По обычаю, люди гасили свет, светильники, свечи и очаги и выходили, все как один, за пределы селения. Дети, взрослые, старики, и даже скот выводили. В лесу (или в поле, или на берегу реки, кто чем богат) накрывались столы, как для праздника. Да это и было праздником, самым что ни есть настоящим. И вот туда, за общий праздничный стол, приглашали всех духов, которые обитали поблизости. Обычай восходит к закону гостеприимства, когда преломление хлеба и совместный пир обязывали к дружескому союзу. Вот, мол, я, вот семья моя и добро, скотина то есть, я вам друг, предлагаю по чести разделить со мной еду и хмельное, и да будет мир между нами отныне, и да воцарится согласие. Я вам не несу урона, но и вы, уж будьте любезны, не обижайте моих.
В Живину ночь жгли костры, и для света, и для тепла (ночи все еще свежи), и как знак-приглашение навьим. Кстати, грань между Явью и Навью в Живину ночь истончалась. И невзирая на то, что Ворота Нави закрыты, что не позволено «лишним», кто не получил приглашения и поручения, присутствовать в Яви, в Живину ночь у них появлялась такая возможность. Стремились они на огонь, и даже не столько ради того, чтоб угоститься по случаю, сколько ради возможности получить какую-то службу, мало ли, вдруг ведьме какой-то или же ведьмаку понадобится помощник? Но более этого – духов влечет любопытство, это их общее качество, до всего им есть дело, все интересно, что да как у людей. А люди не просто ведь поздний ужин собрали, не только ради дружеского уговора. О делах своих будут беседовать, о планах на лето, да что по осени желают собрать. Как устоять-то!

Так что веселье весельем, лесные с речными, водяной и русалки, лешие и болотные, целым сонмом, веселой гурьбой, друг дружку приветствуют, обнимаются, игрища затевают. Кто-то из навьих зверем прикинется, что подойдет попросить еды со стола, кто-то в образе человека подойдет и подсядет, а кто-то бесплотным останется, будет сквозняком по ногам или смахнет со стола какой-то прибор, озорничая – а никого не принято прогонять, всех рады видеть, всем предлагают поближе присесть да участие принять.
Скользят духи-дриады силуэтами скользят между деревьев, плещет рыба хвостом, невесомо смеются русалки, от костра высокого тени ложатся вокруг и пускаются в пляс. Все радуется, все веселится, всем хорошо. Ни обид прежних, ни опасений. Помните «Мир. Труд. Май»? Вот это и есть он, главный на летнее время для человека мир: и между людьми, и с природой.
Живина ночь – время открытости, той защищенности, которая не замками-запорами и заборами, не охранным ножом над порогом, а той защищенности, когда мир дружелюбен, и нет в нем ничего, что могло бы нам навредить. Он внимает, он слушает, и тихонько прокладывает пути к тем желаниям, о которых сейчас говорят.
©Жива_девица, 2017

Потом на Британские Острова пришли римляне с целью оккупации. У римлян в последний день апреля и первый день мая проходил большой праздник, посвященный Флоре, богине цветов и прочей растительности. Его праздновали пять дней, и назывался он "Флоралия" (Floralia). Пятидневное празднество начиналось 29 апреля и заканчивалось 2 мая. Римляне принесли ритуалы Флоралии на Британские Острова, и эти ритуалы были добавлены к ритуалам Белтэйна. Например, иногда наряду с Королевой Мая выбирали и Госпожу Флору, королеву цветов. Многие из современных традиций Майского Дня схожи с теми смешанными традициями.
В каждой деревне возводилось Майское Дерево - обычно березовый или ясеневый шест - и начинались танцы и пир. Возглавляла праздник Королева Мая и ее спутник, Король (Джек-в-Зеленом, Зеленый Человек), древний бог диких лесов. Их ввозили в деревню в повозке, украшенной цветами, как божественную пару, чей союз символизировал свадьбу Земли и Солнца. В Англии во времена Реформации власти пытались покончить с традициями языческого происхождения. Но Майское Дерево наряду с большинством других традиций все-таки выжило. Во Франции просто поменялось название, Майское Дерево стало "Деревом Свободы", символом французской революции.
Белтэйн - это гаэльский праздник, не кельтский, так как другие кельты, например, валлийцы, бретонцы и галлы, его не праздновали.

В этот день разжигают костры, поют песни о весне и собирают весенние цветы. В Германии Вальпургиева ночь была языческим праздником весны, но в средние века появилось навязчивое поверье, что в эту ночь ведьмы собирались на вершинах холмов и гор и проводили время в диких плясках, пирах и совокуплялись с дьяволом. Наиболее известным местом в Германии, где, как считалось, ведьмы проводили дьявольские шабаши, была гора Броккен. Понятно, что ведьмы и язычники ничего общего с дьяволом не имеют и вообще не верят в существование этого образа.
Хотя праздник использует характерные черты гаэльского Белтэйна, он имеет больше отношения к германскому Майскому Дню, как в своем значении (с акцентом на плодородии), так и в ритуалах (например, танец вокруг Майского Дерева).
К настоящему времени во многих странах этот праздник стал просто днем радости и веселья, а не днем древних обрядов плодородия и праздником света. Современные ведьмы и язычники возрождают забытые традиции. В ночь на 1 мая каждый год Белтэйн празднуется на Кэлтон Хилл в Эдинбурге, там собирается около 15,000 человек.
(С)

Именно такой оттенок значения символа сохранился везде, где сильны языческие традиции (например – в восточных течениях), в противовес тому, как с нелегкой руки религий авраамических (христианства, ислама, иудаизма) змея исключительно зло, коварство и вообще лютый враг на вечные времена. Видимо, по причине наличия знаний и мудрости, объявленных вне закона.

Змея – существо, которое принадлежит к пограничью миров, древние верили, что змеям доступны и «нижний мир» духов, и явь. По аналогии, как и все прочие твари, которые могут и под землей жить, и на поверхности. На зимнее время – змеи уходят под землю и впадают в анабиоз, засыпают для яви. Но продолжают активную жизнь как духи подземные, в мире своем, змеином. С весной, по мере того, как просыпается всё после зимы, согревается почва, пробуждаются силы природы – происходит и возвращение змей в явный мир. Это последний и самый главный знак возрождения жизни: возвращение змей и змеиные «свадьбы», своеобразные брачные игрища, связанные с размножением.

В фольклоре достаточно много следов разыгрывания обряда: всевозможные истории о похищении дев летающим змеем (или драконом), табу и запреты смотреть на «змеиные свадьбы» (чтоб не подпасть под чары и не оказаться в плену). Да, есть и сюжеты, связанные со сражением, одолением змея, но они не относятся к этому дню, Весеннему змейнику, это будет потом.
Так вот, возвращаясь к тому, что змея и женская сила, и мужская одновременно, проясняется и занятное разногласие: одна часть исследователей и практиков относят змей к зверям Макоши, а другая – к Велесу, и спор этот безнадежно зашел в тупик, и это не удивительно. Их свойство перемещаться между мирами, мудрость и знания – это, конечно, Велеса признаки, он хранитель мудрости и водчий между мирами. А вот плодородие и сила земли дающей – Макошь, без вариантов. Змейник весенний, Вешние деды и Вешнее Макошье – весь этот период связан с символикой змей, с их проявлением в качестве силы, а начинается этот период с рассветом 1го мая.
Змейник весенний – день перехода, Велесов день. Средняя точка между весенним равноденствием и Купальем, потаенному и заветному – время выходить из тени в свет, из планов становиться действием, торить себе дорогу в яви. Первой пробудилась Лада, вода. Ладу-весну кликали, приглашали. Вместе с горячим да удалым солнцем-Ярилой да Ладой-весной принялись люди и землю будить ото сна, на Радуницу да в Живину ночь. И вот теперь наступает время весенних работ. Отмыкается сила земли, зацветают сады, а зерна ложатся, чтоб прорасти, зацвести, а ближе к осени дать урожай.
1 мая: Змейник весенний, Велесов день
Змеи как символ и образ – явление многогранное. И для понимания дня, его смысла, что, почему и зачем, мы начнем именно с этого.

