1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31

Пре­по­доб­ный Па­вел Кси­ро­по­там­ский, в ми­ру Про­ко­пий, был сы­ном кон­стан­ти­но­поль­ско­го им­пе­ра­то­ра Ми­ха­и­ла Ку­ро­па­ла­та, ко­то­рый впо­след­ствии сло­жил с се­бя цар­ское до­сто­ин­ство и при­нял ино­че­ство в по­стро­ен­ном им мо­на­сты­ре. По­лу­чив бле­стя­щее об­ра­зо­ва­ние, Про­ко­пий стал од­ним из уче­ней­ших лю­дей сво­е­го вре­ме­ни. Его Сло­во на Вве­де­ние во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ка­нон Со­ро­ка му­че­ни­кам, ка­нон Чест­но­му Кре­сту и дру­гие тру­ды снис­ка­ли ему за­слу­жен­ную сла­ву. Но уче­ность и по­чет­ное по­ло­же­ние в све­те не увлек­ли Про­ко­пия. Оста­вив все мир­ское, сме­нив бо­га­тые одеж­ды на ни­щен­ское ру­би­ще, он ушел на Свя­тую Го­ру, на ме­сто Кси­ро­по­там, по­стро­ил се­бе кел­лию в раз­ва­ли­тьфу! ра­зо­рен­ной оби­те­ли, ос­но­ван­ной неко­гда ца­ри­цей Пульхе­ри­ей в честь 40 му­че­ни­ков, и при­нял от пу­стын­ни­ка Кос­мы по­стриг с име­нем Па­вел.

Из сми­рен­но­муд­рия пре­по­доб­ный ни­ко­му не от­кры­вал сво­ей уче­но­сти. Сла­ва о стро­гой жиз­ни Пав­ла быст­ро раз­нес­лась по всей Свя­той Го­ре. Его ста­ли на­зы­вать Пав­лом Кси­ро­по­там­ским, а оби­тель, где он под­ви­зал­ся, и до­ныне но­сит на­зва­ние Кси­ро­по­там (Су­хой по­ток).

Всту­пив­ший в то вре­мя на пре­стол им­пе­ра­тор Ро­ман, род­ствен­ник свя­то­го Пав­ла, через Про­та Свя­той Го­ры упро­сил свя­то­го при­быть в Кон­стан­ти­но­поль и устро­ил ему пыш­ную встре­чу. Сми­рен­ный Па­вел, не из­ме­няя сво­е­му ино­че­ско­му дол­гу, с кре­стом, в разо­дран­ной ря­се явил­ся сре­ди при­двор­но­го блес­ка и ве­ли­ко­ле­пия. Свою сла­ву из­бран­ни­ка Бо­жия свя­той Па­вел под­твер­дил, чу­дес­но ис­це­лив тя­же­ло за­болев­ше­го им­пе­ра­то­ра Ро­ма­на, воз­ло­жив на него свои ру­ки. Но су­е­та при­двор­ной жиз­ни, обе­щан­ная при­зна­тель­ным им­пе­ра­то­ром, не пре­льсти­ла свя­то­го, и он вер­нул­ся на Свя­тую Го­ру, ис­про­сив у ца­ря лишь од­ну ми­лость – вос­ста­но­вить Кси­ро­по­там­скую оби­тель.

По воз­об­нов­ле­нии мо­на­сты­ря и освя­ще­ния со­бор­но­го хра­ма на свя­том пре­сто­ле бы­ла воз­ло­же­на часть Чест­но­го Дре­ва Жи­во­тво­ря­ще­го Кре­ста Гос­под­ня, пе­ре­дан­ная свя­то­му Пав­лу им­пе­ра­то­ром Ро­ма­ном.

Вско­ре Кси­ро­по­там­ская оби­тель на­пол­ни­лась мно­же­ством ино­ков, же­лав­ших вве­рить се­бя ру­ко­вод­ству свя­то­го по­движ­ни­ка, но пре­по­доб­ный Па­вел, по­ру­чив управ­ле­ние мо­на­сты­рем од­но­му из бра­тии, уда­лил­ся в от­да­лен­ную пу­сты­ню. Его стро­гое без­мол­вие бы­ло вновь на­ру­ше­но уче­ни­ка­ми, не же­лав­ши­ми по­ки­дать сво­е­го стар­ца. То­гда пре­по­доб­ный ис­про­сил у им­пе­ра­то­ра средств для по­строй­ки но­вой оби­те­ли. Так был ос­но­ван свя­тым Пав­лом мо­на­стырь во имя свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка и по­бе­до­нос­ца Ге­ор­гия. Пер­вым на­сто­я­те­лем но­во­го мо­на­сты­ря стал сам пре­по­доб­ный Па­вел, ко­то­рый и ту­да при­нес ча­сти­цы Чест­но­го Дре­ва Кре­ста Гос­под­ня.

За­ра­нее из­ве­щен­ный Гос­по­дом о сво­ей кон­чине, свя­той со­звал к се­бе бра­тию Кси­ро­по­там­ской и но­вой Ге­ор­ги­ев­ской оби­те­лей и дал им по­след­нее на­став­ле­ние. В день кон­чи­ны пре­по­доб­ный Па­вел на­дел ман­тию, про­чи­тал мо­лит­ву свя­то­го Иоан­ни­кия, ко­то­рую про­из­но­сил по­сто­ян­но: «Упо­ва­ние мое – Отец, при­бе­жи­ще мое – Сын, по­кров мой – Дух Свя­тый, Тро­и­ца Свя­тая, сла­ва Те­бе», и при­об­щил­ся Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин. По­хо­ро­нить свое те­ло свя­той Па­вел за­ве­щал на по­лу­ост­ро­ве Пон­го­се (на­про­тив Свя­той Го­ры).

Но по во­ле Бо­жи­ей ко­рабль при­би­ло к бе­ре­гам Кон­стан­ти­но­по­ля, где им­пе­ра­тор и Пат­ри­арх с бла­го­го­ве­ни­ем при­ня­ли те­ло свя­то­го и тор­же­ствен­но по­ло­жи­ли в Ве­ли­кой церк­ви. По­сле раз­гро­ма Кон­стан­ти­но­по­ля кре­сто­нос­ца­ми мо­щи свя­то­го Пав­ла бы­ли пе­ре­не­се­ны в Ве­не­цию.

Му­че­ни­ца Се­ра­фи­ма де­ва по­стра­да­ла за Хри­ста в Ри­ме, при им­пе­ра­то­ре Адри­ане (117–138 гг.). Уро­жен­ка Ан­тио­хии, св. Се­ра­фи­ма жи­ла в Ри­ме у неко­ей знат­ной жен­щи­ны Са­ви­ны, ко­то­рую об­ра­ти­ла ко Хри­сту.

