Рефлекс подсолнуха
В той школе, где учат сегодня наших детей, может выдержать ребенок, который защищен родной семьей. А если мы приводим в такую обстановку травмированного ребенка, который уже испытал стресс и собственную беспомощность, или беспомощность окружающих его взрослых – которые не смогли взять на себя ответственность за ребенка? У такого ученика взлетает тревога, поведение ухудшается, внимание и концентрация снижается, отмечает психолог. В итоге он учится хуже, чем мог бы.

И часто такое ребенок между школой и домом – как между молотом и наковальней. Ребенок получает замечания и плохие оценки в школе, потом дома получает за это нагоняй. Для приемного ребенка это часто двойной стресс. Приемный ребенок часто говорит: такие нормальные родители были, пока школа не началась. И вдруг оказались такие вредные! Он воспринимает такую ситуацию как потерю родителей. Из любящих взрослых приемные родители превращаются в «церберов». Петрановская отмечает, что часто у приемных родителей образуются повышенные требования и ожидания к образовательной норме. У приемного родителя высокие требования к себе, но и к ребенку. И он не понимает, почему ребенок плохо учится. Особенно когда сам он учился когда-то хорошо. А может ребенок делает так назло, потому что не принимает новую семью?

«А у приемного ребенка, особенно после нескольких лет пребывания в учреждении, уже на фоне депривации, хуже всего работает первичная переработка и упаковка информации – так называемый внутренний архивариус, – поясняет Людмила Петрановская. – Поэтому вы можете ему долго что-то объяснять, а завтра он – снова чистый лист. Приемных родителей это раздражает. В итоге приемные дети оказываются в ситуации постоянного стресса.

Я часто прошу родителей провести эксперимент. Представьте, что завтра выходит закон, по которому свободный выбор работы прекращается – ее вам выбирает комиссия. И на ней вы будете работать 30 лет, не имея права отказаться. И вас гнобит начальник, а дома вам говорят – нам уже звонил твой начальник! Ты опять отчет запорол. Теперь неделю без сериала будешь. Переделывай иди три раза свой отчет!

Вот примерная же ситуация у школьника. При этом школу не интересует, если ребенок поет или он гениальный футболист, или он креативный, или он добрый, или он лучше всех моет пол, например! Нет, школа требует четко выполнять нужные действия. Сидеть прямо, вставлять пропущенные буквы, решать однотипные примеры. Если ребенок с этим не справляется, он обречен быть плохим учеником, и не понимает, зачем это нужно».

Но все же со школой нужно стараться сотрудничать, если только это не исключение из правил и какое-то ужасное заведение, советует Людмила Петрановская. Если плоха, тогда лучше ее сменить или уйти на домашнее обучение. А в остальном нужно помнить, что учителя тоже могут быть замотанными и уставшими, а уж про приемных детей они обычно мало что знают. «Поговорите с учителями, расскажите о ребенке, о том, что у него внутри, чем ему можно помочь. Например, стоит знать, что у таких детей мало опыта благополучного общения со взрослыми. И у них не сформировано «поведение подсолнуха» – поведение следования, когда для ребенка органично и естественно тянуться за взрослым, слышать и слушать его, и учиться у него. Нет такого нормального взаимодействия. Когда ребенок не готов к такому общению, у него нет кредита доверия ко взрослому. Часто то, что достаточно всему классу, вашему ребенку недостаточно – лучше подойти к нему и сказать все еще раз лично. Это займет 30 секунд, и это лучше, чем дождаться, что через пол-урока ребенок расстроился, что ничего не знает, и уже плачет, или он уходит в агрессивное поведение», – говорит психолог.

Искренняя радость
Часто неуспешность – это результат страха неуспешности. «То есть ребенок боится, что у него не получится, и у него действительно не получается, – объясняет Петрановская. – Развитие происходит из точки покоя. Любой детеныш хочет учиться. Главное – чтобы ему было не страшно. Школа сейчас не является точкой покоя. Значит, мы не должны втягиваться в воронку истерики и обеспечить в доме ребенку и всей семье покой и уверенность». «А вот есть мнение, что люди лучше работают в состоянии стресса. К ребенку это не относится?» – спрашивает молодой мужчина, папа второклассника, который ну никак, по его словам, не может «войти в учебный процесс». Людмила Петрановская считает, что работать в стрессовом режиме и для взрослого плохо. «Работать под страхом можно, но какое-то короткое время. Вот почему рабский труд неэффективен. Для развития ребенка, чтобы он пробовал новое, стресс не работает».

А вот другой вариант мотивации к учебе, который предлагают родители: «Может быть, правильно призывать ребенка к сознательности? Говорить ему, что «это твоя работа»? Этот мотив работает? И помогает ли способ выдавать карточки за успехи, чтобы потом обменять их на подарок в конце недели?».

Петрановская советует в ответ мотивировать детей собственной радостью. «Приемные дети много делают ради нас, мы просто это недооцениваем.

Для ребенка учеба может быть бессмысленной деятельностью. И если он учится «ради мамочки», то это подвиг, и нужно это ценить. Так что лучше не карточки, а искренняя радость. Это для многих детей важно».

Важно помнить о внимании, которое так нужно приемному ребенку. Не зря же он долгие годы мечтал о маме и семейном тепле! «Часто приемный ребенок хочет, чтобы родитель сидел рядом – без него он якобы не справляется. Но дело не в этом. Просто ребенок боится потерять внимание родителя. Он голодный в этом смысле – он недополучил родительской любви раньше. Пусть мама кричит или она недовольна, но она сидит рядом, и это важно для такого ребенка», – поясняет психолог.

Ну а наши попытки «включить в детях ответственность» – безуспешны. Наши внушения: «Надо захотеть делать уроки! А то вырастешь дворником!» – не работают. «Предложите помощь. Как бы вы помогли своему супругу, если бы ему предстояла тяжелая сложная работа? Наверное, вы бы поддержали его. А не сделали бы так, как мы поступаем с детьми. Делитесь с ребенком своими ноу-хау: как вы сами делаете неприятную работу, как вы справляетесь или себя уговариваете. Тогда ребенок понимает, что вы ЗА него. Вы с ребенком в одной команде против уроков, а не вы с уроками в одной команде против ребенка», – посоветовала Людмила Петрановская родителям, которые, как признают, чаще по инерции прибегают к «воспитательным» методам. Все средства хороши, которые для ребенка выглядят заботой, а не контролем. «Иногда ребенку надо, чтобы вы просто находились в этой же комнате, ваша близость важна. Предложите помощь, не бойтесь делать уроки за ребенка. Помочь – можно. Это лучше, чем говорить: «Сейчас я проверю, что ты там понаписал!». Всякий раз, когда вы выступаете надсмотрщиком, вы бьете по вашим отношениям. А ведь ради этих отношений вы его и взяли из детского дома», – напоминает психолог.

А если мы считаем, что нынешняя школа дает ребенку так мало, то не стоит ли «забить» на школьное обучение, и больше сконцентрироваться на увлечениях ребенка? И важно ли вообще, чтобы ребенок был занят помимо школы какими-то занятиями? Или ему нужно пространство свободного времени? Эти вопросы особенно интересовали родителей.

Людмила Петрановская считает, что для ребенка важно, чтобы у него была сфера успеха. Особенно если он неуспешен в школе. Это может быть спорт, искусство, собака, за которой он умеет ухаживать или делать ей уколы по часам, – что угодно, чем он может похвастаться.

При этом приемные дети бывают быстро истощаемые, поэтому нагрузку нужно подбирать осторожно. Но в таких дополнительных занятиях, кстати говоря, дети могут вовсе не углубляться в предмет преподавания в кружке, а просто тусить, обрастать новыми друзьями – и это очень важно! Нужно также обращать внимание на характер ребенка. Кому-то нужно отдыхать от коллектива, если в семье и так детей много, а кто-то постоянно один дома, и ему нужен коллектив сверстников.

Лариса, мама Гоши, о котором писало «Милосердие.ru», спросила Людмилу Петрановскую, насколько все же ей сейчас нужно вовлекать мальчика в учебу? Напомним, что Гоша остался на второй год и сейчас заново учится в девятом классе. У Гоши никогда не было мамы за его 16 лет, поэтому нужно ли сейчас сильно наседать на него с учебой, ему и без того многое сейчас непонятно (Гоша ушел из детского дома в семью Ларисы буквально месяц назад). Может быть, пусть у него останется его восемь классов, и не нужно его мучить? Нужно ли заставлять детей в подобной ситуации? Людмила Петрановская приводит пример финской школы: там второй год обучения в одном и том же классе воспринимается спокойно, это, скорее, услуга для ребенка, а не наказание. То есть ему еще раз дают те же знания. А 10-й класс там и вовсе необязателен. Второгодник там не является позорным прозвищем. Сейчас у Гоши, возможно, есть гораздо больше других забот и проблем. Пусть лучше он укрепляет отношения с мамой, с новыми друзьями-одноклассниками, выбирает будущую профессию.

Школьные будни: чего боятся родители и чего боятся дети
Но бояться проблем в школе и убегать в домашнее обучение не всегда стоит, считает Людмила Петрановская. Школьные трудности готовят нас к сложной взрослой жизни. Так что если сам ребенок не переживает из-за школьных неурядиц, то значит, все идет хорошо. Однако есть очень чувствительные дети, которых давление школы разрушает. В таком случае может быть полезно обратиться к экстернату или домашнему обучению. Если семьи будут объединяться и создавать свои семейные домашние школы, это только плюс, отмечает педагог. Современная школа как структура сейчас меняется.