Змея – символ одновременно и мужской, и женской силы, но не вообще, а дополняющей. Для мужчины – змея будет женской силой, и наоборот, для женщины – станет мужской. Это символ знания, мудрости, искушенности. А также – животворящих сил первозданных, силы земли дающей, дарующей, плодоносящей.

Именно такой оттенок значения символа сохранился везде, где сильны языческие традиции (например – в восточных течениях), в противовес тому, как с нелегкой руки религий авраамических (христианства, ислама, иудаизма) змея исключительно зло, коварство и вообще лютый враг на вечные времена. Видимо, по причине наличия знаний и мудрости, объявленных вне закона.

Змея – существо, которое принадлежит к пограничью миров, древние верили, что змеям доступны и «нижний мир» духов, и явь. По аналогии, как и все прочие твари, которые могут и под землей жить, и на поверхности. На зимнее время – змеи уходят под землю и впадают в анабиоз, засыпают для яви. Но продолжают активную жизнь как духи подземные, в мире своем, змеином. С весной, по мере того, как просыпается всё после зимы, согревается почва, пробуждаются силы природы – происходит и возвращение змей в явный мир. Это последний и самый главный знак возрождения жизни: возвращение змей и змеиные «свадьбы», своеобразные брачные игрища, связанные с размножением.

В фольклоре достаточно много следов разыгрывания обряда: всевозможные истории о похищении дев летающим змеем (или драконом), табу и запреты смотреть на «змеиные свадьбы» (чтоб не подпасть под чары и не оказаться в плену). Да, есть и сюжеты, связанные со сражением, одолением змея, но они не относятся к этому дню, Весеннему змейнику, это будет потом.
Так вот, возвращаясь к тому, что змея и женская сила, и мужская одновременно, проясняется и занятное разногласие: одна часть исследователей и практиков относят змей к зверям Макоши, а другая – к Велесу, и спор этот безнадежно зашел в тупик, и это не удивительно. Их свойство перемещаться между мирами, мудрость и знания – это, конечно, Велеса признаки, он хранитель мудрости и водчий между мирами. А вот плодородие и сила земли дающей – Макошь, без вариантов. Змейник весенний, Вешние деды и Вешнее Макошье – весь этот период связан с символикой змей, с их проявлением в качестве силы, а начинается этот период с рассветом 1го мая.
Змейник весенний – день перехода, Велесов день. Средняя точка между весенним равноденствием и Купальем, потаенному и заветному – время выходить из тени в свет, из планов становиться действием, торить себе дорогу в яви. Первой пробудилась Лада, вода. Ладу-весну кликали, приглашали. Вместе с горячим да удалым солнцем-Ярилой да Ладой-весной принялись люди и землю будить ото сна, на Радуницу да в Живину ночь. И вот теперь наступает время весенних работ. Отмыкается сила земли, зацветают сады, а зерна ложатся, чтоб прорасти, зацвести, а ближе к осени дать урожай.
1 мая: Змейник весенний, Велесов день
Змеи как символ и образ – явление многогранное. И для понимания дня, его смысла, что, почему и зачем, мы начнем именно с этого.

Змея – символ одновременно и мужской, и женской силы, но не вообще, а дополняющей. Для мужчины – змея будет женской силой, и наоборот, для женщины – станет мужской. Это символ знания, мудрости, искушенности. А также – животворящих сил первозданных, силы земли дающей, дарующей, плодоносящей.

Именно такой оттенок значения символа сохранился везде, где сильны языческие традиции (например – в восточных течениях), в противовес тому, как с нелегкой руки религий авраамических (христианства, ислама, иудаизма) змея исключительно зло, коварство и вообще лютый враг на вечные времена. Видимо, по причине наличия знаний и мудрости, объявленных вне закона.

Змея – существо, которое принадлежит к пограничью миров, древние верили, что змеям доступны и «нижний мир» духов, и явь. По аналогии, как и все прочие твари, которые могут и под землей жить, и на поверхности. На зимнее время – змеи уходят под землю и впадают в анабиоз, засыпают для яви. Но продолжают активную жизнь как духи подземные, в мире своем, змеином. С весной, по мере того, как просыпается всё после зимы, согревается почва, пробуждаются силы природы – происходит и возвращение змей в явный мир. Это последний и самый главный знак возрождения жизни: возвращение змей и змеиные «свадьбы», своеобразные брачные игрища, связанные с размножением.

В фольклоре достаточно много следов разыгрывания обряда: всевозможные истории о похищении дев летающим змеем (или драконом), табу и запреты смотреть на «змеиные свадьбы» (чтоб не подпасть под чары и не оказаться в плену). Да, есть и сюжеты, связанные со сражением, одолением змея, но они не относятся к этому дню, Весеннему змейнику, это будет потом.
Так вот, возвращаясь к тому, что змея и женская сила, и мужская одновременно, проясняется и занятное разногласие: одна часть исследователей и практиков относят змей к зверям Макоши, а другая – к Велесу, и спор этот безнадежно зашел в тупик, и это не удивительно. Их свойство перемещаться между мирами, мудрость и знания – это, конечно, Велеса признаки, он хранитель мудрости и водчий между мирами. А вот плодородие и сила земли дающей – Макошь, без вариантов. Змейник весенний, Вешние деды и Вешнее Макошье – весь этот период связан с символикой змей, с их проявлением в качестве силы, а начинается этот период с рассветом 1го мая.
Змейник весенний – день перехода, Велесов день. Средняя точка между весенним равноденствием и Купальем, потаенному и заветному – время выходить из тени в свет, из планов становиться действием, торить себе дорогу в яви. Первой пробудилась Лада, вода. Ладу-весну кликали, приглашали. Вместе с горячим да удалым солнцем-Ярилой да Ладой-весной принялись люди и землю будить ото сна, на Радуницу да в Живину ночь. И вот теперь наступает время весенних работ. Отмыкается сила земли, зацветают сады, а зерна ложатся, чтоб прорасти, зацвести, а ближе к осени дать урожай.

©Птичка, 2017

☀ Славянское очелье☀

Очелье – лобная твёрдая повязка (берестяная, лубяная, тканая, металлический обод) для поддержания волос.
Так называли и перед девичьего кокошника («очелыш», «оцёлыш», «очёл»). Очелья носят как женщины, так и мужчины во всех сословиях. У витязей, князей и ведунов на очелье могут располагаться камни, способствующие раскрытию энергетического центра ясновидения и других способностей.

Всем известны славянские головные уборы с птичьей символикой или лунными знаками (рогатые кики). Кстати, кика означает «утка», а пресловутый кокошник —это «петушник» (кокошь — петух). Девушки не носили головных уборов, их заменяла лента-очелье, сделанная из тонкого металла, к которой тоже могли прикрепляться подвески.