За ис­по­ве­да­ние ис­тин­но­го Бо­га и от­каз при­не­сти жерт­ву идо­лам свя­тая бы­ла от­да­на на по­ру­га­ние двум юно­шам. Св. Се­ра­фи­ма про­си­ла Гос­по­да за­щи­тить ее от на­си­лия. Вдруг про­изо­шло зем­ле­тря­се­ние, и юно­ши упа­ли в пол­ном рас­слаб­ле­нии. Ду­мая, что де­ви­ца зна­ет некое вол­шеб­ство, пра­ви­тель про­сил ее вер­нуть юно­шам здо­ро­вье и дар ре­чи. По мо­лит­вам свя­той они ис­це­ли­лись и рас­ска­за­ли, что им явил­ся Ан­гел и за­сло­нил от них де­ви­цу, а их по­ра­зи­ло рас­слаб­ле­ние. То­гда св. Се­ра­фи­му пре­да­ли му­че­ни­ям, по­сле ко­то­рых от­сек­ли ей го­ло­ву.

Свя­тая му­че­ни­ца Се­ра­фи­ма де­ва, уро­жен­ка Ан­тио­хии, жи­ла в Ри­ме в цар­ство­ва­ние им­пе­ра­то­ра Адри­а­на (117–138) у знат­ной рим­лян­ки Са­ви­ны, ко­то­рую свя­тая об­ра­ти­ла в хри­сти­ан­ство.

При на­чав­шем­ся по при­ка­зу им­пе­ра­то­ра го­не­нии на хри­сти­ан пра­ви­тель Бе­рилл при­ка­зал при­ве­сти на суд свя­тую Се­ра­фи­му. Же­лая по­лу­чить от Гос­по­да му­че­ни­че­ский ве­нец, она по пер­во­му тре­бо­ва­нию бес­страш­но по­шла к па­ла­чам. Ее со­про­вож­да­ла пре­дан­ная Са­ви­на. Уви­дев знат­ную гос­по­жу, Бе­рилл сна­ча­ла от­пу­стил де­ви­цу, но через несколь­ко дней вновь вы­звал свя­тую Се­ра­фи­му и на­чал суд.

Пра­ви­тель за­став­лял свя­тую по­чтить язы­че­ских бо­гов и при­не­сти им жерт­ву, но она сме­ло ис­по­ве­до­ва­ла свою ве­ру в Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га – Иису­са Хри­ста. То­гда Бе­рилл от­дал ее на по­ру­га­ние двум бес­стыд­ным юно­шам. Свя­тая му­че­ни­ца про­си­ла Гос­по­да за­щи­тить ее. Вдруг на­ча­лось зем­ле­тря­се­ние и юно­ши упа­ли в пол­ном рас­слаб­ле­нии. На сле­ду­ю­щий день пра­ви­те­лю ста­ло из­вест­но, что его за­мы­сел не осу­ще­ствил­ся. Ду­мая, что свя­тая зна­ет вол­шеб­ство, Бе­рилл по­про­сил ее вер­нуть юно­шам здо­ро­вье и дар ре­чи, чтобы они са­ми рас­ска­за­ли о чу­де. Свя­тая, по­мо­лив­шись Гос­по­ду, при­ка­за­ла юно­шам встать, и они сра­зу под­ня­лись и ска­за­ли су­дье, что Ан­гел Гос­по­день за­сло­нил со­бой свя­тую, за­пре­тив им под­хо­дить к ней. Же­сто­кий пра­ви­тель не по­ве­рил сво­им слу­гам и про­дол­жал убеж­дать свя­тую Се­ра­фи­му при­не­сти жерт­ву идо­лам. Но свя­тая му­че­ни­ца оста­лась непре­клон­ной да­же то­гда, ко­гда ее па­ли­ли го­ря­щи­ми све­ча­ми и нещад­но би­ли пал­ка­ми. Без­жа­лост­но­го пра­ви­те­ля по­стиг­ла су­ро­вая ка­ра: ще­па от пал­ки, ко­то­рой из­би­ва­ли свя­тую, по­па­ла ему в глаз, и через три дня му­чи­тель ослеп. Бес­силь­ный пе­ред непре­клон­но­стью хри­сти­ан­ки, су­дья при­ка­зал ее обез­гла­вить. Са­ви­на с бла­го­го­ве­ни­ем по­хо­ро­ни­ла те­ло сво­ей свя­той на­став­ни­цы.

Свя­той му­че­ник Иоанн Воин слу­жил в им­пе­ра­тор­ском вой­ске Юли­а­на Отступ­ни­ка (361–363). Наря­ду с дру­ги­ми во­и­на­ми его по­сы­ла­ли пре­сле­до­вать и уби­вать хри­сти­ан. Оста­ва­ясь внешне го­ни­те­лем, свя­той Иоанн на деле ока­зы­вал го­ни­мым хри­сти­а­нам боль­шую по­мощь: тех, ко­то­рые были схва­че­ны, осво­бож­дал, дру­гих пре­ду­пре­ждал о гро­зя­щей им опас­но­сти, со­дей­ство­вал их по­бе­гу. Свя­той Иоанн ока­зы­вал ми­ло­сер­дие не толь­ко хри­сти­а­нам, но и всем бед­ству­ю­щим и тре­бу­ю­щим по­мо­щи: по­се­щал боль­ных, уте­шал скор­бя­щих. Когда Юли­ан Отступ­ник узнал о дей­стви­ях свя­то­го, то за­клю­чил его в тем­ни­цу. В 363 году им­пе­ра­тор был убит на войне с пер­са­ми. Свя­той Иоанн вы­шел на сво­бо­ду и по­свя­тил свою жизнь слу­же­нию ближ­ним, жил в свя­то­сти и чи­сто­те. Скон­чал­ся он в глу­бо­кой ста­ро­сти.

Год кон­чи­ны его точ­но не из­ве­стен, ме­сто по­гре­бе­ния свя­то­го Иоан­на Вои­на по­сте­пен­но было за­бы­то. Он явил­ся од­ной бла­го­че­сти­вой жен­щине и ука­зал ме­сто сво­е­го упо­ко­е­ния. Оно ста­ло из­вест­но в этом окру­ге. Обре­тен­ные его мощи были по­ло­же­ны в церк­ви апо­сто­ла Иоан­на Бого­сло­ва в Кон­стан­ти­но­по­ле. Гос­подь да­ро­вал свя­тым мо­щам Иоан­на Вои­на бла­го­дат­ную силу ис­це­ле­ния. По мо­лит­вам свя­то­го Иоан­на по­лу­ча­ют уте­ше­ние оби­жен­ные и скор­бя­щие. В Рус­ской Церк­ви Иоанн Воин свя­то чтит­ся как ве­ли­кий по­мощ­ник в скор­бях и в раз­лич­ных жи­тей­ских об­сто­я­ни­ях.

Свя­щен­но­му­че­ник Ве­ни­а­мин, мит­ро­по­лит Пет­ро­град­ский и Гдов­ский (в ми­ру Ва­си­лий), ро­дил­ся в 1873 го­ду на Ни­мен­ском по­го­сте Ан­дре­ев­ской во­ло­сти Кар­го­поль­ско­го уез­да, ныне Ар­хан­гель­ской об­ла­сти, в се­мье свя­щен­ни­ка Пав­ла и Ма­рии Ка­зан­ских. Ро­ди­те­ли вос­пи­ты­ва­ли сы­на в бла­го­че­стии и хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лях. По­лю­бив чте­ние жи­тий свя­тых, от­рок вос­хи­щал­ся их ду­хов­ны­ми по­дви­га­ми, со­жа­лея о том, что в совре­мен­ном ему ми­ре он ли­шен воз­мож­но­сти по­стра­дать за ве­ру пра­во­слав­ную.

