются сейчас такими темпами и в таком направлении, что чем больше мы знаем про механизм развития болезни, тем лучше понимаем, какие именно клетки ломаются, эту болезнь провоцируя. И, если грубо говорить, мы сможем эти клетки достать, починить и вернуть пациенту обратно.

— Но ждать сорок лет для многих из нас довольно затруднительно.

— Разумеется, все могло бы развиваться быстрее. Но, увы, эти перемены связаны с перераспределением финансов в медицине. Те, кто сейчас на коне, понимают, что потеряют свое первенство. Они, как могут, процессы тормозят.

— Заговор фармкомпаний?

— Не заговор фармкомпаний. А чистый бизнес. Ничего личного.

— Теперь много и часто говорят о необходимости реформы нашего здравоохранения. При этом, кажется, всем говорящим более-менее ясно, что большую, глобальную реформу страна не потянет. Что, прежде всего, надо в системе здравоохранения поменять для того, чтобы мы…

— Премьер-министра.

— …шли со всеми в ногу? Я сейчас не говорю о том, чтобы мы сделали какой-то вдруг невероятный рывок, просто хотя бы не отставали.

— Да ничего не сделаешь. Ответ на почти все возможные вопросы один: бюджет. Огромная разница в бюджете между нами и так называемыми «развитыми странами». Например, вся хваленая в определенных кругах реформа американского здравоохранения исчисляется двумя российскими бюджетами. Не на здравоохранение, а вообще — бюджетами всей страны.

И при том довольно скромном финансировании, которое мы имеем, у нас лучшее здравоохранение, которое можно было бы себе представить.

Как вы предлагаете экономить? Чиновников убрать? Негуманно. Им же нужно чем-то кормиться. Их уберешь из медицины — они тут же придут куда-то в другое место. А здесь хотя бы мы их уже знаем, управу на них умеем находить. Если сваливается на голову какой-то проблемный, в бюрократическом плане, пациент, мы знаем, куда бежать, кого просить, кому звонить, у кого для него выбивать квоту. Мы научились ориентироваться в этом чиновничьем мире так, чтобы выгрызать из них для себя возможность делать свою работу.

— На какие удивительные вещи уходит ваша жизнь: на выбивание квот!

— В том числе.

— А речи не идет о том, чтобы как-то от этих квот избавиться вообще? Это же чудовищная система, введенная еще [бывшим министром здравоохранения России Михаилом] Зурабовым.

— Не согласен. Мне система квот нравится. Их пытались исказить, но, слава Богу, не очень получается. Квоты создают конкурентную среду. Конкуренция — это здорово, это то, что нужно нашей медицине. Ведь что было до квот? Я помню времена, когда людей заставляли платить за трансплантации какие-то немыслимые по тем временам деньги. И трансплантацию мало кто мог себе позволить. Мы делали эти платные трансплантации, даже не подозревая, что делаем что-то ужасное. А это действительно ужасно — делать трансплантации за деньги.

— Особенно в стране, где в Конституции написано про бесплатную медицину.

— Да. До квот кто-то должен был за пациента заплатить: область, завод, колхоз или он сам — кто-то должен был заплатить за трансплантацию. Страховой медицины тогда не было, а бюджет нашего учреждения бесплатной трансплантации не предусматривал. Что дала квота? Квота дала фиксированное количество денег, которые приходят в институт вот за эту операцию. И это создает конкурентную среду.

— Между кем и кем?

— Между медицинскими учреждениями. Конкурируйте за пациентов.

— Только мы постоянно слышим не об этом, а о том, что квот нет, койко-мест нет.

— Да. Но вам должно быть не хуже меня известно, что как только поднимается шум, квота почему-то сразу находится. И это вопрос, уже никак не связанный с самим понятием «квота». Это скорее об искусственно созданном некоторыми заинтересованными лицами порочном круге распределения квот. То есть в самих квотах нет ничего сложного: механизм работает. Но на нем сидят какие-то паразиты и кормятся за счет тех, кто не может ждать и кому нужна помощь.

— Но, видимо, что-то не то есть в самом механизме. Вот смотрите, квоты же планируются заранее. Как заранее можно знать, сколько людей заболеет и чем?

— В этом как раз нет ничего сложного. Есть статистика, есть эпидемиология. Все можно планировать. Положа руку на сердце, я скажу так: поменять систему квот уже нельзя. Надо научиться с ней нормально работать.

— Но все время ведутся разговоры о необходимости перемен в здравоохранении. Что требуется менять в первую очередь?

— Систему, по которой в России работают профессиональные сообщества. В том числе и сообщество трансплантологов. Вот вы спрашивали, о чем я мечтаю профессионально. Так вот, профессионально я мечтаю изменить устав общества трансплантологов.

— Каким образом?

— Чтобы его глава выполнял свои функции два года. И потом его бы сменял другой глава. Чтобы не было подряд никаких сроков.

— Как это скажется на вашей судьбе?

— Я буду уверен, что профессиональные интересы сообщества будет представлять человек, заинтересованный в развитии медицины и оказании помощи нуждающимся пациентам, а не в собственной важности, непогрешимости и оттачивании мастерства, в том числе и мастерства интриги.

У нас во всех профессиональных сообществах «патриархи» сидят срок за сроком, несменяемые, необсуждаемые, неизбираемые никакими демократическими процедурами. И это делает зону, в которой мы работаем, мертвой и ставит крест на нормальном развитии трансплантологии в России.

Михаил Каабак. Фото Эдуарда Кудрявицкого aif.ru
Михаил Каабак. Фото Эдуарда Кудрявицкого aif.ru
— Почему?

— Да потому, что вообще все хорошее развивается там, где есть конкурентная среда. Когда уничтожается конкурентная среда, то происходит загнивание и застой. Мы все это видели много раз на протяжении истории нашей страны, некоторых других стран. Для того, чтобы конкурентную среду создать, нам нужны дебаты внутри профессионального сообщества, нужны сменяемые лидеры.

В нашей ситуации лидер профессионального сообщества бессменен и назначается Минздравом. Поэтому, сами понимаете, конкурентной среды нет. И никакие указания и действия не обсуждаются: нам сказано считать трансплантации, мы будем их считать. Нам сказано не считать результаты трансплантаций (смерти, осложнения), мы не будем их считать. А это — путь в никуда. Потому что не важен сам факт блестяще проведенной пересадки, важен ее результат: жизнь. Долгая, качественная, достойная.

— Думали ли вы, что вот этим всем вам придется забивать себе голову, когда шли в медицинский?

— Если честно, я в медицинский пошел совсем не потому, что страстно мечтал стать врачом.

— А почему?

— Стечение обстоятельств. Мама все время повторяла: «С такой фамилией, с такой национальностью и с таким характером, как у тебя, рано или поздно все равно посадят. Как твоих дедушек и прадедушек. А в тюрьме уважают две специальности: врач и строитель. Надо выбрать». Медицинский был ближе. И я пошел туда.

— И сколько раз жалели?

