А я пришла на фотовыставку одного американского фотографа. Но в музее Арсеньева работало в тот момент два зала и в одном были фотографии американского фотографа, а в другом работы наших приморских фотолюбителей. И было очень приятно, когда на одной из фотографий я увидела свою бабушку. :) Просто случайно попала в кадр. Восторга не было предела.

"Как-то раз один человек вернулся поздно домой с работы, как всегда усталый и задёрганный, и увидел, что в дверях его ждёт пятилетний сын. грустный, и тихий.
- Папа, можно у тебя кое-что спросить?
- Конечно, что случилось?
- Пап, а сколько ты получаешь?
- Это не твоё дело! - возмутился отец. - И потом, зачем это тебе?
- Просто хочу знать. Пожалуйста, ну скажи, сколько ты получаешь в час?
- Ну, вообще-то, 500. А что?
- Пап, - сын посмотрел на него снизу вверх очень серьёзными глазами,
- Пап, ты можешь занять мне 300?
- Ты спрашивал только для того, чтобы я тебе дал денег на какую-нибудь дурацкую игрушку? - закричал тот. - Немедленно марш к себе в комнату и ложись спать! Нельзя же быть таким эгоистом! Я работаю целый день, страшно устаю, а ты себя так глупо ведешь.

Малыш тихо ушёл к себе в комнату и закрыл за собой дверь. А его отец продолжал стоять в дверях и злиться на просьбы сына: "Да как он смеет спрашивать меня о зарплате, чтобы потом попросить денег?" Но спустя какое-то время он успокоился и начал рассуждать здраво: "Может, ему действительно что-то очень важное нужно купить. Да чёрт с ними, с тремя сотнями, он ведь ещё вообще ни разу у меня не просил денег..."
Когда он вошёл в детскую, его сын уже был в постели.
- Ты не спишь, сынок? - спросил он.
- Нет, папа. Просто лежу, - ответил мальчик.
- Я, кажется, слишком грубо тебе ответил, - сказал отец. - У меня был тяжелый день, и я просто сорвался. Прости меня. Вот, держи деньги,которые ты просил.
Мальчик сел в кровати и улыбнулся.
- Ой, папка, спасибо! - радостно воскликнул он. Затем он залез под
подушку и достал еще несколько смятых банкнот. Его отец, увидев, что у ребенка уже есть деньги, опять разозлился. А малыш сложил все деньги вместе, и тщательно пересчитал купюры, и затем снова посмотрел на отца.
- Зачем ты просил денег, если они у тебя уже есть? - проворчал тот.
- Потому что у меня было недостаточно. Но теперь мне как раз хватит, - ответил ребенок, - Папа, здесь ровно пятьсот. Можно я куплю один час твоего времени? Пожалуйста, приди завтра с работы пораньше, я хочу чтобы ты поужинал вместе с нами..."

Один ребёнок лет десяти вошёл в кафе и сел за столик. Официантка подошла к нему. - Сколько стоит шоколадное мороженое с орешками? – спросил мальчик. - Пятьдесят центов, - ответила женщина. Мальчик вытащил руку из кармана и пересчитал монетки. - Сколько стоит простое мороженое, без ничего? – спросил ребёнок. Некоторые посетители ожидали за столиками, официантка начала выражать недовольство: - Двадцать пять центов, - бросила коротко в ответ. Мальчик опять пересчитал монетки. - Хочу простое мороженое, - решил он. Официантка принесла мороженое, бросила на стол счёт и удалилась. Ребёнок закончил есть мороженое, оплатил в кассе счёт и ушёл. Когда официантка вернулась убирать стол, у неё стал комок в горле, когда она увидела, что рядом с пустой вазочкой лежали аккуратно сложенные монетки, двадцать пять центов – её чаевые!
Никогда не делай выводов о человеке, пока не узнаешь причины его поступков!

немного не совсем в тему...:

Это случилось 27 апреля 2009 года. Минск, район кинотеатра "Беларусь", кафе на перекрестке с яркой вывеской.
Только познакомился с девушкой, идем гуляем и тут как раз перед глазами кафе. Заходим. Советская столовая пытается идти в ногу со временем. Рассматриваем меню, напитки, у вас даже есть "малибу"! Чтобы произвести впечатление на девушку, громко заказываю малибу! Официантка сообщает, что у них испортился холодильник, ждут мастера, поэтому напиток будет не очень холодный. Ничего страшного, несите! Подходит второй раз - бокалы закончились, или подождите, или принесем другую посуду. Перед девушкой уже неудобно, и я рассказывал что-то смешное, иначе выглядело бы грустно. Несите то, что есть! Господи, я буду умирать и помнить этот вкус - тёплый малибу из гранёного стакана, за сумасшедшие деньги.
Но история не об этом. По пути к ней домой, запивая тёплый малибу дорогим вином с дешевым привкусом, мы пробираемся в ее подъезд, уже поздно, стараемся не шуметь, подходим к ее квартире. И тут вижу - сосед из смежной двери подглядывает в глазок (это заметно). Моя девушка показала ему в этот глазок средний палец, ну, думаю бывает, дело житейское, ссоры с соседями и тд. Заходим, и она рассказывает, что это бывший ее парень, сохнет по ней до сих пор, мол, в ноги кидается… А она, мол, не знает как от него отделаться, вот и пригласила меня в гости показать ему, что она "занята". Чтобы он отстал в общем. Стены ведь тонкие, он должен всё услышать.
Возможно, трезвый бы никогда в это не втянулся, но после тёплого малибу мысли были совсем о другом, и решил что это удачный момент чтобы воспользоваться и сыграть свою роль в этом ее спектакле. Наивный болван. Ну и естественно закружилось - провели в общем бурную ночь. Она специально громко кричала и стонала, и я понимал - что это часть ее плана.
С утра жаль было соседей и даже немного стыдно… Когда я уходил от нее, этот сосед (кстати обычный нормальный парень) курил на лестнице, ничего не сказал мне, было заметно, что глаза у него красные.

8 мая 2011 года, Могилевская область, поселок N готовится отмечать 9 Мая, на сцене в местном клубе девушки репетируют выступление перед ветеранами. И так мне понравилась девушка одна… прямо волна эмоций на меня накатила, ну думаю вот она, как долго же я ее искал! Мне нравится каждое ее движение... похоже это любовь.
Пока они пели на сцене и водили хороводы, я мысленно нарисовал себе будущую жизнь с ней, детей наших, так и сидел с открытым ртом, утопая в мечтах! Что сказать, вы и сами знаете как такое бывает! Девушка эта оказалась частью веселой компании, через знакомых удалось в этот же день попасть на их вечеринку и войти в доверие к ее подругам.
Так получилось, что эти деревенские ребята и девчата перепили меня, не привык я столько самогону употреблять… Уснул за столом в общем…
Просыпаюсь посреди ночи на кровати, и медленно до меня доходит, что кто-то громко за стеной стонет, они ведь рассчитывали, что я сплю и ничего не слышу… В общем по их разговорам после секса догадался я, что это та самая девушка, на которой я мысленно женился, которая мне понравилась больше всех кого я видел. А затем у них пошел второй раунд.
Я бегал по кухне, искал свою куртку, чтобы убежать скорее, но как назло куртка не находилась… И когда вышел на крыльцо начал буквально рыдать, вспоминая того парня на лестнице, в которого превратился сам.

