Напомним, что недавно власти Москвы пообещали рассмотреть возможность установки в городе бэби-боксов для младенцев-отказников. Соответствующее обращение в мэрию направил федеральный социальный проект «Колыбель надежды», руководителем которого является Елена Котова. Заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников обещал передать обращение об установке бэби-боксов на обсуждение медицинской общественности.

Сегодня в России 20 бэби-боксов, созданных по инициативе федеральной общественной организации «Колыбель надежды» работают при больницах в девяти регионах страны, в том числе в Ленинградской, Свердловской и Тюменской областях, но в Москве бэби-боксов пока нет. Руководитель «Колыбели надежды» Елена Котова считает, что бэби-боксы позволяют не только предотвратить гибель младенца, но и предотвратить отказ от детей. Телефоны доверия, размещенные рядом с бэби боксами, помогают кризисной маме вовремя связаться со специалистами и получить помощь. За четыре года проекту «Колыбель надежды» удалось спасти жизнь 31 младенцу, причем 5 из них вернулись к родным мамам. С помощью телефона горячей линии помощь получили более 400 мам в разных городах России.

Проблема в том, что мест, где помогают кризисным мамам, в России на сегодняшний день недостаточно. Кризисных центров в которых мамы с детьми могут получить помощь, в России всего 26 и количество мест в них ограничено.
Дата публикации: 13.03.2015

http://www.miloserdie.ru/articles/pavel ... rokuratury

Прообразами таких центров стали приюты, которые еще в XVII в. давали женщинам возможность родить внебрачного ребенка и выкармливать его несколько месяцев. Когда становилось понятно, что ребенок здоров и нормально развивается, его передавали усыновителям. Каким был этот опыт можно узнать, например, из романа «Молль Флендерс» Даниеля Дефо, которого женщина с трудной судьбой интересовала не меньше, чем мужчина на необитаемом острове.

Хотя мы еще не можем похвастаться такой широкой известностью, центры временного проживания для матерей с детьми уже стали частью отечественных реалий. Большинство людей вокруг нас что-то о них слышали. Но что именно? Попробуем разобраться с некоторыми мифами, заблуждениями или просто спорными моментами.

Живя «на всем готовом» женщина никогда больше не захочет быть самостоятельной. Центр временного проживания – не курорт all inclusive. Ради крыши над головой, питания и социальной помощи мамам приходится соблюдать правила, уживаться с другими женщинами, дежурить по кухне… К тому же наши клиентки не отдыхают, а учатся ухаживать за детьми, посещают занятия с психологом и под руководством куратора работают над своими планами по выходу из трудной ситуации.

Остаться с младенцем на улице могут только женщины с социального «дна», которые пренебрегают ценностями и нормами. Этот миф успокаивает нас. Но увы, в беду может попасть каждый. Большинство историй наших мам – о любви или предательстве: один человек может пойти ва-банк и продать единственное жилье ради лечения родственника, а другой – уговорить свою девушку родить, а потом… передумать. Что касается социальных достижений, почти 20% клиенток «Теплого дома» имели высшее или неоконченное высшее образование. Это не страхует от равнодушия родственников, тяжелого заболевания или супружеского насилия.

Вы представляете, КТО будет проситься в ваш центр из роддомов Москвы? И все мечтают «закрепиться» в столице. Да, представляем со статистикой в руках. И цифры говорят нам, что большинство наших клиенток – граждане нашей большой страны. Только 40% мам приехали из республик бывшего СССР и практически все вернулись на родину, восстановив отношения с родственниками при помощи наших специалистов. За четыре года в «Теплом доме» побывали женщины разных культур и практически всех вероисповеданий – христианки (православные и католички), мусульманки, буддистки – но вопросы происхождения и традиций никогда не становились причинами конфликтов.

Центров для матерей с детьми в России мало. Или, наоборот, много. Если считать в абсолютных цифрах, их уже более 40. Но часть из них – «социальные квартиры» – рассчитаны на 2-4 места. Даже «Теплый дом» – хоть и дом – вмещает не более 7 пар матерей и детей. В России остались регионы, где такой услуги еще нет. Поэтому правильный ответ: нужно больше!