— Да нисколько. Я, наоборот, с каждым годом понимаю, какое невероятное счастье мне даровано. Понимаете, профессия хирурга, хирурга-трансплантолога — это поразительная привилегия. Привилегия давать человеку второй шанс! Мы же занимается ровным счетом тем, что обманываем смерть. Она человека приговаривает, а мы как бы говорим: «Ээээ, нет, погоди! У нас есть еще средство!» И пересаживаем человеку новый орган взамен того, который, не работая, мог бы убить. И продлеваем жизнь. Как можно не дорожить такой профессией?

— В обществе есть пиетет к профессии «врач»?

— Нет. Такого нет. Может, раньше было. Но это было замешано, скорее, на страхе. В советское время больница была и спасением, и, во многом, испытанием человека на прочность. Сейчас в чем-то все лучше. В чем-то сложнее. Например, у нас есть глобальнейшая проблема, связанная с тем, что бóльшая часть врачей, особенно врачей региональных, не видит никакого смысла в том, чтобы, с одной стороны, делать тяжелым, много месяцев или даже лет проведшим на диализе пациентам, пересадку, а с другой, — возвращать этим детям качество жизни.

— То есть как?

— Ну как: они говорят, что, быть может, лучше дать умереть спокойно вот этому вот страдающему ребеночку, а родителям приобрести другого ребенка каким-то образом. Ну чего, говорят, их пересаживать? Они мучиться только будут. Кто-то из них глухой, кто-то слепой, у кого-то судороги. Врачи полагают, что лучше каким-нибудь нормальным детишкам, крепеньким пересаживать почки. Так нарушается право пациента на спасение. Так нарушаются врачебные принципы, этика. Да все что угодно нарушается!

— И что потом?

— Потом этот ребенок попадает к нам, в Москву. Мы делаем пересадку, выхаживаем. А потом решаем проблемы, связанные с тем, что ребенок очень долго ждал донорский орган. Вот, например, у нас был совершенно прекрасный мальчишка, Егор Бостан. Он так долго и так мучительно ждал трансплантации, что в какой-то момент у него, как мы предполагаем, случился инсульт, который привел к потере зрения. Он внезапно ослеп, представляете?

Его мама, Алла, рассказывала, как однажды в комнате Егор вдруг заплакал от страха, потому что перестал видеть — все вокруг стало темно. А ему три года! На компьютерной томографии большая зона ишемии в затылочной коре. Это инсульт. Через полгода после этой драматической истории мы ему сделали трансплантацию; зрение чуть-чуть восстановилось. Он стал видеть буквы размером с ладонь. Такой маленький мальчишка, а ходил в огромных очках…

Дальше — самое интересное. Никто в нашей стране не захотел браться за Егора, не захотел хотя бы попробовать сделать так, чтобы он стал видеть. Все разводили руками: «У него же пересадка почки была, он тяжелый пациент, мы не рискнем!» Пришлось искать кого-то за границей, кто за большие благотворительные деньги попытался вернуть Егору зрение.

— Вы сами искали?

— Ну да. Это ж наш пациент.

— Нашли?

— Да. В итальянском госпитале «Бамбино Джезу» за него взялись. Там же, кстати, оперировали еще одну нашу девочку, Полину. Трансплантация почки три года назад в годовалом возрасте от умершего донора. Почка работает прекрасно, все хорошо. Но Полина не слышит. И все, что ей нужно, это кохлеарная имплантация. Высокотехнологичная процедура. В России прекрасно выполняется в разных местах. Квотируется даже! Все бесплатно, все здорово: импланты эти дорогущие, замечательные, полностью восстанавливающие слух. Но Полине нигде в России не делают эту имплантацию! Знаете, почему?

— Почему?

— У нее атопический дерматит, оказывается. И ей, говорят врачи, нельзя из-за этого дерматита делать операцию, давать наркоз, например. То есть почку ей можно пересадить, а сделать кохлеарную имплантацию невозможно! Но это же повод, это не причина. И вот тут мы упираемся в проблему мотивации.

— Не очень понятно: зачем человеку почти 11 лет учиться на врача, чтобы потом не делать то, что он умеет.

— Причины есть. У врачей, которые отказали Егору, Полине и еще доброму десятку детей, которых я знаю, нет мотивации реабилитировать ребенка, вернуть ему качество жизни и саму эту жизнь в полном объеме. У них есть задача «оказать услугу», получить деньги, потратить эти деньги на услугу. Закрыть случай. Все!

Я это знаю, потому что наше руководство ведь тоже перед нами такие задачи ставит: не надо брать сложных пациентов, надо брать попроще, нужно, чтобы побольше было оказанных услуг, чтобы квота выполнялась, чтобы не залеживались.

Выходит, что клиникам, исходя из существующего положения вещей, не выгодно, чтобы пациент после трансплантации поправлялся, получал реабилитацию, вставал на ноги и вообще как-то жил.

— А как это сказывается на трансплантации?

— Мы попали в ловушку: диализ в регионах развивается с большим опережением по отношению к трансплантации. Раньше дети в терминальной стадии почечной недостаточности погибали с вероятностью 100 процентов, если не успели уехать в Москву, а сейчас по месту жительства им сохраняют жизнь с помощью диализа. Сохраняют достаточно успешно, но совершенно не думают о перспективах дальнейшей трансплантации.

Фото: supportforspecialneeds.com
Фото: supportforspecialneeds.com
— Почему? Предполагается, что ребенок будет пожизненно привязан к диализу?

— Ребенок не может выжить, вырасти и жить полноценной жизнью, будучи «привязанным», как вы говорите, к диализу. Вот смотрите, несколько месяцев назад к нам попал мальчик Вася. Он из Новосибирска. Ему третий год. Он на диализе с рождения. Родители от него отказались, он сирота. И он лежал в новосибирском медучреждении на диализе.

Первый год он провел на перитониальном диализе с постоянными перитонитами, что привело к склерозу брюшной полости, к невозможности продолжить перитониальный диализ. На следующий год врачи назначили ему гемодиализ со здоровенными катетерами. Это привело к тромбозам всех крупных сосудов. И, когда возможности для гемодиализа, по мнению новосибирских врачей, были исчерпаны, диализ Васе был прекращен.

После этого все сели, сложили руки и стали дожидаться его смерти. И смерть эта неизбежно бы произошла, если бы самым невероятным образом в жизни Васи не появились приемные родители. Эти люди его, по сути, спасли. Еще не будучи его законными родителями, но уже собираясь в Новосибирск на встречу с Васей, они случайно узнали о том, что ребенку был прекращен диализ, а доктора, по сути, дожидаются его смерти. И тогда эти будущие мама и папа подняли шум.

Мы, соответственно, помогли им этот шум развить. В итоге ребенок оказался в Москве, где в больнице Святого Владимира ему нашли одну из последних возможностей продолжить гемодиализ. И мы будем со временем пересаживать ему почку, очевидно, от умершего донора.

— Сколько времени это займет?