Отец частенько вспоминает одну удивительную историю. Мы жили (служили) на небольшом острове на реке Амур на пограничной заставе. Морозы в ту зиму держались жесточайшие! Случалось по крепкому льду через реку к нам приходили уссурийские тигры.

Как-то отец, тогда ещё старший лейтенант, получил сообщение с участка:
– Тут, это, тигр…
Старший наряда, помнится казах, таких больших кошек ещё в жизни не видел.
– Тигр? Если начнёт проявлять агрессию, стреляйте! – скомандовал отец, забыв, что тигр в красную книгу занесен, – жизнь солдат важнее.
– Мы сейчас приедем. – Он уже 20 минут сидит и ничего не делает, просто смотрит и всё! Но страшно.

Отец позвонил куда надо, сообщил командованию и с тревожной группой прыгнул в машину. Спустя некоторое время они были на месте. Точно! Сидит себе так смирненько тигр, не дергается. Точнее тигрица, потому что за деревьями тигрята прячутся.

– Товарищ старший лейтенант, – подал голос сержант из местных. – Это в лесу есть стало нечего, вот она тигрят и привела, чтоб отдать.
– А нам-то они зачем? – удивился отец.

Снова связался с командованием. За старшего в тот день оставался майор-начпрод, удивительно мудрый и спокойный человек. Выслушал он всё и призадумался. Ну ни брать же тигрят, в самом деле. Стрелять в тигрицу тоже нельзя: нужда привела, да и жаль животину.

– Вот что, старлей, ты давай ко мне рули, к складу, буду ждать.

На складе майор некоторое время порыскал и вручил моему бате … мороженную половину коровы.

– Держи, тигрице кинешь. Только смотри там осторожнее.

Сказать легко, да только сделать как? Туша тяжелая, снег глубокий. Вдвоём с сержантом, закинув автоматы за спину, поволокли тушу к тигрице, строго наказав казаху смотреть в оба и стрелять в случае чего. Тигрица сидела не шевелясь только глазами желтыми зыркала. Подтащили мясо и отошли. Тогда тигрица степенно поднялась, понюхала, что принесли, зубами цап – и в лес.

Через пару дней отец шёл проверять посты. Ночь, звезды сияют, хорошо-то как! Поглядел на это великолепие и решил закурить. Чиркнул спичкой – да так и обмер: в темноте возле забора сидела тигрица, та самая. «Близко слишком пистолет достать не успею», – подумал. Тигрица встала, бесшумно подошла к нему. «Ну всё, вот она, смертушка», – промелькнуло в голове. И вот чудо! Зверюга ткнулась мордой в руку, ну прямо как кошка у нас дома, хвостом обласкала и так же бесшумно исчезла.

Отец до сих пор вспоминает этот случай, хоть и давно было. И до сих пор уверен, что звериная благодарность есть.

Вечер. Остановил машину, жду знакомого. Подходит мальчик лет 10-12 в руках бутылка и тряпка. - Дяденька, вам колеса помыть на машине? Сколько дадите, столько дадите, мне просто деньги очень нужны. Посмотрел, одет не богато, но и не как нищий. порылся в карманах вытащил 50 рублей протягиваю. Не берет. - Мне просто так деньги не нужны! Я не попрошайка! - обижено говорит мальчик и отворачивается уходить. Зову обратно. - Стекла мне и фары протри, пожалуйста - уже смотрю на него с уважением. - Я этой тряпкой колеса и диски протираю, она ваши стекла и фары поцарапать может. - Ладно - говорю - вытри колеса. Пока он вытирает спрашиваю про родителей. неохотно, намекая на грань клиент- услуга и ничего личного, рассказывает. Живет с матерью. Отец умер полгода назад, а мать сейчас заболела работать не может несколько месяцев, вот ему и приходиться и на питание и на лекарства зарабатывать. - Попрошайничать не буду! Я здоровый, руки-ноги есть. Я мужчина, что могу то и делаю, но деньги зарабатывать буду. Днем в школе, вечером подрабатываю. иногда в магазине тут помогаю, мусор выношу или еще что. Вытаскиваю из кармана 300 рублей протягиваю. Опять не берет. - Это много! Я ничего такого не сделал. - опять удивляет меня мальчик. Еле - еле уговариваю его взять 300 рублей, уверяя, что я его труд оценил в гораздо больше просто при себе нет. Берет деньги благодарит и уходит к другой машине. Смотрю в след и думаю: Дай Бог здоровья его маме, женщине которая вырастила и воспитала такого Мужчину! Пусть она выздоравливает и все у них наладится. У ребенка должно быть детство с игрушками в руках, а не тряпкой для протирания колес.

есть
Я с семьей на лето на дачу переезжаю, в деревню. У нас есть свой кот. Этим летом подкинули котенка (забрали себе). Также каждое лето у нас кормится соседский рыжий (соседи на пасеку уезжают, Рыжий сам по себе). А в этом году еще один котяра прибился, огромный, нога покалеченная. Жалко. Этих троих кормим, ну и калеку заодно. Пытались поймать, рану обработать - не дался. Нога окрепла и наш "калека" исчез. А потом началось - выхожу утром во двор, то мышь дохлая, то крыска, то птичка. И калека вдалеке МЯУ (типО это я) и исчезает.
Муж говорит, что это дикий кот был. Он и правда какой-то дикий - близко к себе не подпускал

У бабушки моей есть кот - здоровенный, за шкирку не ухватишь. Весь в шрамах, уши рваные, морда как у боксера, короче - первый парень на деревне. Как-то в дождь принес в зубах котенка. Хозяевам надоел - выкинули, а кот подобрал и принес в дом... Коты бывают человечнее людей.

«Это случилось 15 августа. В тот день мы с сестрой и племянниками пришли на речку купаться. Все было хорошо – жара, солнце, вода. Тут сестра мне говорит: «Леша, смотри человек утонул, вон, проплывает мимо…»

Алексей Анищенко, рентгенолог из Краснодарского края, вернул к жизни утонувшую девочку:

«Утопленника уносило быстрым течением, и мне пришлось пробежать около 350 метров, пока не догнал. Оказалось, что это ребенок. На лицо все признаки утонувшего – неестественно раздувшийся живот, иссиня-черное тело, вены вздулись. Я даже не понял, мальчик это или девочка. Вытащил ребенка на берег, начал выливать из него воду. Желудок, легкие – все было наполнено водой, язык все время западал. Попросил полотенце у рядом стоящих людей. Никто не подал, побрезговали, испугались вида девочки, пожалели на нее свои красивые полотенца. А на мне ничего кроме плавок. Из-за быстрого бега, да и пока вытаскивал ее из воды, я выдохся, воздуха не хватало на искусственное дыхание.