Ин­те­рес Ва­си­лия Ка­зан­ско­го к ду­ше­по­лез­ным кни­гам и усер­дие в изу­че­нии цер­ков­ной гра­мо­ты пред­опре­де­ли­ли вы­бор жиз­нен­но­го пу­ти: по­сле окон­ча­ния Пет­ро­за­вод­ской Ду­хов­ной Се­ми­на­рии юно­ша по­сту­пил в Санкт-Пе­тер­бург­скую Ду­хов­ную Ака­де­мию. Сту­ден­том ак­тив­но участ­во­вал в де­я­тель­но­сти «Об­ще­ства рас­про­стра­не­ния ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го про­све­ще­ния в ду­хе Пра­во­слав­ной Церк­ви», ор­га­ни­зуя бе­се­ды сре­ди ра­бо­чих. В 1895 го­ду он при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Ве­ни­а­мин и был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а в сле­ду­ю­щем го­ду – во иеро­мо­на­ха. По окон­ча­нии Ака­де­мии в 1897 го­ду со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия иеро­мо­тьфу! Ве­ни­а­мин был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем Свя­щен­но­го Пи­са­ния в Риж­скую Ду­хов­ную Се­ми­на­рию. С 1898 го­да – он ин­спек­тор Холм­ской, спу­стя год – Санкт-Пе­тер­бург­ской Се­ми­на­рии. В 1902 го­ду, по­сле воз­ве­де­ния в сан ар­хи­манд­ри­та, на­зна­чен рек­то­ром Са­мар­ской, а через три го­да – Санкт-Пе­тер­бург­ской Се­ми­на­рии.

Свя­щен­ник по при­зва­нию, ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин вско­ре был воз­ве­ден на бо­лее вы­со­кую сту­пень пас­тыр­ско­го слу­же­ния: 24 ян­ва­ря 1910 го­да в Свя­то-Тро­иц­ком со­бо­ре Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры он был ру­ко­по­ло­жен во епи­ско­па Гдов­ско­го, Пе­тер­бург­ско­го ви­ка­рия. Сре­ди со­вер­шав­ших чин на­ре­че­ния бы­ли мит­ро­по­ли­ты Санкт-Пе­тер­бург­ский Ан­то­ний (Вад­ков­ский; † 1912) и Мос­ков­ский Вла­ди­мир (Бо­го­яв­лен­ский, † 1918; про­слав­лен в ли­ке свя­тых в 1992 го­ду), ар­хи­епи­скоп Яро­слав­ский (впо­след­ствии Свя­тей­ший Пат­ри­арх) Ти­хон (Бе­ла­вин, † 1925; про­слав­лен в ли­ке свя­тых в 1989 го­ду) и дру­гие иерар­хи.

Свя­ти­тель­ский сан Вла­ды­ка Ве­ни­а­мин вос­при­нял как обя­зан­ность пас­тыр­ско­го по­дви­га и апо­столь­ской про­по­ве­ди. Его ча­сто ви­де­ли в са­мых от­да­лен­ных и бед­ных квар­та­лах сто­ли­цы, ку­да он спе­шил по пер­во­му зо­ву, слов­но при­ход­ской свя­щен­ник, в про­стой ря­се, без внеш­них от­ли­чий епи­скоп­ско­го са­на, и где кре­стил ре­бен­ка или на­пут­ство­вал уми­ра­ю­ще­го. Нема­ло тру­да при­ло­жил он к спа­се­нию пад­ших жен­щин, вы­сту­пая с про­по­ве­дя­ми в «Об­ще­стве Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы». Воз­дей­ствие его на­став­ле­ний бы­ло ве­ли­ко и мно­гие за­блуд­шие рас­ка­я­лись в гре­хов­ной жиз­ни.

Он все­гда на­хо­дил путь к серд­цам про­стых лю­дей, за что был ис­кренне лю­бим паст­вой, на­зы­вав­шей его «наш ба­тюш­ка Ве­ни­а­мин». Еван­гель­ская про­сто­та свя­ти­те­ля, от­зыв­чи­вость, сер­деч­ность, до­ступ­ность в со­че­та­нии с от­кры­тым ли­цом, ти­хим, про­ник­но­вен­ным го­ло­сом и всё осве­щав­шей улыб­кой, рас­по­ла­га­ли к нему да­же ино­вер­цев.

Со­бы­тия 1917 го­да вы­зва­ли пе­ре­ме­ны и в жиз­ни Церк­ви: по­сле Фев­раль­ской ре­во­лю­ции пра­вя­щие ар­хи­ереи ста­ли из­би­рать­ся на епар­хи­аль­ных съез­дах кли­ра и ми­рян. Ес­ли в неко­то­рых епар­хи­ях это вы­зва­ло рас­при и нестро­е­ния, то вы­бо­ры в Пет­ро­гра­де про­шли на ред­кость спо­кой­но – по­дав­ля­ю­щее боль­шин­ство го­ло­сов бы­ло от­да­но ви­кар­но­му епи­ско­пу Ве­ни­а­ми­ну. С 6 мар­та он – ар­хи­епи­скоп Пет­ро­град­ский и Ла­дож­ский, а 13 ав­гу­ста, на­ка­нуне от­кры­тия Свя­щен­но­го Со­бо­ра Рос­сий­ской Церк­ви, на­зна­чен мит­ро­по­ли­том Пет­ро­град­ским и Гдов­ским.

Сра­зу же по­сле из­бра­ния на Пет­ро­град­скую ка­фед­ру свя­ти­тель за­явил: «Я стою за сво­бод­ную Цер­ковь. Она долж­на быть чуж­да по­ли­ти­ки, ибо в про­шлом она мно­го от нее по­стра­да­ла. И те­перь на­кла­ды­вать но­вые пу­ты на Цер­ковь бы­ло бы боль­шой ошиб­кой. Са­мая глав­ная за­да­ча сей­час – это устро­ить и на­ла­дить на­шу при­ход­скую жизнь».