Родители часто волнуются, что школа воспринимает их приемного ребенка как-то иначе, чем остальных детей. «Моя приемная дочь со мной уже три года, и в следующем году пойдет в первый класс. Сейчас готовится к школе. Но всякий раз, когда случаются трудности в ее поведении, или она с кем-то поссорилась, или плохо понимает материал, теперь учителя говорят: «Ну что же вы хотите? У вас же приемный ребенок!», – рассказывает одна из мам-участниц дискуссии. – Я не хочу слышать эти постоянные напоминания. Почему я должна оправдываться? Как пресекать такие вещи? И надо ли давать отпор такому отношению?». Людмила Петрановская считает, что нужно подумать в целом – почему вообще у кого-то возникает желание искать причину поведения ребенка в его «усыновленности»? Зачем перекидывать горячую картошку друг другу? Наверное, правильнее делать акцент на том, что ребенок просто маленький, а не в том, что он приемный или его плохо воспитали.

Вообще, рассказывать ли в школе о том, что ребенок приемный, – индивидуальное дело каждого родителя. Лучше, советует психолог, решить это самим. Может быть, сказать кому-то из преподавателей в школе, попросив не распространяться. В конце концов, это момент педагогической этики. В общем-то, это интимный момент семьи. А если сам ребенок спрашивает, говорить ли ему об этом в школе? Опять же лучше обсудить это с ребенком. Если он хочет рассказать об этом своим новым друзьям или учителям – пусть расскажет. Если, наоборот, он боится раскрывать эту информацию – то и не нужно. «Если ты кому-то хочешь об этом сказать – скажи. Если не хочешь – то так и скажи, что это не ваше дело. Это, в общем-то, конфиденциальная информация».

Бывают случаи, когда ребенка начинают преследовать как «детдомовца», или даже родители его одноклассников недовольны появлением в классе таких детей. Дети, оказавшиеся в приемной семье, часто сами рассказывают, что боятся идти в обычную школу: «Не знаю, буду ли я говорить о том, что я из детского дома, – признавался мальчик Гоша, готовясь к 1 сентября. – Я боюсь реакции ребят». Как же реагировать на возможные нападки? «Я не встречала таких случаев, когда ребенка преследовали за то, что он приемный, – говорит Людмила Петрановская. – Но ребенок действительно может бояться. Учитель не справляется, ребенок не успевает с учебой, раздражение накапливается. Вообще в отношении любого ребенка, даже если он кровный, может в классе возникнуть неприятие, по каким-то иным причинам. Даже бывает наоборот, если ребенок приемный, то работает какая-то защита – его оберегают». Но если вы сами понимаете, что у вашего ребенка реально сложное поведение, лучше принять превентивные меры, советует психолог. Призвать коллектив и учителя к сотрудничеству, заранее обсудить с педагогами сложности.

А если у ребенка конфликты с новыми сверстниками в саду или школе – что делать? Забирать его, переводить в другую школу? Если малышу до 11-12 лет, отвечает Людмила Петрановская, то тут важна работа учителя. В 90 процентах случаев тут все зависит от установок и поведения лидирующего взрослого. Если педагог говорит – ну я не знаю, что тут можно сделать, почему он себя так ведет, – стоит идти выше.

«Мой ребенок подвергается систематическому эмоциональному насилию, я не встретила понимания и помощи у учителя», – магическая фраза, которой, советует Петрановская, надо пользоваться.

Ну а уже когда идет речь о подростках, то в их отношения лучше не внедряться –можно лишь предложить свою помощь.

«Мой ребенок второй год в семье, и страшно боится ГИА. «Я боюсь, что стану бомжом, неудачником!» – говорит сын. При этом он признается, что ему лень. Что делать?» – спрашивает мама мальчика-восьмиклассника. Людмила Петрановская замечает, что лень не свойственна детям, лень – это признак наступающей старости, когда человек начинает экономить энергию. На самом деле это не лень, а накрученный страх. Пусть мальчик лучше открыто признает, что боится. А уж потом – поработать над этим страхом. Петрановская приводит в пример случай, когда приемная семья забирала ребенка из коррекционного интерната, и его работники сказали им: «А вы понимаете, что он никогда не сдаст ЕГЭ? И не получит аттестат, и не станет полноценным членом социума?». «Да. Это будет самый лучший автомеханик в районе, и мы готовы предоставлять вам скидку!» – ответили сотрудникам интерната родители. Такая реакция – уверенность в себе и чувство юмора – лучший вариант в такой ситуации. Это поможет справиться с трудностями в учебе.

Теперь главное — не останавливаться на достигнутом. Предположим, налицо навязчивое обкусывание ногтей. Начинайте почаще упоминать это, а еще лучше — категорически запрещайте кусать ногти. Если чувствуете в себе силы бить по рукам — просто идеально. Это вгонит его в еще большее напряжение, появится несколько взаимоисключающих очагов внимания, и дело будет двигаться намного быстрее.

То же самое с кусанием губ, отведением взгляда в сторону, верчением чего-либо в руках и так далее. Употребляйте в момент «серьезного разговора» побольше фраз и оборотов типа «Смотри мне в глаза, у тебя что, совесть нечиста?», «Опусти руки, перестань все время что-то теребить!», «Прекрати кусать сам себя, лучше бы зубы почистил» и тому подобное. Все это закрепляет неуверенность в себе и приводит к желаемым результатам.

Очень хорошо также посильнее напугать, например, так: «Будешь кусать ногти — с тобой никто не захочет общаться» или «Такие плаксы никогда ничего не достигнут», «Если будешь так себя вести, я с тобой больше не буду разговаривать».

Подчеркивайте все время, что вас интересует не ребенок, а его достижения: учеба, умение играть в правильные игры, способность вызывать похвалу других и пр. Прекрасно, если у вас есть союзники: школа, в которой часто публично демонстрируется его совершенная никчемность, родственники и знакомые, которые выражают неприятное удивление теми или иными его качествами. Не забывайте напоминать, что для вас исключительно важно мнение других людей о нем.

Старайтесь в любой ситуации находить причину для недовольства. Ребенка нужно довести до состояния, в котором он понимает, что не может быть в безопасности. В любой, даже очень приятной ситуации мама и папа могут найти признаки его плохого поведения. Обращайте внимание на мелочи: «Не беги», «Не кричи», «Сиди ровно», «Правильно держи ложку», «Надень другую одежду», «Переделай задание» — все годится в дело.

Не оставляйте ему времени на самого себя: он должен быть постоянно занят чем-то важным (важным, естественно, с вашей точки зрения). Он должен как следует уяснить: только вы решаете, что в жизни действительно имеет смысл.

Почаще организовывайте для него ситуацию унижения: задавайте неприятные вопросы при других, если чего-то не сделал — требуйте переделать, если есть возможность — в максимально извращенной форме. Так, например, один мой знакомый родитель спросил сына при гостях, что ему понравилось в просмотренном спектакле, и, после того как ответ оказался неудовлетворительным, потребовал написать рецензию на спектакль, а потом прочесть всем. Мальчик плакал, отказывался, но в результате все написал, как велел отец. Такие прекрасные ходы многократно увеличивают шансы на успех. В описываемом случае одной этой ситуации хватило для качественного нервного срыва, который со временем превратился в хронический невроз.

На каком-то этапе нужно обелить себя и обратиться к специалисту. Ребенок должен понимать, что с ним объективно что-то не так: вы о нем заботитесь, а он действительно плох. Помните: родитель не может ошибаться! Вам нечего менять в своем поведении. Долой рефлексию и сомнения, воистину: у всех дети как дети, а у вас черт знает что!

Действуя подобным образом, вы сможете задать верное направление на всю его жизнь. Он никогда не будет счастлив, у него огромные шансы навсегда остаться инфантильным ребенком, он непременно издергает всех, кто окажется рядом в будущем. А главное, если повезет — ваша энергия достигнет и следующих поколений. Он перенесет все происходящее с ним и на ваших внуков. А дальше — да здравствует невротичная непобедимая вечность!


В этой же серии:
Как правильно портить вкус
Как с гарантией и навсегда отучить ребенка читать
Как грамотно отбить желание рассказывать о себе
Как вырастить вруна
http://snob.ru/profile/29563/blog/96610

Можно быть неродными по крови, но любить и быть привязанными друг к другу. Если вы возьмете маленького ребенка, то он полюбит вас только потому, что вы о нем заботитесь.

Так устроен биологический механизм! Мы заботимся о ребенке (неважно – кровном или приемном) – в ответ он начинает испытывать к нам привязанность – и это подвигает нас еще больше о нем заботиться. Если бы природа не подарила нам такой чудесный психологический алгоритм, справились ли мы со всеми этими неизбежными заботами, волнениями, неудобствами, которыми сопровождается процесс взращивания детей.

Если же ребенок пришел в семью в более старшем возрасте, то, конечно, не стоит от него ждать любви, как от трехлетнего младенца. Ваши отношения уже больше основываются не на биологической привязанности, а на дружбе, уважении, взаимном договоре. И не стоит как-то особенно бояться упреков от вашего приемного подростка — что, мол, вы меня не рожали и командовать мной не имеете права. Точно так же ваш кровный сын может заявить, что не просил его рожать. Само по себе биологическое родительство не является залогом понимания и нормальных отношений в подростковом возрасте. С подростками надо учиться общаться, на этот счет написано масса книг и существует множество курсов и специалистов-психологов. Так что надо превратить ваш страх в задачу – повысить свою компетенцию в общении с подростками. И не просто с абстрактными подростками, а с конкретным человеком. А это всегда немного легче.

2. Не смогу побороть свой эгоизм, не смогу полюбить ребенка, он не станет своим, как родные дети.


А все ли и всегда любят своих родных детей одинаково? Нет, это происходит далеко не всегда. Многие родители понимают, что кого-то из детей любят больше, а кого-то меньше, но редко произносят это вслух. И, конечно, так может случиться, что вам не удастся так же привязаться с приемному сыну или дочери, как к другим детям. Но что делают с менее любимыми детьми? Живут с ними, растят, с большим или меньшим удовольствием. Иногда пытаются разобраться в себе, идут к психологу, работают над выстраиванием отношений.

Приемным родителям, впрочем, вообще не стоит задумываться над этим вопросом, не стоит рассматривать свои чувства под лупой, пока не прошел срок адаптации. Важно помнить, любое ваше отчуждение, неприятные чувства, раздражение – всё это может быть не навсегда. Должно пройти время. В конце концов, как можно сравнивать силу любви? Чем измеряется любовь, как ее измерить?