Слава богу, мимо проходила моя коллега, медсестра Ольга, но она была на другом берегу. Она начала кричать, чтобы я принес ребенка к ней на берег. Ребенок, наглотавшийся воды, стал невероятно тяжелым. На просьбу отнести на другой берег девочку откликнулись мужики. Там уже с Ольгой мы продолжили все реанимационные действия.

Как могли сливали воду, делали массаж сердца, искусственное дыхание, на протяжении 15-20 минут не было никакой реакции, ни от девочки, ни от рядом стоящих зевак. Я попросил вызвать скорую, никто не позвонил, а станция скорой помощи находилась рядом в 150 метрах. Мы с Ольгой не могли позволить отвлечься даже на секунду, поэтому даже позвонить не могли.

Спустя какое-то время нашелся мальчик, и он побежал звать на помощь. А пока мы все пытались оживить маленькую девочку, пяти лет от роду. От отчаяния Ольга даже заплакала, казалось, что надежды уже нет. Кругом все говорили, оставьте эти бесполезные попытки, вы ей все ребра сломаете, зачем издеваетесь над покойником. Но тут девочка вздохнула!

Прибежавшая медсестра услышала звуки сердцебиения. Девочку срочно увезли, потом вызывали санавиацию. После недели, проведенной в коме, она пришла в себя. Сейчас она вроде чувствует себя хорошо.

Выяснилось, что девочка сидела на бревне и упала с него в воду. Ударившись головой о камень, она потеряла сознание. А дальше она проплывала многолюдные пляжи, все ее видели, а она плыла себе дальше, и если бы не увидела ее моя сестра, то так, наверное, и уплыла бы.

Когда я, падая, бежал за ней, на меня смотрели как на дурачка. Я, честно сказать, даже и не знаю, что думать про такое равнодушие. Это страшно, а вдруг ваш ребенок окажется на ее месте? Меня поразило еще и то, что никто не пожелал даже полотенца дать, побрезговали, отвернулись, ушли. А кто-то и вовсе советовал оставить ее. Но она выжила. Как укор всему людскому безразличию. И продолжает жить.

Сейчас мне многие говорят: «Тебе зачтется на том свете». А я смеюсь, мол, теперь и помирать не страшно. Я как медик знаю, что есть правило – если утопленник, то до приезда квалифицированной помощи прекращать реанимационные действия нельзя. При гипотермии, в данном случае, то есть когда вода холодная, мозг долго может оставаться без воздуха. Вот поэтому мы не сдавались, и наперекор всему нам удалось оживить девочку!»

Источник: «Гордость России»

Каждый день я прихожу на работу к девяти часам утра.
В это время обычно уходит уборщица, женщина лет 50-55, которая убирает все наши офисы до начала рабочего дня. Почти каждый день я с ней встречаюсь при входе в здание офисного центра. За ней всегда идёт мужчина, который несёт большие пластиковые мешки с мусором. Тоже уже в возрасте.
Я всегда думал, что это просто уборщик, штатный сотрудник хозяйственного отдела. Но при этом он всегда прилично одет, и после нашей утренней встречи он больше не появляется.
Совсем недавно я узнал, что, оказывается, это муж нашей уборщицы. Человек работает совершенно в другом месте, но каждое утро часам к семи он приезжает со своей женой и помогает ей убраться и выносит мусор, после чего едет к себе на работу.
Заставило задуматься.

Притча, но хочется её здесь написать.
Пришёл к учителю ученик просит совета, что ему тяжело живётся, его обижают люди и после этого он подолгу обижается на них.
Учитель дал своему ученику мешочек с гвоздями с такими словами: «Всякий раз, когда ты будешь обижаться на людей, забивай по одному гвоздю в стену».

В стену первого дня было вбито учеником 26 гвоздей. Мальчик решил учиться сдерживать свой гнев. Благодаря этому, с каждым днём стало уменьшаться число гвоздей, забиваемых в стену.

Ученик понял, что свой темперамент можно контролировать и не обижаться по пустякам.
Наконец наступил день, когда мальчик не потерял ни разу своего самообладания.

И тогда ему Учитель говорит:
- В тот день, когда тебе удастся себя сдержать, ты будешь вытаскивать из стены по одному гвоздю.
Наконец настал тот день - в стене не было ни одного гвоздя.

Тогда подвел Учитель мальчика к стене:
-Вот видишь, ты справился, но сколько дыр в стене? Стена никогда уже не будет такой как раньше. Помни, что когда ты говоришь человеку что-то обидное и злое, то у него на душе остается такой же шрам, как и эти самые дыры от гвоздей. И уже неважно потом, сколько раз ты извинишься - шрам навсегда останется.

- Хорошо, Учитель, я понял. А что же делать мне с этими отверстиями в стене, оставшиеся после гвоздей? - спросил его ученик.
- А ты с ними будешь жить всю свою жизнь.

В своей жизни мы всё время куда-то спешим и не всегда внимательны к окружающим и не чутки к самым близким нам людям. Свои собственные шрамы мы хорошо помним и они долго не заживают. А что делать со шрамами, нанесенными нами другим людям?

Пусть эта притча заставит нас задуматься немного о многом…

Один из таксистов Нью-Йорка написал у себя на странице Facebook: Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я посигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том, чтобы уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошёл к двери и постучал... "Минуточку" - ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу. После долгой паузы, дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек, ни посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.

- Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину? - сказала она.
Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля. Она продолжала благодарить меня за мою доброту.
- Это ничего - сказал ей я, - Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери.
- Ах, ты такой хороший мальчик, - сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросила:
- Не могли бы вы поехать через центр города?.
- Это не самый короткий путь, - быстро ответил я...
- О, я не возражаю, - сказала она. - Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис...
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели.
- Моя семья давно уехала, - продолжала она тихим голосом. - Врач говорит, что мне осталось не очень долго.
Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.
- Каким маршрутом вы хотели бы поехать? - спросил я.

В течение следующих двух часов, мы проехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась будучи маленькой девочкой. Иногда она просила меня притормозить перед конкретными зданиями или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря.

Позже она вдруг сказала:
- Я устала, пожалуй, поедем сейчас.
Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль не большого портика. Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны, помогли ей выйти. Они, должно быть, ждали её. Я открыл багажник и внёс маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.
- Сколько я вам должна? - спросила она, достав сумочку.
- Нисколько - сказал я.
- Вы же должны зарабатывать на жизнь, - ответила она.
- Есть и другие пассажиры, - ответил я.
Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её, она держала меня крепко.
- Ты дал старушке немного счастья, - сказала она, - Благодарю тебя.


Я сжал ее руку, а затем ушёл.. За моей спиной дверь закрылась, Это был звук закрытия еще одной книги жизни... Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что если бы этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или посигналив пару раз, я затем уехал?.. В конце, я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я ещё не делал. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут посчитать мелочью...

