Нанайские сказки

Верная примета

Жили в одной деревне Чурка и Пигунайка. Чурка был парень тихий - больше молчал, чем говорил. А жена его Пигунайка больше языком работала, чем руками. Даже во сне говорила. Спит, спит, а потом бормотать начнет, да быстро-быстро: ничего не разберешь! Проснется от ее крика Чурка, толкает жену под бок:

- Эй, жена, ты это с кем разговариваешь?

Вскочит Пигунайка, глаза кулаком протрет:

- С умными людьми разговариваю.

- Да ведь это во сне, жена!

- А с умными людьми и во сне разговаривать приятно. Не с тобой же мне говорить! Ты в один год два слова скажешь, и то в тайге.

Три дела у Чурки было: зверя бить, рыбу ловить да трубку курить. Это он хорошо делал!.. Пойдет в тайгу зверя бить - пока друзья силком Чурку не выведут из тайги, все за зверем гоняет. Станет рыбу ловить - до того освирепеет, что сам в невод влезет, коли рыба нейдет. А уж курить Чурка станет - дым клубами валит, столбом к небу поднимается! Если Чурка дома курит - со всей деревни люди сбегутся: где пожар? Прибегут, а это Чурка на пороге сидит, трубку курит. А если в тайге дым валом валит, уж знают: это Чурка свою трубку в колено толщиной запалил! Сколько раз ошибались - лесной пожар за табачный дым из трубки Чурки принимали!

Три дела было и у Пигунайки: говорить, спать да сны разгадывать. Это она хорошо делала!.. Начнет говорить - всех заговорит, от нее соседки под нары прячутся. Только и спасение, что к Пигунайке глухую бабку Койныт подсадить. Сидит та, головой кивает, будто соглашается... А уж если спать Пигунайка завалится - пока все сны не пересмотрит, никто ее не разбудит. Один раз соседские парни ее, спящую, в лес отнесли вместе с постелью; там проснулась она, оглянулась вокруг, видит - лес; сама себе говорит, подумав, что сон видит: “Вот дурная я! Что же это я сны сидя смотрю? Надо бы лечь”. Легла да еще две недели проспала. Пришлось ее домой тем же парням тащить. Ну а сны Пигунайка начнет разгадывать - таких страхов наговорит, что бабы потом с нар ночью падают! Сбудется ли то, что Пигунайка говорит, - не знали, а уж после ее отгадок неделю мелкой дрожью дрожали. Никто лучше Пигунайки снов разгадывать не умел! Вот один раз проснулась она. Лежит, молчит, не говорит ничего. Посмотрел на жену Чурка, испугался: почему это молчит жена? Не случилось ли чего?

- Что ты, Пигунайка? - спрашивает он.

- Во сне красную ягоду видела, - говорит жена. - К ссоре...

- Что ты, жена, из-за чего нам ссориться?

- К ссоре это, - говорит Пигунайка. - Примета верная. Уж я ли сны разгадывать не умею!.. Помнишь, во сне оленуху видела, к бурану это - не сказала... Разве не стал после этого буран?

Молчит Чурка, говорить не хочет, что оленуху жена видела во сне тогда, когда уже снегом дверь завалило; не смогли они, проснувшись, дверь открыть да три дня с женой дома и просидели. Вот на третий день и увидала жена во сне оленуху.

- Что молчишь? - говорит Пигунайка. - Красная ягода к ссоре, уж я-то это хорошо знаю.

- Не буду я ссориться с тобой, Пигунайка, - бормочет Чурка.

А жена на него сердится:

- Как не будешь, если я сон такой видела!

- Да из-за чего?

- Уж ты найдешь из-за чего! Может, вспомнишь, как у нас рыба протухла, когда я на минутку прилегла...

- Да это верно, жена. Протухла рыба. Три дня ты тогда спала. Насилу разбудили, когда у нас нары загорелись оттого, что в очаге без присмотра остались...

- Ага! - говорит Пигунайка. - Так твоей жене уж и прилечь нельзя? Все бы за тобой ходить! Вот ты какой...

- Жена, - говорит Чурка, ну зачем это дело вспоминать? Ну, протухла рыба - и пускай. Я потом в два раза больше наловил.

- Ага, - говорит Пигунайка, - так ты меня еще и попрекаешь! Хочешь, чтобы я за тебя на рыбную ловлю ходила? Вижу я - хочешь ты со мной поссориться!

- Не хочу я, жена, ссориться, - говорит Чурка.

- Нет, хочешь! - говорит жена. - Уж если я красную ягоду во сне видела - быть ссоре!

- Не хочу я! - говорит Чурка.

- Нет, хочешь!

- Не хочу!

- А вот хочешь - по глазам вижу!

- Жена! - говорит Чурка, голос возвысив.

- А-а, так ты уж и кричать на меня начал? - говорит Пигунайка да ка-ак хватит мужа по лбу поварешкой!

Чурка смирный-смирный, а когда у него на лбу шишка величиной с кулак вылезла, тут он и в драку полез.

Сцепились они.

Кричит Пигунайка:

- Быть ссоре!

- Не быть!

- Нет, быть!

- Нет, не быть!

Шум подняли не хуже того бурана, когда Пигунайка оленуху во сне видела. Сбежались соседи со всей деревни. Мужики Чурку тащат, бабы за Пигунайку держатся. Тащили, тащили - никак не разнимут. Стали воду с реки таскать, стали мужа с женой той водой разливать.

- Э-э, жена, - говорит Чурка, - погоди! Видно, крыша у нас прохудилась: дождь идет!

Разняли их.

Сидит Чурка - шишки считает. Сидит Пигунайка - запухшие глаза руками раздирает.

- Что случилось? - спрашивают их соседи.

- Ничего, - говорит Пигунайка. - Просто я сон видела, будто красную ягоду рву. Верная это примета - к ссоре!

Кому, как не ей, знать: вот красную ягоду во сне увидела и поссорилась с мужем!

Два слабых и один сильный

Один слабый против сильного, что мышь против медведя: накроет лапой - и нет ее! А два слабых против сильного - еще посмотреть надо, чья возьмет!

Один медведь совсем закон забыл: стал озорничать, стал мелких зверьков обижать. Не стало от него житья ни мышам, ни еврашкам, ни хорькам. И тарбаганам, и тушканчикам, и колонкам от него житья не стало. Кто бы его винил, если бы медведь с голоду на них польстился? А то медведь - сытый, жирный! Не столько ест, сколько давит. Понравилось ему малышей гонять. И нигде от него не скроешься: в дупле - достанет, в норе - достанет, на ветке - достанет и в воде - достанет!

Плакали звери, но терпели. А потом принялся медведь их детенышей изводить. Это уж последнее дело, никуда не годное дело - хуже этого не придумаешь! Стал медведь птичьи гнезда разорять, стал в норах детенышей губить...

У мышки-малютки всех раздавил. Раз ногой ступил - и ни одного в живых не осталось. Плачет мышка, мечется. А что она одна сделать против медведя может?

У птички синички гнездо разорил медведь, все яйца поел. Плачет синичка, вокруг гнезда летает. А что она одна против медведя сделать может?

А медведь хохочет над ними.

Бежит мышка защиты искать. Слышит - синичка плачет. Спрашивает мышка:

- Эй, соседка, что случилось? Что ты плачешь?

Говорит синичка:

- Уже время было вылупиться из яичек моим деткам! Клювиками в скорлупу стучали. Сожрал их медведь! Где защиту найду? Что одна сделаю?

Заплакала и мышка:

- Уже черной шерсткой мои детки покрываться стали! Уже глазки открывать они стали! И тоже медведь погубил всех!

Где защиту найти, как спасти детей от него? К Таежному Хозяину идти - далеко. Самим медведя наказать - сил у каждого мало. Думали, думали - придумали. “Чего бояться? - говорят. - Нас теперь двое!”

Пошли они к медведю. А медведь - сам навстречу. Идет, переваливается с ноги на ногу. По привычке уже и лапу поднял, чтобы мышку с синичкой прихлопнуть, одним ударом обеих соседок раздавить.

А синичка кричит ему:

- Эй, сосед, погоди! У меня новость хорошая есть!

- Что за новость? - рычит медведь. - Говори, да поскорее!

Отвечает ему синичка:

- Видела я в соседней роще рой пчелиный. Полетела туда, гляжу - целая колода меду, до краев полная, мед на землю сочится. Дай, думаю, медведю скажу...

Услыхал медведь про мед, сразу про все забыл, слюни распустил.

- А где та колода стоит? - спрашивает он у синички.

- Мы тебя проводим, сосед, - говорит ему мышь.

Вот пошли они.

Синичка впереди летит, дорогу указывает, дальней дорогой медведя ведет. А мышь напрямик к той роще побежала.

Подбежала к колоде, кричит пчелам:

- Эй, соседки, у меня к вам большое дело есть!

Слетелись к ней пчелы. Рассказала мышь, какое у нее дело.

Говорят ей пчелы:

- Как в этом деле не помочь! Поможем! Нам этот медведь тоже много худого сделал - сколько колод раздавил!

Довела синичка медведя до рощи. Показала, где колода лежит. А медведь уже и сам ее увидел, кинулся к колоде, облизывается, пыхтит... Только он к колоде подошел, а пчелы всем роем налетели на него. Стали жать со всех сторон! Машет на них медведь лапой, в сторону отгоняет, а пчелы на него! Заревел медведь, бросился назад. А глаза у него запухли от пчелиных укусов и закрылись совсем. Не видит медведь дороги. Лезет напрямик по всем буеракам, по всем валежинам и корягам. Падает, спотыкается, в кровь изодрался. А пчелы - за ним!