В то смут­ное вре­мя труд­но бы­ло най­ти че­ло­ве­ка столь да­ле­ко­го от по­ли­ти­ки, как мит­ро­по­лит Ве­ни­а­мин. При­сту­пив к осу­ществ­ле­нию сво­ей про­грам­мы, он все си­лы на­пра­вил на за­щи­ту пра­во­слав­но­го на­ро­да Рос­сии от же­сто­чай­ших го­не­ний, воз­двиг­ну­тых на него вра­га­ми ис­ти­ны Хри­сто­вой. По су­ти, они на­ча­лись в ян­ва­ре 1918 го­да по­сле из­да­ния де­кре­та «Об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства и шко­лы от Церк­ви», ко­то­рый на де­ле вос­при­ни­мал­ся вла­стью на ме­стах как сиг­нал к по­все­мест­но­му уни­что­же­нию глав­ным об­ра­зом Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви и ее слу­жи­те­лей, к гра­бе­жу цер­ков­но­го иму­ще­ства. По всей стране про­ка­ти­лась вол­на за­кры­тия и раз­ру­ше­ния хра­мов и мо­на­сты­рей, осквер­не­ния и уни­что­же­ния свя­тых икон и мо­щей, мас­со­вых аре­стов, пы­ток, ссы­лок и каз­ней епи­ско­пов, свя­щен­ни­ков, мо­на­хов и мо­на­хинь, ми­рян, ли­ше­ния Церк­ви и ее слу­жи­те­лей ма­те­ри­аль­ных средств к су­ще­ство­ва­нию.

На­си­лие над Цер­ко­вью не пре­кра­ти­лось и по­сле окон­ча­ния граж­дан­ской вой­ны. Небы­ва­лая раз­ру­ха и го­лод, охва­тив­шие стра­ну в 1921 го­ду, по­слу­жи­ли по­во­дом для но­вых го­не­ний на Цер­ковь, ко­то­рые про­во­ди­лись под ло­зун­гом «по­хо­да про­ле­та­ри­а­та на цер­ков­ные цен­но­сти». Их изъ­я­тие в Пет­ро­гра­де на­ча­лось в мар­те 1922 го­да. Мит­ро­по­лит Ве­ни­а­мин ни ми­ну­ты не ко­ле­бал­ся в ре­ше­нии это­го во­про­са. Яв­ляя при­мер вы­со­кой хри­сти­ан­ской люб­ви, он бла­го­сло­вил пе­ре­да­чу цер­ков­ных цен­но­стей, не име­ю­щих бо­го­слу­жеб­но­го упо­треб­ле­ния, на нуж­ды бед­ству­ю­щих, рас­смат­ри­вая это ре­ше­ние как ис­пол­не­ние сво­е­го пас­тыр­ско­го дол­га. «Мы все от­да­дим са­ми», – го­во­рил свя­ти­тель.

Од­на­ко к го­ло­су Вла­ды­ки Ве­ни­а­ми­на вла­сти не по­счи­та­ли нуж­ным при­слу­шать­ся. Они объ­яви­ли, что цен­но­сти бу­дут изъ­яты в фор­маль­ном по­ряд­ке как «при­над­ле­жа­щее го­су­дар­ству» иму­ще­ство. В го­ро­де, в неко­то­рых церк­вах, уже на­ча­лась их кон­фис­ка­ция. Изъ­я­тие цен­но­стей со­про­вож­да­лось вол­не­ни­я­ми на­ро­да, но се­рьез­ных бес­по­ряд­ков, ост­рых столк­но­ве­ний и аре­стов по­ка еще не бы­ло. Чув­ство­ва­лось при­бли­же­ние рас­пра­вы. Ее уско­ри­ло опуб­ли­ко­ван­ное 24 мар­та 1922 го­да в «Пет­ро­град­ской прав­де» пись­мо две­на­дца­ти лиц – ор­га­ни­за­то­ров об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла: они об­ви­ня­ли все вер­ное Свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну ду­хо­вен­ство в со­про­тив­ле­нии изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей и в уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ном за­го­во­ре про­тив со­вет­ской вла­сти. 29 мая 1922 го­да по­сле­до­вал арест мит­ро­по­ли­та Ве­ни­а­ми­на, а 10 июня то­го же го­да на­ча­лось слу­ша­ние де­ла, к ко­то­ро­му бы­ло при­вле­че­но еще 86 че­ло­век.

Свя­ти­тель Ве­ни­а­мин на про­цес­се был, как и все­гда, про­стым, спо­кой­ным, бла­гост­ным, убеж­да­ю­щим в неви­нов­но­сти дру­гих лю­дей. Пе­ред ли­цом ожи­дав­шей его смер­ти он, об­ра­ща­ясь к три­бу­на­лу, про­из­нес: «Я не знаю, что вы мне объ­яви­те в ва­шем при­го­во­ре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни про­воз­гла­си­ли, я с оди­на­ко­вым бла­го­го­ве­ни­ем об­ра­щу свои очи го­ре, воз­ло­жу на се­бя крест­ное зна­ме­ние (свя­ти­тель при этом ши­ро­ко пе­ре­кре­стил­ся) и ска­жу: «Сла­ва Те­бе, Гос­по­ди Бо­же, за всё».

5 июля 1922 го­да три­бу­нал объ­явил при­го­вор, а в ночь с 12 на 13 ав­гу­ста то­го же го­да мит­ро­по­лит Ве­ни­а­мин и вме­сте с ним ар­хи­манд­рит Сер­гий (Ше­ин), ми­ряне Юрий Но­виц­кий и Иван Ков­ша­ров бы­ли рас­стре­ля­ны на окра­ине Пет­ро­гра­да.

На брат­ском клад­би­ще Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры воз­двиг­нут крест над сим­во­ли­че­ской мо­ги­лой но­во­му­че­ни­ков Рос­сий­ских.

Свя­щен­но­му­че­ник ар­хи­манд­рит Сер­гий (в ми­ру Ва­си­лий Пав­ло­вич Ше­ин) ро­дил­ся в 1866 го­ду в де­ревне Колп­на Но­во­сель­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии. В 1893 го­ду окон­чил учи­ли­ще пра­во­ве­де­ния. Был чле­ном IV Го­судар­ствен­ной Ду­мы, вхо­дил в со­став сек­ре­та­ри­а­та Свя­щен­но­го Со­бо­ра Пра­во­слав­ной Рос­сий­ской Церк­ви 1917 – 1918 го­дов. Был за­ме­сти­те­лем пред­се­да­те­ля прав­ле­ния Об­ще­ства объ­еди­нен­ных пет­ро­град­ских пра­во­слав­ных при­хо­дов.

Му­че­ник Юрий (Юрий Пет­ро­вич Но­виц­кий) ро­дил­ся в 1882 го­ду в г. Ума­ни Ки­ев­ской гу­бер­нии. Окон­чил 1-ю гим­на­зию и Ки­ев­ский уни­вер­си­тет. С 1914 го­да до­цент, за­тем – про­фес­сор ка­фед­ры уго­лов­но­го пра­ва Пет­ро­град­ско­го уни­вер­си­те­та. Был пред­се­да­те­лем прав­ле­ния Об­ще­ства объ­еди­нен­ных пет­ро­град­ских пра­во­слав­ных при­хо­дов.

Му­че­ник Иоанн (Иван Ми­хай­ло­вич Ков­ша­ров), ро­дом из Одес­сы, юрист по об­ра­зо­ва­нию, быв­ший при­сяж­ный по­ве­рен­ный. Был юрис­кон­суль­том Лав­ры в Пет­ро­гра­де.

Па­мять свя­щен­но­му­че­ни­ков мит­ро­по­ли­та Ве­ни­а­ми­на, ар­хи­манд­ри­та Сер­гия, му­че­ни­ков Юрия и Иоан­на празд­ну­ет­ся 31 июля (13 ав­гу­ста) и в день Со­бо­ра но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских.