Центры для матерей с детьми – эффективны. Пожила в центре – и решила все свои проблемы. Да! Эффективность – это не миф. Но принцип «один в поле не воин» работает здесь особенно жестко. Женщина выходит из центра временного проживания в своеобразное «безвоздушное пространство», где для ее ребенка нет мест в детском саду, а для нее – поддерживающего окружения? Значит, есть риск, что ребенок рано или поздно окажется под опекой государства. Недаром вместе с этим мифом бытует и противоположный: выйдет из центра – все равно от ребенка избавится. Центры временного проживания – это причина для остальных помогающих организаций не расслабляться, а создавать или улучать другие услуги: группы дневного пребывания, занятия «мама и малыш», домашние визиты.

Добавим, что у нашего фонда подписаны договора с несколькими родильными домами Москвы и Подмосковья. Когда поступает сигнал о потенциальном отказе, психолог фонда выезжает и разговаривает с женщиной. В половине случаев отказ удается предотвратить – далеко не все мамы отказываются от своих детей, потому что не любят их. Часто им просто некуда идти, нет поддержки близких, нет средств и невозможно найти работу с ребенком на руках. «Теплый дом» не только для малыша, но часто и для его мамы оказывается первым местом, где принимают и поддерживают.

Приют существует только за счет пожертвований благотворителей и постоянно нуждается в финансовой поддержке.

«Когда увидели Алексея, мы не знали, что он инвалид. Но он не «тяжелый», он ходит за ручку, самостоятельно ест, разговаривает. Мы не смогли бы взять второго «тяжелого» ребенка. Почему-то все смотрят на деньги, но не смотрят на материнское и отцовское участие», — сетует Гусева.
По словам активистки, главная проблема в том, что зачастую мнение сотрудников организации, выносящей конечное решение об усыновлении, субъективно. При этом оно имеет решающий статус при наделении людей правами приемного родителя или опекуна. Как отметила Гусева, о фактической бесконтрольности органов свидетельствует тот факт, что даже высокопоставленные чиновники не смогли повлиять на их решение.
«В отделе опеки сказали, что на их решение никто не повлияет — ни уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова, ни Патриарх Всея Руси, ни глава комитета по соцполитике Александр Ржаненков», — подчеркнула она.
Как пояснила Гусева, представители органов опеки закрыли глаза на то, что она занимается общественной деятельностью. Не оценили они и того, что для обоих детей было оплачено лечение в Чехии, посещение дельфинария в Ярославле, а также другие восстановительные процедуры.
Как считает председатель РОД «Петербургские родители» Лада Уварова, подобные случаи — результат прорех в законодательстве и отсутствия правильных ориентиров и нормативов. По ее словам, эта проблема может быть решена только на уровне парламента и губернатора. Кто-то из них должен проработать и внести законодательную инициативу, считает Уварова.
«Там сидят люди с неким собственным жизненным опытом, со своим субъективным мнением насчет того, отдавать ли ребенка в семью или нет. У них самих нет детей-инвалидов, и поэтому они утверждают, что они сами родители нескольких детей и «тяжелого» малыша не потянули бы», — добавила она.
В целом, как полагают активисты, в городе транслируется политика двойных стандартов. Так, в стране активно пропагандируют семейные ценности и усыновление. При этом в органах опеки для желающих принять ребенка в семью ставят слишком завышенную планку. Ведь в интернатах, по словам работников структуры, для детей оборудованы буквально «царские палаты».
Вдобавок, возмущение общественников вызывают регулярные визиты инспекторов из органов опеки к приемным родителям чуть ли не с линейкой — чтобы измерить квадратные метры, на которых разместили усыновленного. В интернатах же аналогичных проверок не проводят: там они обычно носят характер отчетных встреч с директорами.
Есть еще один пункт — интернаты для больных детей заключают с родителями, поселившими их туда, некий договор, согласно которому за биологической семьей сохраняются все льготы и выплаты. Однако, по данным общественных организаций, нередки случаи, когда родители не приходят к своему ребенку больше десяти лет, и могут появиться только на похоронах, сняв все деньги со счетов. Вдобавок, активисты полагают, что корень зла упирается в нежелание руководства домов-интернатов «раздавать детей» из-за неминуемо следующего за этим сокращения финансирования. Между тем, на жилье и содержание только одного особенного ребенка в учреждения выделяется несколько десятков тысяч рублей ежемесячно.
В свою очередь, представитель руководства общественной организации «Даун-центр» Виктор Лагун уверен, что в системе есть еще два опасных звена. Это, по его словам, медицинские генетики, проводящие перинатальную диагностику — «своеобразную охоту на детей с синдромом Дауна» — а также детские психиатры. Они, уверен Лагун, независимо от воли родителей решают, где и как детей будут учить. Общественник убежден: первые фактически побуждают к убийству во имя освобождения больничных коек, вторые — самовольно вершат судьбу малышей.
Руководитель благотворительной организации «Перспективы» Светлана Мамонова рассказала об условиях, которые создаются для «тяжелых» детей в интернате.
«Подъем в семь утра, в 8 — быстрая кормежка. Детей много, и нянечкам надо успеть накормить каждого. Ребенок живет не один и даже не вдвоем с кем-то, а с еще 11 другими детьми. Ни у кого нет тумбочки для хранения личных вещей, только кроватки стоят, да и личных вещей ни у кого нет. Даже трусики, и те кто-то поносил день, их постирали и на следующий день надели на другого ребенка», — пояснила она.
Мамонова также отметила, что зачастую малыши и дети постарше с октября по март находятся практически в заточении — из интерната их не выпускают под предлогом бушующих ОРВИ и гриппа. В итоге их жизнь превращается в одну лишь комнату и кроватки.
«Нужно перепрофилировать эти учреждения в ресурсные центры помощи семье. Почему бы и нет? Не надо этого бояться», — предложила активистка.
По ее мнению, упростить ситуацию с органами опеки помогут только открытые письма и ужесточение регламента их работы, а также подчинение их комитету по социальной политике. По мнению ее единомышленников, самым важным для детей должна стать семья, а не государственное учреждение.
Подготовила Полина Полещук / ИА «Диалог»

