Женщина может хотеть быть мамой, очень хотеть. Есть ли у этого желания преграды? Возможно, возраст, материальное положение, проблемы со здоровьем или что-то другое. Например, матери мальчика, которую запечатлела на своих фотографиях американская фотограф Кейт Мюррей, диагностировали третью стадию рака груди на среднем сроке беременности. Обычно в таких ситуациях врачи рекомендуют сделать аборт, чтобы минимизировать риск для женщины, однако наша героиня решила дать шанс своему ребенку. Ей пришлось ампутировать одну грудь и пройти курс химиотерапии во время беременности. А в дальнейшем пришлось стимулировать преждевременные роды на 36 неделе, чтобы не повредить развитию ребенка. Насколько оправдан её шаг? Есть ли на пути к материнству непреодолимые преграды?

Случай в семье знакомых.У молодой женщины саркома бедра, но она очень хочет родить ребенка(врачи всячески против,беременность усугубляла состояние). Ребенок рождается, женщина умирает, муж, отец новорожденной девочки, отказывается от нее, отдавая ее на воспитание пожилой бабушке, которая ухаживает уже много лет за очень пожилым мужем,инвалидом-колясочником. Так и растила она малышку сама, отец более не появлялся. Свое решение он объяснил так : "без Наташи ребенок мне не нужен".

Химиотерапия и ребенок... Я даже не знаю, для ребеночка это ведь тоже боль. Может какую-то химию подобрали легкую? Не знаю, не знаю что сказать.

Добавлено спустя 6 минут 29 секунд:
И фото очень страшные , уж простите, мне прям страшно на них смотреть.

нету такой...
беременным в принципе можно очень ограниченное количество лекарств.
химиопрепараты (стандартные) действуют на быстрорастущие клетки.
у эмбриона, подозреваю, других нет.

здоровья маме и малышу!!!
и не дай Бог в жизни встать перед таким выбором

Женщины всегда рисковали, разве нет? Даже обычная беременность это риск, но мы всегда надеемся на то, что все будет хорошо.

Может у нас нет, а них есть Просто не могу представить- чем обернется в будущем для ребенка такое.

Я не хотела вас пугать. Просто хотела заострить проблему выбора материнства, перед которым порой оказывается женщина. Тяжёлая болезнь - это ведь только одно из препятствий, есть и другие.

Добавлено спустя 1 минуту 53 секунды:

Надеяться - это одно, а рационально подходить к своему выбору - другое. И что правильнее слепая надежда или рациональный подход?

Я рада, что у меня не обнаружили во время беременности опухоль. Хотя она уже была. Врачи избавили меня от этого выбора. Я счастливо выносила и родила свою доченьку.
А лечение уже было потом...

Как страшно.
Но не окажет ли химия страшного влияния на ребенка... Ведь даже обычные часто используемые лекарства не все можно во время беременности. Двоякое чувство...и очень грустно.

Вароникка
Какая рациональность может быть у беременной женщины по отношению к желанному ребенку?
Доносить любой ценой

не смотря ни на что. это как любой ценой...не знаю

Как то читала на одном из форумов Владмамы посты женщины, у которой по анализам был риск рождения ребёнка с синдромом Дауна. Вот там шла ужасающая борьба между надеждой и трезвым, рациональным осознанием ситуации. Это один из возможных примеров.

мне кажется в таких случаях хочется чтобы само всё рассосалось. Если убить, как потом жить с этим

Врачи сказали модели сделать аборт после того, как ей удалили 95% челюсти из-за рака, — и вот что она сделала



Беременность — это вообще непросто, а беременность в сочетании с диагнозом «рак» — это катастрофа. Именно в такой ситуации оказалась в прошлом году канадская модель латвийского происхождения Елизавета Булохова. Елизавета думала, что у нее болят зубы, однако во время отпуска в Амстердаме выяснилось, что у нее рак. Врачи сказали, что перед началом химиотерапии ей надо будет сделать аборт.

«Я говорила с ребенком, когда он был у меня в животе. Я просила его перестать двигаться, потому что я не могу сохранить его. Но он зашевелился. Я решила, что рожу этого ребенка, чего бы мне это ни стоило», — рассказывает Булохова.

После этого внезапно выяснилось, что есть и третья опция — кесарево сечение. Младенец Валентин родился на десять недель раньше срока. Булоховой удалили 95% челюсти, она прошла химиотерапию и теперь восстанавливается. О своем опыте девушка рассказала изданию Vice.

Какой пацанчик хорошенький . Рискованно конечно, молодец. Теперь главно без рецедива. Конечно если на статистику глянуть, то наверно не все так радостно. Но это ведь жизнь твоего ребенка и тут на цифры никто не смотрит.

Кто мы, чтобы судить об этом?

Добавлено спустя 2 минуты 18 секунд:
Безусловно - это эгоизм чистой воды. Хочу родить. Хочу и все. Не задумываясь особо о том, как это отразится на здоровье ребенка. Не думая о том, что ребенок может остаться без мамы. И кому он нужен....


Но когда мысли беременных были рациональны?

Ну почему именно судить? Есть ситуация и есть мнения. Мне кажется тут не судят, а впервую очередь на себя примеряют. Хотя в реале и решения могут не совпасть с сегодняшними мыслями.

Добавлено спустя 1 минуту 56 секунд:
А о чем думает мама перебегая дорогу на красный свет-не о том что может ребенок один остаться.

Meyk
ну где вы такие истории находите? очень трогательно, разревелась, красивые все я про латвийскую модель

Slevada

Валентина Караджова, 35 лет

Мой первый муж не мог иметь детей, но я об этом не догадывалась и делала три попытки искусственного оплодотворения. После последней неудачной попытки появилась одышка, я поднималась на пятый этаж и задыхалась. Врачи сказали, что это нервное — на фоне стресса. Жизни без ребенка я не представляла, муж был категорически против, на этом и расстались.