Одно медведю спасение - в воду броситься, отсидеться в воде, пока пчелы не улетят обратно. А глаза у медведя запухли, не видит он, куда бежит. Вспомнил он тут про мышь да синичку. Закричал что есть силы:

- Эй, соседки, где вы?

- Тут мы! - отзываются мышь с синичкой. - Загрызают нас пчелы, погибаем мы!

- Проведите меня к воде! - кричит медведь.

Села синичка на одно плечо медведю, вскочила мышка на другое. Ревет медведь. А соседки говорят ему, куда повернуть, где бежать, а где через валежину перелезать.

Говорит ему синичка:

- Уже реку видно, сосед.

Говорит ему мышь:

- Теперь совсем близко, сосед.

- Вот хорошо! - говорит медведь. - А то совсем меня проклятые пчелы закусали! Чем дальше - тем больней жалят!

Не видит он, что пчелы давно отстали.

Тут кричат ему соседки:

- Прыгай в воду, сосед, да на дно садись, тут мелко!

Думает медведь про себя: “Только бы мне от пчел избавиться, а уж я от вас мокрое место оставлю!”

Что есть силы прыгнул медведь. Думал - в реку прыгает, а угодил в ущелье, куда его мышь да синичка завели. Летит медведь в пропасть, то об один утес стукнется, то о другой... Во все стороны шерсть летит.

Летит рядом с медведем синичка:

- Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих съел!

Сидит мышь на медведе, в шерсть зарылась, говорит:

- Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих раздавил!

Грохнулся медведь на землю. Разбился.

Так и надо ему! Зачем детенышей губил?

Набежали отовсюду звери и птицы малые. поклонились они мышке да синичке, спасибо сказали.

Один слабый против сильного что сделать может!

Два слабых против сильного - это еще посмотреть надо, чья возьмет!

Золотое кольцо

Глупый человек - это плохо, а глупый и жадный - вдвое хуже!

Глупый да жадный ни людям, ни себе добра не сделает.

Жил в одном стойбище шаман Чумбока.

В том стойбище много ребят было. Любили они драться, наперегонки бегать, на поясках тянуться.

Хорошие ребята были, ловкие! Все отцы своих ребят любили.

И у шамана Чумбоки сын был, по имени Акимка. Шаман был богатый. Жил он обманом: говорил, что много знает; говорил, что с чертями знается - может любого человека заколдовать или вылечить. Заболеет кто-нибудь в стойбище - зовут шамана. Придет Чумбока, посмотрит на больного, говорит:

- В него черт залез! Я этого черта знаю, знакомый черт. Его выгнать надо.

Бубен свой натянет, начнет в него бить; костер разведет, кружится, кружится... Разные слова говорит, будто с чертями разговаривает: просит больного оставить, уйти, грозит тем чертям. Выздоровеет больной - шаман говорит: “Вот, прогнал я чертей. Сильный я! Мне подарки давайте”. Умрет больной - говорит шаман: “Плохие подарки были, мало верили мне люди. Вот и утащили больного к себе”.

Боялись люди шамана. Всякие подарки ему таскали. Иной себе не оставит, а Чумбоке тащит.

Стал Чумбока богатый-богатый. Загордился Чумбока. Ходит по стойбищу - толстый, жирный до того, что у него халат насквозь просалился. Задирает Чумбока нос кверху - лучше всех себя считает.

Сын шамана Акимка был такой же, как все ребята, не лучше, не хуже.

Обидно стало шаману, что сын его на всех остальных похож. Задумал он отличить Акимку от всех ребят. Пошел к кузнецу. Золота кусок принес.

- Слушай, кузнец, сделай мне кольцо.

- Зачем тебе кольцо, да еще золотое? - спрашивает кузнец шамана.

- Сыну на шею надену, - говорит шаман. - Отличка будет у Акимки. Пусть все люди видят, какой у него отец богатый!

Говорит кузнец:

- Нехорошо, Чумбока, сына своего отделять от ребят.

Рассердился шаман.

- Глупый ты! - говорит. - Глупый, а мне еще советы даешь!

- Я не глупый! - обиделся кузнец.

- А коли не глупый, - говорит Чумбока, - отгадай загадку. Что, что, что такое: белые люди рубят, красный человек возит?

Думал, думал кузнец - не мог отгадать.

Стал над ним Чумбока смеяться:

- Эх, ты! Это значит: зубы и язык. А ты простой загадки не отгадал!

Промолчал кузнец. Кольцо сделал, шаману отдал.

Пошел Чумбока домой. Кольцо сыну на шею надел и не велел с другими ребятами водиться.

Ходит Акимка по стойбищу один. Кольцо у него на шее блестит. Радуется Чумбока: все теперь видят, что у Акимки отец не простой человек.

А время идет...

Акимка растет. От ребячьих игр отвык, бегать ленится. Растолстел. Стало кольцо тесно - шею жмет. Жалуется Акимка:

- Отец, сними кольцо!

Взялся Чумбока за кольцо, вертел, вертел - не может кольцо снять: вырос Акимка. А Акимка пыхтит, задыхается.

Говорит Чумбоке мать:

- Разруби кольцо, Чумбока!

Чумбока даже испугался.

- Что ты, - говорит, - как можно! Кольцо дорогое: разрубишь - вещь испортишь! А задыхается Акимка оттого, что здесь простых людей много - воздух плохой. Пусть Акимка на сопочке посидит.

Сидит Акимка на сопке, хрипит.

Чумбока сам чуть не плачет - жалко сына. А еще больше ему жалко золотое кольцо испортить.

Вот приходит к шаману кузнец, говорит:

- Ну, кто из нас глупый?

- Ты, ты глупый! - кричит Чумбока.

- Ну, коли ты умный такой, отгадай загадку: что, что, что такое - горшок без дна?

Подумал шаман.

- Э-э, - говорит, - это разве загадка? Горшок бездна - это прорубь. Прорубь!

Говорит ему кузнец:

- А вот и не угадал, Чумбока! Горшок без дна - это жадность твоя. Что ни брось в него - все пустой тот горшок... Распили кольцо!

Нивхские сказки

Кыкык

Говорят, раньше лебеди были немыми птицами, и лапки у всех были черными. Теперь всякий знает, что они кричат “кы-кы, кы-кы”, за что и получили название “кыкык”, и лапки у многих - красные.

Почему лебеди стали такими?

В стойбище, на берегу залива, жила маленькая девочка. Она очень любила играть на ровной песчаной косе: с утра до вечера рисовала прутиком разные узоры, строила из песка маленькие домики.

Еще она подолгу любовалась красивыми птицами, которые, как молчаливые белые облака, проплывали над ее стойбищем. Девочка ложилась на теплый песок и смотрела вслед стаям до тех пор, пока они не исчезали вдали.

Родители девочки очень любили свою дочь. Но однажды летом умерла мать. Отец и дочь сильно горевали. Через месяц отец уехал в дальнее стойбище за новой мамой для своей маленькой дочери.

Отец привез красивую женщину с черными соболиными бровями и ресницами, похожими на кисточки ушей зимней белки, с толстыми, подобно хвосту черно-бурой лисицы, косами.

Мачеха сверху вниз посмотрела на девочку и ничего не сказала.

На другой день отец ушел на охоту. Девочка встала с восходом солнца и пошла на берег залива играть с волнами. Она играла долго, а когда солнце высоко поднялось над лесом, побежала домой завтракать. Вошла в дом и увидела: мачеха еще спит. Девочка тихо вздохнула, вернулась на берег и снова стала играть.

У самой воды она строила домик из морского песка. Набежавшая волна смывала его. Но когда волна отходила, девочка успевала построить новый домик. Так она и не заметила, как наступил полдень. Спохватилась, когда солнце стало сильно печь голову, побежала домой.

Мачеха еще спала. Наконец, встала, принесла из амбара белую мягкую юколу и стала есть. Она даже не замечала стоявшую рядом девочку.

Мачеха прожевала последний кусок юколы, облизала жирные пальцы и, не глядя на девочку, бросила ей хвостик вяленой кеты. Девочка съела этот хвостик. И ей еще больше захотелось есть. Мачеха зевнула, отвернулась, снова легла спать.

Так настали для маленькой девочки тяжелые дни.

Отец добывал много зверя и дичи. Приходил домой только для того, чтобы принести добычу, и снова надолго уходил в тайгу. Все вкусные куски мачеха съедала сама.

Однажды отец спросил у жены:

- Жена моя, что-то дочь сильно похудела. Может быть, она больна?

Женщина ответила:

- Нет, здорова. Она уже большая, а по хозяйству ничего не делает, не помогает мне. Только знает целыми днями бегать! Бездельница! Как ее ни корми, она будет худой - так много бегает!

Как-то осенним вечером, когда птицы большими стаями улетали в сторону полудня, отец вернулся с охоты и лег отдыхать. Мать принесла жирную юколу и стала резать ее на тонкие ломтики. Девочка не ела с утра. Она подошла к столу, стала просить мачеху дать поесть. Мачеха молчала, как будто и не видела.

- Дай мне поесть! - просила маленькая девочка.

- Отойди от стола! - был ответ.

- Дай мне поесть! - просила маленькая девочка.

- Отстань! - был ответ.

У девочки совсем стянуло животик. Голод так сосал ее, что она протянула руку за розовым кусочком. Когда ее рука дотронулась до юколы, мачеха ударила по ней острым ножом. Кончики пальцев так и остались на столе. Девочка убежала на теплый песчаный бугор, стала громко плакать. Из пальцев струйками стекала кровь. Девочка всхлипывала:

- Кы-кы, кы-кы!

