И Валентина Петровна, просияв, бросилась к шкафу и показала всем грязную полу пальто:

– Они ведь лезут куда попало, – все сокрушалась она, – за ними разве уследишь: их тридцать, а я одна.

Мама Илюшки с запавшими от непролитых слез глазами сидела у телефона. Вот уже три часа ей отвечали: «Нет, ваш сын нигде пока не обнаружен».

Она воспитывала Илюшку одна, и ей не с кем было поделиться сейчас своим горем: все родственники жили в другом городе. Мама подошла к портрету сына над кроватью и долго всматривалась в него. Очень хороший получился портрет: Илюшка смотрел со стены своими серыми глазищами.

– Нет, нет, – проговорила мама, – я чувствую, что с ним ничего не должно приключиться, я чувствую.

Виновато задребезжал телефон, и женщина поняла почему-то, что это сын. Где-то далеко-далеко послышалось: «Мамочка, у меня для тебя сюрприз… Ты не беспокойся, у меня не было карты, и я не мог позвонить, а сейчас попросился к сторожу». Раздался отбой, и женщина впервые за весь вечер заплакала.

Илюша пришел только через час. Весь грязный, усталый, он улыбался и протягивал матери тяжелое отсыревшее древко со свернутым грязным полотнищем: «Я его от самого кинотеатра нес».

Мама ни о чем не стала расспрашивать, молча взяла флаг, поставила его в угол, а потом позвонила учительнице, что сын нашелся.

Когда она подошла к Илюшке, тот уже спал. Мама потихоньку раздела его, да так и оставила всего чумазого на диване.

Утром Илья принялся за рассказ:

– Ну вот, мам, мы мультики-то посмотрели, а потом пошли на автобусную остановку. А тут, представляешь, флаг лежит? Настоящий! И все на него, главное, наступают. Они, наверное, не видели, а я увидел и вытащил его из лужи. Он такой грязный был, даже вода капала. И Валентина Петровна говорит: «Ты что, Илья, ослеп что ли, не видишь, что все пальто мне своей палкой испачкал?»

– Это совсем и не палка, а флаг, – сказал я ей, но она меня не слушала, так как подошел автобус, все закричали: «Садимся, садимся». Тут я и думаю:

– А флаг?

Илюшка вспомнил, как вначале испугался, когда автобус уехал, а он и номера не запомнил. Он поставил, было, флаг около телефонной будки, да тот плохо держался и мог упасть.

– Если бы у меня была телефонная карта, я бы тебе обязательно позвонил, – рассказывал он, – а то и в автобус не войдешь, хотя и знаменосец.

Уходил один автобус за другим, а Илюшка все никак не мог сообразить, что же делать.

Тут подошел какой-то мальчишка, который начал разглядывать сначала Илюшу, а потом его находку: «Флаг, что ли?» – спросил он, наконец.

– Флаг, – ответил Илюшка.

– А че это ты его так испачкал? – удивился тот.

– Это не я, это он сам упал, – ответил Илюшка, прижимая флаг к куртке, которая уже и так вся была в грязных потеках.

– А ты че, себе его хочешь взять? – возмутился мальчишка.

– Да, – ответил Илюшка.

– Ты что, нельзя, это общий флаг, его нельзя брать, – строго сощурил глаза его новый знакомец.

– А чей же он? – спросил Илюшка. – Почему же тогда его никто не поднял?

– Откуда я знаю… а брать его все равно нельзя. Давай занесем его в кинотеатр, они нам еще спасибо скажут.

Мальчишка даже хотел взять флаг, представив, как их похвалят, но передумал, глянув на Илюшкину куртку.

Перед дверьми в фойе была очередь: начинался следующий сеанс.

Илюшка с новым знакомым решили обратиться к контролерше, но на них так все зашикали, что контролерша велела им убираться из кинотеатра: «Хулиганы, мало им улицы, они уже и сюда со своими палками лезут».