Конечно, этой информацией мы можем пользоваться как кандидаты в усыновители или опекуны, но здесь есть такой нюанс, что первоначально вот эту самую первичную информацию орган опеки передает в том виде, какая у него есть. То есть хорошо, если ребенок… ну, известный на территории, мы знаем, кто он, где он учится, что случилось с его родителями, и, в принципе, за эти три дня можно собрать довольно много информации о ребенке непосредственно, о его родителях, сфотографировать такого ребенка… И тогда в банк данных первичная информация поступит в полном объеме. Но, как правило, бывает так, что если случается что-то экстренное с ребенком, то максимум, что может дать орган опеки – это как его зовут, или сфотографировать его, потому что ребенок, например, сам ничего сказать не может… либо если это найденный, подкинутый ребенок. И очень может быть так, что и в региональный, и в Федеральный банк данных вот эта первичная информация поступит без фотографий, без подробностей. Поэтому у органов опеки, когда они первичную информацию передали, все равно остается 30 дней на то, чтоб, как и прежде, этого ребенка устраивать у себя в регионе, и на то, чтоб подготовить полную анкету, внести туда все необходимые сведения о том, где его родители, что с ними случилось, почему он устраивается, есть ли у него братья-сестры… есть время запросить медицинские документы, провести медицинское обследование и так далее. И уже через месяц и в региональный, и в Федеральный банк данных поступает так называемая документированная информация о ребенке, то есть анкета, которая оформлена по всем правилам, к которой приложена красивая фотография.

Для органов опеки и банков данных (регионального, федерального) это, конечно, поправка очень хорошая и полезная, потому что она снижает уровень коррупции, есть контроль, и все знают, что выявили вы ребенка – значит, через три дня все о нем должны знать и на федеральном, и на региональном уровне. Это заставляет, естественно, органы опеки более четко работать: они знают, что им нужно быстренько все справки собрать, все запросы отправить и все, что нужно, получить.

Для кандидатов… ну, тут сложно сказать, потому что, с одной стороны, конечно, получается, что банк данных шире немножко (и региональный, и Федеральный). Но, с другой стороны, мне кажется, что если у кандидата будет выбор: посмотреть полную анкету ребенка (с фотографией и со всеми выписками и справками), либо будет вторая анкета – такая вот, как есть (что смогли найти, то и передали)… То, наверное, все-таки скорей кандидат будет ориентироваться на более полную информацию.