Подвески, которые прикрепляли к головному убору, называли ряснами — это вертикальные полосы, идущие от кокошника вниз (до груди или даже до пояса). Часто металлические рясны изображали птиц, а в бисерные рясны вплетали «пушки», сделанные из настоящего лебяжьего или гусиного пуха. Рясны собирались из 10—12 бляшек, на которые наносился узор так, что он мог читаться только в вертикальном положении, то есть надеть рясны как ожерелье было нельзя: символы теряли опору. На одних лентах-ряснах изображали крохотные росточки, на других — опыление растений или крест. Некоторые рясны имеют выпуклость на каждой бляшке, отчего создается впечатление, что с головы стекают дождевые струи.Вся славянская одежда обязательно покрывалась магическим охранительным узором.. Древние славяне были очень искусны и в изготовлении различных украшений, которые тоже имели сакральные знаки и служили отнюдь не «предметом роскоши», а в первую очередь были оберегами. Причем интересно здесь то, что мужчины носили оберегов не так много, как женщины, которым как продолжательницам рода требовалась наибольшая защита.

Височные кольца или Усерязь — очень известные у древних славян предметы украшения, которые одновременно с этим являлись оберегами и амулетами. Разнообразия видов височных колец великое множество и найдено не меньше чем лунниц. Височные кольца — это женские украшения, которые вплетались в волосы у висков. Часто их было по несколько штук, число доходило до шести и больше. Находят бронзовые, серебряные, золотые изделия. Часто на колечки нанизывали бусины — янтарные, стеклянные, каменные, а один раз археологам попалась даже вишнёвая косточка. Находят их практически по всему миру, начиная со слоёв времён бронзового века. Некоторые найдены даже при раскопках легендарной Трои. Но самое большое количество было обнаружено на территории древней Руси VIII-XII вв., поэтому именно славянам приписывают особый расцвет подобных украшений. Встречаются как в деревенских курганах, так и в крупных городах. Украшения в ту пору имели сразу два предназначения. Первое — это красота, и именно поэтому у женщин всегда было намного больше украшений и различных подвесок, колечек, серёжек и т.д., чем у мужчин.

К женщине в стародавние времена относились практически с благоговением и совсем иначе, чем в последующий христианский период, где женщину называли нечистым и грязным существом. В древности женщина — это не только роженица, которая должна выносить и вырастить потомков, но и жрица на капищах, ведающая мать, хранительница магии, прообраз Матери Сырой-Земли в человеческом обличье. Второе — это обрядовый и религиозный смысл.

В Древней Руси бытовало поверие, что злые духи могут воздействовать на любого человека, если тот не защищён специальными оберегами. Тело всегда защищено рубахой, платьем с вышитыми на них обережными символами, на запястьях рук браслеты, на шее ожерелья, на лбу специальная повязка, а виски, как обнажённое место — лакомый кусок для любого нехорошего проявления Нави — защищался именно такими кольцами. К сожалению, термин, каким именовали эти украшения-обереги в древние времена, не дошёл до наших дней, и их название является лишь определением учёных, что носили их в районе висков. Из некоторых источников (Словарь Даля, церковные списки) мы можем предположить, что височные кольца называли «Усерязь» — ушная украса, серёжка, заушница.

Как уже говорилось, при раскопках найдено большое видовое разнообразие височных колец. Однако самое широкое распространение получили проволочные кольца (вероятнее всего из-за своей дешевизны и простоты изготовления). Также по виду височных колец в древности можно было очень просто отличить представителей разных племён; и положение девушки/женщины в обществе. Проволочные кольца были небольшого диаметра с завёрнутыми в петельки кончиками. Также большое распространение получили головные кольца, на которых крепились подвески в виде виноградной лозы; двух- и трёхбусинные кольца; семилучевые, браслетообразные. Все кольца делятся на несколько видов: проволочные, бусинные, щитковые, лучевые, лопастные.
Семилучевые, как и другие, делятся на несколько подвидов: Височные кольца с гладким щитком или классические, Височные кольца с дужкой на щитке и с пятью зубчиками по верхнему краю щитка, Височные кольца с лучами в виде трилистника и с орнаментированным щитком или Деснинский вид. Лучевые и лопастные украшения являлись литыми.

Щитковые и Ромбощитковые кольца чаще всего находят на территориях расселения Ильменских Словен. Бронзовые кольца, где имеются утолщения в виде ромбов от 2 до 5 штук. Делались из проволоки, которая расковывалась в пластины. С течением времени узоры на щитках менялись и именно это помогло археологам и учёным-историкам определить — как расселялись племена. Часто встречаются ажурные и очень филигранные работы древнеславянских умельцев.
Кудреватые и лунницеобразные (лунничные) височные кольца. Лунницобразные вобрали в себя как элементы кудреватых колец, так и женских украшений, которые именовались Лунницами.
Учёные утверждают, что подобные украшения не являются изначально славянскими. Задолго до этого ими пользовались по всей Европе, в Скандинавии и Византии. Славяне же, иногда сталкиваясь с другими народами, со временем переняли украшения себе. И всё же, височные кольца, которые использовали наши предки, сильно отличаются от колец других народов, так как они придали им особую индивидуальность с учётом своих верований и традиций. К VIII веку эти кольца уже считали типично славянскими украшениями.

В большинстве случаев, как полагают исследователи, височные кольца вплетались в волосы, но также и подвешивались к венчику — девичьему головному убору. Кроме того, из колец составлялись целые ожерелья, которые обрамляли всю голову или же нанизывались на ремешок и опоясывали голову. В случае, когда височные кольца крепились к головному убору, находились они не возле виска, а на уровне ушей и как бы прикрывали их. Кое-где такие изделия даже вставлялись в мочку уха, наподобие серёжек. Интересно и то, как височные кольца носились в зависимости от возраста девушки или женщины. Девочки и девушки-подростки практически не носили колец или носили простенькие, согнутые вручную из проволоки.

Повзрослевшие девушки, невесты и зрелые женщины носили самые лучшие кольца у висков, так как именно им требовалась защита от тёмных чар. Пожилые женщины отказывались от колец, видимо в пользу того, что просто передавали их новому поколению.
В волосы височные кольца вплетались примерно так: волосы расчесывались на прямой пробор от затылка к вискам. После этого с обеих сторон заплетались косички, толщиной примерно в мизинец. Косичка шла от виска за ухо и состояла из трех прядей. В верхнее плетение косы возле виска вплеталось первое кольцо — самое маленькое, чуть ниже — следующее, которое было побольше. Так могли вплести до четырех колец.