В это время над заливом пролетали лебеди. Они услыхали голос плачущей девочки и сделали круг. Потом сели рядом с ней, окружили ее и принялись разглядывать. Когда они заметили, что из ее пальцев струится кровь, им стало очень жалко бедную девочку. Жалость птиц была так велика, что у них на глазах выступили слезы. Лебеди заплакали молча. Слезы росинками капали на песок. И там, где сидели лебеди, песок от слез стал мокрый. Большие белые птицы плакали все сильнее и сильнее, и вдруг у них пробился голос:

- Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Услыхав их голоса, отец девочки выбежал из дому, увидел, что его дочь окружили лебеди, бросился за луком и стрелами: хотел убить больших птиц.

Лебеди взмахнули крыльями. В тот же миг и у девочки из плеч выросли крылья - она превратилась в стройную лебедь с красными лапками.

Когда охотник выбежал из дому, стая лебедей уже поднялась в небо. В самой середине стаи летела молодая птица. Все лебеди кричали:

- Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Только молодая птица молчала.

Охотник схватился за голову, крикнул вслед улетающей стае:

- Дочь! Вернись! Ты будешь хорошо жить!

В ответ раздалось только:

- Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Отец долго стоял у дома и, ссутулившись, печально смотрел вслед улетающей стае. Вот лебеди бисером нависли над морем. Вскоре они растаяли в лазурной дали.

Каждую весну над стойбищем у залива пролетали лебеди. И громко плакали: “Кы-кы, кы-кы, кы-кы!” Только одна птица молчала. И каждый раз лебеди, пролетая над стойбищем, видели далеко внизу фигуру человека, одиноко стоявшего на бугре.

С тех пор прошло много времени. И на том месте, где когда-то стоял одинокий человек, выросла кряжистая лиственница. Ни туманы, ни ветры не могут сбить ее. И стоит она, подавшись в сторону полудня, воздев в небо свои ветви-руки. И лебеди с красными лапками, пролетая с севера на юг или с юга на север, обязательно завернут к этой лиственнице и громко проплачут:

- Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Бурундук, кедровка и медведь

В солнечный летний день ты встань пораньше. Выйди в лес, осторожно пройди опушкой. На верхней ветке старой ольхи увидишь бурундука - маленького лесного зверька. Пушистый хвост его совсем по-беличьи закинут на спину, а в лапках - шишка. Справится бурундук с шишкой, забегает по ветке, призывно свистнет. Прилетит к нему верный друг кедровка - небольшая лесная птица, принесет в длинном клюве шишку, а сама полетит за новой.

Пока бурундук занят шишкой, подойди поближе. Только иди тихо. И ты разглядишь на рыжей спине бурундука пять черных полос.

Раньше бурундук был весь рыжий. И жил один. А он маленький, слабый. И его обижали все. А горностай и лиса даже хотели его съесть.

Терпел-терпел обиды бурундук и однажды решил: найду-ка я друга, большого, сильного. Чтобы его боялись все.

И пошел бурундук по лесу искать себе друга. Скачет бурундук от дерева к дереву, от куста к кусту. Пробежит по валежине, заглянет в расщелины.

И вот бурундук увидел медведя. Медведь спал в тени под кустом кедрового стланика.

Бурундук схватил медведя за ухо и давай тормошить. Кое-как разбудил. Медведь недовольно рявкнул:

- Чего тебе надо, бур-р-рундук?

Бурундук говорит:

- Медведь, медведь! Давай с тобой дружить.

Медведь лениво зевнул:

- А зачем нам дружить-то?

Бурундук говорит:

- Вдвоем будет лучше. Ты большой, неуклюжий. А я маленький, ловкий. Я буду сторожить, когда ты спишь: вдруг какая опасность идет.

- А я никого не боюсь, - говорит медведь.

- Тогда вместе будем орехи собирать.

Медведь поднял свою большую голову - уши и те больше всего бурундука:

- Орехи, говоришь?

- Да, орехи, - торопливо ответил бурундук и тут же добавил: - И ягоду будем вместе собирать.

- Ягоду, говоришь? - спросил медведь.

- Да, ягоду, - торопливо ответил бурундук и тут же добавил: - И муравьев будем вместе ловить.

- И муравьев, говоришь? - медведь поднялся, сел. - И орехи, и ягоду, и муравьев, говоришь?

- Да, и орехи, и ягоду, и муравьев будем вместе добывать.

Медведь доволен. Отвечает:

- Я согласен с тобой дружить.

Бурундук нашел себе друга. Большого, сильного. Теперь ему никто не страшен.

Быстрый бурундук находит богатые ягодные поляны и кусты кедрового стланика, сплошь усыпанные шишками. Медведь только и знает, что ест: силу набирает.

Вскоре медведь ожирел так, что стало ему трудно ходить. Он теперь больше отдыхал. И лишь изредка повелевал:

- Эй, бурундук, принеси мне брусники.

Или:

- Эй, бурундук, почеши мне спину.

Наступила осень. Впереди зима, долгая, холодная. Бурундук забеспокоился:

- Слушай, медведь, скоро зима - надо делать запасы.

Медведь говорит:

- Делай, бурундук, запасы, - а сам как лежал, так и лежит.

Бурундук сделал запасы. Медведь же залег в берлогу, подложил под голову лапу и заснул.

Спал медведь месяц, спал другой - проснулся. Говорит бурундуку:

- Подай-ка, друг, орехи.

Бурундук накормил медведя. Тот, сытый, снова уснул. В конце зимы просыпается медведь. И снова говорит бурундуку:

- Подай-ка мне орехи и ягоду.

Медведь съел все запасы, не оставил бурундуку ни одной орешины, ни одной ягодки. Едва дотянул бурундук до весны.

Когда снег растаял, проснулся медведь. Потянулся довольный и сказал бурундуку:

- А хорошо мы с тобой, братец, перезимовали!

Потом похвалил бурундука:

- А ты, малыш, молодец! - И погладил лапой по его спине. Так и остались на рыжей спине бурундука пять черных полос - следы медвежьей дружбы.

Вышел медведь из берлоги и тут же забыл о своем маленьком друге. Вокруг много сладких кореньев, и медведь только и делал, что копал их своей сильной лапой и чавкал на весь лес от удовольствия. У бурундука же только сил и хватило, чтобы вывалиться из берлоги. Долго лежал он на сухой траве, подставив солнцу свою полосатую спину.

Вот тут-то и пролетала кедровка. Она тоже зимовала в лесу. Трудно ей пришлось: снег завалил орехи, а запасов делать кедровка не умела. Таежная птица несла в клюве шишку - нашла где-то.

Увидела кедровка бурундука - пожалела. Хоть сама была голодна, отдала шишку.

Съел бурундук орешек - шея окрепла. Съел второй - спина окрепла. Съел третий - ноги окрепли. Съел всю шишку - почувствовал, что может идти.

Пошел бурундук по лесу. Скачет от дерева к дереву, от куста к кусту. Заглядывает под коряги и валежины, в расщелины и норы. Нашел прошлогодние орехи. Поел сам да поделился с кедровкой.

С той поры и дружат маленький лесной зверек бурундук и маленькая птица кедровка.

Каждую осень, когда созревают орехи, кедровка летает по всему лесу, собирает шишки. А бурундук шелушит, делает запасы себе и кедровке.

Прослышали горностай и лиса о том, что бурундук больше не дружит с медведем, обрадовались, решили съесть. Но не тут-то было. Как бы тихо ни крались горностай и лиса, заметит их зоркая таежная птица. Крикнет кедровка, бурундук прыг с ветки и - в нору. А когда на кедровку нападает какой враг, проворный бурундук вцепится ему зубами в шею. И так вместе - кедровка острым клювом, бурундук зубами - прогонят маленькие друзья своих врагов.

И медведю теперь не сладко: у него нет запасов. И чтобы не умереть с голоду, он только и знает: всю зиму сосет лапу.

Тюлень и камбала

На севере Ых-мифа есть залив, отделенный от Пила-керкка - Охотского моря - песчаной косой. Это лагуна. Лагуна как лагуна: в ее чаше есть глубокое русло, в которое во время прилива вливается морская вода, а в отлив она бурно выливается обратно в море через узкий пролив; в лагуне есть и обширная отмель, она простирается к западу от голубого русла, постепенно переходя в пологий берег. Отмель вся заросла морской травой.

Когда ты поедешь ставить сети, не ставь их на мелководье. Здесь не поймаешь ни кеты, ни тайменя. Сети забьет морская трава, а нижние ячеи - камбала. И не простая гладкая, а звездчатка. Она вся покрыта колючими наростами, похожими на бородавки. Эта камбала обычно ложится на дно лагуны, плавниками накидает на себя ил, и ее не видно.

А глянешь туда, где глубоко, - увидишь на поверхности воды черную круглую голову тюленя. Она поворачивается влево, вправо, большие блестящие глаза словно ищут кого-то. Тюлень долго ищет, не находит, ныряет в глубь залива, но вскоре опять появляется на его поверхности, поворачивает голову влево, вправо.

***

Некогда звездчатка была похожа на других камбал. И ей это не нравилось. И поплыла она искать, с кем бы посоветоваться, как быть не похожей на остальных камбал.

Встретилась с навагой:

- Навага, навага, ты пришла в наш залив из дальних вод. Тебе не страшен даже седьмой вал. И ты видела много. Скажи мне, как сделать, чтобы не походить на остальных камбал?

Видавшая виды навага удивилась вопросу камбалы, покачала головой, вильнула тонким хвостом и ушла в глубину.

А камбала обращалась и к корюшке, и к тайменю. Но никто не мог помочь ей.