Есть таки справедливость
Воскресенье. Начало одиннадцатого вечера. Стою в очереди в кассу, в Зеленом перекрестке, поскольку это единственный приличный магазин, работающий круглосуточно на Шмитовском. Место блатное, в доме над магазином элитное жилье. Очередь 4 человека. Первой стоит бабушка, вытаскивающая из кошелька последнюю мелочь на 2 апельсина по акции за 29 рублейкг. Следующая парочка - спортивное дерьмо от Армани, мужик с силиконовой девицей, следом молодой парень очень скромно одетый. И соответственно, я. Бабушка ковыряется, руки трясутся, волнуется, задерживает своими копаниями почтенную публику. Парочка начинает шикать, демонстративно закатывая глаза. Кассирша, молодая азиатская женщина, также всем своим видом демонстрирует пренебрежение... Наконец бабушка наскребла свои 17 рублей. На кассе лежат бесплатные пакеты, упаковщица сразу переключилась на корзинку парочки от Армани, а бабушкины апельсины задвинула. Бабушка скрюченными пальцами пытается раскрыть пакет, и положить туда 2 апельсина. Я прошу упаковщицу помочь человеку, это ровно 2 секунды. Терпение девицы лопается. Она начинает бухтеть, что в тааакие магазины пускать нужно только через фейсконтроль, и ниже определенного социального уровня не пускать!... Кассирша начинает поддакивать, что после того как магазин включился в программу поддержки ветеранов к 9 мая и снизил цены на какие-то товары они "Замучились с этими инвалидами, все им не так"! Я говорю, что вы поедете в свою республику и там будете разговаривать так о своих стариках. И потом обсуждение клиентов это мягко говоря не этично, о профессионализме умолчу. И потом есть справедливость, и вы тоже не будете вечно молодыми. Мне на это отвечают, что у них маленькие зарплаты, и вообще.... справедливости нет. Короче происходит обмен любезностями. Все это время скромно одетый парень стоит и внимательно слушает. Подходит его очередь. Парочке упаковали их пакеты, бабушка пытается убрать социальную карту в кошелек и уйти, парень просит ее задержаться. Подзывает охранника, вызывает администратора. Все стоят, смотрят. Парень представляется. Оказался генеральным управляющим всей сети перекресток. Кассиршу оштрафовал на 5 т.р. Администратора и упаковщицу на 3.5. Попросил бабушку пройти с охранником, взять тележку и купить все, что ей необходимо. За счет оштрафованных.))) А потом попросил сотрудника довести бабушку с покупками до дома. Пока он будет в соседнем кафе пить кофе, к нему придет администратор с номером ФИО и контактами бабушки, которой каждую неделю в течении месяца будут приносить продукты на 2000 р. Повернулся ко мне, улыбнулся и сказал спасибо. Я спрашиваю за что? Он сказал, за неравнодушие и активную гражданскую позицию. ))) Все три очереди в кассы просто прослезились... А справедливость есть!

Зимний вечер. Бреду домой, снег валит. Замечаю в сугробе не самую дешёвую детскую перчатку, рядом школа.
Соображаю, что, скорее всего, кто-то потерял на привычном маршруте "школа-дом", и утром тот же человечек снова здесь пройдёт. Аккуратно надеваю перчатку на ветку дерева рядом с дорожкой.
Следующим вечером на той же веточке висит мокрый листок, на котором ещё можно прочитать крупные, расплывшиеся буквы "СПАСИБО".

Добавлено спустя 1 минуту 39 секунд:
ВАГОНОВОЖАТАЯ

Накануне Рождества, перебирая старые мамины письма, я вспомнил одну историю, которую она мне время от времени рассказывала.

Я был у мамы единственным сыном. Она поздно вышла замуж и врачи запретили ей рожать. Врачей мама не послушалась, на свой страх и риск дотянула до 6 месяцев и только потом в первый раз появилась в женской консультации.
Я был желанным ребенком: дедушка с бабушкой, папа и даже сводная сестра не чаяли во мне души, а уж мама просто пылинки сдувала со своего единственного сына!
Мама начинала работать очень рано и перед работой должна была отвозить меня в детский сад "Дубки", расположенный недалеко от Тимирязевской Академии. Чтобы успеть на работу, мама ездила на первых автобусах и трамваях, которыми, как правило, управляли одни и те же водители. Мы выходили с мамой из трамвая, она доводила меня до калитки детского сада, передавала воспитательнице, бежала к остановке и ... ждала следующего трамвая.
После нескольких опозданий ее предупредили об увольнении, а так как жили мы, как и все, очень скромно и на одну папину зарплату прожить не могли, то мама, скрепя сердце, придумала решение: выпускать меня одного, трехлетнего малыша, на остановке в надежде, что я сам дойду от трамвая до калитки детского садика.

У нас все получилось с первого раза, хотя эти секунды были для нее самыми длинными и ужасным в жизни. Она металась по полупустому трамваю, чтобы увидеть вошел ли я в калитку, или еще ползу, замотанный в шубку с шарфиком, валенки и шапку.
Через какое-то время мама вдруг заметила, что трамвай начал отходить от остановки очень медленно и набирать скорость только тогда, когда я скрывался за калиткой садика. Так продолжалось все три года, пока я ходил в детский сад. Мама не могла, да и не пыталась найти объяснение такой странной закономерности. Главное, что ее сердце было спокойно за меня.

Все прояснилось только через несколько лет, когда я начал ходить в школу. Мы с мамой поехали к ней на работу и вдруг вагоновожатая окликнула меня: - Привет, малыш! Ты стал такой взрослый! Помнишь, как мы с твоей мамой провожали тебя до садика...?

Прошло много лет, но каждый раз, проезжая мимо остановки "Дубки", я вспоминаю этот маленький эпизод своей жизни и на сердце становится чуточку теплее от доброты этой женщины, которая ежедневно, абсолютно бескорыстно, совершала одно маленькое доброе дело, просто чуточку задерживая целый трамвай, ради спокойствия совершенно незнакомого ей человека!

Это не притча.Это подлинный рассказ. Жизненный, так сказать.


Хорошая вещь Скайп, нахожу друзей, с которыми не виделась давным-давно.
Вот нашелся некто Миша, когда-то он был душей компании, но рано женился,
пошли дети, и он выпал из нашего круга. И вдруг нашелся, и в числе всего
прочего рассказал такую историю.

Все у меня шло хорошо, жена досталась просто на зависть, трое
детей-погодков только в радость, бизнес развивался в таком темпе, чтобы
жить с него было можно, а внимания к себе не привлекал ни со стороны
налоговой, ни со стороны братков. Словом, счастье и пруха полные.
Сначала аж не верилось, потом привык и думал, что всегда так и будет. А
на двадцатом году появилась в жизни трещина. Началось со старшего сына.

Меня родители воспитывали строго, и как подрос, наказывали по сторонам
членом не размахивать, а выбрать хорошую девушку по душе, жениться и
строить семью. Я так и сделал и ни разу не пожалел. И детей своих этому
учил. Только то ли времена изменились, то ли девушки другие пошли, но не
может сын такой девушки отыскать, чтобы смотрела ему в глаза, а не ниже
пояса, то есть в кошелек или в трусы. И деньги есть, и образование
получает, и внешностью Бог не обидел, а все какая-то грязь на него
вешается. И мается парень, и мы за него переживаем, словом, невесело
стало в доме.