В викканской традиции Лита - день бракосочетания бога и богини. Также, как и на Бельтейн, зажигаются костры, и в целом огню, как проявлению солярной энергии, придается большое значение.
Этот праздник имел особый духовный смысл в течение тысяч лет: люди отмечали жизненную силу солнца. Кельты разжигали костры, а христиане пытались заменить Литу праздником Иоанна Крестителя.
С одной стороны Лита знаменует начало угасающей силы солнца, но сам сезон наполнен плодородием и радостью. Солнце, цветы и земля находятся на пике своей силы. Все вокруг наполнено энергией и изобилием.
Лита - это время, чтобы наполнится этой энергией перед началом сбора урожая. День, когда граница миров наиболее тонка, что делает праздник прекрасным временем для всех предсказаний.
Среди всего прочего, «пора середины лета» упоминается как время, когда можно встретить фей и иных лесных духов, поскольку, они все чаще покидают свой тайный мир. Это идеальная возможность для общения с ними, поэтому раньше и оставляли на природе различные угощения для дивного народца.
Даже травы в эти дни обладали особой силой, и можно было практиковать мощнейшие ритуалы, заручившись поддержкой самой природы. Так считали наши предки, так считают последователи языческих верований и по сей день.
(С)

Небольшие фигурки богов, стоящие в красном углу избы и большие на капищах – назывались чурами. Чур – материальное воплощение божественной силы, каждая из которых имеет свою направленность и определенное действие. Сила, она как запах или вкус, кому что ближе. Лада пахнет цветущими садами и клубникой. Леля – лилиями, ночной фиалкой и водой. Макошь – хлебом, вечером, молоком и запахом любимого человека, чистым-чистым, когда ты после бани, распаренная выходишь. Даждь пахнет солнцем, брызгами теплой воды и запахом земли после летнего дождя. Так и сила – у каждой свое направление, свое предназначение. А чур – как концентратор определенной силы в нужном месте. Вот и ставили чуры покровителей в доме.
Бог Чур – это сила защиты своего, дорогого тому, кто защиту ставит. Интересная история появления Чура во дворе. Согласно преданиям 27 июля надо было идти в лес и искать там ветку, похожую на человечка или корень. Забрать найденное домой, отмыть, призвать Чурову силу да вместе с фигуркой обойти свой участок по периметру. Неважно, насколько он большой, хочешь защиту – показывай Чуру межу, хоть пешим ходом, хоть на коне.
После Чуры ставились по углам двора, вкапывались в полях да угодьях. Чуры всегда смотрели лицом наружу, выглядывая опасность да отводя беду. На защиту человека Чур не вставал, только на защиту периметра, дома, территории, земли. Стоит вспомнить, что раньше злом считали все, что несет убыток дому или людям, живущим в нем: болезни, несчастливую любовь или плохую семью, бедность, в общем-то все, что мешало людям быть счастливыми.

На требы Чуру приносили домашнюю еду.
Bast ©, 2017

С Лешим ссорится не стоит, особенно, если в лес ходите часто - за грибами, ягодами, травами да иным чем, в хозяйстве необходимым. Дружески настроенный Хозяин леса окажет большую помощь, да ещё и одарит сверх меры необычными лесными подарками. А обиженный – не только спрячет искомое, но ещё и побродить – поплутать заставит, страху нагонит, да и в урон ввести может. Потерять в лесу что-то и не найти - обычное дело, если Леший озорничает. Ладно бы мелочь какую, а если важную вещь? Хорошие отношения всегда легче поддерживать, чем потом по новой строить.
Именины Лешего – отличный день для того, чтобы отнести ему подарки, да вкусное угощение. Считалось, что Лешему нравится то, чего в лесу он достать не может. Благосклонно принимает он в свой день рождения блины, пироги, пиво, квас. От молока и пряников тоже не откажется. Любит и иные подарки – варежки да кушаки. Главное, вещица должна быть яркая да броская, да специально для него, Лешего, приобретена. То, что в доме завалялось и никому не пригодилось – нести не нужно. Лучше уж ограничится съестными подарками, зато от души, с хорошим настроением и с благодарностью за всякую помощь.
Рассказывают, что именины свои Леший гуляет с размахом. Начинает с ночи, видимо, чтоб не опоздать. Обходит владения, принимает поздравления, может и к другу- Домовому завернуть, его на кружечку-другую из дома выманить, с ним свой праздник отметить. На именины Лешего часто шумит лес, вроде без видимой причины. В народе говорят – лесной Хозяин гуляет.
Бытует и иное поверье – если не уважить Лешего, не поздравить его с именинами, выходит он ночью из лесу и раскидывает снопы да стога, пугает скотину, обернувшись волком и вообще всячески хулиганит, причиняя окрестным деревням не только неудобства, но и урон в хозяйстве. Обижается на невнимание.
Можно и посторожить своё добро всю ночь с кочергой в руках, да надев вывернутый наизнанку тулуп, как делали это раньше крестьяне, пожалевшие гостинца для Лешего. Но, говорят, не сильно такой метод помогал – пока в одну сторону отвлечешься, Леший в другой стороне уже напроказничал, да дальше озорничать пошёл. А накормишь лесного хозяина досыта, напоишь допьяна – он в благостном расположении духа спать и уляжется к вечеру.
Подарки на именины Хозяину леса лучше всего оставлять на пеньке. Не нашлось удобного - подойдет и опушка, или можно разместить принесённое под деревом. Не нужно для этого заходить в самую чащу, особенно если вас туда не тянет. Поздравьте Лешего там, где удобно, подарки ведь хуже не станут. А проще всего, возле самого леса обозначить свою цель, позвать хозяина и спросить, где можно разложить угощение. Подходящее место сразу найдется, и оно устроит всех. Не оставляйте в лесу то, что потом станет мусором – пластиковые упаковки, пакеты, одноразовую посуду, особенно если нет возможности за собой регулярно в лесу прибирать. Продумайте этот момент заранее, не сорите в лесу.

Кроме угощения и подарков обязательно выразите свое уважение и признательность словами. Умеете – можно спеть песню или поздравить в стихотворной форме, Лешему такое внимание очень нравится. А не умеете – просто выскажите свои добрые пожелания, поблагодарите за помощь и подсказки, и обязательно выразите “надежду на плодотворное сотрудничество в дальнейшем” – просите удачи в походах за лесными дарами, полных корзинок да лёгких тропок, не стесняйтесь. В такой праздничный день Леший вам не откажет.
И до следующего года лес будет с вами приветлив, звери лесные вас не испугают, что потребуется – найдется быстро, да будет всего для вас в изобилии.