— Несколько месяцев. Сейчас он пока что интенсивно вакцинируется. Дело в том, что доктора, полагая, что такие, как Вася, дети не жильцы, не видят необходимости делать им прививки. Ничего глупее не придумаешь, чем маленькому ребенку, который не перенес то множество инфекций, которые переносят все наши дети, формируя таким образом собственный иммунитет, пересадить органы и дать иммуносупрессию. Его погубит любая тяжелая инфекция, потому что он ожидаемо переживет ее гораздо сложнее, чем его обычные сверстники с обычным состоянием здоровья.

Чем меньше ребенок, тем меньше сформирован иммунитет, тем больше его нужно вакцинировать. Но, видимо, лечащие доктора Васи не предполагали для него «дальнейшей» жизни. И не вакцинировали. Мы с таким часто сталкиваемся. Если напрямую говорить — в том, чтобы этот ребенок выжил, дожил до трансплантации и жил после нее, фактически никто не заинтересован.

— Что значит «никто»? Вы сейчас о ком говорите? Врачи? Родители ребенка? Государство?

— Во многом всему виной влияние монетарных стимулов на действия врачей. Трансплантация для регионов — чистый убыток. Ведь оплачивается только сама трансплантация. Но лечение и медицинское сопровождение ребенка после трансплантации не покрывается программой обязательного медицинского страхования, в отличие от диализа, который такой программой неплохо финансируется. Поэтому всякая трансплантация — это убыток.

Фактически у нас трансплантация приравнивается к смерти с точки зрения мотивации врачей. Со смертью, которая приходит свыше, врачам надо бороться. И с трансплантацией, получается, тоже.

— Как?

— Либо своими действиями не подразумевать такого развития событий для ребенка, как трансплантация, либо своими руками урезать доходы, отправляя ребенка на трансплантацию, после которой они получат этого же непростого ребенка обратно в свое распоряжение и вынуждены будут заниматься его медицинским сопровождением практически бесплатно, потому что программ рефинансирования расходов, связанных с медицинским сопровождением таких детей, не существует.

— То есть государство оплачивает только операцию. И дальше — все?

— Именно так. С точки зрения системы финансирования, идеальная ситуация — когда трансплантация проведена, операция закончена. И в этот момент — больного не стало. Чтобы не травмировать никого, скажу: он испарился. Все будут только счастливы! Такова особенность развития российского здравоохранения на сегодня.

— Как вы работаете над тем, чтобы его улучшить?

— Смотрите, мы делаем приблизительно 10% трансплантаций от потребности в них по стране. Потребность мы оцениваем, экстраполируя западные регистры на российское население. Детям до трех лет мы пересаживаем почку около 10 раз в год.

— А остальные 90 процентов? С ними что происходит?

— Я думаю, что половина детей с тяжелой почечной недостаточностью получает диализ по месту жительства.

— А другая половина?

— А другая половина не выдерживает. То есть диализ до смерти. Без каких-то серьезных размышлений и подготовки к трансплантации. А потом — все. Менять эту ситуацию, наверно, можно. Но для этого надо, прежде всего, разобраться с заинтересованностью врачей на местах.

— Сценарий, в котором ребенку пересаживают почку и он возвращается в нормальную жизнь, все еще требует каких-то дополнительных разъяснений?

— Такого сценария во многих регионах просто не существует. И наша задача — мотивировать врачей участвовать в таком сценарии. Или просто поверить в его исполнимость. Но даже это непросто. Мы не можем изменить менталитет людей одномоментно. Но возникла идея, что врачам, тем самым врачам из регионов, нужно показывать хорошие примеры. Показывать, что того, кого они привыкли заочно хоронить, можно выходить, довести до трансплантации, провести эту трансплантацию и потом реабилитировать настолько, чтобы со спокойным сердцем отпустить в здоровую жизнь.

Из этой простой идеи семь лет назад родилась Международная школа детских трансплантологов. Мы бесплатно собираем региональных врачей. Привозим мировых светил, которые рассказывают им о международном опыте, дают статистику, делятся опытом…

— К вам должны очереди стоять, чтобы попасть на эту школу.

— Ну, не так бодро все идет, конечно, как вы себе представляете. Но это — огромная работа, которую невозможно провернуть разом: за год или даже за пять лет. И мы действуем поступательно. Привозим докторов, в которых верим, надеваем на них наушники, даем хороший перевод, чтобы слушать топовых лекторов из Европы и Америки, которые, в основном, рассказывают, как это можно делать в нормальном мире, как это все может получаться.

— Работает?

— В очень многих регионах существуют хорошо мотивированные специалисты, которые этим детям отдают свою душу, время и силы. Им нужны знания, опыт и, главное, вера, что все получится. Поэтому у Школы две цели: первая — мотивировать людей, вторая — дать им образование, дать знания.

pochka.org
pochka.org
— Школа — это государственный проект?

— Нет. Это личная инициатива. Школа не является частью системы российского здравоохранения. Но мне кажется, что она совершенно необходима для того, чтобы врачи не теряли ориентиров. Особенно в условиях, когда государственные системы финансирования и программы создания медицинских технологий пробуксовывают и не позволяют с государственных позиций стимулировать развитие программ трансплантации и обеспечения качества жизни пациентам, пережившим трансплантацию. Нам остается уповать только на энтузиазм врачей и всячески его стимулировать и развивать.

— Какие-то ощутимые результаты работы школы уже есть?

— Пожалуй, да. Дети, за которых мы боремся, раньше в регионах просто умирали без всякого диализа. Сейчас хотя бы их на диализ берут. Пока проблема в том, что по какой-то причине докторам кажется — трансплантацию сделать невозможно. Может быть, лет через пять мы с вами встретимся и я с гордостью скажу, что трансплантацию уже делают даже на местах, на местах детям пересаживают почки. И в тех случаях, когда врачам кажется, что это невозможно, я надеюсь, наша школа покажет, что иногда трансплантацию можно сделать в невозможных случаях.

И тут зарубежный опыт — бесценен: как они ведут регистр, как слаженно, командно работают, чтобы довести ребенка до пересадки и реабилитировать после нее, как они трясутся над каждой человеческой жизнью, а не над какими-то общими показателями, которыми можно впечатлять чиновников, но за которыми стоят смерти, не попавшие в статистический отчет.

— А вам-то самому зачем все это надо? Вы — заведующий отделением, один из успешнейших и уважаемых в стране врачей. У вас очередь из пациентов. Вас приглашают на всякие международные конференции делиться опытом. Вы вполне можете сказать: мы тут, в России, в РНЦХ сами с усами. Не нужно нам ничего развивать, не надо нам никаких заграничных учителей. Это будет в русле современных тенденций.

— Понимаете, медицина — такая область, которая не может быть эффективной в отдельно взятом отделении, в отдельно взятом месте. Современная медицина вообще не может развиваться в условиях изоляционизма. Ежедневно становятся известными результаты кучи исследований, чужой опыт, который можно применять у себя. То есть у нас нет, слава Богу, железного занавеса: бери, учись, двигайся вперед. И мы стараемся придерживаться этой политики полной прозрачности, участвуем в западных регистрах, а они — интенсивно потребляют нашу информацию.