Дальше - хуже. Заболела теща, положили в больницу, там она через неделю
и умерла. Отплакали, отрыдались. Тесть остался один, не справляется. А
родители жены попались просто золотые люди, между своими и ее родителями
никогда разницу не делал. Забираем тестя к себе, благо место есть. Жена
довольна, дети счастливы, ему спокойнее. Все бы хорошо, НО!

У тещи был пес, то ли черный терьер, то ли ризен, то ли просто черный
лохматый урод. Забрали и его, себе на горе. Все грызет, детей
прикусывает, на меня огрызается, гадит, гулять его надо выводить вдвоем,
как на распорке. Вызывал кинологов, денег давал без счету чтоб научили,
как с ним обходиться, без толку. Говорят, проще усыпить. Тут тесть
решил, что когда собачка умрет, тогда и ему пора. Оставили до очередного
раза. Дети ходят летом в джинсах, с длинными рукавами: покусы от меня
прячут, жалеют дедушку. К осени совсем кранты пришли, озверел, грызет на
себе шкуру, воет. Оказывается, его еще и надо триминговать. Объехали все
салоны, нигде таких злобных не берут. Наконец, знающие люди натакали на
одного мастера, который возьмется. Позвонили, назначили время: 7 утра.
Привожу. Затаскиваю. Кобель рвется, как бешеный. Выходит молоденькая
девчушка крошечных размеров. Так и так, говорю, любые деньги, хоть под
наркозом (а сам думаю, чтоб он сдох под этим наркозом, сил уже нет).
Берет она у меня из рук поводок, велит прийти ровно без десяти десять, и
преспокойно уводит его.

Прихожу как велено. Смотрю, эта девчушка выстригает шерсть между
пальцами у шикарного собакера. Тот стоит на столе, стоит прямо, гордо,
не шевелясь, как лейтенант на параде, во рту у него резиновый оранжевый
мячик. Я аж загляделся. Только когда он на меня глаз скосил, тогда я
понял, что это и есть мой кобель. А эта пигалица мне и говорит:
- Хорошо, что Вы по-премя пришли, я вам покажу, как ему надо чистить
зубы и укорачивать когти.
Тут я не выдержал, какие зубы! Рассказал ей всю историю, как есть. Она
подумала и говорит:
- Вы, говорит, должны вникнуть в его положение. Вам-то известно, что его
хозяйка умерла, а ему нет. В его понимании вы его из дома украли в
отсутствии хозяйки и насильно удерживаете. Тем более, что дедушка тоже
расстраивается. И раз он убежать не может, то он старается сделать все,
чтобы вы его из дома выкинули. Поговорите с ним по-мужски, объясните,
успокойте.
Загрузил я кобеля в машину, поехал прямиком в старый тещин дом. Открыл,
там пусто, пахнет нежилым. Рассказал ему все, показал. Пес слушал. Не
верил, но не огрызался. Повез его на кладбище, показал могилку. Тут
подтянулся тещин сосед, своих навещал. Открыли пузырь, помянули, псу
предложили, опять разговорились. И вдруг он ПОНЯЛ! Морду свою задрал и
завыл, потом лег около памятника и долго лежал, морду под лапы затолкал.
Я его не торопил. Когда он сам поднялся, тогда и пошли к машине.
Домашние пса не узнали, а узнали, так сразу и не поверили. Рассказал,
как меня стригалиха надоумила, и что из этого вышло. Сын дослушать не
успел, хватает куртку, ключи от машины, просит стригалихин адрес.
- Зачем тебе, спрашиваю.
- Папа, я на ней женюсь.
- Совсем тронулся, говорю. Ты ее даже не видел. Может, она тебе и не
пара.
- Папа, если она прониклась положением собаки, то неужели меня не
поймет?
Короче, через три месяца они и поженились. Сейчас подрастают трое
внуков.
А пес? Верный, спокойный, послушный, невероятно умный пожилой пес
помогает их няньчить. Они ему и чистят зубы по вечерам.

sanvitalia
Ой, какая классная история!

sanvitalia

Он не нищенствовал, а продавал иголки

Мне выдавали на дорогу в школу восемь копеек: на троллейбус туда и обратно. В хорошую погоду я старался их сэкономить и шёл пешком.

На половине дороги, как раз, если погода была хорошая, обычно весной, на перекрестке улицы Кропоткина и улицы Ленина, я проходил мимо инвалида.
У него не было рук, всё лицо был в шрамах, на месте глаз были ямки пустых глазниц.

На нем была тёмносерая, потертая телогрейка, с зашитыми на плечах отверстиями от рукавов, которые были ему не нужны.
Грудь на телогрейке была аккуратно рядами усеяна иголками разной длины и толщины. Слева, то есть на правой стороне груди, начало каждого ряда уверенно обозначал серебром и кровавой эмалью прикрученный Орден Красной Звезды. Рядов было три.

Те, кто хотел купить иголку, наверное, должны были бросить в консервную банку деньги. То есть, деньги в банке лежали, но как они туда попадают, я никогда не видел. Не видел и того, вытаскивал ли кто из телогрейки иголки. Мне кажется, тот, кому нужны были иголки, шёл за ними в магазин. Но инвалид стоял прямо, лицом к северному солнцу, целый день.

Когда я шёл обратно после школы, если редкое Ленинградское солнышко ещё светило, инвалид стоял уже на другой стороне улицы. Он опять подставлял лучам бледное лицо с темными глубокими шрамами. Иголки так же блестели затвердевшими слезами, возглавляемые тремя орденами.

Однажды, задержавшись с уроков, я увидел, как медленно разгибалась с денежной банкой в руке пожилая женщина, как она уводила инвалида домой. Я догадался, что наверное она же помогала ему переходить улицу вслед за весенним теплом.

Оба моих родителя были тяжело ранены на Войне. Но они были активными, работали на хороших работах. Я не мог в десятилетнем возрасте понимать сложности общественных отношений, но чувствовал особенность положения инвалида.

Мимо него я старался проскочить как можно быстрее, не глядя в его сторону. Мне почему-то было стыдно, что я не покупаю иголки, не бросаю денег в банку.

Опять же в хорошую весеннюю погоду, каждый год между пацанами возникала эпидемия игры в «пристенок». Нужно было ударить в стенку ребром своей крупной монеты, и если она, отскочив, попадала в монету другого игрока, засчитывался выигрыш.

Подбивали нас на эту игру прогульщики-старшеклассники, причем правила постоянно менялись, так что мы, младшие, обычно были в проигрыше. Я проигрывал не больше сэкономленных восьми копеек. Но неоднократно видел и слышал, как мои ровесники проигрывали деньги от завтраков, и даже, выданные им матерями на поход в магазин за продуктами.