Вскоре я встретила любимого Мишу, мы поженились, а через месяц я забеременела. Ребенок развивался хорошо, я продолжала работать по 13 часов в день консультантом в магазине и чувствовала себя прекрасно. Но на пятом месяце одышка вернулась. В женской консультации уверяли, что это нормально: все беременные задыхаются, плод растет. В какой-то момент я поняла, что не могу заправить постель, не хватает дыхания. Тогда гинеколог написал направление к кардиологу. После осмотра врач, ничего не сказав, отправил меня на госпитализацию в московскую горбольницу № 67. Там вынесли приговор: первичная идиопатическая легочная гипертензия — редкое заболевание легких и сердца, один случай на два миллиона.Первичная идиопатическая легочная гипертензия — редкое заболевание, один случай на два миллиона
Твитнуть эту цитату
Продолжительность жизни — три года, причины до сих пор неизвестны. Прогнозом была только смерть: моя, ребенка или наша общая. Врачи настоятельно рекомендовали прервать беременность, но как можно убить здорового ребенка, который уже активно шевелился внутри?

Через две недели меня перевели в Роддом при ГКБ имени Филатова. Там начался ад. Каждое утро в шесть часов мне приносили листы, где нужно было писать отказы от прерывания беременности. Акушеры-гинекологи меня дружно отчитывали: «Посмотрите, какая упертая», «Она уже вся синяя», «Что ты понаставила свои иконы, думаешь, твой Бог тебе поможет? Нет на свете Бога и чудес на свете нет», «Заведи вместо ребенка собачку». Однажды в палату зашли врачи. Они попросили соседку выйти и закрыть за собой дверь: «Ты хочешь видеть это небо, ты хочешь видеть это солнце? Тогда тебе нужно отказаться от ребенка, иначе не выживешь». Они кричали, а я закрывала уши. Когда они уходили, я держала себя за живот и мысленно разговаривала с малышом: все будет хорошо, мы это переживем. Эти 19 дней были самыми страшными в моей жизни.



Слева: Семья Валентины. Мишеньке 6 месяцев. Турция 2011 год. До трансплантации.
Справа: Валентина
Фото: из личного архива

Однажды меня отпустили на выходные домой, и мы сбежали в Турцию, где живет моя сестра. Она заранее договорилась с Эгейским медицинским университетом в Измире. Там работала кардиолог, у которой был опыт ведения пациентов с таким диагнозом. Меня сразу положили в реанимацию, чтобы я была под присмотром. Дотянули до семи месяцев и сделали кесарево. Родился мальчик, еще месяц его выхаживали в инкубаторе. Я стала чуть ли не первой женщиной с легочной гипертензией, успешно родившей здорового ребенка.

Через полгода мы вернулись в Москву, я начала принимать лекарства. Казалось, мне лучше: я могла гулять с ребенком, одевать его, кормить. Не получалось купать, но это взял на себя муж. А потом легкие стали отказывать. Из-за недостатка кислорода в организме 24 часа в сутки семь дней в неделю я ходила с легочным концентратором, который насыщал мои легкие. Едва хватало 10 литров в день. В Институте Склифосовского меня поставили в лист ожидания на трансплантацию. Мы ждали девять месяцев. Муж стучался во все двери, добивался, чтобы мне выписали препарат, который продлил бы жизнь до трансплантации. Помог нам благотворительный фонд «Наташа». Каким-то чудом на запрос фонда откликнулся спонсор, который оплатил большую часть лечения: сначала пять тысяч евро на первичное обследование в Вене, а потом 150 тысяч евро за трансплантацию.В Интернете мой спаситель известен как «Капитан Немо» — это щедрый благотворитель, помогающий неизлечимо больным людям
Твитнуть эту цитату
В Интернете мой спаситель известен как «Капитан Немо» — это щедрый благотворитель, помогающий неизлечимо больным людям. Никто не знает, как на самом деле его зовут. Уже много лет он спасает жизни и оказывает финансовую помощь различным фондам.

В Вене нас поселили в общежитии при больнице для тех, кто ждет органы на трансплантацию. За восемь месяцев меня вызывали трижды. Первый раз «Скорая» приехала через три месяца, в четыре утра, но оказалось, что в донорских легких нашли инфекцию. Во второй раз, спустя еще четыре месяца, легкие не подошли по объему из-за маленькой грудной клетки. В третий раз все сложилось: легкие, наконец, подошли, в полночь меня забрали на операцию, а в девять утра уже привезли в реанимацию. Но состояние ухудшилось, после пересадки в донорском легком опять обнаружили инфекцию. Два месяца меня вводили в искусственную кому: если бы я очнулась, из-за диких болей организм мог бы не справиться с инфекцией.

Миша рассказывал, что наблюдать меня два месяца в бессознательном состоянии было страшно. Все тело истыкано трубками, скелет с огромными глазами, без еды я похудела до 39 килограммов. Увидев себя в зеркале, я испугалась. На два месяца я выпала из жизни, хотя для меня это была одна ночь: странно заснуть в начале февраля, а проснуться в конце марта. Когда привели моего двухгодовалого сына, он меня не узнал, отворачивался и бежал к папе.

Меня выписали, и впервые за долгое время я вышла на улицу. Сидела на коляске и дышала своими новыми легкими, — сама, без кислорода. Тогда началась моя вторая жизнь. Если бы сейчас меня спросили, прошла бы я еще раз через все это ради своего ребенка и семьи, я, не сомневаясь, ответила бы «да».

http://takiedela.ru/2015/12/zhizn_kak_chudo/