Но только это, увы, касается каких-то отдельных людей, а не профессионального сообщества в целом. И это тянет нас назад. Потому что на застой обречены те части профессионального сообщества (слава Богу, оно не монолитно как гранит, как это было раньше), которые сами себя обрекли на изоляцию. Я мечтаю о том, что наступят времена, когда ничто — ни чьи-то личные амбиции, ни устройство системы, ни принципы монетарных поощрений — не будет помехой для выполнения наших прямых профессиональных обязанностей: спасать детей.

— Верите, что такое время наступит?

— Надо сделать все, чтобы наступило. Знаете, в конце концов, это же редкий подарок, привилегия даже — возможность спасти кого-то. Нельзя допускать даже в мыслях, что по каким-то внешним причинам этой привилегией вдруг можно перестать пользоваться.


Источник с фотографиями здесь: http://www.pravmir.ru/moi-patsientyi-de ... orotsya11/


Видеосюжет от 1 декабря про сбор помощи на реабилитацию для Васи, про его приемных родителей и немного интервью с хирургом Михаилом Каабаком:

https://www.1tv.ru/news/2016/12/01/3152 ... bilitatsii

https://www.facebook.com/olga.sinyaeva. ... 3158699549

Судя по сюжету, средства уже собрали.
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Чему не учат в школе: родители рассказали о качестве обучения приемных детей

Автор: Валентина Кудрикова
Дата публикации: 17/11/2016
Темы: Фонд «Измени одну жизнь» – помощь детям сиротам в Москве и регионах
Метки: обучение, приемные дети, школа
Благотворительный фонд «Измени одну жизнь» и Фонд профилактики социального сиротства провели опрос среди приемных родителей детей-школьников из разных регионов. Выяснилось, что обязательное среднее образование нередко превращается в настоящий кошмар для бывших детдомовцев. Итоги опроса – в материале фонда «Измени одну жизнь».

Количество приемных детей растет, и бывшие воспитанники детских домов все чаще оказываются среди более благополучных детей – в обычных школах. Однако готова ли школа принять учеников со столь тяжелым жизненным опытом?

Справляясь со школьной программой хуже своих сверстников, они порой становятся объектами травли со стороны одноклассников и педагогов. При этом учителя не подготовлены к работе с приемными детьми, не знают особенностей их психологии и не представляют, как преодолевать неизбежные сложности.

«Не хотели брать…»

Судя по результатам исследования, сложности у приемных детей и их родителей возникают еще в момент поступления в школу – об этом заявили 18% респондентов. Чаще всего опрошенные рассказывают о предвзятом отношении руководителей школ к детям-сиротам: педагоги заранее уверены (к сожалению, небезосновательно), что бывший детдомовец окажется «проблемным» учеником, будет портить статистику, а потому не горят желанием принимать его. «Не хотели брать, придирались к документам, уговаривали пойти в коррекционную школу»; «Мальчик очень активный, поэтому отказали в приеме в православный класс, где мало деток и где ему было бы легче», — комментируют родители.

Нередко проблемой оказывается отсутствие школы нужного типа недалеко от дома, а также сложности в освоении школьной программы из-за задержки развития или педагогической запущенности у ребенка. «В ответ на наш вопрос, почему нет учебного заведения, соответствующего проблемам ребенка, министерство образования области предложило сдать его в интернат»; «Три года ходили на подготовку к школе. В итоге ребенок пошел в школу почти в 9 лет. В классе самый старший, но, к сожалению, самый неуспевающий ученик. Проблемы с памятью, речью, усидчивостью», — делятся проблемами опрошенные.

Продолжение: http://changeonelife.ru/2016/11/17/chem ... y-h-detej/


Из статьи:
Наш фонд «Измени одну жизнь» помогает детям из приемных семей со школьной программой по разным предметам в рамках проекта «Фоксфорд».

Онлайн-занятия по школьной программе для приемных детей

Дорогие приемные родители, центр онлайн-обучения «Фоксфорд» бесплатно предоставляет приемным детям доступ к записям занятий по школьной программе, чтобы помочь учащимся улучшить успеваемость и качество знаний по выбранным предметам, подготовиться к ГИА и ЕГЭ.

foxford

Для того, чтобы принять участие в программе, пожалуйста, пришлите на электронную почту otvet@changeonelife.ru следующие данные:

1) Имя, возраст ребенка, класс (5-11 класс)
2) Электронный адрес ребенка (не родителя)
3) Обязательно зарегистрировать адрес ребенка на сайте Фоксфорд
4) Копию документа, подтверждающего то, что ребенок приемный
5) Прислать нам названия двух предметов и цель обучения (базовый курс, углублённый курс, олимпиадный курс, подготовка к ОГЭ (ГИА) или ЕГЭ). Предметы и цель обучения нужно выбрать здесь: http://foxford.ru/courses
6) Телефон для связи (на случай, если почта попадет в спам)

Если в процессе обучения у ребенка появятся вопросы по темам занятий и домашним заданиям, или будет нужна связь с преподавателем, вы можете написать письмо администратору учебно-методического отдела Илоне Грошевой на grosheva@foxford.ru

Обращаем ваше внимание, что процесс обучения ребёнка контролируется:

через месяц доступ автоматически отключается и нужно опять написать на адрес otvet@changeonelife.ru, если доступ к занятиям еще актуален.
в связи с тем, что количество обращений увеличилось, нам бы хотелось, чтобы эти доступы были в распоряжении детей, которым они актуальнее всего, т.е. если ребенок прошел 2 занятия в месяц по какому-либо курсу и сделал 2 домашних задания, то доступ к следующему месяцу будет предоставлен. Если у вас были какие-то обстоятельства, которые не позволили послушать курсы в этом размере в данном месяце, пожалуйста, напишите нам.
Если у вас есть вопросы по программе, пожалуйста, присылайте их на otvet@changeonelife.ru

Подробнее узнать о том, как работает онлайн-школа «Фоксфорд» можно в статье здесь.


http://changeonelife.ru/foxford/

Отправила туда заявку, получили доступ, сегодня смотрели первые занятия.
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
СКР: дети-инвалиды в соцучреждениях умирают, потому что нет денег
16.12.2016

Катастрофический недостаток финансирования стал причиной гибели детей в Черемховском интернате, и продолжает приводить к случаям смерти в других аналогичных учреждениях региона. Об этом заявил, выступая перед депутатами законодательного собрания Иркутской области руководитель регионального управления Следственного комитета России генерал-майор юстиции Андрей Бунев. Портал Милосердие.ru публикует текст выступления, распространенный сайтом БЕЗФОРМАТА.РУ.

Генерал Андрей Бунёв. Выступление на сессии Законодательного собрания Иркутской области 16 декабря 2016 года

Уважаемый Сергей Фатеевич, уважаемые депутаты!