Однажды я услышал хвастовство одного из игроков, как он утащил банку с монетами у слепого инвалида. Кто-то одобрительно засмеялся, большинство промолчало. Я тоже ничего не сказал, потом ушел. Больше в «пристенок» не играл.

Мне было очень страшно, когда я первый раз положил в банку четыре копейки. И убежал. В следующий раз я положил восемь копеек. И отошёл спокойнее. Через несколько дней я опять подошёл к инвалиду, положил восемь копеек и сказал:
- Здравствуйте!
Он ответил, глухим голосом, с не изменившимся лицом:
- Здравствуй, мальчик, спасибо тебе, - и помолчав, добавил:
- Я давно тебя узнаЮ, по шагам. Ты не бойся меня.
А я наоборот, пришел в ужас. Буркнул что-то неразборчиво, и убежал.
Значит, инвалид знает меня? И он понимает, что я его боюсь? И, наверное, знает, почему?

Три недели до конца учебного года я ходил в школу по параллельной улице. Летом мы уехали на дачу. Следующая осень была дождливая, и я ездил в школу на троллейбусе. А весной инвалида я не встречал.
И больше никогда не видел лицо со шрамами, выше телогрейки без рукавов, утыканной рядами иголок на продажу. Иголок после орденов.

***************************************
Теперь известно, что в конце сороковых годов, наиболее изуродованных инвалидов, разбросанных Войной по стране (безногих, безруких и подобных, смущавших взоры обывателей), советское правительство вывезло из больших городов. Для Ленинградских инвалидов местом высылки был назначен остров Валаам, в центре Ладожского озера.

Когда я уже взрослым впервые попал туда с экскурсией на теплоходе, на пристани нас встречали несколько безногих людей, на маленьких квадратных дощечках, с колёсиками, прибитыми снизу. Они пытались продать пассажирам корзинки собственного плетения.

Но экскурсанты, в основном, пробегали мимо. Они спешили проселочной дорогой через лес посмотреть великолепный Собор с входом из черного гранита и колоннами из гранита розового, с куполом, который к тому времени ещё сохранил дореволюционную позолоту, как вчерашнюю. Спешили приобщиться к искусству, к вечной красоте, пробегая мимо живого нищего уродства.
Наверное, никому из них не приходилось слышать в детстве из уст инвалида:
- Ты не бойся меня!