Празд­ник из­не­се­ния чест­но­го чест­но­го Кре­ста уста­нов­лен в день пер­во­го ав­гу­ста в Гре­ции Кон­стан­ти­но­поль­ским пат­ри­ар­хом Лу­кою[1] при ца­ре Ма­ну­и­ле[2], а в Рос­сии – мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским Кон­стан­ти­ном[3] и Несто­ром, епи­ско­пом Ро­стов­ским[4], при ве­ли­ком кня­зе Ан­дрее Юрье­ви­че[5]. При­чи­на его уста­нов­ле­ния бы­ла сле­ду­ю­щая. Ца­рю Ма­ну­и­лу и кня­зю Ан­дрею, на­хо­див­шим­ся меж­ду со­бою в ми­ре и брат­ской люб­ви, слу­чи­лось в один и тот же день вый­ти на вой­ну: пер­во­му из Кон­стан­ти­но­по­ля на са­ра­ци­нов[6], и вто­ро­му из Ро­сто­ва на бол­гар. (Ве­ли­кий князь жил в то вре­мя в Ро­сто­ве: бол­га­ра­ми же на­зы­ва­лись языч­ни­ки, ­тав­шие на ни­зо­вьях Вол­ги, от­сю­да они по­лу­чи­ли и свое на­име­но­ва­ние). Гос­подь Бог да­ро­вал им пол­ную по­бе­ду над вра­га­ми: царь гре­че­ский одо­лел са­ра­цин[7], а князь Ан­дрей Бо­го­люб­ский по­бе­дил бол­гар и по­ко­рил их се­бе, об­ра­тив в сво­их дан­ни­ков. – Ко­гда Ан­дрей шел на вой­ну, то имел обы­чай брать с со­бою ико­ну Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, дер­жа­щей на ру­ках Пред­веч­но­го Мла­ден­ца, Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, и изо­бра­же­ние чест­но­го Кре­ста Хри­сто­ва, ко­то­рый но­си­ли сре­ди вой­ска два иерея. Пе­ред са­мым вы­ступ­ле­ни­ем он воз­но­сил ко Хри­сту и Бо­го­ма­те­ри усерд­ные слез­ные мо­лит­вы и при­об­щал­ся Бо­же­ствен­ных Та­ин Хри­сто­вых. Этим непо­бе­ди­мым ору­жи­ем он во­ору­жал­ся бо­лее, неже­ли ме­ча­ми и ко­пья­ми, и на по­мощь Выш­не­го на­де­ял­ся бо­лее, неже­ли на храб­рость и чис­лен­ность сво­е­го вой­ска, хо­ро­шо зная из­ре­че­ние Да­ви­да: «Не на си­лу ко­ня смот­рит Он, не к [быст­ро­те] ног че­ло­ве­че­ских бла­го­во­лит, – бла­го­во­лит Гос­подь к бо­я­щим­ся Его, к упо­ва­ю­щим на ми­лость Его» (Пс.146:10-11). Сво­их во­и­нов князь так­же по­буж­дал к мо­лит­вам и при­ме­ром соб­ствен­ных бла­го­го­вей­ных мо­литв, и пря­мым по­ве­ле­ни­ем, и все, пав­ши на ко­ле­ни, со сле­за­ми мо­ли­лись пред ико­ною Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы и чест­ным Кре­стом Хри­сто­вым. Ве­ли­кий же князь, взи­рая на ико­ну, так го­во­рил в сво­ей мо­лит­ве:

– О, Вла­ды­чи­це, ро­див­шая Хри­ста Бо­га на­ше­го! Вся­кий, на­де­ю­щий­ся на Те­бя, не по­гибнет, и я, раб Твой, по ми­ло­сти Бо­жи­ей, имею в Те­бе сте­ну и по­кров и – Крест Сы­на Тво­е­го – как ору­жие обо­ю­до­ост­рое на вра­гов. Умо­ли Спа­си­те­ля ми­ра, Ко­то­ро­го дер­жишь на ру­ках Сво­их, чтобы си­ла крест­ная бы­ла, как огонь, по­па­ля­ю­щий вра­гов, хо­тя­щих всту­пить в брань с на­ми, и Твое все­силь­ное пред­ста­тель­ство да по­мо­жет нам одо­леть их.

По­сле усерд­ной мо­лит­вы все ло­бы­за­ли свя­тую ико­ну и чест­ной Крест и без­бо­яз­нен­но шли на вра­гов: Гос­подь со­дей­ство­вал им си­лою крест­ною и Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца ока­зы­ва­ла им по­мощь, хо­да­тай­ствуя за них пред Бо­гом. По­сто­ян­но дер­жась та­ко­го обы­чая пред каж­дым сра­же­ни­ем, ве­ли­кий князь не из­ме­нил ему и пред бит­вою про­тив бол­гар: он вы­шел, имея, по­доб­но ца­рю Кон­стан­ти­ну[8] в древ­ние вре­ме­на, впе­ре­ди вой­ска Крест Гос­по­день. Вы­сту­пив на по­ле, по­сле сра­же­ния с бол­га­ра­ми, рус­ская рать об­ра­ти­ла по­след­них в бег­ство и, пре­сле­дуя их, за­хва­ти­ла пять го­ро­дов; в чис­ле их был и го­род Бря­хи­мов на ре­ке Ка­ме. Ко­гда же воз­вра­ти­лись по­сле бит­вы с невер­ны­ми в свой стан, то уви­де­ли, что от ико­ны Бо­го­ма­те­ри с Мла­ден­цем-Хри­стом ис­хо­дят свет­лые, по­доб­ные ог­нен­ным, лу­чи, оси­я­ва­ю­щие всё вой­ско; это бы­ло в пер­вый день ав­гу­ста ме­ся­ца. Див­ное зре­ли­ще еще бо­лее воз­бу­ди­ло в ве­ли­ком кня­зе дух му­же­ства и на­деж­ды, и он сно­ва об­ра­тил свои пол­ки в по­го­ню за бол­га­ра­ми; он сжег боль­шин­ство го­ро­дов их, по­ло­жив на уцелев­шие дань, и опу­сто­шил всю зем­лю; по­сле этой по­бе­ды ве­ли­кий князь воз­вра­тил­ся с тор­же­ством до­мой. – Гре­че­ский царь Ма­ну­ил, вы­шед­ший со сво­им вой­ском про­тив са­ра­цин, в тот же имен­но день ви­дел так­же по­доб­ное чу­до, – ис­хож­де­ние от на­хо­див­шей­ся вме­сте с чест­ным Кре­стом сре­ди вой­ска ико­ны Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы со Спа­си­те­лем лу­чей, осе­ня­ю­щих весь полк, и в этот день он по­бе­дил са­ра­цин.