Позвольте во — первых поблагодарить вас за предоставленную возможность выступить с информацией.

Вы знаете, что следователями управления расследуется уголовное дело по поводу трагических событий, связанных со смертью находившихся в Черемховском интернате детей. Около месяца мы также расследуем уголовное дело по Усольскому кадетскому корпусу. Также в производстве находится еще ряд уголовных дел по нарушениям уголовно – правового характера в социальных, медицинских и педагогических учреждениях.

Работа по Черемховскому интернату, характер, объем и постоянство выявленных нарушений дали основания следствию проверить ситуацию во всех детских интернатных учреждениях области, части медицинских учреждений, как и выявленные нарушения в названном кадетском корпусе однозначно показали необходимость проверки учреждений Минобра.

Я на службе около 30 лет, но впервые возникло желание доложить депутатам установленную следствием информацию.

Почему именно депутатам?!
Конечно, министерствам здесь необходимо предъявить претензии, должностные лица виноваты и они в установленном законом порядке ответят. Но министерства исполняют принятый вами бюджет, иных средств у них нет.

Следствием не установлено каких – либо последствий по исполнению федерального бюджета – там обязательства исполнены полностью. Муниципалитеты также в абсолютном большинстве случаях стараются как могут.

А то, что вы принимаете по обязательствам области, гарантированно вызывает крайне неблагоприятные последствия.

Наверное можно всю ответственность за смерти возложить на директора учреждения – она не предприняла очень многого. Но когда разбираешься, то очевидно, что очень многое она сделать и не смогла – не было выделено средств.

О чем я говорю, на что хватает денег и на что их точно не хватает.

Первое – кадры. От того, насколько они добросовестны и профессиональны конечно зависит очень многое, а в случае, если дети больные – часто и жизнь.

В том же Черемхово произошло сокращение должностей помощников воспитателей с ежемесячной зарплатой в 18 тыс. рублей на санитарок, получающих в месяц 6 – 8 тыс. рублей. Работа – одна и та же абсолютно – это утверждают сотни до-прошенных работников этих категорий.

Только нагрузка разная – на 32 ребенка было 111 штатных единиц персонала, затем на 60 детей – 125 единиц потом на 102 ребенка – 137 единиц. То есть при увеличении количества находящихся детей в 3 с лишним раза штат был увеличен на 24%. Нагрузка на работника выросла почти в 3 раза. Зарплата же при этом уменьшилась также в 2 — 3 раза. При этом, заметьте, количество врачей вообще не увеличилось – на 102 ребенка 1 педиатр.

Что делают медицинские сестры в этом учреждении.

То же, что в обычной больнице, только при этом большая часть детей является тяжелыми инвалидами прикованными к постелям с тазовыми нарушениями, когнитивными расстройствами, многие из них нуждаются в зондовом питании, и это дети, которые при кормлении спокойно себя не ведут.

Целых две сестры на день! На все! И на мед. работу, и на зондовое кормление. На 120 детей! И одна из этих сестер остается на ночь. Одна медицинская сестра на 120 тяжело больных детей – инвалидов. А там дети, которым не объяснишь, день это или ночь. Они этого не понимают.

Санитарный режим. В помещении было 32 ребенка, стало 102. Кровати сдвинули – где друг к другу, где спинками, где практически в одни большие «нары». О каком режиме здесь можно говорить?

В течение полугода детям не выделялось памперсов – денег не было.

И главное – лекарства и питание. Многие дети не могут глотать. Им нужны жидкие лекарства. Но на них денег нет. На детские таблетированные препараты также денег нет.

Берутся взрослые таблетки, делятся персоналом, толкутся и даются детям. Удобно – дешевле всего. Но только толкутся не в тех условиях, в которых должны – на заказ этих работ в аптеке денег нет. И без разницы – в кишечной ли оболочке таблетка и что она не действует при размалывании – нет денег.

И даже эти дешевые препараты, фактически при таком способе введения не действующие часто приобретались на личные деньги персонала – у учреждения не было денег.

Белковое питание.

У детей белковая недостаточность вследствие имеющихся заболеваний. Не получают белковые препараты и продукты – крайне резко снижается сопротивляемость организма. Здесь вообще не получали. Деньги не предусмотрели.

Многие задавали вопрос – почему массово заболели и по-чему после дизентерии скончались. Что-то еще надо объяснять?

Нет денег, чтобы привезти так, чтобы прошли как положено по СанПинам трехнедельный карантин. Нет денег на текущий ремонт. Нет денег на обязательные пандусы, лифты, приспособления для купания, специальные кровати и еще очень многого.

Слушайте, в войну хоть на персонал деньги находили. Здесь из-за создания невыносимых условий работникам грамотные сотрудники уволились, в основном работали приходящие до первой–второй полученной зарплаты направленные службой занятости лица.

Может, и хорошие люди, но без опыта.

Про больницу меньше страшного можно сказать. Ну не оставили ребенка с тяжелой сопутствующей патологией под наблюдением врачей, заметили, когда ребенок умирать стал, не успели ничего сделать.

Плохие они такие, доктора? Нет, очень стараются. Некомплект у них просто, ждут выполнения Указов по повышению зарплаты. Может, она в общем и повысилась? Но практические доктора утверждают, что роста того, что они получают на руки они не замечают.

И очень удивляются, что в 21 веке многоразово стерилизуют одноразовые перчатки. Перебои с поставкой начались, денег нет.

Я доложил про Черемховский интернат. Где-то лучше. Но не часто. Работники других интернатов говорят, что в основном то же самое. На снижение реальной зарплаты жалуются почти все, хотя и исключения были. На полное отсутствие денег на текущий ремонт жалуются все.

Говорят – ну развалится же все.

Еще один момент по Черемхово.

Там находятся дети той категории, что не могут находиться без медицинского сопровождения и ухода чтобы жить. Позиция министерства в начале расследования, может, сейчас она изменилась: есть поликлиника, скорая, заболеет ребенок – вызовем. Так дети-то хронически больные. Их постоянно наблюдать надо.

Но ставки такие, что по этим окладам никто и никогда работать не будет.

Врач, работающий в системе Минздрава, получает в среднем 40 тысяч рублей в месяц. Такой же врач в системе Минобразования – 10 тыс. рублей в месяц. Плюс по существующей нормативной базе у него почему – то не идет медицинский стаж.

Понятно, все ставки пустые. Понятно, детям медицинское сопровождение не оказывается. Зато экономия.

По линии министерства социального развития, опеки и попечительства неизрасходованные на конец прошлого года остались 241 млн. рублей. Понятно – везде экономия.

Дети с заболеваниями, аналогичными Черемховским, до 4 лет находятся в лечебных учреждениях Минздрава, фактически в хосписных отделениях. Им там нормальная помощь оказывается.

Но исполнилось 4 года – их переводят в учреждения Минсоца. А там денег на врачей нет. Дети что, выздоровели что-ли? Так же больны. И без нормальной медицинской помощи им только умирать? Они и умирают, а могли бы какие-то годы еще жить, своим маленьким радостям радоваться, им улыбнешься – уже ребенку хорошо.