3. У ребенка будут проблемы со здоровьем, с психикой, социальной адаптацией.

Конечно же, есть вероятность, что это случится. Однако она существует при появлении любого ребенка. Когда женщина ходит беременная, она не знает до конца, каким родится ее малыш. И здесь не стоит говорить о том, где вероятность осуществления страхов выше — статистика не применима к конкретным случаям. Риск с рождением с синдромом Дауна, к примеру, 15 случаев на 1000. Но она статистика ничего не говорит вам о вашем конкретном сыне или дочке. Такая же история с усыновлением. И может быть, даже проще – вашего будущего ребенка уже видели врачи, и уже более менее понятно, что происходит с его здоровьем, психическим и социальным развитием.

Чтобы разобраться со своим страхом, стоит немного подумать: а какие болезни или другие проблемы для вас сложны, но вы готовы с ними бороться, а какие абсолютно не переносимы. Важно определить вашу собственную границу принятия. Некоторые люди панически боятся ВИЧ (хотя это совершенно нерационально), а для других он не представляет угрозы, зато они боятся ограничений в когнитивных способностях или в движении. Это чисто субъективные чувства, надо просто понять, чего конкретно боитесь именно вы, и принять соответствующие решения.

Если у вас был в семье человек, страдающий алкогольной зависимостью, и вы очень боитесь этого, не берите ребенка из семьи, в которой были проблемы с алкоголем. Если человек знает свои болевые точки, он может их учитывать при поиске детей.

4. Моя жизнь сильно изменится, начнутся материальные сложности, конфликты с мужем, с детьми, с родными, соседями, с окружающими.

Все правильно. Ваша жизнь сильно изменится. И важно не питать иллюзий, что это будет небольшое изменение. Вам придется не только потесниться или начать больше зарабатывать. Любой новый человек в семье перестраивает семейный уклад. И эти изменения могут вам понравиться. Не обязательно их надо воспринимать негативно. Но надо понимать, что изменения точно будут! И чтобы разобраться со своими страхами, надо подумать, а что конкретно изменится в жизни нашей семьи, когда к нам придет ребенок того или иного возраста. Как именно я буду использовать те ресурсы, которые у меня есть.

Ресурсы бывают разные – материальные, финансовые, физические, социальные, моральные… Для начала нужно провести их инвентаризацию. Например, я здоровая, я взрослая, у меня есть квартира, работа, есть деньги, навыки и умения, родители, друзья, у нас в районе хорошие школы… и вот в эту картинку надо добавить ребенка. Каких ресурсов не будет хватать и где и как я смогу их восполнить? Нанять няню? Обратиться за помощью к сестре? Поискать новую работу? Но ведь с приходом ребенка в дом ресурсы могут увеличиться. И это не только пособие или бесплатная парковка за третьего ребенка. Это может быть что-то неожиданное. Надо посидеть и подумать, предметно подумать о своих ресурсах.

Одним из важнейших ресурсов для нас является семья – наши мужья, жены, дети, родители, наша большая семья. Для того, чтобы избежать конфликтов с ними, надо заранее обговорить с теми, кто для вас по-настоящему важен, решение о приемном ребенке. Только не стоит думать, что ребенок может улучшить плохие отношения с мужем, с другими детьми, с родителями, что он укрепит семью. Нет, наоборот. Для некрепких семейных уз появление в доме ребенка (и приемного, и родного) – это дополнительная нагрузка на систему, и если неустойчивая, то может и не выдержать…

Но не стоит бояться семейных проблем, стоит открыто со всеми поговорить и принять решение вместе. Не требовать от супруга подчинения, не уговаривать, не давить, а совместно взвесить все за и против, вместе пойти в Школу приемных родителей, вместе оформлять документы, вместе искать своего будущего сына или дочь.

Особая история с кровными родными детьми. Мы должны учитывать их интересы, но не надо забывать, что решение о количестве детей в семье принимают взрослые. А наши дети всегда найдут в чем нас упрекнуть, если им этого захочется. И уж совсем не стоит обращать внимание на соседей, школьных учителей, пассажиров автобусов и посетителей поликлиник. У нас в стране, к сожалению, все еще нетерпимо относятся к любой инаковости.

От непохожести на других незастрахован никто. Ты можешь быть слишком толстым или слишком худым, слишком умным или слишком глупым в глазах окружающих. Бояться, что ребенок не понравится окружающим не имеет никакого смысла. Смысл будет в том, чтобы научиться не впускать чужие злые мысли в свою жизнь.

5. Я не справлюсь с воспитанием, я разочаруюсь в себе и буду жалеть об ошибке.

А что значит в ваших представлениях справиться и не справиться? Справиться – это значит, что ребенок должен получить Нобелевскую премию? Или хотя бы закончить престижный университет? Или стать скрипачом и балериной одновременно? Если вы боитесь, что ребенок не станет академиком, то вам нужно еще немного подумать, готовы ли вы к воспитанию ребенка?

Представьте, что именно для вас является маркером того, что вы не справились? Как это выглядит? Что конкретно происходит? Ведь за «не справился» может стоять множество разных ситуаций. И надо понять, как их не допустить и что если одна из них произошла, то как можно все исправить? Например, подумать о тех ресурсах, которыми вы располагаете.

Нужно разделять чувства, эмоции и поступки. Каждый человек может почувствовать такое, что от себя никак не ожидал. Не стоит винить себя в неожиданного нехороших чувствах. Мы не отвечаем за то, что мы чувствуем, но мы отвечаем за то, что мы делаем.

Я не могу контролировать свои чувства, но я могу контролировать свое поведение и всести себя так, чтобы мне не было стыдно.

Это очень важно — бояться. И важно отрефлексировать, обдумать свой страх: посидеть и хорошенько обстоятельно побояться. Что я буду считать ошибкой, как я могу ее избежать.

Где те границы моего страха, которые уже не поддаются рациональному осмыслению, которые нельзя перевести в задачи, и за которые я уже не могу переходить. Это поможет удержаиться нас от неправильного решения.

http://changeonelife.ru/2015/10/01/pyat ... -noviteli/

-Взять пуговицы, шнурки, кнопки, крючки. Сделать, например, зайчика и морковку, скрепить их между собой либо шнурком, либо пуговицей и петлей, либо крючком и петлей и играть в «покорми зайчика морковкой».
-Взять лоскутки разной текстуры — шелк, хлопок, шерсть. Обсудить, какие они на ощупь: колючий, мягкий, скользкий. Предложить подобрать к ним пары.
-Мелкие предметы — пуговицы, мозаику, шарики — бросить в банку с водой и вылавливать ложкой.
-Взять мешочек с 8-10 знакомыми малышу предметами (ленточка, карандаш, расческа, резиновый зайчик и пр.). Малыш вытаскивает с закрытыми глазами предметы и называет их. Потом можно усложнить задание: сложить все предметы на букву «д». Тренируются тактильные ощущения. Можно выучить все буквы алфавита, тренируется способность выделять звуки в словах.
-Понадобятся 2 тарелки, губка, лейка. Налить в одну тарелку воду и губкой переносить водичку из одной тарелки в другую.
-Бисер, коробочки. Перемешать бисер и попросить разложить (по цвету или размеру) по разным коробочкам — сначала по двум, потом по трем коробочкам и т. д.
-Бусинки, желобок (сделать из шланга), блюдце. Сделать желобок-горку и скатать бусинки по желобку в блюдце. Можно посоревноваться с ребенком, чья бусинка докатится быстрее.
-Оригами. Мять, складывать или рвать бумагу — это развитие ловкости рук и мелкой моторики. Также оригами развивает пространственное воображение, учит читать чертежи, развивает творческие способности.
-Мешки с грузами в 1, 2, 3 кг на веревке. Малыш их будет таскать за собой. Это развивает силу и выносливость рук, крупную моторику.
-Нанизывать на шнурок любые фигурки с дыркой.
-Деревянные гвоздики с молотком. Их можно забивать в пластилин или мягкую глину.
-Банка с отверстиями в крышке: через них можно кидать пробки, бусины, мячики из поролона, пуговицы.
-Мешочки с бобами, фасолью: можно пересыпать или сортировать, а можно в мешочках прятать мелкие игрушки и просить малыша найти.
-Канцелярские кнопки и пенопласт.
-Форма для льда и пинцет, бусинки или ягодки. Малыши до года пусть вынимают ягодки пальчиками.
-Посадить малыша на стул и насыпать ему на стол муку — пусть «рисует» пальчиком, палочкой, кисточкой.
-Поднос, манка и фасоль, сито. Пусть малыш ищет в манке спрятанные фасолины и складывает их в баночку. Можно показать, как отсеять манку с помощью сита.
-Небольшая коробка без крышки и прищепки. Если малыш совсем маленький, нацепить прищепки по периметру коробки, чтобы он снимал. Деткам постарше можно показать, как «пристегивать» прищепки, и они будут стараться сами.
-Магнит (желательно покрупнее) и разные предметы (металлические и не из металла). Малыш проверяет, что примагничивается, что нет.
-Пластиковая чаша с водой, капля жидкого мыла и венчик. Пусть малыш «взбивает» пену.
-Три кастрюли разного диаметра и крышки. Пусть подбирает «правильную» крышку. Еще можно сложить кастрюли одну в другую.
-При пользовании посудомойкой можно позволить ребенку вытащить из корзинки ложки и вилки, только остерегайтесь острых предметов.
-Высокий пластиковый стакан или ваза с водой, разные небольшие предметы: желуди, гайки, бусины, пластиковые детальки, пробки, шарики из фольги. Пока малыш бросает предметы в воду и наблюдает, какие тонут, а какие нет, можно комментировать: тяжелый, легкий.
-Достаем старые журналы или газеты. Их можно рвать — на полосы или кусочки, — и тогда развиваются соотносящие движения руки и хватание. Только сначала нужно показать, как это делать правильно: захватить пальцами обеих рук лист, а потом потянуть в разные стороны. В конце можно бросить клочки вверх со словами: «Осень наступила!» — и вместе весь этот листопад собрать.
-Пластилин спешит на помощь! Не обязательно сразу же заниматься лепкой всерьез. Сначала можно просто помять его в руках — совмещая самомассаж пальчиков и рук и развивая мышцы. А потом можно раскатать лепешку и втыкать в нее все мелкое, что под руку попадется: бусины, камешки, ракушки, крупы и бобовые.
-Шнуровать, открывать-закрывать молнии, липучки — это очень полезно. Есть много игрушек, в которых используется этот прием. Но можно отлично обойтись и без них. Достаточно принести груду вещей и устроить тщательный обыск.