Царь и князь со­об­щи­ли, воз­да­вая сла­ву Бо­гу, осо­бы­ми по­сла­ни­я­ми друг дру­гу об одер­жан­ных с по­мо­щью Бо­жи­ею по­бе­дах и о чу­дес­ном си­я­нии, ис­хо­див­шем от ико­ны Спа­си­те­ля. По со­ве­ща­нии со ста­рей­ши­ми епи­ско­па­ми, в знак бла­го­да­ре­ния Хри­сту Спа­си­те­лю и Его Пре­чи­стой Ма­те­ри, они уста­но­ви­ли празд­ник в пер­вый день ав­гу­ста. В вос­по­ми­на­ние же си­лы крест­ной, во­ору­жив­шись ко­то­рой они по­бе­ди­ли вра­гов, по­ве­ле­ли из­но­сить свя­щен­ни­ку из ал­та­ря чест­ный Крест и по­ла­гать его сре­ди церк­ви для по­кло­не­ния и ло­бы­за­ния его хри­сти­а­на­ми и для про­слав­ле­ния рас­пя­то­го на кре­сте Гос­по­да Иису­са Хри­ста. Кро­ме то­го, епи­ско­пы по­ве­ле­ли со­вер­шать в этот день освя­ще­ние во­ды, от­че­го и празд­ник по­лу­чил свое на­зва­ние – из­не­се­ния чест­но­го Кре­ста, по­то­му что чест­ный Крест тор­же­ствен­но вме­сте с дру­ги­ми свя­ты­ми ико­на­ми вы­но­сит­ся на ре­ки, ко­ло­де­зи и ис­точ­ни­ки. – Празд­ну­ем, бра­тие, воз­да­вая хва­лу и бла­го­да­ре­ние все­силь­но­му Бо­гу и Спа­су на­ше­му Иису­су Хри­сту и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри, Вла­ды­чи­це Бо­го­ро­ди­це, бла­го­го­вей­но по­чи­тая и чест­ный Крест Хри­стов; но празд­ну­ем с бла­го­го­ве­ни­ем, бла­го­уго­ждая Бо­гу, пре­бы­вая меж­ду со­бою в ми­ре и люб­ви, ока­зы­вая де­ла бла­го­тво­ре­ния и уда­ля­ясь, па­мя­туя страх Бо­жий, от гре­хов: чтобы, уго­див­ши Со­зда­те­лю на­ше­му и Вла­ды­ке, удо­сто­и­лись веч­но­го празд­но­ва­ния со все­ми свя­ты­ми по­сле то­го дня, ко­гда явит­ся зна­ме­ние Сы­на Че­ло­ве­че­ско­го на небе­си (Мф.21:30), – чест­ный Крест Хри­стов, преды­ду­щий при­ше­ствию Су­дии жи­вых и мерт­вых, гря­ду­ще­му с си­лою и сла­вою мно­гою, и оси­я­ет всех пра­вед­ных свет­лы­ми и ра­дост­ны­ми лу­ча­ми. По со­вер­ше­нии же су­да, предъ­и­дет всем свя­тым, пред­во­дя их в Цар­ство небес­ное, и бу­дут бла­жен­ство­вать все свя­тые, ра­ду­ясь бес­ко­неч­ные ве­ки; к ним, по мо­лит­вам Пре­чи­стой Вла­ды­чи­цы на­шей Бо­го­ро­ди­цы, да при­чтет и нас греш­ных все­ми­ло­сти­вый Спас наш Хри­стос[9]. Аминь.

Свя­той бла­жен­ный Ва­си­лий, Мос­ков­ский чу­до­тво­рец, ро­дил­ся в де­каб­ре 1469 го­да в Москве. Бла­жен­ный ро­дил­ся на па­пер­ти Бо­го­яв­лен­ско­го со­бо­ра в Ело­хо­ве, где мать его Ан­на го­ря­чо мо­ли­лась.

От­ро­ка от­да­ли в уче­ние са­пож­но­му ре­ме­с­лу. Од­на­жды один ку­пец за­ка­зал са­по­ги и про­сил сде­лать и та­ки­ми, чтобы не сно­сить за год. «Со­шьем та­кие, что и не из­но­сишь их». На недо­умен­ный во­прос ма­сте­ра уче­ник от­ве­тил, что за­каз­чик да­же не обу­ет но­вые са­по­ги, так как ско­ро умрет. Через несколь­ко дней про­ро­че­ство сбы­лось. Ма­стер по­нял, что Ва­си­лий не про­стой че­ло­век.

В шест­на­дца­ти­лет­нем воз­расте бла­жен­ный Ва­си­лий на­чал тер­ни­стый путь юрод­ства. В па­ля­щий зной и лю­тый мо­роз хо­дил он на­гой и бо­сой по ули­цам Моск­вы. Вско­ре жи­те­ли при­зна­ли в нем юро­ди­во­го, че­ло­ве­ка Бо­жия, об­ли­чи­те­ля неправ­ды. У Пре­чи­стен­ских во­рот он уви­дел бе­са в об­ли­ке ни­ще­го и немед­лен­но про­гнал. По­се­щая корч­мы, бла­жен­ный ви­дел зер­на добра в пад­ших лю­дях, под­креп­лял их лас­кой. Ко­гда свя­той од­на­жды про­хо­дил ми­мо до­ма, в ко­то­ром безум­но ве­се­ли­лись и пьян­ство­ва­ли, то со сле­за­ми об­ни­мал уг­лы до­ма. На во­прос, что это зна­чит, он от­ве­чал: «Ан­ге­лы скорб­ные сто­ят у до­ма и со­кру­ша­ют­ся о гре­хах люд­ских, а я со сле­за­ми упра­ши­вал их мо­лить Гос­по­да об об­ра­ще­нии греш­ни­ков».

Очи­стив ве­ли­ки­ми по­дви­га­ми и мо­лит­ва­ми свою ду­шу, бла­жен­ный Ва­си­лий спо­до­бил­ся да­ра пред­ви­де­ния. В 1547 го­ду он пред­ска­зал ве­ли­кий по­жар Моск­вы, мо­лит­вой уга­сил по­жар в Нов­го­ро­де. Не бо­ял­ся об­ли­чать св. Ва­си­лий и силь­ных ми­ра се­го. Од­на­жды об­ли­чил бла­жен­ный ца­ря Иоан­на Гроз­но­го за то, что он во вре­мя бо­го­слу­же­ния был за­нят мыс­ля­ми о по­строй­ке двор­ца на Во­ро­бье­вых го­рах.

Про­ве­дя 72 го­да в по­дви­ге юрод­ства, бла­жен­ный Ва­си­лий скон­чал­ся 2 ав­гу­ста 1557 г. в воз­расте 88 лет. Его те­ло бы­ло по­гре­бе­но в при­де­ле Тро­иц­ко­го хра­ма, ко­то­рый вме­сте с Со­бо­ром По­кро­ва, «что на рву», стал в на­ро­де име­но­вать­ся хра­мом Ва­си­лия Бла­жен­но­го.

Про­слав­лен бла­жен­ный 2 ав­гу­ста 1558 г.