Ардана ©, 2017

Смерть для язычника не предполагала посмертных страданий и кар, никаких котлов с кипящей смолой, никаких изощренных пыток для грешников. Каждый знал, что свои поступки при жизни - частично он сам оплатил, а что без расплаты осталось, то к младшим потомкам пошло. И хорошее, и плохое. Но за гранью смерти его ждал или Ирий, посмертный мир для самых обычных людей, или Сварга, мир, куда уходили воины – не просто те, кто владел при жизни оружием, а избравшие путь воина как стезю, как образ жизни и систему ценностей. Своего рода разделение по интересам. Но ни тех, ни других не ожидали посмертные муки.
Особая милость Мары – смерть легкая, почти незаметная, например – во сне, такую еще называли «поцелуем Марены». В коле года владением Мары считалась вся темная половина, от заката года, осеннего равноденствия (Радогоща) – до весеннего равноденствия, рассвета года (иначе Великдня). Ее встречают, почитают, приносят требы в особые дни. Ее приход знаменует начало «женского» времени, когда мир вокруг враждебен, а жизнь сосредоточена внутри стен дома.
Мара является людям в нескольких ипостасях. Мара-зима – это снег, холода, бесплодная земля, «земля берущая жизни». Сила, которая проверяет на прочность все, к чему прикасается.
Мара-сон – каждые сутки, засыпая, мы вступаем в территорию снов, и это тоже царство Марены, возможность путешествовать вне мира яви – но при этом не разрывая окончательно уз духа, души и тела. Время отдыха и покоя.
Мара-ведунья – у нас разговор отдельный. Она та, что ведает прошлое и будущее, причем будущее не столько как строгую данность, сколько все то море возможностей, которые только могут случиться, но не обязательно произойдут. Как и другие богини – она может быть и целительницей, но к ней обращаются при серьезных болезнях
Марена-жница, с серпом в руках, которым она и режет нить жизни. Собственно смерть, избавляющая дух и душу человека – от тела, которое стало больным (или увечным), неспособным далее существовать. Она же – и хозяйка Нави. Да только не Марена отмеряет срок жизни, следует она за узелками, что Макошь завязала, отмеряя судьбу.
Темная Мара - это чистая разрушающая сила, но не следует применять к ней эпитеты наподобие «злая, плохая, страшная». Да, нам, как людям, сложно не прилагать оценок по шкале хорошо/плохо, а вот у сил – у любых сил, и богов в том числе – другая шкала оценок, она не ограничена сиюминутным удобно/дискомфортно, приятно/неприятно. Помните «не было бы счастья, так несчастье помогло»? Пословица эта – об особенностях нашего, человеческого восприятия, в пределах известных нам обстоятельств, подоплеки и возможных последствий. Что же касается Мары, то под ее «горячую руку», под удар разрушающий силы попадают все те, кто не внемлет простым житейским правилам: не перебегать дорогу на красный свет, не заплывать за буйки, не совать пальцы в розетку, не бродить темными переулками в поисках приключений, не затевать выяснения отношений с психически нездоровыми людьми, у которых в руках нож или камень. Не напиваться до беспамятства в лютый мороз и не засыпать в сугробе.
А Марена сама по себе – не добра и не зла. Нет среди ее увлечений привычки просто вредить, от нечего делать, со скуки, или какого-то удовольствия. Человек, нарушая запреты, заявляет о том, что ему ни по чем, не страшно, вот он, готов к любым возможным последствиям. Не всегда такие поступки влекут за собой наказание Мары, но если она уже обратила внимание, то взыщет по строгости. Считается, что у Марены два лика, юный-девичий – и старушечий. Неизменный ее атрибут второго – серп, отсекающий жизни. А у девы-Мары – свежий, но уже срезанный цветок. Ее одежды белого цвета, цвета снега (погребальный саван как раз и относит нас к снегу, которым зимой укрыта земля, именно белый цвет – траурный, а не черный). Пояса, обережная атрибутика вышивки, символы – все это относится к яви, потому одежды Марены ничем таким не украшены. Также к ней относится и луна, лунная сила, но не вообще и не любая, а луна убывающая (да-да, лунный серп, который становится все тоньше и острее на убыли) и луна темная, полностью скрытая от глаз.

К вечеру 20-го числа хозяйки обязаны закончить приготовления к празднику, убрать и украсить дом, а также наготовить много яств. Также вся семья обязательно ходит в баню мыться, чтобы очистить свои тела перед таким важным событием.
Украшается дом обязательно ветками вечнозеленых деревьев. Это символизирует вечность жизни, а также этой традиции приписывается защита обитателей дома. Главный атрибут праздника – это венок Йоля. Его делают из веток ели в форме круга. Это символ того, что все в мире циклично: смерть и рождение. Венок означает, что все в мире сменяет друг друга, что-то погибает, а что-то рождается. Выбор зеленых веток можжевельника или сосны не случаен, ведь именно этот цвет можно считать символичным началом весеннего возрождения.
На венок ставят четыре свечки, которые означают четыре поры года, четыре стороны света, четыре элемента, четыре недели лунного цикла перед празднованием зимнего солнцестояния. Венок устанавливают в том месте дома, который можно назвать его сердцем, возможно, это камин или еще что-то.
Ночь матери всегда начинается пышными и веселыми застольями. Это не случайно, считалось очень важным накрыть богатый и сытный стол, а также полакомиться досыта разными вкусностями. И конечно, нужно обязательно предложить угощение своим предкам. (С)

Ясно, что не был Йоуханнес плохим, сиречь ленивым, беспечным и никудышным хозяином. Ну, разве что помечтать любил, да поговорить. Да только и у хорошего человека могут переколеть все овцы.

Всем известно, что беда не приходит в одиночку, ибо одна малая беда цепляет другую, на манер шестеренок в часах. Первыми недоброе почуяли аульвы – на то они и волшебное племя. И съехали с Йоуханнесова хутора. Все до единого, в одночасье. И это при том, что большая часть овец еще блеяла в загоне. Вторым проявил поистине сказочную прозорливость купец, что приостановил Йоуханнесов кредит в своей лавке. Он-то откуда догадался? – недоумевал отец. И сам же себе отвечал: не иначе тролли ему подсказали. Что ж, вполне может статься – даром, что ли они там, в городах, только и делают, что занимаются черной магией?

Ну а соседи Йоуханнеса, что не обладали пророческим даром и не водили дружбу с дьяволом, покуда пребывали в неведение относительно бедственного положения их приятеля. Может, оно и к лучшему.

Что и говорить, невеселый был сочельник в том году. Даже на жаркое к Йолю не осталось ни одной овечки.

Семейство собралось за ужином, который праздничным назвать язык не поворачивался. Сигге, Сигурд и Марион куксились, конечно, но лопали свою овсянку. А Эйнару кусок в горло не лез, его одолевала тревога. Почему же так? Да все из-за гостя, что иной раз навещает людей в сочельник.

Сколько раз слышал Эйнар от взрослых, ежели случалось ему бездельничать, - «погоди, сынок, вот настанет сочельник, да как придет за тобой Йольский кот!» Положим, все матери прикрикивают на детей, стоит им бросить работу и затеять возню, - «эй, Йольского кота заждались, оглоеды?» Даже учитель в школе порой говорит ученику, что считает ворон, глядя в окошко: «ну и что мы скажем Йольскому коту, коль скоро он придет экзаменовать нас? А, дружок?» Его так много, этого кота, что невольно приходит мысль: это чистый вымысел (Эйнар, к слову, выражался более энергично – брехня), сказочка для непослушных детей. Что поделать, взрослые всегда врут детям. И делают это из лучших побуждений. Будто если все растолковать прямо, как есть, они нипочем не поймут. На том бы и порешил для себя Эйнар, кабы не бабушка Гудрид. Именно у нее Эйнар осмелился спросить о Коте. А, надо сказать, бабушка Гудрид была не из тех, кто бросает слова на ветер. Во всяком случае, ни одна из ее сказок не была брехней. То есть, простите, вымыслом. Рассказывать она принималась редко, но делала это весьма красочно. И, что важнее всего, правдиво. Если, к примеру, поведала она о Сигурдуре из Угластадира с Мечом духов – то вот вам, пожалуйста, его могила, в двух шагах. Можете удостовериться, что он жил когда-то на свете. В существовании неприкаянного призрака, что вылезает из Морского кургана, тоже можно лично убедиться, ежели смелости хватит, конечно. Аульвы… может, кто и не верит в аульвов, да только не Эйнар.