http://vk.com/wall-61545911_48164
Источник: http://www.adme.ru/zhizn-semya/30-sposo ... i-1068710/ © AdMe.ru

Вот это тот случай, когда очень важно чтоб семью поддерживали специалисты, сотрудники служб, потому что иногда, чтоб договориться со школой, нужен кто-то третий. Родители уже бывают настолько затюканные, задерганные, что проваливаются в этих переговорах, либо в агрессию («Не обижайте моего ребенка! Сейчас жалобу на всех напишу!»), либо в жертву («Ну что ж мы можем сделать? Вот такие мы несчастные, не прогоняйте нас пожалуйста»). Очень важно чтоб в эту ситуацию мог включится кто-то третий со здравой позицией, с разумным подходом и мог урегулировать какие-то конфликты, какие-то напряжения. И тут важно чтоб родители не стеснялись и обращались за этой помощью к специалистам, к службам. Это как раз бывает их прямая обязанность.

Для того чтоб таких случаев было меньше, очень важно со школами, с учителями вести постоянную просветительскую работу: объяснять им, что приемный ребенок так себя ведет не от вредности, что у него иногда достаточно сложный старт и сложное прошлое, что нету никакого смысла загонять его в стресс, в ступор, требуя от него невесть чего. За его поведением стоит определённая логика, и если ее понимать, то сможешь лучше ему помочь. То есть это огромная работа, которую нужно постоянно вести, объясняя, приводя примеры, чтоб учителя со временем становились партнерами приемных родителей и работали с ними вместе, а не боролись за то, чтоб бы деть куда-то этого ребенка, и он чтоб не отравлял им (учителям) жизнь.

И есть определенная ситуация когда школа наоборот хорошо принимает приемных детей, какие-то учителя хорошо работают в контакте с родителями, тоже важно чтоб они получали обратную связь об этом. Чтоб они получали слова благодарности, а лучше всего не только они, а и их начальство. Вопрос изменения отношения социума к приёмному ребенку - это не вопрос какого-то фейерверка, после которого все в понедельник проснутся и начнут новую жизнь, это вопрос длинной, долгой истории, игры в стратегию. Ми должны замечать и подчеркивать каждый случай сотрудничества, поддержки, хорошего отношения. И соответственно что-то делать с каждым случаем негативного отношения, конфликта, оскорбления приемного ребенка, выдавливания его из школы и так далее. Это долгая работа по изменению отношения социума к приемным детям, которые часто бывают не очень «удобными», отставшими от сверстников, с какими-то сложностями, со сложными образовательными потребностями, со сложным поведением. Но у нас нет другого способа, мы не можем отправить их на луну, мы должны иметь дело с тем, с чем имеем. И постепенно находить какой-то общий язык и выстраивать эти отношения.

Да любила я ее любила, вопреки всему любила! И целовала всегда искренне, с радостью и удовольствием. Только любовь эта была непривычно другая. Марина, как расплавленный свинец, прикипела к моему сердцу и стала неотъемлемой его частью. Я ощущала девочку своей, но не так, как младших детей-ниточек. Они хоть и были привязаны ко мне и нуждались в постоянной родительской заботе, все же довольно свободно вились за мной. А Марина была, как тянущаяся из сердца проволока. Она не вилась, хоть и гнулась при определенном усилии с моей стороны, а при любом неловком движении причиняла острую боль и заставляла сердце кровить. Чтобы жить, нам требовалось подстраиваться друг под друга и двигаться синхронно и согласованно, но пока это было невозможно. Так что пока мне предстояло научиться направлять дочку-проволочку туда, куда необходимо, опасаясь ее перегибать, чтобы не сломать. А вот выдернуть Марину из сердца было невозможно, это убило бы нас обеих. Такой вот получился болезненный симбиоз. Оставалось ждать, пока эта проволочка обмякнет и станет свободно виться подобно другим детям-ниточкам.

А что до моих придирок? Не все так просто, как казалось со стороны. Совершенно не расстраивало меня то, что Марина чего-то не умеет, как раз наоборот, пугало то, ЧТО и КАК она умеет. Между нами непрестанно шла борьба за границы, за первенство, за контроль ситуации. Неусыпная тревога девочки постоянно поддерживала ее в состоянии бдительности и заставляла жить и действовать согласно законам выживания. В этом невидимом посторонним людям противостоянии мы были с ней на равных, а зачастую она превосходила меня в некоторых умениях. Например, Марина могла просчитать варианты моей реакции на несколько шагов вперед и разыграть какой-то одной ей известный сценарий. И действовала она с завидным бесстрашием, с бесстрашием человека, которому нечего терять. А иногда она демонстрировала абсолютную независимость и полное игнорирование каких-либо границ и правил. Со временем я поняла, в чем моя слабость: я для нее была предсказуема. Бороться с ее тотальным контролем я начала с того, что стала время от времени выдавать неожиданную реакцию на ее поведение. Причем не наигранную, а от чистого сердца. Помогло.

Поведение Марины, которое я пыталась пресечь, поначалу часто походило на обыкновенные шалости. Однако, едва уловимые изменения во внешности: блуждающий взгляд расфокусированных глаз, дерганные нервные жесты, расторможенное состояние, расширенные зрачки, неуклюжесть и угловатость, полное игнорирование обращенной речи - говорили о том, девочкой овладела тревога. Если Марину вовремя не остановить, то вскоре она теряла контроль над собой, и все заканчивалось либо показным хулиганством, либо истерикой. Поэтому требовалось «выдернуть» ее из этого состояния, а на Марину пока действовал только один способ - продемонстрировать свою силу: «Я сильная, я смогу о тебе позаботиться. Рядом со мной ты в безопасности». Только поверив в это, она была способна расслабиться. Отсюда и разница в общении с разными детьми, которая была непонятна стороннему человеку.

Но, к сожалению, невозможно было (да и нужно ли?) каждому объяснить, что причины поведения Марины далеко не всегда кроются только в ее невоспитанности. Со стороны казалось, что девочке просто требуется время, чтобы понять, как поступать хорошо, а как - плохо. На самом деле еще больше времени ей было необходимо на то, чтобы почувствовать себя в безопасности и в принципе допустить мысль о том, что можно использовать другие модели поведения, не те, к которым она привыкла.

А капризы! Окружающие, прохожие и сторонние наблюдатели недоумевали, почему я не спешу удовлетворить любой каприз дочки, а зачастую, напротив, стараюсь удержать ее в рамках. По их мнению, лучший способ продемонстрировать свою безусловную любовь – это дать ей все, что она просит. Разве сложно лишний раз пожалеть или порадовать девочку, прожившую долгое время без родителей? На самом деле, радовала я Марину всем, чем только могла, чем было в моих силах и возможностях. Но вот дать ей то, чего она зачастую добивалась (постоянного контроля над ситуацией и всеми окружающими людьми), значило поддерживать ее в состоянии постоянной тревоги. Нет, этого я не могла ей дать. Простите…

Марина же, моя ненаглядная очаровашка, при этом очень хорошо играла роль сиротки. Вот она вся такая несчастная, никто ее не любиииииит, а мама еще и придирается… И людей трогали ее «спектакли», они проникались безмерной жалостью к этому ангельскому созданию…
Но разве любящая мама даст своему ребенку шоколадку, если тот болен сахарным диабетом, или уложит своего ребенка-астматика на свежескошенную траву в период цветения? Мое противостояние с Мариной, подкрепленное непониманием большинства окружающих людей, держало меня в постоянном напряжении.

Младшие дети, чувствуя мое состояние, все больше требовали внимания. Дергали меня, просились на ручки, капризничали, сын начал закатывать истерики после сада. У него тоже шла адаптация, и, покидая стены дошкольного заведения, он как пружина расслаблялся и выплескивал на меня то напряжение, которое накопилось у него за целый день. Мне казалось, что я сойду с ума, вернее схожу или уже сошла…

Я все больше чувствовала свою оторванность от мира. Не смотря на то, что знакомые, как и прежде, рады были встрече со мной, здоровались и общались, я ощущала, что между мной и окружающим миром опустилась какая-то невидимая стена. Я остро чувствовала свое одиночество, безысходность, непонимание, изолированность… И винить было некого. Идея забрать Марину в семью принадлежала мне. Я получила то, за что боролась…

Дополнительную душевную боль доставляли топчущиеся на месте отношения с Мариной. Я не получала никакого намека на малейшую отдачу с ее стороны (о благодарности речи даже не шло). Я билась целыми днями над нашими отношениями, над ней самой, старалась создать хорошие условия жизни, окружить заботой, любовью и душевным теплом, а результат был нулевой. Марина ничему не радовалась, никогда не улыбалась, никому не доверяла и соответственно всему сопротивлялась, хорошему примеру не следовала, все замечания игнорировала. Девочка не поддавалась ни воспитанию, ни обучению. Совершенно. К семье Марина явно не спешила адаптироваться, она все также отвергала мои любовь и заботу и при этом целыми днями провоцировала во мне гнев и раздражение. Поэтому было вдвойне неприятно и больно наблюдать, как она ластится к другим людям. Моя ежедневная забота на пределе человеческих сил, все неимоверные усилия, направленные на установление связи с дочерью, и бесчисленные попытки найти общий язык с ней приносили только боль разочарования и ощущение пустоты внутри. Сизифов труд! В ответ только истерики, провокации и отторжение. Ко мне она так не ластилась никогда…
Если я хотела ее обнять или поцеловать, Марина пятилась от меня, если я ее звала, то девочка вся сжималась в комок и плелась нога за ногу, как на каторгу. Я не понимала, что я делаю не так? Почему у меня ничего не получается?