Пре­по­доб­ный Ан­то­ний Рим­ля­нин ро­дил­ся в Ри­ме в 1067 го­ду от бо­га­тых ро­ди­те­лей, дер­жа­щих­ся пра­во­слав­но­го ис­по­ве­да­ния ве­ры, и был вос­пи­тан ими в бла­го­че­стии. Ли­шив­ших ро­ди­те­лей в 17 лет, он при­нял­ся за изу­че­ние пи­са­ний от­цов на гре­че­ском язы­ке. За­тем он раз­дал часть на­след­ства ни­щим, а дру­гую вло­жил в де­ре­вян­ную боч­ку и пу­стил ее в мо­ре. Сам же при­нял по­стри­же­ние в од­ном из пу­стын­ных ски­тов, где про­жил 20 лет.

Го­не­ние со сто­ро­ны ла­ти­нян на пра­во­слав­ных при­ну­ди­ло бра­тию разой­тись. Пре­по­доб­ный Ан­то­ний ски­тал­ся, пе­ре­хо­дя с ме­ста на ме­сто, по­ка не на­шел на пу­стын­ном бе­ре­гу мо­ря боль­шой ка­мень, на ко­то­ром це­лый год про­жил в по­сте и мо­лит­ве. Страш­ная бу­ря, разыг­рав­ша­я­ся 5 сен­тяб­ря 1105 го­да, со­рва­ла ка­мень, на ко­то­ром на­хо­дил­ся пре­по­доб­ный Ан­то­ний, и по­нес­ла его в мо­ре. Под празд­ник Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы ка­мень оста­но­вил­ся в 3 вер­стах от Hов­гоpода на бе­ре­гу ре­ки Вол­хов при се­ле Вол­хов­ском. Со­бы­тие это за­сви­де­тель­ство­ва­но в нов­го­род­ских ле­то­пи­сях. На этом ме­сте пре­по­доб­ный с бла­го­сло­ве­ния Нов­го­род­ско­го свя­ти­те­ля Hики­ты За­твор­ни­ка († 1109, па­мять 14 мая), ос­но­вал мо­на­стырь в честь Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.

На дру­гой год ры­бо­ло­вы вы­ло­ви­ли боч­ку с на­след­ством пре­по­доб­но­го Ан­то­ния, пу­щен­ную в мо­ре мно­го лет на­зад. Ука­зав, что на­хо­ди­лось в боч­ке, пре­по­доб­ный за­брал боч­ку и ку­пил для ­те­ли зем­ли.

Ду­хов­ное по­движ­ни­че­ство со­че­та­лось в оби­те­ли с на­пря­жен­ной тру­до­вой де­я­тель­но­стью. Пре­по­доб­ный Ан­то­ний за­бо­тил­ся, чтобы из мо­на­стыр­ских до­хо­дов ока­зы­ва­лась по­мощь ни­щим, си­ро­там и вдо­вам. В 1117 го­ду пре­по­доб­ный на­чал ка­мен­ное стро­и­тель­ство в мо­на­сты­ре. До на­ших дней со­хра­нил­ся со­бор в честь Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, по­стро­ен­ный при жиз­ни пре­по­доб­но­го в 1117–1119 г.г. из­вест­ным нов­го­род­ским зод­чим Пет­ром, с фрес­ко­вы­ми рос­пи­ся­ми 1125 го­да. В 1131 го­ду свя­ти­тель Hифонт Hов­гоpод­ский по­ста­вил пре­по­доб­но­го Ан­то­ния игу­ме­ном мо­на­сты­ря. Скон­чал­ся свя­той Ан­то­ний 3 ав­гу­ста 1147 го­да, имея 79 лет от рож­де­ния, и был по­гре­бен свя­ти­те­лем Ни­фон­том.

Мо­щи его об­ре­те­ны 1 июля 1597 го­да нетлен­ны­ми и по­ло­же­ны в око­ван­ную се­реб­ром ра­ку. С то­го вре­ме­ни был учре­жден в па­мять его крест­ный ход из Со­фий­ско­го со­бо­ра, в первую пят­ни­цу по­сле Пет­ро­ва дня. При ра­ке пре­по­доб­но­го на­хо­ди­лась ветвь осо­ки, с ко­то­рой Ан­то­ний при­плыл из Ри­ма, дер­жа ее в ру­ке. Так он изо­бра­жа­ет­ся и на ико­тьфу!. До 30-х го­дов на­ше­го ве­ка мо­щи пре­по­доб­но­го Ан­то­ния по­чи­ва­ли в со­бор­ной мо­на­стыр­ской церк­ви Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, в при­де­ле его име­ни. В на­сто­я­щее вре­мя их судь­ба неиз­вест­на.

Про­слав­лен пре­по­доб­ный Ан­то­ний в 1597 го­ду. Па­мять его от­ме­ча­ет­ся так­же (в честь об­ре­те­ния мо­щей) в первую пят­ни­цу по­сле празд­но­ва­ния пер­во­вер­хов­ным апо­сто­лам Пет­ру и Пав­лу (29 июня) и 17 ян­ва­ря – в день те­зо­име­нит­ства, ко­гда празд­ну­ет­ся па­мять пре­по­доб­но­го Ан­то­ния Ве­ли­ко­го. Пер­во­на­чаль­ное жи­тие пре­по­доб­но­го Ан­то­ния Рим­ля­ни­на бы­ло на­пи­са­но вско­ре по­сле его кон­чи­ны уче­ни­ком и пре­ем­ни­ком по игу­мен­ству свя­щен­но­и­но­ком Ан­дре­ем, а об­ра­бот­ка жи­тия, ска­за­ние об об­ре­те­нии мо­щей и по­хваль­ное сло­во – по­стри­же­ни­ком Ан­то­ни­е­ва мо­на­сты­ря, ино­ком Ни­фон­том, в 1598 го­ду (из­да­но в «Пра­во­слав­ном со­бе­сед­ни­ке», Ка­зань, 1858, май–июнь). Со­хра­ни­лись ду­хов­ная и куп­чая гра­мо­ты пре­по­доб­но­го Ан­то­ния, из­дан­ные неод­но­крат­но. (По­след­ние пуб­ли­ка­ции: Гра­мо­ты Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да и Пско­ва. М.–Л., 1949, с. 159–161, N 102, 103; Янин В. Л. Очер­ки ком­плекс­но­го ис­точ­ни­ко­ве­де­ния. Сред­не­ве­ко­вый Нов­го­род. М., 1977, с. 58–59).