- Я помогу твоему горю! - сказал тюлень. - Только чур и ты поможешь мне.

- Конечно же! Конечно же! - обрадовалась камбала, подплыла к тюленю, погладила плавниками его усы.

В то давнее время тюлень был весь черный, и его можно было заметить далеко во льдах. А у тюленя, известно, много врагов: медведь, орел, лиса...

Тюлень принялся мазать камбалу потайной глиной. Долго и старательно делал он свое дело. Только и было слышно, как он сопит от усердия. На хвост камбале тюлень перенес веер северного сияния, плавники окрасил в цвет тихого заката над августовским заливом.

Камбала любуется собой - не налюбуется. Повернется то одним бочком, то другим, проплывет то под волной, то у самого дна.

Тюлень ждал, ждал, кое-как дождался, когда угомонится камбала.

- Теперь ты принимайся за меня, - говорит тюлень. - Я черный, и меня далеко видно во льдах. Сделай меня серым, чтобы я был незаметен и во льдах, и на берегу.

- Мигом я это сделаю, - сказал камбала и стала мазать тюленя белой глиной.

Но у камбалы не было столько усердия, сколько у тюленя. Да и спешила она к своим сородичам, чтобы показать себя. Она нанесла несколько пятен и отстала.

- Фу-у-у, устала, - сказала она.

- Отдохни немного, - посочувствовал тюлень.

А камбала повернулась и поплыла от него.

- Ты куда? - спохватился тюлень.

Камбала сильно ударила плавниками, только и видел ее плоскую спину. Тюленю стало страшно: он ведь теперь пестрый. Ему не укрыться ни во льдах, ни на берегу: во льдах его выдадут черные пятна, а на берегу - белые.

- Ах так! - возмутился тюлень и погнался за камбалой. Долго длилась погоня. Но куда там: только тюлень раскроет пасть, чтобы поймать обманщицу, та ловко увильнет в сторону. Тогда разозленный тюлень схватил горсть крупного морского песка и бросил в камбалу. Так и покрылась камбала колючими наростами, похожими на бородавки.

С тех пор прошло много времени. Но и по сей день тюлень враждует с камбалой. Камбала прячется от грозного тюленя в траву на мелководье. Она ложится на дно лагуны, накидывает на себя ил, и ее не видно.

А пятнистый тюлень плавает на глубине, все ищет камбалу, не находит, ныряет до самого дна, всплывает на поверхность залива, поворачивает голову влево, вправо.

Как чайки-крачки стали жить вместе

Как-то ночью ехали мы заливом. Было тихо-тихо, настолько тихо, что казалось: пискни комар на том берегу - и мы услышим. На заливе ни одного всплеска, лодку ни разу не качнуло.

Легкий туман парил невесомо. Сквозь него и подслеповатая заря, которая летней ночью не покидает небо, и зыбкая лунная дорожка, и сама луна, и звезды были матовые, будто кто их слегка припудрил.

Я аккуратно опускал весло, придерживая его в тот миг, когда оно входило в воду.

На корме смутной громоздкой тенью выплывал старик. По-видимому, и ему не хотелось нарушать тишину: он попыхивал трубкой и, пока мы пересекали залив, не произнес ни слова. И не видел я, как он взмахивает кормовым веслом, и только по упругим толчкам лодки узнавал глубинные гребки старика.

Прошло еще много времени, прежде чем я уловил ленивый, как сквозь полусон, скрипучий голос чайки.

- Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра, - будто уговаривала она кого-то.

Старик перестал шевелиться. Я понял: прислушивается. Потом услышал его шепот:

- На гнезде...

Вскоре донеслись голоса и других чаек, такие же негромкие и дремотные: мы проезжали мимо острова Тьатьр-ур - острова Крачек.

Разговор маленьких легкокрылых чаек не нарушал тишину. Он звучал в ней как музыка, подчеркивая умиротворение и спокойствие.

- На гнездах сидят, - как и прежде, шепотом сказал старик.

Вдруг раздался невероятный гвалт, и в воздухе взмыло белое облако, будто взорвало остров.

Меня бросило в жар. Потом словно окунули в холодную воду. В утлой лодчонке я почувствовал себя очень неуютно. Я в ужасе таращил глаза и вертел головой, но не мог понять, что происходит вокруг. Я с надеждой посмотрел на старика: может, он поможет чем-нибудь. Но и старик в напряжении смотрел на остров, смутно темнеющий в стороне от нас. Голова старика в брезентовой шапке поворачивалась из стороны в сторону на длинной худой шее и походила то на вопросительный знак, то на его же обгорелую трубку. Я на миг забыл о своем страхе и усмехнулся нелепому виду старика. Я, конечно, и не подумал, как выглядел сам со стороны.

И тут меня всего передернуло: будто скала обвалилась в воду. Гвалт перешел в грай. Стон, свист, скрежет, визг...

И мой старик вдруг замахал руками, гулко ударил веслом по лодке. Удар. Еще удар. И невероятный вопль:

- У-лю-лю-лю! Га-га-га! Улю-лю-лю! Улю-лю-у-у-у!

Старик перешел на дискант. Еще энергичнее замахал руками и тонко завопил:

- И-ги-ги-и-и!

И осатанело захохотал:

- Так его! Так его! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!

Только теперь я заметил: от острова, шумно отфыркиваясь, быстро плыло что-то большое и темное. А над ним, прочеркивая темноту, тысячи белых стрел с пронзительным криком вонзались в спину большому зверю. А зверь, беспомощно взревывая и тяжело отфыркиваясь, в панике уплывал в ночь.

А старик распалялся все больше и больше. И восклицал восхищенно:

- Вот что делают! Вот что делают маленькие мерзавцы, когда они вместе: медведя прогнали! Ай-яй-яй, медведя прогнали!

Старик еще долго не мог угомониться. Наконец он перевел дыхание, замолчал, о чем-то задумавшись. Потом зашуршал рукой под брезентовой курткой - я понял: полез за кисетом.

Старик курил, положив весло перед собой. И я перестал грести. А он все молчал, задумчиво попыхивая трубкой. Я знал старика: он к чему-то готовится. И не ошибся. Вот что он рассказал мне.

Раньше чайки не жили вместе. На самом деле, зачем им жить вместе! Ведь каждая из них имеет сильные крылья, такие сильные, что они могут перенести чайку через море. Каждая из них имеет крепкий клюв, чтобы цепко схватить добычу или отбиваться от врагов.

Так думали и крачки. Как думали, так и жили: каждая в отдельности вила гнездо.

Но не всегда легко найти рыбу: море большое, и рыба плавает где ей захочется.

И летают чайки каждая сама по себе. Вот над пенистой волной пролетела черноголовая крачка. Как ни зорко всматривалась она в волну - не нашла серебристых рыбешек. Так ни с чем, голодная, и улетела черноголовая крачка.

Вот над тем же местом пролетела красноклювая крачка. Зря она здесь летала: у черноголовой глаза не хуже, чем у красноклювой. И красноклювая улетела ни с чем, голодная.

И еще много крачек пролетали над пенистой волной, потому что не знали, что здесь уже побывали другие.

Вернулась черноголовая крачка к своему гнезду уже в потемках, так и не найдя рыбешку. И что видит: сидит у ее гнезда большая ворона и склевывает яйцо.

Забилась чайка, закричала тревожно.

Прилетела на крик красноклювая крачка, сама вся в слезах. Жалуется:

- А мое яйцо украла мышь.

Прилетает третья крачка и тоже жалуется:

- Кто-то разорил мое гнездо.

А ворона склевывает уже второе яйцо.

Взлетели крачки, прокричали. На их крик явились и другие чайки. Налетели они на ворону: от нее только перья полетели.

И вот держат совет крачки.

Черноголовая говорит:

- Худо, когда мы живем каждая по себе. Даже ворона и та обижает нас.

- Худо, худо, - сказали крачки.

- Худо, когда мы по отдельности летаем за пищей. Одной трудно найти рыбу в большом море, - сказала красноклювая.

- Худо, худо, - сказали крачки.

- Нам надо вместе жить. Когда мы вместе, нам не страшен никакой враг, - сказала черноголовая.

- Вместе! Вместе! - сказали крачки.

С тех пор и живут вместе. Живут большими колониями. Им вместе легче найти рыбу в море. Найдет крачка стаю рыбы, прокричит, и слетаются к ней другие крачки. И все сыты.

А если появится какой враг, крачки тучей налетают на него, тот бежит сломя голову. От одного только крика их у самого черта волосы дыбом встанут.

- Видел: они медведя прогнали! - сказал старик. - Медведь хотел полакомиться яйцами, да не тут-то было.

Легкий туман стал белесым и так же, как и час назад, парил неслышно и невесомо. Луна побледнела, будто ей стало зябко от сырости, и поплыла в сторону гор на покой.

А за нами раздавалось негромкое, умиротворенное:

- Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра...

Чайки садились на свои гнезда.

Старик погрузил в воду кормовое весло. И я взмахнул своими веслами. Было приятно грести: с каждым гребком по озябшему телу растекалось тепло.

Мы плыли в рассвет.

Орокские сказки

Красные волки

Давным-давно осенью, когда уже много листьев с деревьев опало, два брата пошли ставить силки на зверя. Сначала они проплыли вверх по реке, после по берегу немного прошли. Там, где река сворачивала, развели костер, чаю попили. Затем старший брат пошел в лес посмотреть, какие там есть следы. Поднявшись на гору, он увидел следы большого медведя. А еще он увидел очень много следов красных волков.