4 способа проявления первичной раны/явления «заботящегося врага» в семье:
1. Большинство приемных детей, с которыми мы работаем в нашем Институте привязанности, вступают в психологическую битву с фигурой матери. Эти женщины, как правило, приемные матери, которые делают все возможное, чтобы между ними и их приемными детьми возникла привязанность. Дети с реактивным расстройством привязанности (РРП) воспринимают фигуру матери как угрозу из-за прошлого опыта с их биологическими матерями и отталкивают от себя приемных мам своим поведением.
2. Отец часто считает, что проблема в жене, а ни в ребенке с РРП. Дети с РРП умеют великолепно очаровывать собой других, в том числе их приемных отцов. Отец нечасто видит постоянное "отвергающее" поведение ребенка по отношению к матери. Тем не менее, он часто обнаруживает гнев жены и её разочарование по отношению к ребенку. К сожалению, из-за этого страдают многие браки.
3. Приемная мать становится совершенно другим родителем – тем, кем она никогда не хотела стать. В сознании ребенка такая злая и изнуренная мама воспринимается им как угроза. Ребенок это определяет в своем уме так: "Если я уступлю этой маме родительский контроль, то она тоже сделает мне больно или оставит меня". В результате этого у ребенка только закрепляется страх близких эмоциональных отношений.
4. Приемная мама чувствует себя одинокой. В то время как она, безусловно, чувствует всю «прелесть» поведения отвержения ее ребенка, остальная часть её системы поддержки, в том числе муж, родители, многие психологи и т.д.- не видят этого вообще. Мать чувствует себя изолированной и "сумасшедшей". Именно в это время происходит отказ матери от опеки (усыновления) и разводы в приемной семье.
Я понимаю, как неприятно слышать приемным мамам, когда я называю их «заботящимся врагом». Безусловно, это ни то, о чем они мечтали, когда решили усыновить ребенка. И очень важно таким мамам понимать, что они НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТЫ и что ОНИ - НЕ ОДИНОКИ!
Если вы - приемный родитель и находитесь в подобной ситуации, убедитесь, что у вас есть те, кто вас понимает. Пожалуйста, обратитесь к другим приемным родителям в социальных сетях, или найдите группу поддержки в вашем регионе (сообщество приемных родителей).

Как это происходит?
1. Причины:
- повторяющееся отвержение ребенком заботы со стороны приемной мамы без малейшей позитивной отдачи;
- неустанные бесконечные «бои» с ребенком за контроль ситуации требуют постоянного и невероятного самоконтроля;
- ощущение, что негативные изменения, которые происходят внутри тебя и всей семьи, вышли из-под контроля и это никогда не изменится к лучшему.

2. Начальные симптомы:
- физическое и психологическое истощение воздействует как пусковой механизм для событий, которые обозначают как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР);
- стремление избежать мысли и чувств, уменьшение интереса и нежелание участвовать в значимых событиях семьи;
- снижается влияние и проявление чувств, появляется чувство оторванности и отчужденности от других;

3. Вторичные эффекты:
- усиливаются проблемы со сном (бессоница), появляются раздражительность, злобность, повышенная бдительность и повышенная тревожность;
- беспомощность, безнадежность, гнев и ярость;
- чувство, что ты не такой как все (не в себе); потеря чувства собственного достоинства; ощущение, что ты не можешь контролировать свои эмоции;
- избирательность в восприятии, восприятие себя как жертвы, истощение и депрессия, утрата чувства безопасности.

ЧТО ДЕЛАТЬ?
1. Осознайте, что Вы - не одиноки! Найдите в социальных сетях группы приемных родителей или тематический форум в Интернете и оставайтесь с ними на связи. Те, кто прошел через это и Вас смогут поддержать морально;
2. Обратитесь за помощью к профессиональному психологу, который работает с приемными родителями;
3. Поделитесь с Вашей семьей и друзьями материалами (видео, статьи) о том, что такое ребенок с РРП, чтобы они начали понимать через что Вы проходите;
4. Посетите семинары, организованные в вашем городе для приемных родителей. Посмотрите вебинары на тему адаптации детей с РРП;
5. Обратитесь к вашему доктору, чтобы он смог провести Вам медикаментозную коррекцию депрессии;
6. Возьмите передышку от ребенка с РРП, чтобы восстановиться

Все в этих статьях совпадало с моей ситуацией. Однако некоторыми советами в силу объективных обстоятельств пока воспользоваться не получалось. Зато я начала в интернете общаться с приемными родителями, которые воспитывают детей с РРП, и мне на самом деле морально стало легче. В этой группе я нашла и поддержку, и понимание, и объяснение некоторых поступков, и получила реальные советы, как себя вести, как реагировать и как защитить себя от эмоционального выгорания. Вдобавок к этому я много читала, анализировала, искала ответы на свои многочисленные вопросы, вела дневник, чтобы потом можно было более объективно оценить поведение Марины и свою реакцию на него, а также проследить динамику формирования привязанности. Это на самом деле очень помогало, и в голове постепенно все прояснялось. Только вот вокруг была все та же непонимающая реальность…

Все еще усугублялось тем, что у меня не получалось воспользоваться самым главным советом психологов и опытных приемных мам – регулярно отдыхать от общения с Мариной. Причем сначала я сознательно не хотела пользоваться помощью посторонних, я считала, что другие взрослые внесут дисбаланс в ее начавшуюся адаптацию, и в итоге это значительно замедлит формирование привязанности к семье.Однако со временем я поняла, что морально истерзанная и раздавленная я нанесу дочке больший вред, нежели непродолжительное общение Марины с другими взрослыми. Все-таки отдохнувшая уравновешенная мама – это лучшее лекарство для лечения РРП. И после восстановления сил (хотя бы частичного) у меня появится больше возможностей, чтобы соблюдать правильную тактику в общении с Мариной, не вестись на ее провокации, не поддаваться манипуляциям, трезво мыслить и грамотно реагировать на выпады девочки. Но у меня совершенно не было ни малейшей возможности отдохнуть, поэтому я продолжала истощаться и искать хоть какие-нибудь внешние ресурсы.

И тут Лора закричала.

Успокоить ее получилось только через несколько часов. Лора билась в истерике, рыдала, вырывалась из маминых рук, у нее случились судороги. Родители хотели уже вызвать «Скорую», но Лора, измученная невиданным детским отчаянием, заснула, просто отключившись на руках Мамытани.

В детском доме Лоре повезло — она быстро нашла приемную семью. Свою будущую Мамутаню Ло приметила сразу и во время свиданий буквально не отходила от нее. Воспитательницы говорили, что, не умея определять время по часам, она «чуяла», когда придет Татьяна, и за час до ее прихода уже сидела в коридоре — не вытащить, не выманить ничем.

Лорой девочку назвала родная мама. Мама любила сериал «Твин Пикс» и героин. Однажды ее ломало так сильно, что она решила продать ребенка, чтобы купить дозу. Вышла с девочкой к магазину, подходила к прохожим. Кто-то шарахался, кто-то громко бранил мать, кто-то пригрозил вызвать полицию. Лору никто не купил. Отчаявшись, мать прямо на морозе раздела Лору, толкнула ее в сугроб и быстро ушла. Что было дальше, Лора не помнила. И маму не помнила, осталось только имя.

ОДНАЖДЫ МАТЬ ЛОМАЛО ТАК СИЛЬНО, ЧТО ОНА РЕШИЛА ПРОДАТЬ РЕБЕНКА, ЧТОБЫ КУПИТЬ ДОЗУ
Когда Маматаня забрала Лору домой, девочка была на седьмом небе. Наконец-то она кому-то нужна! Ее выбрала лучшая мама на свете! Она поворачивала голову мамы Тани к себе, целовала щеки, глаза, губы, следовала за ней в ванную и в туалет, плакала, когда мама выходила в другую комнату переодеваться. Школьный психолог на собеседовании определил Лорино развитие как «соответствующее возрасту», но в первый класс Ло не взяли — сказали, девочка совершенно не готова к сепарации, не сможет оставаться на уроках одна. Подождите год.

Ну что ж, подождем, решила Маматаня. А потом Лора увидела снег — и стало понятно, что своими силами не справиться.

Детская психика довольно пластична и даже с ужасающими, запредельными переживаниями часто справляется успешно. Вопрос — какой ценой. Часто детская травма, скрытая от мира до лучших времен, показывается на поверхность только верхушкой айсберга — одним-единственным симптомом, не вызывающим поначалу у родителей большого беспокойства. Чаще всего это симптомы навязчивых состояний или простые фобии. Выдергивание волос. Страх темноты или больших собак. Пересчитывание ступенек и плиток тротуара. Ритуалы и фобии — родственные друг другу состояния, уносящие нас в период детства самого человечества, когда ритуалы помогали справляться с ужасом перед землетрясением или засухой, перед силами, контролировать которые было невозможно.

НИКТО НЕ ПРИВОДИТ РЕБЕНКА К ПСИХОЛОГУ РАБОТАТЬ С ТРАВМАТИЧЕСКИМ ПЕРЕЖИВАНИЕМ — ПРИВОДЯТ ВЫЛЕЧИТЬ ОТ СИМПТОМА
Психотерапия детской травмы требует от специалиста умения сочетать несочетаемое. Никто не приводит ребенка к психологу работать с травматическим переживанием — приводят вылечить от симптома. Чтобы перестал мочить постель ночью. Перестал грызть ногти. Прекратил бояться собак. Стал «нормальным». Однако именно симптом делает пережившего невыносимый опыт ребенка «нормальным», способным более или менее хорошо функционировать. Психика достигает некоторой устойчивости благодаря этому небольшому нарушению, которое, как гвоздь, скрепляет шаткую структуру надломленной детской души. Выдерни гвоздь — все развалится. Симптомов психических расстройств станет больше, они станут упорнее.