Аульвы, надо сказать, по-своему любили старуху Гудрид, до того, что зазывали ее в гости. Они-то, верно, и нашептали ей все те чудесные и правдивые саги, что потом услышали ее внуки. Может статься, именно после смерти бабушки аульвы и решили, что им тут больше делать нечего, а вовсе не из-за долгов…

Эйнар вспомнил, как сверкнули тогда неулыбчивые бабкины глаза, и чуть не подавился. Вот уж никогда бы не подумал, что бабушка Гудрид кого-то опасается! Ее голос, ее лицо всегда хранили спокойствие, даже когда она рассказывала о мертвеце из Морского кургана. Но этот Кот…он должен и впрямь быть исчадием ада!

Всего месяца два назад, когда отец бродил по опустевшему загону и бормотал: «крысы, это проклятые крысы, что шныряют по овчарне! Заразили моих овечек своей крысиной хворью! Ууу… кота на вас нет!», Эйнар припомнил бабушкины слова. И похолодел…

«Все думают, будто знают, кто таков Кот Йоля. И ты тоже так думаешь. Но вы ничего не знаете. Он ходил по нашей земле, когда Йоль еще не был Рождеством Христовым, а был просто Йолем. Не буду утверждать, но, возможно, первый исландец, приплывший сюда, уже видел его на берегу в полосе прибоя. Этого Кота не убить. Он меряет пустоши хозяйским шагом, а где видит жилье – крадется, словно загробная тень, скользит змеей, прячется за сумерками. Хотя рост у него изрядный. Съесть человека на обед для него – ничто, сущий пустяк. Он терпеливо сидит в засаде, древний убийца, и всегда появляется нежданным. Он может исчезнуть в одном месте и сразу объявиться в другом, за сотни миль. Такие случаи бывали. Любая собака при виде его сомлеет, даже самая свирепая. Иная же - околеет враз. Огонь ему не страшен – пройдет сквозь него, и будет таков. Хуже всего, если он улыбнется человеку с той стороны очага, из пламени Сурдура… Тому бедняге нипочем не дожить до следующего Йоля – сгорит, как свечка. Вода замерзает, стоит ему подуть на нее сквозь усы. Клыки и когти у него остры, как сколы льда. Он – один из могучих духов этой страны, без чьего соизволения ни один корабль не пристанет к исландскому берегу. А знаешь ли ты, отчего этот Кот зовется Йольским? Под Йоль все меняется и струится, и этот мир готовится свалиться в преисподнюю. Потому люди и придумали веселиться да пьянствовать, да меж собой договорились, что завтра, мол, опять взойдет солнце. Вот оно и восходит – куда ж ему деваться! А еще потому, что люди жертвуют. А за жертвой кто приходит? Правильно, Кот Йоля. Вот они, поговорки да песенки, да кусок пирога на крыльце! Будешь лениться – Кот съест твой обед. Вот как стращают вас, сорванцов. Только ведь вы сами и будете обедом, хо-хо!

Что, страшно, Эйни? А как страшно было первым исландцам, в морозные-то ночи, когда черный зверь кружил меж землянками, и не было у них никакой защиты! У тебя-то она есть, это – господь наш Иисус. Так уж вышло, что тот, кто трудится неустанно, пребывает под его благословением. А тот, кто не может побороть скотскую лень – выходит из-под его воли. Не дай тебе боже покинуть Его стадо!»

Эйнар отправил в рот ложку овсянки. Накануне он тайком от родителей держал совет с младшими. Сигурд-Сигге-Марион слушали, приоткрыв рты от ужаса, правду о Йольском Коте, который приходит за бездельниками, что не остригли, не спряли шерсть, не оделись в обновы.

- Мы его прогоним! – заявил Сигурд. – Мигом разберем все скалки-поварешки, как только он сунется. А еще я знаю, где отец хранит большой нож…

- Ты слышал про его клыки? – возразила Сигрунн. – Что ему твой нож! Нет, надо все-все ему рассказать, мы же не виноваты в том, что наши овцы померли! Я могу заплакать! – и она пару раз всхлипнула в доказательство.

А Марион ничего не сказала, потому что говорить толком не умела – все больше гугукала. Так и сидела, будто лупоглазая куколка, засунув пухлый пальчик в рот.

- Я ее могу шлепнуть, - пообещала Сигге, покосившись на Марион, - и она тоже заплачет. Так заревет – мало не покажется!

- Не надо шлепать Марион! – вступился за малышку Эйнар.

А Сигурд только хмыкнул в ответ на слова Сигге – чего, мол, еще ждать от девчонки! И бросил:

- Да не придет к нам никакой Кот! Это такая же выдумка, как и аульвы!

Выдумка – не выдумка, а Эйнар только о Коте и думал, поглощая поздний йольский обед. И бабушкины слова все звучали у него в голове: «когда я была маленькой девочкой, про него так говорили – «он оставляет на снегу кровь и покойников, но никогда не оставляет следов!» Эйнар поёжился в своей худой одежонке – от двери немилосердно дуло. По словам бабушки Гудрид, про любого замерзшего в йольскую ночь говорили – «это его лап дело». Кота, то есть.

Эйнар огляделся. Маленькая комната тонула в полумраке. Гудел огонь в очаге, потрескивала праздничная свеча. На равнине грозно завывал ветер, время от времени сотрясая дом до основания, пытался забраться в дымовую трубу, от чего по комнатке стлался дым. В сизом этом тумане лица родителей были старыми и печальными. Йоуханнес молчал, как воды в рот набрал. А ведь обычно он бывал говорлив. Даже слишком, как считала мать. Когда отец начинал рассказ о прежних временах, любая работа была не в тягость. Видно дар слова он унаследовал от матери. Только, в отличие от Гудрид, живописал он не проделки мертвецов и чудовищ, а славные дела и битвы минувшего. И детям временами казалось, что Йоуханнес и сам ничуть не уступает героям, чьи подвиги столь самозабвенно расписывает. Если б кто сейчас увидел Йоуханнеса впервые, ни за что бы не поверил, что перед ним неудержимый говорун и отменный рассказчик. «Видать, все овец своих жалеет», - сказал себе Эйнар. Но кто-то у него внутри возразил: «Чушь! Он думает о том же, о чем и ты!»

Очаг прогорал, и темнее становилось по углам. Что-то недоброе надвигалось на дом Йоуханнеса. Родители все молчали, а Сигурд-Сигге-Морион благонравно уплетали овсянку, забыв о своем намерении отгонять Кота поварешками и пытаться разжалобить его слезами. Впрочем, Морион больше размазывала кашу, чем уплетала, вся вымазавшись до ушей – но что с нее взять-то?

Если бы бабушка Гудрид, как и прежде, сидела в своем кресле во главе стола, Эйнару было бы не так страшно. Но бабушка Гудрид, которая была потаенной ведьмой, которую уважали аульвы, взяла, да и померла. И тогда аульвы ушли с пустоши, оставив этот дом вовсе без защиты. Ну, если не считать господа нашего Иисуса. Да только на него на этом острове всегда надежда была слабая.

Ни дети, ни родители не знали точно, который был час, ибо часов в хозяйстве Йоуханнеса отродясь не водилось. Только все они разом почуяли, что ночь переломилась пополам. Почуяли тем древним чутьем, что дано всем тварям живым, чтоб узнавать этот час. Вот и настал Новый год. Или не настал? Говорила же старая Гудрид, что этот мир каждый раз норовит соскользнуть в Рагнарёк, в преисподнюю, в тартарары…

Эйнар вздрогнул от низкого рыка. Отцовский пастуший пес Грим, прозванный так не столько за черную шубу, сколько за угрюмый и злобный характер, скалил белые клыки, морщил нос. С ним творилось странное. Пятясь задом, зажав хвост между ног, он отступал в угол, будто огрызаясь на кого-то невидимого, и, наконец, юркнул под скамью. Словно неведомая сила втянула туда животное – Грим полностью ушел в тень, даже глазами не светил. А ведь в маленьких свирепых его глазках всегда тлели красные огоньки…

И в тот же миг раздался чей-то тяжелый и мягкий шаг. У самой двери. Заскрипел наст. Ночной гость потоптался, бухнул в дверь так, что засов жалобно звякнул. Второй раз.