– А ты где живешь? – спросил Илюшка.

– Да здесь, за углом, – ответил мальчик.

– А что, может, ты возьмешь его и до праздника у себя оставишь? Вымоешь, и у тебя на праздник будет свой флаг.

Мальчишке понравилось Илюшкино предложение: «А ты мне его донесешь до дома? А то меня ругать будут, если я куртку испачкаю».

– Конечно, – с готовностью ответил Илья. Через пять минут они были в подъезде девятиэтажки. Дверь открыла бабушка.

– Где это ты бродишь? – сердилась она. – Про уроки забыл.

Тут она увидела Илюшку: «А это еще что за явление? Все-все-все, игры закончены, прощайтесь.

Мальчик пожал плечами, мол, сам видишь, ничего не поделаешь, и дверь захлопнулась.

Он вышел на улицу и принял решение идти пешком. Правда, он знал, что из старого города в их микрорайон идти долго, но другого ничего не придумывалось. На автобусной остановке он спросил у взрослого парня, как ему дойти до музыкальной школы.

– Так тебе нужно в новый микрорайон, – ответил тот, – это далековато топать. А вы что в «Зарницу» играете? – он кивнул головой на флаг. Тут к нему подошла девушка, и они вскочили в последнюю дверь автобуса. «Выйди на проспект и иди все время прямо, никуда не сворачивай», – крикнул парень в уже закрывающуюся дверь. Илюшка так и не успел ему объяснить, что это потерявшийся флаг.

Только сейчас мальчик заметил, что на улице уже давно горят фонари. От мелкого дождя он весь промок и был голоден, как крокодил. Он вышел на проспект и пошел, пошел…

Было уже совсем темно, дождь моросил все сильнее, а проспект стал загородной дорогой, по обочинам которой высился темный лес.

– Знаменосцы не трусы, – уговаривал себя Илья. – Дрожащим от страха и холода голосом он запел любимую песню деда:

Мы шли под грохот кононады…

Ветер добирался до самого желудка, так казалось голодному Илюшке. Он поднял флаг высоко над головой и громко-громко продолжил:

Мы смерти смотрели в лицо…

Какая-то огромная машина притормозила около него, и кудрявый шофер с белыми-белыми зубами спросил: «Ты че, малый, псих?» И обдав его брызгами, умчался.

– Сам ты псих, – чихнул Илюшка от гари. – Совсем и не страшно, вон уже и огни нашего микрорайона. Но он все равно почему-то часто оглядывался и пел все громче и громче.

Но вот он подошел к своему дому и вдруг подумал, как обрадуется мама, когда он принесет флаг. Она, конечно, поругает его, но все равно обрадуется.

Илюшка неожиданно замолчал. Мама тоже сидела и смотрела на него.

– Как хорошо, что сегодня воскресенье, правда, мам? – спросил мальчик.

– Хорошо, сын, – мама погладила его по голове и помолчала, ожидая, что же Илюшка скажет еще.

– А флаг?

– Я его уже вымыла и полотнище погладила, – ответила она.

– Мам, а давай его оставим до праздника, – предложил Илюшка и с испугом ждал, что она ответит.

– Конечно, Илюшенька, – все так же без улыбки сказала мама.

Вдруг ему в голову пришла замечательная мысль. Он заторопился, глотая слова, боясь, что с ним не согласятся: «Мам, давай сегодня погуляем с флагом, ему же трудно до праздника ждать. Вон у иностранцев везде их флажки, даже на стадионе».

Мама опустила, было, глаза, но потом поцеловала Илюшку и сказала: «Пошли, сын».

Они гуляли в парке с флагом долго, почти все утро, и женщина ловила на себе удивленные взгляды. Она даже предполагала, что у нее могут потребовать объяснение. Но, глядя в сияющие глаза сына, она знала и другое, что смогла бы дать объяснение… кому угодно.