Задача психологической работы — редуцируя симптом, предложить ребенку другие, более адекватные способы переработки травмы. Не утешать его, не убеждать — с тобой все в порядке, тебе ничего не угрожает, теперь ты всегда будешь в безопасности, а помочь назвать, описать переживание: я думаю, тебе очень страшно; я думаю, самое страшное для тебя — остаться без Мамытани. Часто близкие, напротив, стремятся не заострять внимание ребенка на негативных переживаниях, опасаясь, что он таким образом еще сильнее на них «застрянет». Но только признав ужас, назвав его, можно действительно все пережить, оставить в прошлом.

Назвав мучающее переживание, можно учиться им управлять. И здесь на помощь приходят увлечения ребенка, его интересы. В случае с Ло это были лошади. На занятия она всегда приходила с игрушечной лошадкой под мышкой. Она рисовала лошадей, просила читать ей книги о лошадях, мечтала ездить верхом.


Иллюстрация: Поля Плавинская для ТД
Поэтому однажды, придя на встречу, Ло и Маматаня обнаружили у меня на столе целую группу пластмассовых лошадок. Коня-папу, лошадку-маму и нескольких жеребят. Один стоял в стороне от всех. Он боялся, что на скаковом поле упадет и сломает ногу. Он боялся, что он самый младший жеребенок и совсем не нужен своим родителям, у которых есть такие красивые, сильные, здоровые старшие дети. Я не справлялась с этой ситуацией — я не знала, чем ему помочь! Мне нужна была Лорина помощь, мне нужен совет! Я ничего не знаю о лошадях, я сама их боюсь!

— Нужно взять его на ручки, вот так — объясняла мне Ло. Гладить по спинке, шептать на ухо, что все будет хорошо.
— А еще что?
— Еще сказать, что мама и папа всегда рядом, и с тобой ничего не случится.

Лошадки всегда появлялись на моем столе перед очередной встречей с Ло, и жеребенок-трусишка всегда стоял в стороне. Лора полюбила эту игру и каждый раз придумывала новые способы утешения жеребенка.

Когда мне показалось, что Ло научилась называть собственные эмоции, рисовать их, описывать их словами, мы приступили к экспозиции.

Экспозиция — прием когнитивно-бихевиоральной терапии, позволяющий снизить возбуждение мозга в ответ на определенный стимул. Иными словами, если последовательно и осторожно предъявлять пугающее, мозг привыкает и перестает панически реагировать на то, что прежде казалось невыносимо страшным.

ЕСЛИ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО И ОСТОРОЖНО ПРЕДЪЯВЛЯТЬ ПУГАЮЩЕЕ, МОЗГ ПЕРЕСТАЕТ ПАНИЧЕСКИ РЕАГИРОВАТЬ НА ТО, ЧТО ПРЕЖДЕ КАЗАЛОСЬ НЕВЫНОСИМО СТРАШНЫМ
Мы читали «Снежную королеву» (в сцене в замке Снежной королевы Ло сначала закрыла глаза, а потом попросила меня остановиться. Окончание сказки я рассказывала ей просто так, без книжки). Мы смотрели мультфильм «Падал прошлогодний снег». Мы играли в снежки из бумаги для принтера — нарвать длинные полоски, скатать в шарики, повторить много раз, а потом бросать в стену, стараясь попасть в нарисованный круг. Лучше всех получалось у Мамытани.

Мы соревновались — кто больше вспомнит историй, сказок или мультфильмов, в которых речь идет про снег и лед. Ло помнила, что в сказке про Емелю все начинается зимой, я — нет.

И однажды мы начали рисовать снег. Я принесла Ло темно-синюю бумагу и баночку с белой краской. Она взяла кисточку, обмакнула в краску и стала прижимать ее к бумаге. Получалась снежинка. Мы вырезали не меньше сотни снежинок из бумаги. Перед следующей встречей я подвесила их на ниточки в кабинете, и Ло нужно было пройти через бумажный снегопад. Нет, сначала получалось только зажмуриться и пробежать. Потом удалось пройти медленнее. И, наконец, пройти, касаясь руками снежинок, задевая их, раскачивая. Может быть, даже получится полюбоваться тем, какие они красивые и разные? Да, это сложно. Что может тебе помочь? Как я могу поддержать тебя?

Ло научила меня — чтобы было не так страшно, мама должна протянуть ей руку с той стороны.

Дети, пережившие насилие или тяжелую психологическую травму, испытывают огромные проблемы с адаптацией в обществе. Даже те из них, у кого есть любящие приемные семьи, часто отличаются повышенной тревожностью и агрессивностью, прошлое продолжает влиять на их поведение.

Фонд «Нужна помощь» собирает средства для оренбургского фонда «Сохраняя жизнь», который помогает детям забыть пережитые ужасы. С детьми работают психолог и арт-терапевт. Каждые сто рублей, которые вы пожертвуете на программу, сделают этих детей счастливее, помогут справиться с травмой, адаптироваться и жить нормальной жизнью.

https://takiedela.ru/2016/09/chuvstvo-snega/

Или все не настолько ярко, но вдруг он срывается в самый неожиданный момент вообще не понятно по какой причине. Или наоборот, замыкается в себе, молчит, избегает прямых взглядов и контактов с людьми. Окружающие начинают подозревать, что с ребенком что-то не так. Если это повторилось не раз, то вообще всем все становится понятно - это гиперактивность или аутизм, ненормальный, одним словом. А еще очень смахивает на психиатрию. Да, советчики со стороны, как правило, очень добрые люди стараются сразу предупредить недогадливых родителей, чтобы без иллюзий о счастливом и спокойном будущем.
Вот здесь то и стоит сделать паузу, выдохнуть, поблагодарить участливых зрителей. Восстановиться самому родителю и на холодную голову проанализировать одну из последних неприятных ситуаций.
В первую очередь, мы обычно анализируем, что из внешних факторов могло так дестабилизировать ребенка. Потом мы думаем, как их смягчить и научить ребенка справляться с подобными ситуациями, что ему нужно делать, говорить.
Таким образом, мы работаем с симптомом. То есть, как, например, при ангине симптом - боль в горле и мы его полощем. Вряд ли у нас получится благополучно вылечить ангину одним только полосканием, но тем не менее. Плюс к этому, мы еще принимаем таблетки — воздействуем на причину заболевания, вирус.
В ситуации же трудного поведения ребенка симптомом будет само поведение, которое мы, безусловно, будем стараться корректировать, а вот причины придется искать глубже.
Очень часто причиной трудного поведения приемного ребенка, является психологические травмы, пережитые в прошлом.
И травма, к сожалению, не отпускает просто так, не изживается полностью годами благополучной жизни. Она как будто держит за хвост какую-либо из сфер развития ребенка (мышление, эмоции, волю…). Как правило, ту, которая должна была развиваться в возрасте, когда произошло травмирующее событие. Очень часто это можно увидеть по поведению ребенка в стрессовой ситуации, в конфликте. С большой долей вероятности он будет показывать поведение на возраст травмы.
Для проработки травмы необходимо обратиться к психологу, а в быту помочь ребенку научиться жить с этим багажом переживаний.
Не нужно пытаться расспросами выяснить у ребенка, почему он так поступил в конкретной ситуации. Он не сможет найти причину сам, потому что «вылеты» в травматичные эмоции происходят бессознательно и одномоментно. Но зато он придумает много всего интересного, не соответствующего действительности, кто виноват и, что произошло. Лучше, расскажите ему сами, что произошло. Например: «Когда тебя обозвали, ты сильно разозлился, и это нормальная реакция организма. Сразу бить обидчика/бросать в него стул/визжать/ударяться головой о стену… - так делать не нужно/нельзя. Я хочу помочь тебе научиться проявлять свою злость таким способом, чтобы люди понимали тебя, и не было вот этих всех последствий».
Затем необходимо дать ребенку или придумать вместе как минимум 3 способа действий в этой ситуации. Сразу оговорюсь, что держать себя в руках, просто промолчать, не обращать внимание и т.п. – не вариант, так как эмоцию важно выразить.
После этого, вы просите в следующей подобной ситуации попробовать именно один из этих 3 способов, которые вы придумали. После следующего подобного конфликта вы обсуждаете, что получилось или нет, почему, и придумываете следующие способы, если эти не подошли. Именно так, систематично, долго, оставаясь в соратниках у ребенка, можно сформировать поведенческий навык в стрессовой ситуации. Да, сложно, да, прибить хочется, а что делать.


https://www.facebook.com/16716633677101 ... 25/?type=3

Поскольку детям надо на что-то опереться, чаще всего они выбирают светлые моменты: мама же не всегда была пьяная – иногда она с ребёнком занималась. Ну и что, что перед приездом опеки спала два дня, — устала: «я же не голодный был – меня соседка покормила».

Когда Ленку вернули в детдом опекуны, и на горизонте еще только появилась вторая приемная семья, истерики стали постоянными: «Мама меня ищет, а вас любить я не буду!» Причем с чужими людьми девочка общалась нормально, только с потенциальными опекунами начинала драться и биться о стены: «Вы меня все равно сдадите!» После того, как Ленку сдала родная мама, а потом первые опекуны, к другому выводу прийти ей было сложно. Когда состояние ребенка потребовало лекарств, Лариса сама начала искать кровную маму Ленки.

Благодаря соцсетям женщина нашлась довольно быстро. Появлению Ларисы она, как казалось, обрадовалась, и стала рассказывать, что дочку потом искала, но опека не дала ей контактов первой Ленкиной приемной семьи. Позже инспектор опеки рассказал Ларисе: кровная мама Ленки в опеку даже не обращалась. Более того, оказалось: после Ленки в разное время ее мама написала отказы еще на троих детей.