- Надо бы открыть, хуже будет, - раздался до жути спокойный голос отца.

Мать, сидевшая недвижно с широко раскрытыми глазами, вдруг встрепенулась, схватила в охапку детей, ринулась с ними наверх по ступенькам. Эйнар и не ждал от нее такой прыти. Быстро, молча, она подгоняла их с Сигурдом острым кулачком, шлепала замешкавшуюся Сигге, одновременно качая у груди крошку Морион, чтоб, не дай бог, не заревела.

Там, затаившись в полутьме чердачной комнатке, они чутко вслушивались в ночь.

Вот загремел засов, со скрипом, нехотя, отворилась дверь. Далекий, печальный свист ветра вдруг приблизился, ворвался в дом. Повеяло морозом. И чем-то еще, кроме мороза. Звериным, темным, старым – так пахли летом косматые шубы, висящие в коморке, меж которых они с Сигге и Сигурдом играли, воображая себя первыми поселенцами в палатке из звериных шкур. Это был косматый, старый запах зимы. Безобидной летом, но зорко затаившейся, поблескивающей изредка желтым глазом луны.

Эйнару стало холодно. Там, внизу, кто-то был. Кто-то говорил с отцом, глухим и скрипучим голосом - слов было не разобрать. Эйнар потихоньку придвинулся к люку, заглянул вниз. Вот он, Йоуханнес, стоит с опущенной головой, как провинившийся школьник, отвечает на грозные ворчливые вопросы, голос его дрожит и прерывается. Йоуханнес, которого дети почитали героем ничуть не меньшим, чем пресловутый Сигурдур из Угластадира с мечом Духов!

Однако собеседника отцова Эйнар по-прежнему не мог разглядеть. Покосился на мать – та укачивала малютку и в его сторону не глядела. Вот и решился Эйнар спуститься на одну ступеньку, потом – на другую, на третью, и – увидел…

- Хм… одежонка твоя – рванье. Вот посмотрю еще, в чем твой выводок разгуливает, - изрек зверь, который ростом и дородством был никак не меньше датского борова. По всем же остальным признакам он был совершеннейший кот. Вроде тех, что охотятся за крысами по овинам.

Эйнар широко раскрыл глаза: так вот он каков, Кот Йоля! Мехом сер, грубая темная ость, более светлый густой подшерсток, глаза – чистые плошки, зеленые, злые. На прижатых к голове ушах торчали жесткие кисточки, а бакенбарды были не менее пышные, чем у пастора. Пушистый хвост охаживал бока, выдавая нетерпение. Но более всего поразила Эйнара Котова обувка – мягкие низкие войлочные сапожки, расшитые по ранту, словно чья-то умелая рука потрудилась, чтоб преподнести ему рождественский подарок. Сапожки на все четыре лапы! Кот мрачно топтался у входа в этих сапожках, и с них уже натекла талая лужица.

Отец меж тем скорбно развел руками – извините, мол, господин Кот, чем богаты – тем и рады… Коту такой ответ не понравился.

- Чуял я, чуял твой дом издалека, дай, думаю, загляну. Вот, не зря, выходит, заглянул. В обносках щеголяешь, как последний нищий. Где пряжа? Где шерсть? Где новая одежда, лежебока? – скрипуче вопросил Кот.

Отец только пожал плечами, да скорбно рукой махнул.

- Что, так и будешь меня у порога держать? – вновь заговорил окаянный зверь. – Зови меня в дом, кликни хозяйку – пусть пироги несет, да жаркое из ягненка, да творогу побольше! Поем, глядишь, подобрею…

- Еще раз прошу меня простить, господин Кот, но я вам уже имел честь сообщить, что все овечки мои отправились в лучший мир…могу предложить вам овсянку… вот если вы загляните к нам в следующий Йоль… - губы отца дрожали, улыбка получилась жалкой.

Кот только хмыкнул:

- До следующего Йоля – целый год ждать, мил человек. А я голоден. Нет творога – отдавай меньшую дочь. Так и быть, соглашусь я на такую замену.

Тут уж Эйнар долго не раздумывал. Сбежал по лестнице, отодвинул растерянного отца и прокричал прямо в Котову морду:

- Не получишь Марион, блохастый! Даже овсянки – и той не получишь! Эй, Сигурд, Сигге, окружай его!!

Брата и сестру он упомянул более для того, чтобы ввести врага в заблуждение, сказать по чести, он вовсе не надеялся, что они вспомнят о том, что собирались с Котом кухонной утварью биться. Но тут наверху истошно завопила Марион, словно почуяв, что речь идет о ней. И мама, решив, что терять больше нечего, сошла по ступенькам, бледная, но решительная, прижимая к себе крошку. На лице у нее было написано: только тронь моих детей, блохастый! А уж за мамой спустились Сигурд и Сигге, порешив, что сидеть в темной комнатке без матери куда как страшно.

Кот оглядел семейство, молчаливо сгрудившееся у лестницы на чердак, смешно сложил губы, словно намереваясь иронически присвистнуть. Но тут морда его скривилась. Он тяжело хлопнулся на толстый зад, вынул заднюю ногу из сапожка и принялся старательно чесать за левым ухом, жмурясь и порыкивая. Он действительно был блохаст.

Так и стояло семейство Йоуханнеса, покуда гость шумно вычесывал блох. И Эйнар вдруг сочувственно спросил:

- Что, донимают тебя блошки?

- Совсем замучили, проклятые, - брюзгливо отозвался Кот. – Некому, чай, шубу мне вычесать…

- Так я и вычешу! – радостно воскликнул Эйнар.

- А сумеешь, что ль? – недоверчиво покосился Йольский кот.

- Грима только я и чешу! – гордо заявил Эйнар. – А он на пастбище чего только не нахватается: и блох, и клещей…

- Ладно, ладно, верю, - проворчал Кот.

Не спросивши хозяев, прямо в обувке протопал к очагу, повалился на бок – вычесывай, мол. Эйнар взял собачий скребок и принялся за дело. И тут же пожалел, что напросился. Ну и шубища! Такую надо неделю вычесывать…Хорошо еще, что остальное семейство пришло на помощь – и мать, и Сигурд, и даже крошка Марион – оседлала котовий загривок и перебирала пальчиками жесткий серый мех. Ей Кот сразу понравился. Только Сигге села в сторонке и косилась на гостя с неодобрением.

Уж половина шубы вычесана была, когда Кот муркнул:

- А что, хозяин, не выпить ли нам водочки?

Йоуханнес смущенно ответил:

- Так на водочку нужны…эти…риксдалеры…

Кот только фыркнул. И приказал:

- В сундуке погляди. В старом кофейнике.

Отец хотел было возразить, но не решился, послушно полез в сундук. Было слышно, как он открыл кофейник, булькнул содержимым, отхлебнул и издал придушенный возглас.