Вопрос организации подобного учреждения решается. Давно, с многочисленными переносами сроков, сейчас вроде сентябрь следующего года. Но учитывая многочисленные переносы уверенности по срокам нет – денег мало.

Я еще раз повторю. По моему мнению, Минсоц делает очень много хорошего. Насколько утвержденных вами денег хватает.

По 2015 году им было освоено 20,6 млрд. рублей.

По этому заложено примерно столько же.

На следующий запланировано 20,5 – еще меньше.

Я доложил положение на сейчас по большинству социальных учреждений. Не финансируется почти ничего, кроме минимальной текущей деятельности. Ну так и инфляция еще есть, которую второй год не замечаем.

Куда дальше – умирают те, кто мог бы жить. А там еще снижение.

По Минобру.

То же самое в плане средств. Прогремел усольский кадетский корпус, я по нему примеры приведу. Хотя еще более 30 подобных интернатных учреждений в системе минобра и там ничего лучше нет.

Финансирование на текущий ремонт – 0.

Финансирование на ремонт теплоисточника производства 1961 года – 0

Зарплата сотрудников – динамика во многом аналогичная приведенной по Минсоцу. Медицинская сестра получала 3 года назад 16 тысяч рублей, 2 года назад – 18 тысяч рублей, год назад – 18 тысяч рублей, в этом году – 9 тысяч рублей. Врач – 10 тысяч рублей. Все врачи, а там несколько ставок, уволились, детей осматривает оставшаяся еще медсестра. Она же осуществляет предрейсовый осмотр водителей и работников столовой перед началом рабочего дня, хотя никакого права на это не имеет. Если прямо – просто им ставит штампики.

Часть воспитателей, большая часть – вчерашние уборщицы. Просто их назвали воспитателями и они воспитывают подростков. До чего довоспитывали – пресса какую – то часть писала, очень далеко не все. Часть персонала, на сегодня установлено 7 человек – судимые или привлекавшиеся к уголовной ответственности. При этом еще половина персонала не проверена, там неизвестно что будет.

А ведь вопрос оплаты труда – кто на такую зарплату идет.

В 21 веке в элитном учебном заведения 2/3 детей спят на фанере – кровати в негодность пришли. На новые денег нет.

Насколько мне известно, Минобр в этом году просил самый минимум средств, необходимых на ремонт. Минимальный минимум. Им дали 1/10 от этого. Они что делать-то будут, как деятельность обеспечивать?

Я еще раз повторю – эта картина во всех интернатных учреждениях.

И еще по медицинской помощи в интернатных учреждениях.

Врачей нет, несмотря на большое количество ставок. Вроде можно обратиться в поликлинику, там помогут. На практике – в случае острого заболевания. Но у детей есть хронические заболевания, сколиозы всякие, прочее. И с этими заболеваниями у интернатных детей сейчас работать перестали. Эти дети в этой части медицинской помощи практически в полном объеме лишены.

Мы знаем, что криминальная ситуация с несовершеннолетними в области очень сложная.

Количество детских самоубийств [по Иркутской области] в прошлом году в относительных числах худшее в России, в абсолютных – второе. Преступность среди несовершеннолетних – также одна из наибольших.

Но регионов в России много, что делается в Иркутской области не так, почему в ней в этом плане хуже по сравнению почти со всеми остальными?

Задаю эти вопросы следователям, которые работают непосредственно с детьми – преступниками, детьми – потерпевшими, их родителями.

Ответ слышу один – а посмотрите, Андрей Юрьевич, что у нас с физкультурой и спортом. Что может удержать пацана, только спорт, занятия, авторитетный тренер в помощь родителям.

Наверное, есть в области какие-то программы. Никто из опрошенных их не заметил.

Дал поручение, обзвонили соседние регионы. Бурятию, Забайкалье, Красноярск, Новосибирск, Томск. Везде отвечают – все секции у нас бесплатные.

Вы много в Иркутске и области бесплатных секций знаете? Дал поручение допросить тренеров и директоров спорт-школ здесь в Иркутске. У всех показания одни – там где нечастые бесплатные спортшколы в этом году деньги идут только минимум на зарплату тренеров.

На другое денег нет. На форму, ремонт, соревнования поездки и прочее нет денег. Не знают, как выжить.

Очень много езжу по территории области, всегда захожу в школы и интернаты. Спортивные площадки и футбольные поля, уже имеющиеся, используются может быть в одном из десяти случаев – нет сертифицированных ворот, сертифицированного спортинвентаря, денег на поддержание в приемлемом состоянии.

Мы куда вообще идем, мы на что деньги жалеем? На ребятишек, наше будущее. Сейчас получается так.

А потом совершенно достойные родители не знают, что делать с ребенком – то ли повесится, то ли сядет. Этих случаев на глазах масса.

Знаете, в соседних регионах очень много областных про-грамм типа «Турник в каждый двор», «Сколько-то спортивных площадок в год», программ реально работающих и заметных.

Ну вот в моем родном Красноярске в каждом дворе один–два–три турника с брусьями если дом большой, пацаны на них все время висят, трезвые естественно, на турнике пьяный крутиться не будешь.

Здесь что это делать мешает? Ничего.

Я понимаю, у нас экономическое чудо, стремительное снижение дефицита бюджета.

Ну не за счет же жизни и здоровья детей и социально не защищенных групп населения.

В случае, если депутаты заинтересуются, создадут рабочую группу, следственное управление по всей приведенной информации представит имеющиеся материалы.

Спасибо за внимание.

Вспышка кишечной инфекции произошла в Черемховском психоневрологическом интернате в конце июля. В результате заболевания скончались четверо из заразившихся детей, десятки были госпитализированы. В ходе расследования были задержаны руководители интерната, а также начальник территориального отдела управления Роспотребнадзора.

https://www.miloserdie.ru/news/skr-deti ... net-deneg/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Возможно чаще нужно выступать перед депутатами, чтобы из уст слышали реальные картины жизни, а СМИ открыто и честно заявлять об этом.


Вернуться к началу
 
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Некрасивая история с участием Кизякова из программы "Пока все дома".

Тимур Кизяков получает деньги из федерального бюджета за съемку детей-сирот и судится с благотворителями. Зачем?

...18 декабря в ходе совещания в министерстве образования РФ стало известно, что помогающая усыновлять детей рубрика в телепередаче «Пока все дома» (Первый канал) оплачивается из федерального бюджета. Производитель «видеоанкет», компания телеведущего Тимура Кизякова, за три года получила за них 35 миллионов рублей из федерального бюджета... При этом с благотворительными фондами, которые снимают такие же ролики бесплатно, Кизяков судится — либо критикует их.