Он быстро спустился к реке и сказал младшему брату, что в лес пришла беда - за большим медведем погнались красные волки, и, наверное, ему не удастся убежать.

- Такое уже было, - сказал старший брат. - Однажды тоже на большого медведя навалилось неисчислимое множество красных волков, что ему и кричать недолго пришлось - одни белые кости остались. Поплыли отсюда.

Они сели в лодку и поплыли дальше.

Там, в верховьях реки, в тундре поохотились на диких оленей. Вернулись на берег, опять развели костер, поели мяса, попили чаю. Потом через реку сделали мост из двух деревьев и легли спать.

Ороки на своем языке красных волков называли - дяргули. Но это не настоящие волки, которых каждый человек знает. Это - маленькие зверьки, похожие на ласку, тонкие и гибкие, очень хищные, жадные, прожорливые. Когда они появлялись в стойбище, то поедали и пищу, и вещи из шкур животных. Поэтому ороки уходили из жилищ за реку - они считали, что дяргули боятся воды. Вот почему и братья легли у самой воды.

Ночью младший брат, проснувшись, спросил:

- Вроде шум какой-то?

Старший ответил:

- Гиляцкие собаки лают. Что-то неспокойно там.

Полежали, послушали. Старший сказал:

- Давай-ка сядем на середину моста.

Сели. Полночь уже. И вот на берегу показались красные волки. Они стали ползти по мосту-деревьям к братьям. А братья били их палками.

Один за другим слетали красные волки в реку. А по мосту ползли все новые и новые.

Братья били и били их. До самого рассвета. По всей реке, как осенние листья, плыли мертвые красные волки.

Один только остался. Вожак. Он убежал.

А братья богатырями стали.

Мокчу Кэчиктэ

На берегу большой реки жили старик и старуха. У них был сын. Имя ему - Мокчу Кэчиктэ.

Жили они, промышляя и заготовляя рыбу.

Однажды старик поплыл на лодке вверх по течению реки. Когда он плыл, с берега один человек за ним наблюдал. Стоял и наблюдал. Потом крикнул:

- Куда это старик плывет?

Старик ответил:

- Сети ставить. Рыбу буду ловить.

Ну, старик до изгиба реки доплыл. Вышел на берег, имущество свое выгрузил, затем сети поставил.

К вечеру очень много кеты наловил.

Когда стемнело, старик костер развел. Сидел, отдыхал, ел кету.

Вдруг из леса вышли люди. С луками и стрелами.

Старик встал и спросил:

- Ночью куда же вы идете?

Те сказали:

- Никуда не идем, мы к тебе пришли.

- Раз пришли, угощайтесь рыбой, - предложил старик.

- А мы у тебя ее всю возьмем. И сети возьмем. И лодку тоже. Все нашим станет.

Те люди схватили старика, руки ему за спиной связали.

- Вы хотите меня убить? За что? - сказал старик. - Как после станете жить, вы подумали?

Ничего те люди не ответили. Бросили старика в реку.

Старуха долго ждала мужа. Волновалась, думала: “Почему не возвращается, что случилось? Заболел? Лодка продырявилась?”

Из другого селения пришла сестра того старика. Она и сообщила страшную весть:

- Моего брата, твоего мужа убили.

После этого старуха жила вдвоем с сыном - Мокчу. Теперь он ловил рыбу, а она вялила ее. Он и хорошим охотником стал - всяких зверей домой приносил. Быстро вырос сын. И вот спросил у старухи-матери:

- Моего отца убили люди, что ли? Кто они? Расскажи.

Мать рассказала все, что знала.

Ну, Мокчу и подумал: “Вы моего отца убили, а я вас попробую. Придет срок”.

Вскоре Мокчу женился. Жена ему сына родила. А старуха-мать, совсем состарившись, умерла. Похоронил мать и решил: пора идти к тем людям.

Ночью пошел. Шел, шел, на полпути сел, тетиву своего лука поправил. И снова пошел. И оказался перед домом богатыря. Дом тот был огорожен высоким, в три человеческих роста, забором. Но Мокчу легко и бесшумно перелез через забор. И подкрался к окну. Встал и слушает, о чем те люди в доме говорят. А говорят они о нем, о Мокчу. Откуда-то узнали, что он собрался им за своего отца отомстить.

Шаман произнес:

- Вы Мокчу победите! Вы убьете его!

Мокчу языком окно лизнул, чтобы лучше видеть, что там внутри дома делается. И видит: фигура его стоит, и люди кинжалами ее рубят и выкрикивают:

- Вот так мы с Мокчу разделаемся! Вот как!

Тут Мокчу свой кинжал вынул. А богатырь услышал шум, схватил лук - и к двери.

Мокчу успел к забору отбежать, присел, закрыв грудь коленями. “Пусть стрела в ногу попадет, - подумал он. - Грудь целой останется.”

И правда, стрела в ногу попала. Мокчу вытерпел страшную боль. Даже не шелохнулся. Даже дыхания его не было слышно. А богатырь сказал:

- Ва-а! Чего это я по забору стал стрелять.

И ушел.

Мокчу стрелу из ноги вынул, наконечник за пазуху спрятал, подумав: “Ты меня не убил, а я теперь убью тебя наконечником твоей стрелы”. Перевязал рану оленьей шкурой, перелез через забор и вернулся домой.

- Я раны получать ходил, - сказал он жене. - Лечиться буду.

Через месяц он вылечился. И в это время как раз его дом окружили те люди. Мокчу к двери приблизился, в дырку глянул - темно кругом. Но богатыря того разглядел. Сунул стрелу в дырку и выстрелил. Рухнул богатырь. А люди разбежались.

Но утром оказалось, что это младший богатырь, а старший, тот, который стрелял в Мокчу там, у забора, был дома. “Ладно, - подумал Мокчу. - И старшего найду”.

А старший к реке собрался. Жене сказал:

- Пойду сети ставить.

Жена ответила:

- Иди да лучше работай.

Старший богатырь, к реке спустившись, лодку свою двумя руками над головою поднял и на воду положил. Сети в нее бросил. И вот поплыл. Когда шестом в дно упирался, его подмышка была видна. Мокчу в эту подмышку и стрельнул.

- На! - сказал. - Тебе твою стрелу отдаю!

Упал богатырь в воду и утонул в том месте, где когда-то по его злой воле погиб отец Мокчу.

Гэвхэту

На краю селения жил молодой человек по имени Гэвхэту. Однажды утром он взял косу и отправился косить траву. Идет и вдруг видит: летит с востока огромная птица. Птица эта пролетела над ним и развернулась прямо к дому вождя, у которого была одна-единственная и очень красивая дочь. Там птица опустилась у края отверстия дымохода, повертела из стороны в сторону головой, точно осматриваясь, и юркнула в дымоход.

Гэвхэту интересно стало, он подумал: “Зачем птица к вождю в жилище залезла? Что же дальше будет?”

Вдруг птица вылетела из дымохода, держа что-то в когтях. Пригляделся Гэвхэту: вроде женщину держит птица. Когда она в обратном направлении пролетала над ним, он заметил на мизинце женщины серебряный перстень. “Кого же она и куда понесла?” - подумал о птице Гэвхэту и следил за нею глазами, пока она не скрылась в облаках.

Когда он вернулся с сенокоса, то услышал от соседей неприятную весть: пропала дочка вождя. А люди вождя в это время ходили и проверяли каждое жилище - искали ее. Зашли они и к Гэвхэту. И он сказал:

- Утром я видел: какая-то большая птица понесла вон в ту сторону, на восток, женщину. На мизинце женщины блестел серебряный перстень. Наверное, это и была дочь вождя.

Привели Гэвхэту к вождю. Он и ему рассказал то же самое.

Вождь проговорил:

- Возьми сотню моих воинов и иди туда, куда улетела птица. Найди мне мою дочь.

Гэвхэту повел войско на восток, туда, откуда каждое утро поднималось солнце. Долго шли, очень долго. Устали все. Наконец увидели отверстие, ведущее внутрь земли. Гэвхэту приказал воинам построить дом и обвязать веревками. Когда воины это сделали, Гэвхэту сел в дом, взял в левую руку колокол и сказал:

- Опускайте меня. И запомните: как найду дочь вождя, три раза ударю в колокол.

Опустили Гэвхэту в отверстие земли. Долго-долго он снижался в полной темноте. Но вот посветлело, а вскоре совсем светло стало, и он достиг какой-то поверхности. Дальше пешком пошел. Опять долго шел. И оказался возле хорошего жилища. Вступил в него.

В углу, в котором положено быть женщине, сидела дочь вождя. Увидев Гэвхэту, она заплакала.

- Ты зачем пришел? - сказала. - Здесь так опасно.

- Ничего. Посмотрим, - ответил Гэвхэту.

Она накормила его досыта и уложила под нары. Все вокруг вымыла чисто-начисто. Села и мужа своего ждет. Много времени прошло.

Вдруг послышался шум, разные голоса. Затем в жилище вошел хмурый человек - муж дочери вождя. Бросил ей что-то, сказав:

- На-ка, изжарь это. - Носом воздух сильно втянул. - Фу, почему у нас запах дикого оленя чувствуется?

- Это запах того, что ты принес, - ответила дочь вождя.

Когда ее муж наелся, сказал:

- Поищи-ка у меня в голове.

Как у собак в шерсти бывают блохи, так и у него в волосах водились насекомые.

Дочь вождя стала искать у него в голове. Она искала, а он блаженно засыпал. Когда он захрапел, она сказала:

- Гэвхэту, Гэвхэту...

Мужчина вздрогнул и спросил:

- Где? Какой Гэвхэту?

Дочь вождя ответила:

- Это я так. Бормочу.