Лена была очень маленького роста. И привыкла к тому, что мужчины к ней относятся свысока, снисходительно, игриво по-отцовски. Как к куколке, как к забаве. И она себя в жизни так и понимала.
Всё изменилось во время их с мужем жизни во Владивостоке.
Муж Игорь был лейтенантом на военном корабле. С корабля на берег он приходил редко, в предвоенные годы режим службы был строг.
Однажды Лена шла по центральной улице, неторопливо покачиваясь на каблучках, поглядывая в редкие бедные витрины.
И… почти столкнулась у витрины с морским офицером, капитаном третьего ранга (выше званием, чем муж). Он был редкого для моряка, тоже маленького, очень маленького роста.
Лена взглянула в его глаза, машинально улыбнулась кокетливо, освободилась от его прикосновения: он поддержал её, едва не толкнув.
Лена увидела, что у него недавние переживания: взгляд озабоченный, внутрь себя, с тяжестью на плечах. На погонах, как стали говорить позже в офицерских компаниях.\
Но он прищурился на Лену не как все мужчины – испытующе, задумчиво, сквозь свои горести.
- Девушка, Вы очень спешите? - спросил.
- Нет, я не спешу, гуляю, - ответила Лена, и продлила улыбку. – Но я замужем…,- сказала и смутилась, спрятав взгляд за наклоном головы и приглаживанием волос.
- Я просто, провожу Вас немного, - сказал офицер, и наконец отчаянно выпрямился, став почти выше Лены с её каблучками.
И они пошли уже вдвоем, поглядывая друг на друга, выбирая места на тротуаре по-суше, по-ровнее, иногда при этом касаясь друг друга плечами.
Лена чувствовала, что офицер хочет познакомиться поближе, но опасается нарушить начало единства мыслей и походки обоих.
Вдруг из открывшейся двери пельменной потянуло едой, и Лена инстинктивно замедлилась.
- Зайдем? – мужчина взял её под руку, легко и уверенно, просто и надежно. По-мужски.
Они поели почти молча. Смотрели друг на друга. Потом он сказал:
- Три дня назад я разбил свой корабль. В хлам.
- Есть раненые. Меня могут посадить. Или расстрелять.
Лену обдало океанской ледяной волной ужаса. Его глаза: спокойные, твердые, провалившиеся и близкие. Они только что познакомились. Что-то может у них быть. Она поняла, что у него давно не было женщины.
- Ты женат? – вырвалось у неё.
- Нет.
Она встала, он за ней, и они вышли.
- Мы сейчас зайдем в гости к моей подруге. Она не замужем, и кроме меня, никого на флоте не знает, - у Лены всё сложилось в миг, и надолго.
- И ничего с тобой не сделают, мой адмирал! Ты же хочешь, ты же можешь стать адмиралом?
Она почувствовала в нем Большого Мужчину с первых минут, поверила в него, и любила даже тогда, когда он стал Авианосцем. И всегда называла его: мой Адмирал!
Через несколько лет Адмирала (он был ещё капитаном второго ранга) перевели на Черное море, а Игоря, мужа Лены, с нею конечно – в Ленинград.
Игорь и Лена уже со второго года семейной жизни жили как друзья, то есть почти никак. По рассказам Лениных подруг – жен морских офицеров, так же было во многих семьях. Долгие морские походы, перебои с питанием, бессонные вахты мужей, пьянки на берегу – быстро доводили семьи или до разводов, или до «дружеских» отношений.
Лена встречалась с Адмиралом несколько раз перед войной во время поездок на юг, даже когда он женился. Он всегда говорил, что только благодаря её вере в него тогда, после трагедии с кораблем, он смог подняться и продолжить службу.
И вот война. Они с Игорем в Ленинградской блокаде. Она всегда страдала, что у неё нет детей, а теперь была рада: дети в Ленинграде, даже при больших офицерских пайках, выживали не у всех.
Почти в конце блокады, её давняя подруга Таня, воевавшая в пехоте на Пулковских высотах, принесла ей живой комочек: младенца, родившегося недоношенным, под снарядными разрывами, у смертельно раненой их общей подружки, Лёльки.
Лена в смертельном испуге за ребеночка, чужого, но ставшего сразу близким, обрушилась на Игоря с просьбами – нужно и то, и это, и молоко, молоко! А какое молоко в блокадном Ленинграде?
Через знакомых девчонок в штабе, Лена дала путаную телеграмму Адмиралу (он уже был настоящим Адмиралом). Без надежды на ответ. Но прошла неделя, и два матроса в черных шинелях, хмурые и промерзшие, поставили у её дверей два больших ящика. Сгущённого молока, масла, крупы и макарон хватило до снятия блокады и даже больше. Мальчик стал расти. Его назвали именем отца, погибшего в один день с матерью.
Кончилась война. Шли годы. Своих детей у Лены и Игоря так и не родилось. Лену это мучило. Она договорилась с подругой, что бы та позаботилась о Бореньке пару недель, и уехала на юг, где по-прежнему служил Адмирал. Потом и ещё раз ездила, и ещё. А потом родилась Анечка. Игорь принял её как родную. Про свое отцовство Адмирал ничего не узнал.
Лена сильно беспокоилась за Адмирала, когда произошла эта страшная для мирного времени трагедия: взрыв и гибель линкора "Новороссийск". Все на флоте только и говорили, о горе матерей 600 моряков. В газетах ничего не было. Лена поехала в Москву, пыталась встретиться с Адмиралом, как-то поддержать его в момент, опасный для его карьеры. Но встреча не состоялась. Всё вообще быстро утихло, и почему погиб линкор и люди, так ясным и не стало.
И ещё прошло много лет. Боря отдалился, узнав, что он приемный сын. Потом женился, стал жить у жены.
Игорь умер от застарелых ран. Адмирал стал Адмиралом Флота Советского Союза. Его Лена часто видела по телевизору.
Аня вышла замуж, за «сухопутного моряка», преподавателя военно-морского училища. У них родился сын. Жили все вместе в маленькой квартирке: спальня Ани с мужем, спальня внука, а старенькая Лена – в смежной, проходной комнате.
Внук рос дерзким, не признавал покоя для Лены, такого нужного её годам. Аня и её муж баловали сына. Они не только не одергивали его, но и сами сквозь зубы разговаривали с бабушкой. Лена мало спала ночами, тревожно ожидая, пока уснут супруги, потом, пока пробежит мимо в туалет внук, потом просыпалась, когда зять рано уходил на работу…
Лена приехала в Москву, остановилась у родственников, записалась на прием к Адмиралу.
В назначенный день вошла в приемную, остановилась у дверей, маленькая, согнутая жизнью старушка. Из-за стола встал высоченный красавец-адъютант, капитан второго ранга. Адмирал всегда подбирал себе таких красавцев, считая себя выше всех не ростом, а энергией и успехами.
Адъютант высокомерно и молча протянул руку, взял пропуск и паспорт, всё проверил, посмотрел на Лену с недоумением и вошел в кабинет. Сквозь неплотно прикрытую дверь Лена услышала:
- Там к Вам, товарищ адмирал, на прием, эта…приперлась…я Вам говорил…
Раздались быстрые, уверенные, плотные шаги.
Вышел из кабинета Адмирал, бросился в угол к Лене.
- Здравствуй, дорогая, проходи скорее! А ты – нам чаю принеси, и всего, что положено, - бросил он вытянувшемуся адъютанту, пристально посмотрев на него.
Лена рассказала про свою жизнь. Про отцовство Адмирала опять ничего не сказала. Она наслышана была о порядках в военных кабинетах, тем более, так высоко наверху, и боялась повредить Адмиралу, и раньше, и сейчас.
Адмирал хмуро покрутил головой, посмотрел в окно. Нажал кнопку телефона:
- Соедини-ка меня с Ленинградским военно-морским училищем.
- Привет, Петр Иванович!, - он обращался к командиру училища. – Как там у тебя дела?
Послушав пару минут, он продолжил:
- Я знаю, у тебя служит капитан второго ранга (он назвал фамилию Лениного зятя). Как он по службе характеризуется? Хорошо, говоришь? Очень рад, ленинградские кадры всегда были ценны. Значит, правильно мне его рекомендовали (он подмигнул Лене). Я хочу у тебя попросить отдать его. Мне нужен как раз такой специалист на Камчатку, на базу атомных подводных лодок, обучать там ребят обращению с ядерными специзделиями.
Лена всплеснула руками, зажала ладонями открывшийся рот.
Адмирал увидел, улыбнулся, успокаивающе покачал сверху вниз ладонью, опустил ладонь твердо на стол.
- Говоришь, желательно подождать до конца учебного года? Процесс подготовки может сорваться? Ладно подождем, или ещё кого поищем. А пока ты ему скажи, что бы дома, в семье, навел порядок, что бы в семье был покой, что бы ВСЕ (он подчеркнул тоном), ВСЕ были довольны. А то может придется и прервать процесс подготовки, в Ленинграде специалистов полно, а на Камчатке не хватает. До встречи, командир!
…они еще час разговаривали. Обо всём…
Когда Лена приехала домой, семья встретила её на машине. Все были радостны и оживлены: бабушка вернулась! В квартире была переставлена вся мебель, диванчик Лены стоял в отдельной комнате. Вся семья, включая внука, бабушке только улыбались. Через полгода зятю дали от училища большую новую квартиру.
А на Камчатку поехал продолжать службу красавец-адъютант.
………………………………………………
Больше Лена Адмирала не видела. Видела только момент по телевизору, как он превратился в «Авианосец имени Адмирала».
То, как «Авианосец» достраивали, продали в Индию, ремонтировали – она уже не застала.
И это хорошо.
Большие мужчины рождаются редко. Они бывают разного роста, но в нашей памяти они должны оставаться навсегда Большими.