Через пару месяцев переписка Ларисы с мамой как-то внезапно заглохла. Тогда ревущая в голос Ленка (к тому моменту ей было около девяти лет) стала писать маме сама: «Мамочка, это я. Я тебя люблю и очень скучаю!» Ответов не было, и тогда девочка начала их придумывать: «Нет, мама мне писала! Вот про это написала!» И это при том, что всю переписку со своего аккаунта Лариса прекрасно видела: входящих сообщений там не было.

Пришлось ехать по месту прежнего Ленкиного жительства.

«Честно говоря, вы – первые на моей памяти приемные родители, которые ищут кровную родню», — изумилась инспектор опеки и выдала Ларисе адрес Ленкиной бабушки.

В доме у бабушки Ленка прогостила неделю, вспомнила, как бывала там в детстве, познакомилась с дядьями и тетками, выслушала бабушкин рассказ про опеку, которая не отдала ей внучку из-за возраста, и…успокоилась. Теперь родные у Ленки есть, они ее не бросили и, если что, их можно найти через аккаунт мамы Ларисы. Но это уже не очень важно, потому что сегодня у Ленки – куча приключений.

Во-первых, из нашей с Ленкой беседы выяснилось, что у нее в школе сегодня две пятерки и четверка. Во-вторых, на остановку не пришел автобус, а следующий, как Ленка сама смогла разобрать в расписании, должен быть только через полтора часа, так что мама Лариса срочно помчалась на машине Ленку забирать. И теперь, когда они уже встретились, Ленке маме нужно скорее рассказать обо всех школьных новостях. Жизнь кипит. Так что мысли о бабушке – немножко подождут.

Кровная Ленкина мама в этой истории так и не появилась – она опять устраивает личную жизнь.

«Учиться не стану, а пойду замуж за зэка!»

О том, что Таня общается с родней, приемная мама узнала случайно. Как и то, что именно общение с кровными родственниками было причиной двух предыдущих возвратов.

Оказавшись в новом доме, десятилетняя Таня буквально на следующий день отрапортовала кровной матери по телефону:

— А я опять в семье. Здесь классно! Мама, бери дядю Пашу, дядю Сашу, дядю Веню, дядю Сережу и приезжай.

Чувства приемных родителей, которых и в опеке, и в детдоме уверяли, что, проживая в учреждении, Таня с семьей не общалась, легко представить…

Впрочем, когда стали разбираться, немного успокоились. Оказалось: обширная семья Тани, включая ее родную маму, лишенную родительских прав за беспробудное пьянство, жила буквально на соседней улице от детдома. За годы, что девочка там провела, навестить ее приходила только тетя, давным-давно порвавшая отношения с веселыми родственниками и живущая в другом месте. Так что немедленного визита мамы, как и отсидевших не по разу в тюрьме дядьев, можно было не опасаться.

— Если уж они к нам не пришли, к вам точно не доедут, — успокоили в детдоме.

Но также оказалось, что все эти годы связь с родными активно поддерживала сама Таня. В обход всех решений опеки, это совсем несложно. Просто однажды добрый дядя-губернатор распорядился подарить всем детдомовцам телефоны и каждый месяц класть на них деньги. А уж что делают дети с этими подарками и куда с них звонят, в жизни никто не проверял.

Гораздо сложней было другое: по телефону родная мама любила рассказывать дочке, что она бросила пить, давно устроилась на работу и дочку вот-вот заберет. Поэтому новые семьи Таня воспринимала двояко: в них удобно, потому что тепло и кормят, но вообще они – «запасной аэродром».

«Я в школе учиться и по вашим правилам жить не буду, я тут вообще временно! — заявляла девочка. – Если не нравлюсь – сдавайте!» Любые попытки запретить общение с мамой оканчивались криком: «А если там с мамой без меня что-то случится?»


Так бывает: в кризисных семьях, если родители не слишком-то самостоятельны, у детей включается «родительская функция».

Связь с мамой, нормальная для любого ребенка, не разрывается, но выстраивается наоборот. И тогда именно ребенок, рассуждая вслух: «Мама хорошая, она просто болеет», — периодически выливает водку из бутылок и пытается достать в дом еды. Ведь это его семья, а семью не выбирают.

Правда, опыт из такой семьи выносится не всегда благостный. Например, заставить Таню учиться нельзя было никак. Еще она очень любила рассказывать о своих планах «выйти замуж за зэка», — ведь у нее дома это было нормально. Разумеется, всех опекунов такие заявления повергали в шок. Они бросались срочно «переделывать» трудного ребенка.

Перелом в Таниной истории наступил неожиданно. Однажды, когда новая семья Тани вернулась из отпуска, их ждало письмо от Таниной тетки: «У меня плохие новости, — писала женщина. – Танину маму убили».

Из шока («Пока я моталась по вашим отдыхам, произошло вот что! Это я виновата!») девочку выводили с психологами. Сейчас она постепенно обживается в новой семье, даже стала называть приемную маму «мамой».

«Я поняла, что общения с кровными родственниками не надо пугаться, — говорит приемная мама Тани, Ира. — Ребенку очень важно знать, кто он и откуда. Ведь кровная семья ребенка – это его часть: у них общая история рода, общие гены, характеры. Но его родственники – это не только ужас-ужас. Среди них могут оказаться вполне приличные люди, которые, по тем или иным причинам не смогли взять ребенка к себе.

Например, у Таниной тети четверо своих детей. И когда наше с Таней общение совсем заходило в тупик, тетя очень мне помогала. Они с Таней разговаривали и ее, родственницу, Танюха как-то слушалась. Сейчас я иногда отпускаю ее к тете в гости, даже с ночевкой».

Бабушка приходит сама


— О том, что я приемный, я знаю с детства. Меня же в семью забирали из больницы, мне было шесть лет, я все это прекрасно помню. Желание найти родную маму и поговорить появилось много позже, лет в двадцать. Даже не знаю, чего хочу от этого разговора, в глаза посмотреть, что ли? Наверное, все.

Сейчас Руслану двадцать пять, он давно живет в семье волонтеров Оли и Кости, которые когда-то четырехлетнего увидели его в РДКБ и стали ему мамой и папой.

А еще через несколько лет после тех событий в жизни их семьи произошло невероятное. Руслану было лет десять, он в очередной раз лежал в больнице, когда в коридоре его отвела в сторонку женщина из соседней палаты и подробно расспросила, откуда он и как его фамилия.

Вечером та же женщина отвела в сторонку папу Руслана и рассказала: в соседней палате лежит двоюродная сестра мальчика, а она сама – его родная бабушка. Редкий диагноз стал для родственников опознавательным знаком.

Потом был долгий бабушкин рассказ об истории семьи, где два ее сына отказались от больных детей.

Бабушка плакала, в последующие годы еще несколько раз приезжала в Москву при разных возможностях, звонила. Хотя вообще с Дальнего Востока не наездишься. А, с другой стороны, внук был так похож на нее, просто одно лицо.

Общение продолжалось несколько лет, до самой смерти бабушки; помимо двоюродной сестры у Руслана со временем появилась «приемная» — Оля и Костя усыновили девочку Марфу, ей уже 13 лет. И, кстати, она с удовольствием, как и сама приемная мама Оля, общается со своей родной тетей и ее семьей.

Не появилась только мама Руслана. Позже выяснилось: с мужем (отцом Руслана) они развелись, мама снова вышла замуж. И у нее есть приемный ребенок – сын погибшего брата, по возрасту он – почти ровесник Руслана. О самом Руслане родственники пытались с ней говорить, получили ответ: «Для меня это – закрытый вопрос».

— Если я когда-нибудь соберусь съездить к маме поговорить, ты поедешь со мной? Мне так будет легче, — спросил однажды Руслан свою приемную маму. На этом все разговоры о его родной семье у них закончились.

Когда вредна «святая ложь»



Ситуацию комментирует координатор программы «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Алена Синкевич:

— Любой человек при рождении испытывает стресс, помимо прочего связанный с потерей привычной в течение девяти месяцев среды обитания. Он попадает в мир, где, по сравнению с внутриутробной жизнью, холодно, голодно, трудно двигаться.

И начинается адаптация к новым условиям. Главным гарантом безопасности здесь становится мама, которую малыш узнает по звуку, тембру голоса, «химии».

Если мама не может быть рядом с ребенком, не может его кормить, защищать, петь ему песни, согревать, играть, разговаривать, развивать, все это может взять на себя другой взрослый — отец, бабушка, тетя, приемный родитель. Новорожденному ребенку будет труднее, чем если бы это была родная мама, но ребенок справится. Этот взрослый или несколько членов его семьи станут для него значимыми людьми. Их присутствие будет создавать у малыша ощущение безопасности, даст возможность нормально развиваться.

Но если ребенка оторвать от таких значимых взрослых (пусть даже номинально выполнявших эту роль), у него пропадает стимул к жизни и развитию.

Появление новых взрослых, претендующих на роль значимых, может сформировать новые стимулы, но травма от потери старых от этого не исчезнет.

Она будет проявляться разным образом — в тревожности или, наоборот, апатии, задержке темпов развития, нарушении привязанности или как-то еще. Способов много и они подчас очень «хитрые».

Общение с кровной семьей помогает ребенку восстановить картину непрерывности своей жизни, ее осознанность.

Восстанавливается и ощущение безопасности, связанное с тем, что значимые для ребенка люди не исчезают из его жизни без объяснения причин.


Алена Синкевич, координатор программы «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Фото: facebook.com/alyona.sinkevich

Восстанавливается «логика событий», «смыслы» происшедшего, правда, даже если она «неприятная», и это намного важнее (как показывает многолетний опыт), чем тайны или «святая ложь». У ребенка снижается уровень тревожности, он становится способен осознать причинно-следственные связи, подумать о будущем.

И это касается не только подросших детей, но и тех, кого усыновляют младенцами.