Он снова уснул, снова проснулся. И опять заснул, на этот раз крепко - его красные волосы поднялись дыбом. Они всегда поднимались дыбом, когда он крепко засыпал.

Тут дочь вождя позвала Гэвхэту. Тот вылез из-под нар, взял меч мужчины и отрубил ему красные волосы. Мужчина моментально умер.

Гэвхэту и дочь вождя покинули жилище. Когда они дошли до отверстия в земле, у которого стоял дом, сделанный воинами, дочь вождя сказала:

- Ты садись в верхнюю половину дома, я - в нижнюю.

- Нет, - сказал Гэвхэту, - ты садись в верхнюю.

Ну, дочь вождя села в верхнюю половину дома, а Гэвхэту - в нижнюю. Он ударил три раза в колокол, и воины, что были там, на земле, потащили их. Тащили, тащили и, как только вытащили дочь вождя, перерубили дом, и Гэвхэту полетел внутрь земли. Сильно ударился.

Лежал, лежал, очнулся и ползком добрался до дома черта. Черта не было дома. У Гэвхэту уже не осталось сил, никуда больше не мог ползти и потому уснул.

Спит и видит сон. Будто есть одна дверь, если через эту дверь пройдешь, то увидишь две посудины с красной и белой водой. Вошел Гэвхэту в ту дверь. Сунул свой указательный палец в белую воду - ой, совсем плохо стало, вот-вот умрет. Быстро сунул палец в красную воду - очень хорошо стало. Совсем здоровым сделался. И красивее, чем был.

Ушел из дома черта. Ходил туда-сюда, долго ходил, искал выход из этого огромного подземелья.

Вдруг услышал человеческий плач. Откуда-то сверху. Глянул на дерево, а на его вершине ребенок висит. Снял ребенка, а он совсем мертвый. Вернулся в дом черта и вымыл ребенка красной водой. Ожил он тут же и очень красивым стал.

- Я отсюда очень близко живу, - сказал ребенок. - Мои отец и мать теперь плачут, меня разыскивают. Они не знают, что меня черт утащил.

Гэвхэту сказал:

- Ну что ж, скорее в твой дом идем.

Пошли. Ребенок сказал:

- Ты меня задаром не возвращай. Попроси у моих родителей двухголового севона.

Гэвхэту так и сделал. Получил двухголового севона. После к тому отверстию в земле пришел, сел на севона между его голов, и тот моментально на землю его вынес.

В тот же день Гэвхэту пришел к вождю и рассказал ему о своем путешествии.

Вождь рассердился:

- Ты зачем врешь?

Гэвхэту обиделся:

- Я не вру.

Они заспорили. Вдруг дочь вождя вошла со своим новым мужем, увидела Гэвхэту и заплакала:

- Отец, меня этот человек спас.

Тогда вождь узнал всю правду о том, как была спасена его дочь. И он отдал ее в жены Гэвхэту.

Лодка с белым оленем, лодка с черным оленем

Однажды мужчины отправились в море на большой лодке. Очень далеко уплыли. Солнце зашло. Туман по воде пополз. Ночь наступила. Поняли мужчины, что заблудились. Опять плыли и плыли. На рассвете берег увидели. На берегу дом стоял. Из дома к речке девушки за водой пошли. Мужчинам пить захотелось. Один сказал:

- Пойду посмотрю, что за люди здесь живут. И воды у них возьму.

Пошел и не возвращается. И никого уже на берегу не видно. Потом девушка из дома вышла. Второй мужчина вылез из лодки, вместе с нею в дом вошел. И тоже не возвращается.

Мужчины решили подальше от этого места отойти. Дальше плывут и опять видят дом, вешала, на которых рыба вялится, собак - бегают по берегу, лают. А людей совсем не видно. Нет людей.

Еще двое мужчин вышли из лодки и исчезли в доме. Пятый мужчина сказал:

- Очень пить хочу.

Перегнулся через борт и пропал в море.

Трое в лодке остались. Поплыли дальше и от этого места. Снова берег увидели. Приблизились, и шестой мужчина прыгнул из лодки в воду, а из воды схватил его странный длинный человек и утопил. А после вцепился в борт лодки костлявой рукой, потянул ее. Тут оставшиеся в лодке двое мужчин отрубили ее топорами. Взялись за весла и - прочь от берега.

Долго опять плавали. Наконец на берегу увидели седого старика. Тот крикнул:

- Причаливайте сюда. Не бойтесь.

Вышли двое мужчин из лодки. Узнали, что здесь живут только старик и старуха. Сказали им, что вот поехали на охоту на морского зверя и заблудились.

- А это ваша земля?

- Да, - ответил старик, - на той стороне другая земля. Хорошо, что вы к нам попали. Идемте пить чай.

Старик и старуха угостили мужчин юколой, чаем. Не сосчитать, сколько дней мужчины жили у них. Утром старик уходил куда-то, вечером приходил. Ничего не говорил, чем он занимается. И вдруг появился с двумя лодками. Лодки застланы багульником.

Старик сказал:

- Долго будете плыть в лодках, запомните: головы не поднимайте. Женщины будут звать - не отзывайтесь. Только когда по песку дном пойдут лодки, тогда из них выйдете. Убейте белого оленя, но не обдирайте его, и положите в одну лодку. Потом убейте черного оленя, тоже не обдирайте, и положите в другую лодку. Багульником осыпьте, чтоб черта выгнать.

Сели мужчины в разные лодки - прямо на дно - и поплыли. Очень долго плыли. Спали и просыпались. Головы не поднимали, на крики женщин не отзывались, будто не слышали.

И вот лодки дном по песку пошли. Тут мужчины вылезли из них, на земле убили белого и черного оленей. Сделали все так, как старик наказывал.

Лодка с белым оленем сразу ушла в море. Лодка с черным оленем семь раз перекрутилась возле берега и тоже поплыла.

Наконец мужчины добрались до своего берега. На берегу мальчики с луками за бурундуками по стланику гонялись.

- Где ваши родители? - спросили мужчины.

- Матери дома, - сказали мальчишки, - а отцы в море на охоту ушли. Давно их что-то нет.

Мужчины догадались, что это их дети. И сказали.

- Идите к своим матерям, скажите, что мы их зовем.

Они дали им по маленькому колечку. Мальчишки прибежали домой и показали своим матерям колечки, которые дали им мужчины. Тогда матери сказали:

- Пусть ваши отцы придут к нам.

И те пошли.

Угощение огня

Мужчина на рыбалку пошел, а женщина в жилище осталась, за детьми следить, еду готовила. Но в очаге почему-то плохо огонь горел. Женщина положила в него сухих дров - все равно никакого жару. Разозлилась женщина, ножом в него ткнула, пошевелила уголья.

Вдруг из очага вышел мужчина и сказал:

- Зачем ножом тыкаешь? Если огонь зажигаешь, то я там сижу.

Исчез мужчина. И очаг почти затух. Дымок только струится.

Вернулся муж. Спросил:

- Почему огонь не горит?

Ну, женщина рассказала, что произошло.

- Ай-ай-ай, - проговорил мужчина. Ушел. Убил белого олененка. После его кровь и кусочек сердца дал огню. И очаг снова разгорелся. Жарко запылал.

- Никогда больше не тыкай в него ножом, - сказал мужчина жене. - Огонь тоже угощать надо. Ведь когда кто-нибудь из людей болеет, ему мясо оленя дают.

Айнские сказки

Женитьба Филина

Я - Филин. Я вел свободную и счастливую жизнь у богатого рыбою моря. Возле деревни Хорокаруру. Я любил садиться на деревья около жилищ, которые были ближе к лесу. Сижу, бывало, и смотрю на людей. Кто к речке на рыбалку пошел, кто уже рыбу варит, а кто ничего не делает - только трубкой дымит.

Как-то я увидел девушку. Ой, какую же красивую! Такую красивую, что, наверное, от одного конца побережья до другого нет ей подобной. Я смотрел и смотрел на девушку, за каждым ее движением следил. Когда она куда-нибудь шла, я летел чуть в стороне от нее - сопровождал. Когда же она входила в жилище, я опускался на дерево и ждал ее. Чем дольше ее не было, тем тоскливее мне становилось. Особенно тоскливо было ночью. Но я сидел на дереве и ждал рассвета, ждал ее.

Я понял: полюбил эту девушку. Так полюбил, что если не видел ее, то не хотел ни летать, ни рыбу ловить. Даже жить не хотелось - вот как крепко ее полюбил!

А жила она с братом. Называли его Яиресупо. Это значит - человек, воспитавший себя сам. Оно и верно, умный был, самостоятельный, храбрый. Все его уважали. Как с таким заговорить? Но я решился. Влетел в жилище человека и сел напротив него.

Человек, воспитавший себя сам, кажется, догадался, что я не совсем птица. Может, он подумал, что я дух какой-то. Вежливо пожелал мне доброго утра. И все, больше ничего не сказал.

Тогда я заговорил:

- Пусть я не очень видный и сильный, - сказал я, - но я хочу видеть твою сестру в моем доме, ближе к входной двери, где и положено сидеть жене.

Человек, воспитавший себя сам, нахмурился и обозлился:

- Ах ты!.. бесполезная птица в жестких перьях. Да как в твою маленькую голову такое пришло?.. Я себе и представить не могу, чтобы моя сестра... за тебя?.. вышла замуж! Убирайся!