...или Повесть о первой любви

Я всегда относилась с иронией к воспоминаниям о том, как кто-то в кого-то влюбился в детском саду. Я считала, что в пять лет речь может идти о дружбе, симпатии, о чём-то приятном и беззаботном, как это и должно быть у детей, но никак не о настоящей любви со всеми её радостями и страданиями, и мне никогда не приходило в голову, что даже самые маленькие могут так же помнить, мучиться и ждать, как взрослые, пока однажды моя сероглазая старшая дочь не познакомилась в городском лагере с мальчиком Ваней.
Это было лето перед первым классом. 
Я про себя умилялась этой первой в её жизни симпатии к мальчику, слушая со снисходительной улыбкой то, что Дашка мне рассказывала, пока не обнаружила, что она, которая всегда нараспашку, всегда говорит громче всех и звонче всех хохочет, говорит о Ване вполголоса, с придыханием, и, хоть ей явно и хочется о нём говорить, она предпочитает молчать – так, несколько незначительных эпизодов, которые явно в её восприятии имеют куда большее значение. Тогда я стёрла идиотскую улыбку со своего лица и стала слушать серьёзно. 
Закончились две недели лагеря. В последний день я приехала за Дашей немного раньше, чтобы застать маму Феди и Вани и обменяться с ней телефонами – Даша очень просила, - но, как оказалось, мама приехала ещё раньше и забрала детей. Я бодро утешила Дашу, что мы непременно возьмём их телефон у организаторов лагеря, и мы отбыли.
Я думала, она быстро забудет Ваню. Не то чтобы мне было лень заниматься поисками его телефона – всего-то надо было связаться с организаторами лагеря, у которых, конечно, были их контакты, - просто я была уверена, что детские симпатии долго не живут, через неделю она не вспомнит его имени, зачем беспокоить людей.
Какое там «не вспомнит»! Мы поехали на море, потом на дачу, и всё это время Даша мягко, но настойчиво напоминала мне о том, что мы должны найти Ванин телефон – без раздражения, без укора, видимо, чтобы меня не разозлить, но она и не думала забывать о нём.
Надо сказать, что я почти сразу написала организаторам, и они меня отсылали друг к другу. Да, они прекрасно помнили Ваню и его брата Федю – ребята даже занимались в их проекте во время учебного года, они помнили, что их маму зовут Катя, но телефон не давали. Потом сказали мне напрямик, что не хотят давать без разрешения чужой телефон – я прекрасно это понимала и попросила записать мой, но судя по их занятости, рассчитывать на то, что эту информацию передадут маме Кате, не стоило. Тупик. 
Мы ходили гулять на детскую площадку неподалёку от дома – там сделали роскошные горки и качели; хорошо помню, как мы гуляли там всё лето и как сидели рядышком на скамейке и говорили о том, что надо найти Ваню.
Между тем лето заканчивалось, началась школа. Я была уверена, что теперь-то, с новыми знакомствами и совсем другой жизнью, она забудет Ваню, но Дашка помнила, спрашивала, как там телефон, и мне уже было неловко перед ней.
В конце концов я разозлилась на себя: не могу найти человека при таком количестве данных! Да я из-под земли доставала людей, почти ничего о них не зная! Я полезла в социальные сети. Для начала я просмотрела всех, кто входил в группу родителей, чьи дети были в лагере, - профиль каждого участника, фотографии детей. Потом – группу тех, кто занимается в проекте во время учебного года. Потом стала искать через поиск, используя все данные которые у меня были, но результата не было: Ванина фамилия была довольно распространённой.  
Организаторы лагеря сказали, что скоро будет собрание в честь начала учебного года для тех, кто занимается в проекте, и что Ваня и Федя точно там будут. Я собрала своих детей, и мы отправились туда. Дашка недоумевала, зачем мы едем под дождём на другой конец города, я загадочно молчала, изредка туманно намекая на сюрприз. На собрании было весело, преподаватели рассказывали о себе, пели и танцевали, но ни Вани, ни Феди не было. Дашка, как и я, не отрываясь, смотрела на дверь, но они так и не пришли.
Ещё месяц поисков – и я пришла в отчаяние, потеряла всякий страх и совесть, забыла о своей застенчивости и боязни быть навязчивой, и названивала организаторам лагеря, вежливо, но упорно выпрашивая телефон Ваниной мамы. Странно: обычно я, если мне приходилось кому-нибудь надоедать, всегда чувствовала себя неловко, но теперь в меня словно вселился бес, меня вежливо отшивали, а я звонила снова.
После пятого или шестого звонка я получила смс с телефоном Кати.
Когда я ей звонила, у меня дрожали руки и голос. Что я скажу? «Здрасьте, я мама одной девочки из лагеря, она дружила с вашими сыновьями…» А вдруг она окажется злобной мымрой? А вдруг Ваня давным-давно забыл Дашу? Я поймала себя на мысли, что вряд ли когда-то так переживала за себя, разозлилась и нажала кнопку "набор". 
- Здравствуйте, я мама Даши из летнего лагеря…
- Вы – мама Даши?! – в трубке нервный смех. – Если бы вы знали, как мы вас искали!
С этого момента у меня отключился орган, отвечающий за удивление, я молча слушала и изредка вставляла короткие реплики. А Катя рассказывала, как они нас искали. Как надеялись увидеть нас на собрании, но заболели. Как ждали нас на встрече выпускников лагеря (мы были в отъезде). Как просили наш телефон у организаторов. У Кати оказалсь другая, девичья фамилия - поэтому я не нашла её в списке родителей…  
- Ещё Ваня почему-то решил, что вы живёте рядом с нами, на Университете, и он искал Дашу здесь…
- Так и есть, - тупо ответила я.
- Где? – в полном изумлении спросила она.
Я ответила, спросила их адрес, и Катя назвала соседнюю с нами улицу. Мы немного помолчали, переваривая всё это, каждая у своего телефона.
- А где вы там живёте? – спросила я, чувствуя почему-то огромную усталость вместо радости.
Катя назвала адрес. Это был двор, в котором мы с Дашкой гуляли всё лето и говорили о Ване. В дополнение ко всему оказалось, что Ваня учится в музыкальной школе в том же здании, где Даша учится в своём первом классе. То есть они через день были на расстоянии нескольких метров друг от друга, разделённые школьной стеной... 
Конечно, мне ужасно хотелось, чтобы дети наконец увиделись, хотелось поскорее прекратить Дашкину тоску, чтобы она снова мне верила – я говорила ей, что ищу, но она, конечно, не представляла, сколько я на это тратила сил и времени, - но Дашка болела, сидела дома. Тогда мы договорились с Катей, что когда дети пойдут из школы, они пройдут мимо нашего дома (они ходят мимо него каждый раз, когда идут в музыкалку и обратно – это надо было ещё осознать), остановятся у нас под балконом, и я выведу туда Дашу.
Я никогда не забуду, как безрадостным осенним днем мой бедный простуженный ребёнок слонялся по комнатам, со спутанными распущенными волосами, завёрнутый в какой-то плед, бахрома от которого змеилась за ней по полу, уныло чихал, кашлял, маялся, не находя себе места, и будто чего-то ждал. Ей ничего не хотелось, ничего не было нужно и интересно, она грустила – не исключаю, что из-за Вани. Когда зазвонил мой телефон, она оказалась к нему ближе, чем я. На экране загорелось: «Катя, мама Вани». Она прочитала и на секунду остолбенела. Я взяла трубку.  
- Мама Вани? – закричала моя дочь. – Мама Вани?!
Я коротко ответила Кате, что мы готовы, накинула на  Дашу куртку, взяла её за руку и повела к балкону.
Помню белое голое небо, печально качающиеся пустые ветки, помню, как я осторожно поднимаю Дашку, закутанную до подбородка, в лицо мне лезут её бесконечно длинные распущенные волосы, я ставлю её на табуретку и держу, крепко прижимая к себе.
- Только, пожалуйста, не открывай рот и не разговаривай, - прошу я её.
Внизу, под балконом, стоят Ваня и Федя с няней и машут ей руками.
Дашка медленно подняла руку и помахала в ответ. У неё улыбалось всё лицо и дрожали ресницы. Мы стояли так долго-долго, наверное, минут пять, потом я жестами показала няне, что мы уходим, и сняла Дашку с табуретки. Она смотрела на меня огромными сияющими глазами и не могла говорить.  
…Иногда я снова как наяву вижу её лицо рядом со своим, когда оно зажглось изнутри, будто загорелась лампочка, когда она медленно-медленно, словно не веря своим глазам, подняла руку и помахала мальчикам, стоящим под балконом. Тогда я впервые в жизни поняла, что гораздо большее счастье, чем твоё собственное – это когда ты видишь счастье твоего ребёнка. И если ты знаешь, что в нём есть доля твоего участия, то тебе будет что вспомнить в те дни, когда тебе плохо.  
 
(С)