18 декабря журналистка ТАСС Татьяна Виноградова на странице в фейсбуке рассказала о совещании представителей министерства образования и науки РФ с заместителями губернаторов регионов, состоявшемся 16 декабря https://www.facebook.com/tavinogradova/ ... 5586373396 - (информация и обсуждение)

...За три года «Видеопаспорт» снял 350 анкет — это ролики продолжительностью от четырех до 30 минут. Выручка ООО «Видеопаспорт», по данным «Спарк-Интерфакс», за три года составила 35 миллионов рублей.

В информационной системе ГАС «Правосудие» есть два иска, поданных «Видеопаспортом». По одному организация смогла запретить предпринимателю из Санкт-Петербурга использовать товарный знак «Видеопаспорт ребенка», а также добилась компенсации в 20 тысяч рублей (требовала 9,5 миллиона).

Другой иск с аналогичными требованиями (размер компенсации снизили до 11 тысяч рублей) был подан против красноярского благотворительного фонда «Счастливые дети». Разбирательство проходило в 2015 году. «На суде представитель „Видеопаспорта“ обмолвилась, что речь идет о запрете на подобные съемки детей-сирот», — сказал в разговоре с «Медузой» директор фонда «Счастливые дети» Олег Юстус. По его словам, «Счастливые дети» отсняли 540 роликов продолжительностью три минуты. Каждый обошелся в три тысячи рублей; пристроить в семьи удалось 150 детей из всех отснятых.

В ходе разбирательства со «Счастливыми детьми» «Видеопаспорт» внезапно отказался от иска. Юстус полагает, что это стало результатом договоренности компании с краевыми властями. «В 2016 году они приехали к нам в Красноярский край, отсняли 28 детей, хотя до этого наше министерство сопротивлялось [их приезду] три года», — сказал Юстус. По его словам, региональное ведомство было заинтересовано в фондах, которые работали в регионе бесплатно, а это «Счастливые дети» и «Измени одну жизнь».

Последний тоже снимает «видеоанкеты» сирот по все стране. На сайте фонда опубликованы 28 тысяч роликов http://changeonelife.ru/videopassport/, 10 тысяч из отснятых детей устроены в семьи.

...«Безусловно, три или пять минут, которые длится наша анкета, это не те 40 минут, которые делает „Видеопаспорт“. Мы изначально были нацелены снимать детей, на которых не стоит очередь, — говорит руководитель и соучредитель фонда „Измени одну жизнь“ Юлия Юдина. — Маленьких здоровых детей и без нас возьмут. Мы показываем детей, у которых вторая, третья и так далее группы здоровья» (II группа здоровья — дети с риском хронических болезней, III — дети с хроническими болезнями и патологиями развития, IV и V — дети с пороками и тяжелыми пороками развития).

Юдина говорит, что критика в адрес фонда — «ситуация штатная, не первый год возникает», а также — что ей и раньше приходилось слышать, что Тимур Кизяков высказывает неудовольствие другими фондами, занимающимися подобными съемками. При этом, по ее словам, благотворители из регионов уже говорят ей о поступающих региональным властям «сигналах» — больше работать с компанией Кизяковых, и меньше — с другими.
...«Ролики, которые делает этот так называемый фонд, не стоят ни копейки, это дармовщина. Говорю как телевизионный специалист», — заявил в разговоре с «Медузой» Тимур Кизяков. Он считает, что эффективность анкет фонда Юдиной «выеденного яйца не стоит»; тогда как 72% героев его роликов усыновляют.

https://meduza.io/feature/2016/12/23/ti ... ami-zachem

Очумелые ручки. Как авторы программы "Пока все дома" зарабатывают на сиротах
Ольга Завьялова
Компаниям бесменного ведущего программы "Пока все дома" Тимура Кизякова из года в год удаётся выигрывать многомиллионые тендеры на создание видеопаспортов детей-сирот. Почему у него нет конкурентов и сколько можно заработать на детдомовских детях, разбирался Лайф.
https://life.ru/t/расследования/950087/ ... a_sirotakh

Еще обсуждение: https://www.facebook.com/stroganovosti/ ... 6712228518
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
В связи с этим помню, как меня удивило, что год назад администрация края и все местные СМИ написали о несколько видеопаспортах от "Пока все дома" http://videopassport.ru/videopassport/, при этом умалчивая о существовании 1300 видеоанкет детей из Приморья от http://changeonelife.ru/videopassport/ (теперь уже 1520)

Meyk писал(а) 24 июн 2015, 15:46:
Фильмы о детях-сиротах Приморья сняли для интернет-проекта "Видеопаспорт"

В приморскую базу попали 17 детей, из них пять девочек и 12 мальчиков, которые ищут родителей


Подробнее: http://primamedia.ru/news/society/24.06 ... rt-qu.html



Marigel писал(а) 25 июн 2015, 09:17:
Жаль, что они не написали о сайте фонда "Измени одну жизнь ", на котором видеоанкет детей из Приморья не 17, а уже 1362:
http://changeonelife.ru/videopassport/

Но может с видеопаспорта по центральному тв кого-нибудь покажут.


Добавлено спустя 13 минут 10 секунд:
О, и не год назад, а в свежем пресс-релизе за 23 декабря 2016 на сайте администрации края то же самое. Есть ссылка на 6 анкет на сайте Кизякова и тишина про другие возможности получить информацию о детях: http://www.primorsky.ru/news/122282/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.


Вернуться к началу
  Профиль  
 

Сообщение Добавлено:  
Не в сети
Модератор
Аватара пользователя
Имя: Марина
С нами с: 20 май 2006
Сообщений: 10187
Изображений: 0
Откуда: Владивосток
Благодарил (а): 1474 раза
Поблагодарили: 1241 раз
Детективное агентство для забытых детей
Автор: Алексей Кортнев

28. 12. 2016
Помогите детям найти потерявшихся родителей

В детстве, начитавшись Агаты Кристи и Конан Дойля, я мечтал стать сыщиком. Мысленно примерял на себя макинтоши и котелки, учился курить за гаражами в надежде потом поменять сигареты на трубку и даже примерно не представлял себе, как выглядит настоящий сыщик. А потом я вырос и познакомился с Пашей Исаченко. У него никогда не было макинтоша и трубки. Его «аксессуары» — интернет, мобильный телефон и бабушки у подъездов. По профессии он социальный педагог и работает в благотворительном фонде. Казалось бы, при чем тут шерлоки холмсы и прочие пуаро? Да просто жизнь у Паши сложилась так, что он, как в самом настоящем детективном агентстве, ищет людей — родителей, которые отдали ребенка в детский дом и… пропали с радаров.

***

Вот представьте. В Шаталовский детский дом попадают сразу четверо детей пяти, семи, девяти и одиннадцати лет. Это дети из большой семьи. Когда-то в их мире было много любви, шума, гама и домашней суеты. И вдруг — детдом. И родители пропали. Буквально. Сначала папа и мама выходят на связь, навещают детей, а потом просто исчезают. Как? Куда? А дети как же?