Услышав эти оскорбительные слова, я тоже очень обозлился. С шумом вылетел из жилища, пометался из стороны в сторону, чуть о скалу не ударился, хотел в море улететь, но, заметив высокую жердь, украшенную стружками - инау, - сел на нее. Для любого айна - это талисман для ублажения богов, спутник и посредник, понимающий их слабости и слабости людей. В нем заложено умение влиять на божества, и, значит, надо у них просить и просить чего хочешь. Да, в ту минуту я был уверен: без инау мне ничего не добиться.

Я до того сильно и пронзительно ухал, стонал и вопил, что от всех моих криков настораживались в лесу крупные звери и пугались мелкие, в воде всплескивала рыба, из жилищ выходили люди. А я кричал и кричал. Я просил богов помочь мне и посылал проклятия Яиресупо.

Человек, воспитавший себя сам, мучился от моих криков. Он не мог уснуть, всю ночь ходил по жилищу, закладывал уши руками. Он хотел куда-нибудь деть свою голову. Но куда ее денешь?

Перед рассветом он совсем ослаб - заболел его дух, охранявший и покой, и здоровье, и рассудок. И вот человек выбрался из жилища и сказал:

- Филин, не сердись больше. Перестань!

Я слетел к нему.

И тут человек, воспитавший себя сам, проговорил:

- Я разрешаю тебе взять мою сестру в твой дом.

Тогда во мне исчезла вся обида. Я превратился в человека и женился на женщине, которую полюбил. Мы жили хорошо, и я повсюду возил ее с собою.

Так я из птицы стал человеком. Теперь я с людьми одной крови, их родственник, и горжусь этим.

Лунный человек

Родители мои умерли, и я жил со старшей сестрою. Каждое утро она брала ведро, черпак и шла к речке за водой.

Однажды вот так ушла и не вернулась. Я ждал ее три дня и три ночи, сильно волновался. Нет сестры. И никто нигде ее не видел.

Я изготовил инау и посвятил его огню. Попросил сказать, где моя сестра. Огонь не ответил. Наверное, не знал.

Я сделал новое инау - в честь бога жилища. Спросил его: где моя сестра? Тоже не ответил. Наверное, не знал.

Я пошел в лес. Обратился к красной ели. Не знает. Обратился к серебристой ели. И она не знает.

Совсем отчаялся. Не найти сестру. Пропала бесследно.

Забрел в заросли ивы. Выстругал инау для нее. Ива сказала:

- Я люблю поговорить. Так вот слушай. Твоя сестра на Луне. Ее взял в жены Лунный человек.

Что делать? Как теперь увидеть сестру, как ей помочь? Думал, думал и придумал.

Вернулся домой. Взял одну стрелу с черным оперением, а другую - с белым оперением. Взял еще лук и вышел на поляну. Здесь я обе стрелы наложил на тетиву, сильно-сильно натянул ее и ухватился за концы стрел.

Они унесли меня далеко за облака, прямо на Луну.

Пошел я по Луне. Смотрю по сторонам. Никого не вижу. Будто никого и нет. А может, и правда никого нет? Обманула ива!

И вдруг заметил жилище. Приблизился. Только хотел заглянуть в него, вышла моя сестра. На руках у нее - маленькая девочка. От лица девочки исходили лучи света, они коснулись и моей головы. А какие прекрасные у нее были глаза! Я никогда раньше не видел такой девочки.

- Вот ты и нашел меня, - сказала сестра. - Я рада. Заходи в дом.

Настроение у меня улучшилось. Я вошел в дом Лунного человека. Тот сидел на железном табурете и дружески улыбался мне. Удовлетворенный такой встречей, я сел и оглядел жилище. Вблизи угла, где были установлены инау, высился до потолка такой огромный ящик, каких я никогда не видел. В женском углу стоял другой ящик, немного поменьше. Но и таких я тоже не видел.

Чего тут спрашивать, как живете? И так все понятно. Хорошо живут, богато. В таких ящиках много всяких звериных шкур. В них еще - кинжалы, луки, стрелы, колчаны. Ой, не сосчитать, однако!

А богоподобный Лунный человек все смотрел на меня и улыбался. Приветливо очень. Будто раньше где-то встречал меня. Я подумал: где же он меня встречал? Не вспомнил. Нет, не встречались. Наверное, он с Луны меня видел.

Потом сестра моя, хозяйка дома, дала мне поесть. Я хорошо поел. Живот прямо вырос.

А Лунный человек сказал:

- Мне понравилась твоя сестра. И я принес в мой дом и ее, и ведро, и черпак. Я женился на твоей сестре, и живем мы очень счастливо. А чего ты хочешь?

- Не знаю, - сказал я. - Я хотел сестру увидеть. Искал ее.

Лунный человек, помолчав, опять улыбнулся и сказал:

- Женись на девочке. Если даже она станет с тобою несчастлива, все равно будет кому о тебе заботиться.

- Она же еще маленькая, - проговорил я. - Долго ждать.

- Вырастет, - ответил Лунный человек. - Через трое суток вырастет.

И правда, через трое суток она выросла. И такая красивая. Наверное, только на Луне бывают такие красивые девушки!

Тогда я, женившись, породнился с Лунным человеком.

У Лунного человека и моей сестры были еще дети - мальчик и девочка. А у меня с женой детей не было. Мы жили и жили, пока не состарились. Очень старыми стали. Вот так.

Молодая ворона

Грустно бывает, когда кто-нибудь делает глупость. И раз. И другой. А потом уже всё, поздно умнеть.

Молодая ворона была дочерью старой и мудрой вороны. Но сколько и чему ни учила мать свою дочь, та ничего не запоминала. Будто ветер выдувал из головы молодой вороны все материнские советы.

Больше всего молодая ворона любила прилетать на морской берег. Сюда волны выбрасывали и серебристых рыбешек, и маленьких крабов, и волосатых червяков, и всякие ракушки, и много всего другого, что можно склевать. И она подолгу ходила по берегу и склевывала ненасытно все, что попадалось.

Особенно молодой вороне нравилась водоросль, которую собирали, варили и ели люди. Ну, люди - понятно, они разные растения едят. А ей, вороне, зачем? Но она каждый день ела их, и так много, словно хотела, чтобы людям ничего не осталось. И правда, как-то не стало на берегу мокрых водорослей. Она принялась клевать сухие. И подавилась. Дышать уже не может.

Увидела старая ворона, что с ее дочерью случилась беда. Прилетела к ней, вокруг бегает, а помочь не может - задыхается молодая ворона. И погибла бы, если б рядом не очутилась вертиголовка - птичка маленькая, но умелая. Она многих лечит. И молодой вороне прочистила горло.

Казалось бы, теперь молодая ворона должна вести себя осторожней, умнее. Но куда там! Она опять клевала что попало. Жадно, торопливо, словно у нее кто собирался отнять краба или червяка.

Однажды среди мокрых, только что выброшенных волною водорослей она заметила большую синеватую ракушку. Это была мидия. Мидии, конечно, никак не хотелось оставаться на берегу. Ей бы в море, на дно да поглубже. А тут водоросли со всех сторон опутали. И стала она выбираться из них трудно, неуклюже. Выберется немного, отдохнет и снова выбирается. Но вот устала вконец и воды свежей не хватает - она раскрыла створки. Надеялась, что, может, какая волна подкатится поближе и оплеснет ее.

В этот момент и подскочила к ней молодая ворона. Увидела между створок белое упругое тело ракушки. Ох, как это вкусно - проглотить ее! Клювом - тюк...

И тут - в мгновение! - мидия свела свои створки и так сжала их, так прищемила клюв молодой вороне, что той - ни крикнуть, ни дохнуть. Только головой отчаянно мотает, чтобы отшвырнуть мидию. Но нет, ракушка мертвой хваткой вцепилась. Попробовала молодая ворона лапами стащить ее со своего клюва. Нет, видимо, большую боль причинила мидии, и та решила: погибну вместе с вороной, но не прощу.

Так они и погибли.

В одном селении

В одном селении было много людей, и жили они в достатке - всё имели.

И вдруг начали умирать. Один за другим. А почему - никто не знает.

И приехал в это селение богатый человек. Он пожелал жениться на девушке Инанупирике. Но она отказала ему.

Тогда богатый человек, обиженный и обозленный, уехал в свое селение.

А в этом селении люди опять начали умирать.

Инанупирика сказала:

- Надо уходить отсюда, а то все умрем.

Послушались люди и ушли на морской берег. Там построили себе новые жилища. Но скучно было вдали от своего народа. Люди стали думать и говорить так: есть ведь и другие селения; если уйдем туда и будем жить там, всем станет хорошо.

Правильно, конечно, говорили люди.

Однако Инанупирика, которая отвергла того богатого человека, была против возвращения в прежние места. И в разговорах она всех одолела. Вот как долго и красиво она могла говорить.

После этого люди наготовили себе много пищи. Должно было хватить на всю зиму.

Тут и в это селение - отыскал как-то - пришел тот богатый человек и снова пожелал, чтобы Инанупирика стала его женой. Но она и в этот раз отвергла его. И даже еще сказала:

- Чтоб больше я тебя никогда не видела!

Совсем разгневался тот богач. И ушел.

А зимой, когда началась метель, он незаметно пришел в селение и топором перерубил опоры амбара. Амбар упал. Он и его порубил, и мясо, и рыбу, которые хранились в нем.

А метель разбушевалась такая сильная, что все сидели у очагов. Десять дней ревела метель, все жилища, вырытые в земле, сильно очень завалило снегом. Когда она кончилась, люди еле выбрались наружу.

Все хотели есть. А амбара нет. Долго раскапывали его, нашли остатки пищи - много ее успели съесть лисы и соболи. И собаки им помогли.

И тогда они снова заговорили:

- Надо уходить отсюда. Надо уходить в другие селения, к своему народу. Может, не все дойдем. Но если останемся здесь, то все погибнем.