- Неси его сюда, - велел Кот. – А заодно вот тот горшок с бараниной, и пирог, что прикрыт полотенцем. А ту большую миску скира – мне давай. Люблю скир!

Вот так, далеко за полночь в доме Йоуханнеса начался запоздалый пир. Ярко пылал огонь в очаге, урчал довольный Кот, и отец, запинаясь, жаловался ему на крыс, погубивших его ненаглядных овечек. Только Сигге сидела молча и смотрела исподлобья. А потом вдруг решилась. Подошла к Коту и строго спросила:

- А вы по правде хотели съесть Марион? Вы вправду едите детей?

Кот прижмурил зеленые глаза, и, облизнув с усов сметану, отвечал:

- Да на кой они мне? Скир ведь вкуснее…

Сон сморил Эйнара, когда он прикончил третий кусок пирога. А когда проснулся – было уже светло, ночного гостя и помину не было, а домочадцы вели себя так, словно бы и не случилось вчера ничего из ряда вон выходящего.

Что тут рассказывать? Как беда не приходит в одиночку, так и радость. Йоуханнес одолжил деньжат и разжился к весне ягнятами – ведь никто не знал его как плохого человека, отчего бы ни одолжить. А когда в загоне уже блеяли овечки, однажды вечером в кухонную дверь поскреблись. То был крупный серый котенок с диковатыми зелеными глазами и кисточками на ушах. Отец взял подкидыша на руки, поклонился в темноту и крикнул кому-то:

- Спасибо!

Звереныш рос быстро, вскоре вымахал в огромного котяру, строгого и неласкового. Ходил он по овчарне – хвост трубой. Йоуханнес нарадоваться не мог – ни одной крысы в загоне! А Эйнар твердо знал – следующий Йоль уж не застанет их в рванье да с миской овсянки.

Говорят, от этого зверя пошла знаменитая в нашей округе порода кошек, что так ценится овцеводами. Кто-то говорит, что произошли они от дикой горной кошки, иные утверждают, что первого из серых крысоловов завезли к нам датские матросы. И все без исключения превозносят их как лучших в мире истребителей крыс. Но в действительности их почитают по другой причине – этот кот заботится о хозяйских детях и овцах. Как? Нам то неведомо, только в доме, где есть такой кот не будет болезней ни овечьих, ни человечьих. Во всяком случае, так говорил мне мой дедушка Эйнар, а он в своих рассказах никогда не опускался до брех… прошу прощения, до вымысла ))

автор - Ugly_koyote

Ель являлась символом перехода из одного мира в другой: из девушек в жены, из года в год, из мира живых в мир мертвых. Этим объясняется традиция использовать ель в моменты «переходных жизненных ситуаций», важных для семьи, Рода, для отдельного человека. Например, на Украине до сих пор существует традиция перед свадьбой наряжать ель во время девичника, а в день свадьбы украшенное дерево несут впереди жениха и невесты. В северных районах Карелии зеленые хвойные ветки бросают в подол молодой хозяйке, чтобы способствовать семейному счастью и рождению детей.
Кроме того ель – это дерево, дающее связь с Родом, и при общении с ним можно услышать совет предков. В древности финны, чтобы получить нужную информацию, проводили ночь под кроной ели. Мы ведь тоже сейчас проводим ночь у елки, не правда ли? И надеемся получить совет на предстоящий год, получить благословение на исполнение желаний?!
Но кроме всего этого ель – это сакральный символ жизни, соединения в нашей судьбе энергий прошлого, настоящего и будущего. Поэтому, наряжая елку в Новый Год, мы не просто создаем себе хорошее настроение, мы творим свою судьбу. Если подойти к этому процессу осознанно, то можно превратить свою домашнюю ель в символ Мирового Древа, у подножия вы сможете обратиться к Высшим Силам и быть услышанными.
Если ель символично разделить на три яруса, то нижний ярус - это прошлое, наша связь с Родом, поэтому здесь можно развешать старые новогодние игрушки, доставшиеся от бабушек и дедушек. Сюда же благоприятно поставить фигурку Деда Мороза, потому что он символизирует дух пращура, хранителя Рода. Наряжая нижний ярус ели нужно мысленно просить у своего Рода защиту и выражать ему почтение.
Второй ярус ели – это мир нашего настоящего. Сюда хорошо вешать игрушки, которые символизируют то, что вы хотите привнести в свою жизнь. Например, пряничный домик – для новой квартиры, машинка, если думаете о приобретении автомобиля. Фантазируйте, и пусть ваши мечты украсят елку.
Верхний ярус – это связь с Богом, с Высшими Силами и небесными помощниками. Здесь хорошо повесить фигурки ангелов и любые игрушки, которые символизируют для вас благосклонность небес.
Если Вы украшаете искусственную елку, принесите в дом хотя бы одну еловую ветку и украсьте ее в соответствии с приведенными рекомендациями, потому что, как мы уже писали выше, еловые ветви обладают теми же жизненными сакральными силами, что и целое дерево.
И последнее, что хотелось бы сказать о ели. Вечнозеленое – вечно живущее. На подсознательном уровне ель помогает нам вспомнить о том, что все мы – вечные Души, и одновременно о могуществе Времени. Ведь настоящее – это следствие нашего прошлого и одновременно причина нашего будущего. Поэтому только от нас зависит, как мы начнем свой Новый Год, какие семена положим в почву настоящего.
(С)

10 марта – Жаворонки, день, когда начинали возвращаться из теплых краев первые птицы. Жаворонков особо выделяли из всех птиц еще и потому, что по времени их прилета определяли когда начинать пахоту и другие весенние работы. Если жаворонки прилетели, то значит пора выходить в поле. Да и про манеру жаворонка летать говорили «жаворонок небо пашет», поскольку его полет очень необычен – жаворонок сначала взмывает вверх, а потом стремительно падает вниз.

В этот день хозяйки пекли из пресного, сдобного, ржаного или любого другого теста птичек с распахнутыми крыльями - жаворонков и грачей, закладывая внутрь пташек конопляное или льняное семя, а сверху обмазывая медом и помечая глазки зернышками, черемухой или изюмом. Печеных пташек посылали родным и близким, раздавая их со словами: «Как жаворонок высоко летал, так чтобы и лён твой высокий был. Какая у моего жаворонка голова, так чтобы и лен головастый был!». Рассаживали пташек на деревьях и крышах домов. Дети бегали по улицам с испеченными пичугами, насаженными на длинные палки, несли их просто в руках, подбрасывая вверх, выкликая: «Жаворонки прилетите, красно лето принесите, зима надоела, весь хлеб поела!»
Наигравшись в жаворонками и набегавшись за день, уставшая, но счастливая ребятня скармливала остатки выпечки собакам и скоту, чтобы весна точно знала, что она нужна всем – и земле, и деревьям, и людям, и животным – все ждут солнышка и тепла, а с за ним и красного жаркого лета, обильного на ягоды и грибы, на духмяные травы и длинные погожие деньки.
На Жаворонки работали на зачатие и беременность, поскольку считалось, что вместе с птицами прилетали из Ирия души тех, ко ушел. В этот день можно было поговорить, заклИкать эти души, чтобы те спустились и стали детьми в роду, обещая им, что станете отличной матерью, будете заботиться и любить, рассказывая как вы хотите обрести материнство и как к этому готовы.

Жива_девица ©