И наш Паша ( напомню — социальный педагог в проекте «Не разлей вода» фонда «Дети наши») выезжает на дело. Отправляется к дому родителей. Их нет, дверь заперта, соседи говорят, что они уехали на заработки в Москву. Паша обращается в школу, узнает адрес бабушки и дедушки, приезжает к ним, их тоже нет — уехали собирать грибы и ягоды. Ну нет же в этом ничего предосудительного, правда? Вся страна так делает. Они не специально. Казалось бы, все, ниточка ускользает. Но Пашу так просто не проведешь.

Он расспрашивает соседей, знакомых, знакомых соседей и соседей знакомых, и выясняется, что у отца, уехавшего в Москву на заработки, есть брат. Тут же, в Смоленской области. И — вот удача! — известно, где он живет. Паша мчит. Ему удается застать дома жену брата и ухватить главную зацепку — московский телефон мамы и папы. Все, дозвонились, поговорили, уговорили.

«Уговорили», конечно, не в том смысле, что папа с мамой не хотели забирать детей домой. Напротив, они очень горевали. По-своему. Но собственная неустроенность настолько застила глаза, что им казалось, будто под присмотром государства дети хотя бы будут накормлены, одеты, обуты. В ситуации кризиса, когда тебе, родителю, даже нечем накормить ребенка, кажется, что детский дом — совсем неплохой вариант. Это очень тонкий момент. Очень непростой. И только такие люди, как Паша и его коллеги-психологи, могут очень просто и по-человечески объяснить, что заработки — не самоцель, и что в учреждении детям никогда не будет лучше, чем дома со своими родными, пусть и не «зажиточными» людьми.

Родители снова начинают звонить, навещать детей, приезжая из Москвы, где они действительно устроились на работу. Быстро делают косметический ремонт в квартире и в ноябре 2016 года досрочно забирают детей домой.

ЭТО ПАРАДОКСАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ: РОДИТЕЛИ — ЖИВЫЕ И ЗДОРОВЫЕ — ОСТАВЛЯЮТ СВОИХ ДЕТЕЙ, ПРОСТИТЕ, «НА ПЕРЕДЕРЖКУ»

У этой истории счастливый конец. Как в кино. Но ведь это не кино, а парадоксальная ситуация! Когда родители — живые, здоровые — оставляют своих детей, простите, «на передержку». (Паша говорит, что на профессиональном сленге тех ребят, кого по заявлению отдают в детдома сами родители, называют «годичниками»). Но если после года родители не забирают детей в семью, то дальше вы и сами знаете: нет ничего более постоянного, чем временное, увы. Родителей лишают прав, а дети остаются в учреждении до совершеннолетия.

Взрослые тоже переживали, но из-за другого. Как объяснить детям, что они не в состоянии одеть-обуть, накормить своих ребят? Что не получается быть «хорошими родителями»? Что соседи осуждают, тычут пальцем, презирают из-за того, что ребенок бегает некормленный и в старой дырявой одежке? Когда внутри бурлят вина, обида, страх — что ты можешь дать своему ребенку? Вот они и не выходили на связь. И, может, никогда уже не вышли бы, если бы не наш сыщик. Сыщик и переговорщик. Сыщик и тонкий психолог. Чуткий и тонкий человек, научившийся не осуждать, а помогать.


Павел Исаченко
Фото: из личного архива
Или другой пример. Мальчишка пяти лет — назовем его Славик — попадает в детдом после того, как его маму ограничивают в родительских правах. У нее нет работы, большой долг по ЖКХ, она не может оплачивать ни содержание ребенка, ни содержание квартиры. Но, я это подчеркиваю, речь идет не о лишении родительских прав, а о временном ограничении в родительских правах. Если за год изменений не происходит, то все завершается как раз лишением.

И вот Славик, такой маленький и нежный, такой любящий, привязанный к маме (а это было видно по их отношениям, действительно теплым, родным), конечно же, плачет, конечно же, просит вернуть его домой. И мама приезжает, обнимает, обещает. Видно, что они любят друг друга. Только визиты становятся все реже и реже, а потом — ну, вы догадались — мама пропадает. Почему? Когда Паша ее разыскал, она это объяснила так: ей невыносимо тяжело было видеть ребенка в таких условиях. Каждый визит давался ей с огромным трудом. Ей. С огромным трудом.

То есть она в этой ситуации так пожалела себя, что совершенно не пожалела Славика, который извелся без мамы и совсем впал в депрессию. Лично для меня это сложно. Большинство из нас, к счастью, никогда не были в такой ситуации. Но от сумы и от тюрьмы не зарекайся, говорит народная мудрость, поэтому слова «я бы так никогда» тут не работают. Зато в чем я уверен на все сто, так это в том, что работа специалистов проекта «Не разлей вода» — настоящий подвиг, и я бы так точно никогда не смог. У Паши и его коллег, в отличие от меня, есть и соответствующее образование, и огромный опыт работы с подобными случаями.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МАМА ОБЪЯСНИЛА ТАК: ЕЙ НЕВЫНОСИМО ТЯЖЕЛО БЫЛО ВИДЕТЬ РЕБЕНКА В УСЛОВИЯХ ДЕТДОМА


У истории Славика, кстати, тоже счастливый конец. В результате усилий социального педагога фонда мама устроилась на работу, оплатила задолженность по коммунальным услугам, стала посещать ребенка каждую неделю и решением суда была восстановлена в родительских правах. Это говорит нам о том, что выход есть. Что ситуации не тупиковые. Паша старается донести это до всех родителей. Семью можно вернуть, сохранить, спасти, рядом есть специалисты, которые помогут — юридически, психологически. Даже просто человеческое общение, элементарное участие в судьбе взрослого неблагополучного человека, который стоит на грани того, чтобы лишиться своего ребенка, помогает вернуть человека к тому, что ему действительно дорого.

Нет никаких сомнений, что для ребенка жизнь в родной семье, где родители могут и хотят о нем заботиться — самый лучший вариант! По всем параметрам — лучше детского дома и даже приемной семьи, какой бы «глянцевой» или «уютной» она ни была. Просто спросите самих ребят. Они промолчат, быть может, но глаза их не врут. Они хотят к «своим». А этим своим — кровным родителям — иногда надо просто немного помочь.

Но не помочь и оставить, а помочь и еще долго «мониторить» ситуацию, чтобы все сложилось удачно надолго, на всю жизнь. Для этого и работает проект «Не разлей вода». Ежедневно работает, кропотливо. И фонду «Дети наши», чтобы финансировать проект, очень нужна ваша помощь.

https://takiedela.ru/2016/12/aleksey-ko ... ytie-deti/
Я - Марина. Писать лучше на Изображение, а не через ЛС.
Усыновление в Приморье
Консультации по усыновлению и опеке: 8-800-700-88-05, звонок бесплатный.



За это сообщение автора Marigel поблагодарил: evelina.vvo
Вернуться к началу
  Профиль  
 

Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему [ Сообщений: 576 ]  Страница 26 из 29  Пред.1 ... 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29След.

Часовой пояс: UTC + 10 часов


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

[ Администрация портала ] [ Рекламодателю ]