Ну и для ребенка, естественно, это шанс быстрее в семью попасть, потому что, безусловно, чем больше людей знают о том, что такой ребенок попал в какую-то беду, тем больше шансов, что он не застрянет у нас где-то там на этапе больницы, или приюта, или еще чего-то.

И еще одна новость: еще на всех уровнях будет формироваться банк данных о кандидатах, которые желают принять ребенка. То есть если раньше у нас каждая опека себе какой-то списочек составляла, то теперь о каждом кандидате, который желает найти ребенка, будет документированная информация, она будет доступна как всем органам опеки, так и региональным операторам, и федеральным. И, в принципе, если опеки начнут должным образом работать с этой частью банка данных, то, может быть, действительно мы тоже получим какой-то всплеск работы по устройству…

Оксана Хухлина говорила о Государственном банке данных о детях-сиротах. Доступ к нему есть лишь у тех людей, кто уже собрал все необходимые по закону документы и получил заключение органов опеки и попечительства о праве быть усыновителем или опекуном. Это, конечно, правильно: ведь в банке данных содержится конфиденциальная информация о каждом ребенке, которому нужна новая семья! Но как же быть тем, кто только начал задумываться о приемном родительстве и пока не собрал нужных документов?

Оказывается, и такие, еще не подготовленные, люди могут узнать, какие ребятишки ждут маму и папу: существует официальный интернет-сайт Министерства образования и науки – http://www.usynovite.ru/db/ – где размещены анкеты всех российских детей, нуждающихся в семейном устройстве. Там можно увидеть фотографии ребят, узнать имя, первую букву фамилии, месяц и год рождения, а также другие несекретные данные (все вместе они называются производной информацией).
http://deti.radiorus.ru/article/show/id/138

дозвониться до Ракеты пока не могу, если кто из журналистов хотел бы подключиться, вот их телефон: +7 (495) 577-64-05, 702-93-53, 702-93-54 оооох, какой же адок! представляю, сколько дети об этом лагере мечтали.
UPD. а вот новая информация. дети, из оказывается из трех московских интернатов для умственно-отсталых: 15-го, 28-го и Южное Бутово. сидят сейчас в актовом зале ДЦО Заря в деревне Рыбаки. сейчас покормят и отправят в Москву. выехали дети сегодня в 8 утра.

upd2: часть детей отправили в лагерь Пламя Дмитровского района, где их приняли без проблем.
upd3: ну что, я только что поговорила с администратором ДЦО Заря Дмитровского района. несколько часов назад этот центр отдыха развернул автобус с детьми из трех московских интернатов для умственно-отсталых. я спросила, правда ли, что детей не приняли в лагерь. ответили, что правда. на вопрос почему, сказали вот что: "у нас совсем другие дети в лагере отдыхают, танцоры, англичане, представьте, что будет, если они этих детей увидят! они же начнут звонить родителям, родители будут забирать своих детей, нам это нужно? таким детям нужен лагерь специализированный, для таких же как они, а у нас здесь нормальные дети отдыхают". записано мной дословно.
https://www.facebook.com/vera.shengelia ... nref=story

"5 июня 48 детей из детских домов Москвы с психоневрологическими заболеваниями были направлены в лагерь "Ракета" Ногинского района, их там не приняли, ссылаясь на то, что это тяжелые дети и им не смогут обеспечить нормальный отдых", - сообщил глава департамента социальной защиты населения Москвы Владимир Петросян "Интерфаксу" в воскресенье.

По словам Петросяна, власти в понедельник разберутся в этой ситуации. "Мы завтра будем разбираться, каким образом было прописано техническое задание, каким образом организация, обеспечивающая отдых детей, выиграла аукцион", - подчеркнул министр городского правительства.

По его информации, 20 из 48 детей сразу были возвращены в детский дом "Южное Бутово". "Еще 10 детей были направлены в лагерь "Пламя" в Московской области, где их приняли. Слава Богу, эти дети находятся там сейчас в полном здравии, отдыхают хорошо и качественно", - подчеркнул Петросян.