- Нет, - сказала Инанупирика, - никуда не надо собираться. Мы здесь проживем.

И на этот раз она всех переговорила.

Но лучше никому не стало. Есть совсем уже было нечего. Люди, ослабшие, собирались вместе в земляном жилище. Женщины надевали шелковые халаты и украшали себя бусами, как украшают мертвых. Сделав так, они ложились спать вместе. Ночью кто-нибудь умирал.

Потом все умерли.

Умерла и Инанупирика.

Однажды пришел сюда тот богач. Посмотрел на большие пустые котлы, на обрушившиеся жилища. И ушел.

Старики из других селений после рассказывали об этом своим детям, их дети - своим детям. Рассказывали затем, чтобы не поддавались рассуждениям женщины.

У каждого ведь свой ум есть.

Вот так было в одном селении.

Обиделись, потому и воевали

Однажды, когда еще, кажется, снег не выпал, это было.

В Тарайке жили люди. Ничего жили. Даже очень хорошо было, если морского зверя убивали и рыбу ловили.

И вот один мужчина, богатый, пошел зачем-то вверх по реке, туда, где ороки жили. У ороков много оленей паслось. От одного леса до другого - вот как много!

Ладно, пришел этот мужчина к орокам. Вошел в их жилище, сел у огня.

Ну, ороки захотели угостить гостя. Приготовили олений желудок и подали ему.

Никогда никто не подавал мужчине такую пищу. Плохая пища. Мерзкая. Обиделся он. Не стал есть. Вышел из их жилища и направился к себе домой. Даже забыл, зачем приходил к ним.

Вернулся в селение и рассказал про то, как ороки предложили ему есть желудок оленя. С обидой рассказал. Все послушали и тоже обиделись. На всех ороков. Плохие это люди, - решили. Надо с ними воевать.

Собрались и пошли в то селение ороков. Напали на то жилище. Убили всех мужчин и всех женщин. Один только юноша успел вскочить на оленя и поскакал. Бежали за ним - не догнали. Стрелы в него пустили - не долетели. Быстро убегал.

Тот юноша приехал в другое орокское селение. Плакал. От него узнали те ороки, что случилось в соседнем селении.

Тогда они изготовили большую кучу луков. И еще большую кучу стрел.

Потом наступила зима. Озеро покрыло льдом. Айны селения вышли на лед, продолбили в нем лунки и ловили рыбу леской.

И вдруг от берега озера выскочили на оленях ороки. За спинами у них были колчаны, полные стрел, а в руках - луки. Они стали стрелять по людям, ловившим рыбу. Метко стреляли. Куда ни побежит человек, стрела в него воткнется. Всех перебили.

Темно уже стало, а ороки никак не успокоятся. Друг перед другом хвалятся, кто сколько айнов убил. И еще хотят воевать. И понеслись на оленях в селение.

Айны тогда в землянках жили. И кто был-то в них? Женщины и дети. Ну еще старики. Они уже забыли, когда воевали. И никакого оружия не имели.

Окружили ороки селение. Сломали у всех землянок крышки дымоходов и стали бросать в них сухую горящую траву. Испугались женщины, заплакали дети. Не знали, куда деваться.

Мало кого тогда пожалели ороки. Только красивых женщин увели с собой. После поженились на них.

Айны других селений ждали: будут ли еще ороки воевать? Сами они уже не хотели. Но готовились на всякий случай.

Двое мужчин первыми начали готовиться воевать. Один встал в стороне, на открытом месте, другой принялся стрелять в него из лука стрелами с тупыми концами. Этот стреляет, а тот ловит. Этот еще стреляет, тот снова ловит. Потом многие в того стали стрелять. Он и их стрелы успевал ловить. Очень хорошо научился - ни одна стрела в него не попала.

После и другие мужчины этому научились.

Узнали об этом ороки. И подумали. Если в таких ловких бойцов пустят стрелы с железными наконечниками, то они все равно поймают их. Или уклонятся. К тому же они, ороки, имея жен-айнок, уже как бы породнились с айнами. Чего же теперь воевать?

Айнам тоже война не нравилась. Плохое это дело.

Стали жить мирно.

Два ножа

У меня было два старших брата. Я с ними жил.

Уходя на охоту, мои старшие братья возвращались с убитыми оленями. Оленье мясо мы и варили, и жарили. И всегда сытыми были.

Однажды мои братья опять ушли на охоту. А мне одному скучно было и в жилище, и возле него. Я просто не знал, чем бы заняться.

И вот у меня появилась мысль: “А что это за куча лежит у нас в углу жилища? Что может быть в этой куче?”

Я разгреб сухую траву, откинул старые шкуры и увидел ящик. Он весь был перевязан веревками. Я развязал веревки и открыл ящик.

Хе-хе-хе! Да здесь столько ценных вещей! И золотые бруски, и серебряные. Осмотрел я их и положил в сторону. Мне очень хотелось узнать, а что лежит на самом дне ящика.

Я еще покопался в нем и нашел золотой длинный нож и серебряный длинный нож. Два ножа - такое прекрасное оружие. Я их взял, заткнул себе за пояс и тоже пошел в лес. Быстро шел и весело.

Когда я уже был далеко от жилища, в зеленой долине, то заметил маленькую с остроконечной крышей хижину. Войдя в хижину, я увидел моих старших братьев спящими. Крепко они спали, и от их храпения большой шум был.

Я хотел разбудить их, но вспомнил, что в хижине своей разбросал ценные вещи, взял себе два ножа, - вспомнив это, я не стал их будить. Стыдно мне сделалось. А они, узнав про все, ругать меня будут.

Сел я во дворе. Так и сидел до самой темноты. И тут услышал, что по долине вдоль речки крадутся какие-то существа. Пригляделся. Э-э-э, да это волки. Волк и волчица.

Я насторожился. Волк, приблизившись, лег, положил голову на лапы. Смотрел он на левый угол хижины. волчица, приблизившись, тоже легла, положила голову на лапы. Смотрела она на правый угол хижины. Так лежали и словно ждали кого.

Я дрожал от страха. Но в хижину не входил. Боялся показаться перед братьями с двумя ножами за поясом.

Потом я услышал новый шум. Он был сильнее прежнего. Какое-то другое существо, ломая кусты, шло к хижине. Когда оно приблизилось, я узнал его - медведь.

Я еще сильнее задрожал от страха. А медведь лег, положив голову на лапы. Он глядел прямо на вход в жилище.

Прошло немного времени, и в лесу возник такой громкий шум, какого я никогда не слышал. Казалось, деревья друг за другом рушились. Шум нарастал, и я услышал тяжелые-тяжелые шаги. А через мгновение я увидел существо. Что за существо - совсем не знаю. Верхняя челюсть его касалась облаков, а нижняя челюсть касалась земли. Вот какое существо надвигалось.

Ужас меня охватил.

И тут медведь сказал:

- Мальчик, это пришел дьявол. Он явно необычный. И сон твоих братьев необычный. Это он, дьявол, заставил их так спать. Я же - бог начала сопок, пришел сюда защитить твоих братьев. Но боюсь, что не смогу их защитить. И поэтому тебе лучше быстрее в свое жилище возвратиться.

Но я остался. Я не мог убежать, оставив моих спящих братьев.

А дьявол этот чуть отступил в сторону, а затем зашел сзади жилища.

В этот момент я услышал голос волков:

- Мальчик, мы тоже пришли защитить твоих братьев.

Волк и волчица пошли навстречу дьяволу. Они бились с ним полночи. После я услышал звук, будто камень упал. И еще один. Я посмотрел - волки лежали мертвыми.

Тогда этот огромный дьявол зашел сбоку хижины. И тут навстречу ему вышел медведь. Они бились всю другую половину ночи. Перед рассветом я услышал звук, будто рухнул очень большой камень. Глянул - медведь мертвым лежит.

Теперь этот дьявол, даже не посмотрев на меня, направился к входу в жилище. Тут я выхватил из-за пояса оба ножа. И ударил дьявола по шее золотым длинным ножом. Я перерезал ему шею, однако он не умер. Он был все так же грозен и силен. Его голова напала на меня. Я ударил ее серебряным длинным ножом. И только она свалилась, на меня верхняя часть туловища его напала. Я снова вскинул золотой длинный нож. Поразил верхнюю часть туловища, гляжу - нижняя на меня нападает. Я вонзил в нее серебряный длинный нож. Затем я разрубил всего дьявола на куски и разбросал их - и травам, и деревьям, и птицам, и зверям.

После я заглянул в жилище. Братья мои еще спали, но не так крепко, как раньше, - шевелились немножко. Я решил, что они скоро проснутся, и заспешил домой.

Войдя в жилище, я тут же лег и притворился спящим.

И вот я услышал - возвращаются мои братья. Один сказал:

- Когда наши хранители, и волки, и медведь, были убиты, кто же нас спас? Благодаря кому мы остались живыми?

Второй брат проговорил:

- Когда мы шли по лесу, я заметил след нашего младшего брата.

Первый брат не поверил:

- Не-ет. С таким могучим чудовищем?.. Такой маленький мальчик - откуда ему было знать, как спасти нас?

Они вошли в жилище и опять говорили о том же.

Тогда я поднялся и сказал братьям, что когда они ушли на охоту, я разворошил кучу в углу, открыл ящик, разбросал все ценные вещи и взял два ножа - золотой и серебряный. Потом пришел к маленькой хижине, где они спали, видел волков и медведя и сразился с чудовищем.

Выслушав меня, они решили:

- Раз так, то и владей этими двумя ножами!

отсюда