Важно понимать: даже если в сознании ребенка не содержится воспоминаний о кровной семье, это не отменяет их присутствия в подсознании, а значит в жизни ребенка. Они будут влиять на его поведение, эмоциональное состояние. Вот почему стоит работать с историей ребенка, даже если сам он ничего не помнит, даже если нет информации о начале его жизни.

https://www.miloserdie.ru/article/poche ... roditelej/

1. Не выспались ночью или не поспали с ребенком днем
Особенно это актуально для мам маленьких детей. Детки до 3-4 лет могут просыпаться несколько раз за ночь. Маме приходится просыпаться, и это иногда может изматывать. С маленькими детьми целый день мы находимся в напряжении, в активном состоянии. Нам требуется расслабление – например, поспать с ребенком днем и перезагрузиться. Если не получится – мы усталые уже к тому моменту, когда он просыпается.
2. Рутинная домашняя работа
Та, которую приходится выполнять маме каждый день. Особенно, если нам не удалось сменить обстановку: погулять, выйти в магазин, пообщаться с подругами или заняться любимым делом. Мы злимся на ребёнка, потому что фрустрированы.
3. Целыми днями одни
Мы находимся с детьми 24 часа в сутки. Растим детей без папы, или папы уходят рано, а приходят поздно. Когда нет помощников, и мы очень долго вращаемся только в детском обществе. Постоянное общение с позиции старшего, без возможности пообщаться на равных, может быть очень утомительным.
4. Не здоровы
Наше собственное самочувствие, конечно, тоже влияет на то, как мы реагируем на поступки наших детей.
5. Нет времени для себя
Особенно, если мы целыми днями одни! До года-полутора детских лет, если нет помощников, маме очень сложно даже посидеть попить чаю спокойно, сходить в душ, в туалет. И это напряжение постепенно трансформируется в усталость. И мы уже не замечаем, как мы злимся на ребёнка, мужа, весь мир
II. Все идет не так, как мы планировали
Обманываются наши ожидания, и мы испытываем раздражение. В той или иной мере это происходит всегда, но когда срывается что-то особенно для нас важное или желанное, то раздражение может трансформироваться в злость.
Наше любимое чадо не засыпает днем. Часто для мам детский дневной сон – это единственное время, которое они могут посвятить себе: почитать книжку, посидеть с планшетом, расслабиться, отдохнуть и переключиться.
Не смогли вовремя погулять, или поехать в магазин, или встретиться с друзьями. Собирались, но затянули с завтраком и опоздали. И уже не вписываемся в тот режим, в котором планировали сегодня жить.
Болезнь детей. Вчера еще всё было прекрасно, мы планировали кучу интересных дел вместе, а наутро у ребенка поднимается температура. Конечно, с одной стороны мы горячо сочувствуем малышу, но вместе с тем проживаем свою фрустрацию.
Супруг приходит поздно. Вечером мы ждем мужа, чтобы он нас разгрузил после целого дня, но он приходит поздно и тоже устал. А наши ресурсы уже истощены. И в этом состоянии несоблюдение детьми режимных моментов (закончить игру, почистить зубы, вовремя лечь спать) может вызвать очень бурную реакцию с маминой стороны.
III. Наш перфекционизм

Мы хотим быть хорошими мамами, хорошими женами, хозяйками. Стремимся вести себя наилучшим образом и быть идеальными во всем. Но сколько же сил отнимает соблюдение этих правил!
Чистота. Всё должно быть выстирано, отглажено и вымыто. Это настолько важно, что мы полностью сосредоточены на выполнении задачи. И когда нас кто-то отвлекает, например, ребенок требует нашего внимания, — это вызывает сначала чувство раздражения, а потом злости.
Опрятность. Некоторым родителям важно, чтобы ребенок выглядел опрятно, был умытым и чистым. Но ребенок думает иначе! Например, мне приходится за день два-три раза сменить одежду сыновьям. Мы живем в загородном доме, что предоставляет мальчишкам широкие возможности, чтобы испачкаться. Ну а для родителей это дополнительная нагрузка.

Если у нас есть идея фикс, что всё должно быть идеально: везде чистота, дети опрятны, еды — вдоволь, то нарушение детьми этого заманчивого образа вызывает родительскую злость.

Стремление успеть «всё». Часто мы не соотносим наши силы с объемом дел или не занимаемся планированием, впихивая в один день неподъемное количество задач. А когда не успеваем их все выполнить, то испытываем фрустрацию и раздражение.
IV. Недостаточно хороший контакт со своими чувствами и потребностями
Эту причину я хотела бы выделить!
Часто мои клиенты, мамы, на вопрос «что вы чувствуете?» рассказывают не о своих чувствах, а о своих мыслях. Многих взрослых людей такой вопрос ставит в тупик.
К сожалению, во времена нашего детства нас не приучили обращать внимание на то, что мы чувствуем. В советское время это считалось неважным. Поэтому наш контакт с чувствами и телесными ощущениями оставляет желать лучшего. Мама не отслеживает, что она устала, пока не сорвётся на ребёнке.

Часто мамин крик – это признак её усталости.

Иногда мой старший сын, когда я вечером начинаю покрикивать, так и говорит: «Мама, ты просто устала. Тебе надо отдохнуть». Только тогда я спохватываюсь и понимаю, что, действительно, силы на исходе.

Последите за собой: мы себя загоняем, не чувствуем, что нам нужно выдохнуть, сделать паузу. Для этого очень важно понимать свои чувства и потребности.

Когда рождается ребенок, мама погружается в его жизнь и забывает о себе. Это предусмотрено природой — на время женщина отказывается от реализации других своих целей и задач. Но когда ребенок подрастает, многие мамы на автопилоте продолжают жить также, забывая о собственных желаниях. Чувство неудовлетворённости нарастает, рождая недовольство.
Запрет на радость. Бывает, что мы несем в жизни такую установку. Это происходит по ряду причин: воспитание, поведение наших родителей, общая тревожность и т.д. И тогда нам очень тяжело переносить, когда рядом с нами кто-то бурно радуется. А ведь дети — это сплошная радость, они ярко проявляют свои чувства и восторги, активно веселятся и делятся впечатлениями. И если в глубине души есть запрет на радость, мы не можем это принять, и нас это может тревожить и будить нашу злость.
Запрет на злость и агрессию. Еще более распространенный «привет» из нашего детства. Нас воспитывали именно так. И теперь, когда наш ребенок начинает злиться, а это один из этапов его развития, мы всеми силами стремимся задавить любые проявления злости.

Мы пугаемся детских реакций, не можем их вынести, пытаемся их остановить. И, как это ни парадоксально, на детскую агрессию реагируем своей агрессией. Мама шлепает ребенка по попе, чтобы тот перестал злиться.

Установка «хорошие мамы не злятся». Знакомо? Мама должна быть доброй и ласковой всегда. Такой вот запрет на проявление собственных чувств. Это тоже напрямую связано с тем, что у нас нет конструктивных моделей выражения своих чувств и состояний. Поэтому мы держим их в себе до последнего.
Например, мама работает за компьютером, а дети начинают ее дергать. И мама терпит или старается не реагировать, вместо того, чтобы сразу обозначить, что она работает и задать детям модель, что им нужно делать сейчас, как нужно себя вести, как не нужно. И вот мама терпит-терпит, что дети ее дергают, а потом взрывается и начинает кричать.

Срыв на ребенке — это следствие плохого контакта со своими чувствами и потребностями, неумение их выразить. Нет конструктивных моделей проговаривания, поэтому за раздражением сразу, как у ребенка, следуют взрыв и действие.

Сложно принять свою беспомощность. Злостью мы реагируем на нашу беспомощность. Мы не всегда понимаем, что можем сделать для ребенка в ответ на его переживания или действия. И вторичным чувством может возникать злость.
Низкая способность к интегративному мышлению.Интегративное мышление – это способность одновременно испытывать разные чувства. Например – и злость, и любовь. Порой, когда мы злимся на ребёнка, мы так захвачены этими переживаниями, что забываем, что перед нами – наш любимый ребенок. Мы уносимся в переживания, можем наговорить много злого, и потом винить себя.

Повышение нашей способности к смешанным чувствам не даст злости разлиться настолько, чтобы ранить нас и детей. Способность к интегративному мышлению можно развивать и тогда наши вспышки злости будут не такими болезненными и яркими.

V. Завышенные или нереалистичные ожидания от ребенка
Представление о том, что должен или не должен делать ребенок часто становится источником фрустрации. Если это представление не соответствует возрастному развитию ребенка, то нам сложно принимать то трудное поведение, через которое проходят практически все дети, когда взрослеют.

Если у нас есть представление, что ребенок не должен кричать или плакать, или капризничать, или жаловаться, а он это делает, то его поведение может стать причиной злости.

Установка «Будь самым лучшим». Конечно же, мы хотим, чтобы наши дети были умными, счастливыми и успешными. Родители, так или иначе, транслируют детям свои ожидания. А когда у ребенка не всё получается наилучшим образом, мы начинаем сравнивать его с другими детьми. И если наш ребенок в чём-то отстаёт, например, от соседского мальчика — это тоже может стать причиной раздражительности на ребенка, которая потом приводит к злости.
Заключение
Конечно, за всеми названными причинами могут лежать неосознаваемые конфликты, болезненное отношение к себе, низкая самооценка, недовольство собой и своей жизнью. Мы можем не любить себя и также относимся к детям.
Практические рекомендации: если у вас что-то откликнулось из этой статьи, выпишите на листок эти пункты и оцените по степени значимости для вас. Перепишите в порядке приоритетности актуальные для вас причины злости, и начинайте работать над собой, над своими реакциями, вырабатывать новые модели взаимодействия.
Это можно сделать:

* самостоятельно, читая книги, слушая вебинары по теме;
* под руководством тренера и в группе единомышленников, присоединившись к нам на тренинге «Приручи дракона», где мы будем последовательно отрабатывать разные модели конструктивного поведения, разберёмся со своими чувствами и типичными для участниц проблемными ситуациями.

Посмотреть отзывы участниц предыдущих тренингов можно здесь.

http://risuem-i-igraem.ru/pochemu-my-zl ... -5-prichin