Он уточнил, что еще 18 детей были направлены в лагерь "Заря" в Дмитровский район, где были временно размещены. "В тот же день 25 детей были возвращены в детские дома. Последние 13 детей вернули в соцучреждения вчера, 6 июня", - сообщил глава департамента.

Министр заявил, что дети все время находились под присмотром, были обеспечены питанием и медицинским наблюдением.

Глава департамента искренне поблагодарил администрацию Московской области, Дмитровского района и руководство лагеря "Заря". По его словам, администрация Московской области также будет разбираться с руководством лагеря "Ракета", который не принял детей.

Петросян заявил, что в настоящее время все дети возвращены в московские детские дома, их состояние здоровья нормальное, они находятся под присмотром взрослых, специалистов. По его словам, вопрос дальнейшего отдыха детей будет решен в ближайшие два дня.

Он добавил, что, в частности, ведутся переговоры с руководством лагеря "Пламя", условия отдыха в котором соответствуют необходимым стандартам качества.

В пресс-службе департамента соцзащиты населения Москвы "Интерфаксу" уточнили, что в понедельник, в 11:00, в здании департамента (улица Новая Басманная, дом 10, строение 1) пройдет брифинг Петросяна, на котором журналисты узнают о развитии ситуации с отдыхом детей из детдомов.
http://www.interfax.ru/russia/446227

Три. В итоге не устроенными остались 38 детей, которые скорее всего в понедельник поедут в лагерь "Пламя", который взял первую группу. Департамент сейчас активно ищет другие варианты, чтобы суметь устроить детей более малыми группами в разные лагеря. В любом случае все дети, которых планировали устроить на лето в отдых его получат.
Теперь четыре. Из ДДИ на летний отдых подготовили наиболее сохранных детей, которые учатся в коррекционных школах, которые выезжают. Те, кто более социализированны, чем другие дети, которых, увы, пока даже не пытались устроить в летний лагерь.
Это к слову про ужасных детей мычащих и бросающихся на красные платья и прочие наши страхи и мифы.

И от себя, при всем понимании какая должна быть точечная работа на грамотную инклюзию.
Во-первых, еще раз, это были самые легкие в инклюзии дети, дети в основном с легкой уо, это лайт вариант, не требующий безумных усилий в социализации.
Во-вторых, надо разделять инклюзию в образовании - когда научение ребенка с особенностями и правда требует очень большого объема других действий. И, извините, инклюзию в жизни.
В наших головах это смешалось. Нам кажется, что просто нахождение особого ребенка рядом с людьми нормы требует чуть ли не выездную бригаду скорой психиатрической и дефектолога рядом, и с этим кортежем он должен передвигаться всюду.
А если в парк погулять? С тьютором и, видимо, в наморднике. Но жить, это не тоже самое, что учиться. Лагерь - не то же самое, что школа.
В третьих, иногда наши совершенно правильные и ни на йоту неоспоримые рассуждения приводят к ситуации замкнутого круга.
Если в обществе не будет таких детей, оно никогда не научится с ними взаимодействовать. Можно сколько угодно ждать и высиживать терпимое общество, но нет ни малейшего шанса его высидеть, если это будет одна школа города, один лагерь, один театр, и т п.
Надо в общем-то признать, что у людей с особенностями есть те же права ходить по улицам, есть в кафе, ходить в кино, отдыхать летом в лагере, что и у каждого из нас. И да, они безусловно могут доставлять некоторое беспокойство, как, например, маленькие дети, которых мы учимся терпеть с детства, и тут надо так же учиться принимать некоторые отличия как данность. Конечно при этом надо выстраивать систему тьюторов, наставников, инклюзивных детских садов и школ(в смысле что все детские сады и школы должны быть инклюзивными).
Но если при этом дети из интерната будут сидеть каждое лето взаперти своих четырех стен, все свое детство, в ожидании, когда появится нужное количество инклюзивных лагерей, этого никогда не случится. Лагеря начнут задумываться над подготовкой к работе с такими детьми или над тем, чтобы у них пандусы были хотя бы на входе только тогда, когда у них массово появятся такие клиенты, не наоборот.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid ... 542&type=1