Семь ефес­ских от­ро­ков: Мак­си­ми­ли­ан, Иам­влих, Мар­ти­ни­ан, Иоанн, Ди­о­ни­сий, Ек­са­ку­сто­ди­ан (Кон­стан­тин) и Ан­то­нин, жи­ли в III ве­ке. Свя­той Мак­си­ми­ли­ан был сы­ном ефес­ско­го гра­до­на­чаль­ни­ка, осталь­ные шесть юно­шей – сы­но­вья­ми дру­гих знат­ных ефес­ских граж­дан. Юно­ши бы­ли дру­зья­ми с дет­ства, и все со­сто­я­ли на во­ен­ной служ­бе. Ко­гда им­пе­ра­тор Де­кий (249–251) при­был в Ефес, он по­ве­лел всем граж­да­нам явить­ся для при­не­се­ния жерт­вы язы­че­ским бо­же­ствам; непо­кор­ных же ожи­да­ли му­че­ния и смерт­ная казнь. По до­но­су ис­кав­ших рас­по­ло­же­ния им­пе­ра­то­ра к от­ве­ту бы­ли при­зва­ны и семь ефес­ских от­ро­ков. Пред­став пе­ред им­пе­ра­то­ром, свя­тые от­ро­ки ис­по­ве­да­ли свою ве­ру во Хри­ста. С них немед­лен­но бы­ли сня­ты зна­ки во­ин­ско­го от­ли­чия – во­ен­ные по­я­са. Од­на­ко Де­кий от­пу­стил их на сво­бо­ду, на­де­ясь, что они из­ме­нят ре­ше­ние за то вре­мя, по­ка он на­хо­дит­ся в по­хо­де. Юно­ши ушли из го­ро­да и скры­лись в пе­ще­ре го­ры Ох­лон, где про­во­ди­ли вре­мя в мо­лит­вах, го­то­вясь к му­че­ни­че­ско­му по­дви­гу. Са­мый млад­ший из них – свя­той Иам­влих, оде­ва­ясь в ни­щен­ское ру­би­ще, хо­дил в го­род и по­ку­пал хлеб. В один из та­ких вы­хо­дов в го­род он услы­шал, что им­пе­ра­тор вер­нул­ся и их ищут, чтобы пред­ста­вить на суд. Свя­той Мак­си­ми­ли­ан во­оду­ше­вил дру­зей вый­ти из пе­ще­ры и доб­ро­воль­но явить­ся на суд. Узнав, где скры­ва­ют­ся от­ро­ки, им­пе­ра­тор ве­лел за­ло­жить вход в пе­ще­ру кам­ня­ми, чтобы от­ро­ки умер­ли в ней от го­ло­да и жаж­ды. Двое из са­нов­ни­ков, при­сут­ство­вав­ших при за­му­ро­ва­нии вхо­да в пе­ще­ру, бы­ли тай­ны­ми хри­сти­а­на­ми. Же­лая со­хра­нить па­мять о свя­тых, они вло­жи­ли сре­ди кам­ней за­пе­ча­тан­ный ков­че­жец, в ко­то­ром на­хо­ди­лись две оло­вян­ные до­щеч­ки. На них бы­ли на­пи­са­ны име­на се­ми от­ро­ков и об­сто­я­тель­ства их стра­да­ний и смер­ти.

Но Гос­подь на­вел на от­ро­ков чуд­ный сон, про­дол­жав­ший­ся по­чти два сто­ле­тия. К то­му вре­ме­ни го­не­ния на хри­сти­ан пре­кра­ти­лись, хо­тя при свя­том бла­го­вер­ном ца­ре Фе­о­до­сии Млад­шем (408–450) яви­лись ере­ти­ки, от­вер­гав­шие вос­кре­се­ние мерт­вых во Вто­рое при­ше­ствие Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Од­ни из них го­во­ри­ли: «Как мо­жет быть вос­кре­се­ние мерт­вых, ко­гда не бу­дет ни ду­ши, ни те­ла, так как они уни­что­жат­ся?». Дру­гие утвер­жда­ли: «Толь­ко од­ни ду­ши бу­дут иметь воз­да­я­ние, так как невоз­мож­но те­лам вос­стать и ожить по­сле ты­ся­чи лет, ко­гда не оста­нет­ся от них и пра­ха». То­гда-то Гос­подь и от­крыл тай­ну ожи­да­е­мо­го вос­кре­се­ния мерт­вых и бу­ду­щей жиз­ни через Сво­их семь от­ро­ков.

Вла­де­лец участ­ка зем­ли, на ко­то­рой на­хо­ди­лась го­ра Ох­лон, на­чал ка­мен­ную по­строй­ку, и ра­бо­чие разо­бра­ли вход в пе­ще­ру. Гос­подь ожи­вил от­ро­ков, и они просну­лись слов­но от обык­но­вен­но­го сна, не по­до­зре­вая, что про­шло по­чти 200 лет. Те­ла их и одеж­ды бы­ли со­вер­шен­но нетлен­ны. Го­то­вясь при­нять му­че­ния, от­ро­ки по­ру­чи­ли свя­то­му Иам­вли­ху еще раз ку­пить им хле­ба в го­ро­де для под­креп­ле­ния сил. По­дой­дя к го­ро­ду, юно­ша по­ра­зил­ся, уви­дев на во­ро­тах свя­той крест. Услы­шав сво­бод­но про­из­но­си­мое Имя Иису­са Хри­ста, он стал со­мне­вать­ся, что при­шел в свой го­род. Рас­пла­чи­ва­ясь за хлеб, свя­той от­рок по­дал тор­гов­цу мо­не­ту с изо­бра­же­ни­ем им­пе­ра­то­ра Де­кия и был за­дер­жан, как скрыв­ший клад ста­рин­ных монет. Свя­то­го Иам­вли­ха при­ве­ли к гра­до­на­чаль­ни­ку, у ко­то­ро­го в то вре­мя на­хо­дил­ся Ефес­ский епи­скоп. Слу­шая недо­умен­ные от­ве­ты юно­ши, епи­скоп по­нял, что Бог от­кры­ва­ет через него ка­кую-то тай­ну, и сам от­пра­вил­ся вме­сте с на­ро­дом к пе­ще­ре. У вхо­да в пе­ще­ру епи­скоп вы­нул из гру­ды кам­ней за­пе­ча­тан­ный ков­че­жец и от­крыл его. Он про­чел на оло­вян­ных до­щеч­ках име­на се­ми от­ро­ков и об­сто­я­тель­ства за­му­ро­ва­ния пе­ще­ры по по­ве­ле­нию им­пе­ра­то­ра Де­кия. Вой­дя в пе­ще­ру и уви­дев в ней жи­вых от­ро­ков, все воз­ра­до­ва­лись и по­ня­ли, что Гос­подь через про­буж­де­ние их от дол­го­го сна от­кры­ва­ет Церк­ви тай­ну вос­кре­се­ния мерт­вых. Вско­ре сам им­пе­ра­тор при­был в Ефес и бе­се­до­вал с юно­ша­ми в пе­ще­ре. То­гда же свя­тые от­ро­ки на гла­зах у всех скло­ни­ли го­ло­вы на зем­лю и опять за­сну­ли, на этот раз до все­об­ще­го вос­кре­се­ния. Им­пе­ра­тор хо­тел каж­до­го из от­ро­ков по­ло­жить в дра­го­цен­ную ра­ку, но, явив­шись ему во сне, свя­тые от­ро­ки ска­за­ли, чтобы те­ла их бы­ли остав­ле­ны в пе­ще­ре на зем­ле. В ХII ве­ке рус­ский па­лом­ник игу­мен Да­ни­ил ви­дел в пе­ще­ре эти свя­тые мо­щи се­ми от­ро­ков.

Вто­рич­но па­мять се­ми от­ро­ков празд­ну­ет­ся 22 ок­тяб­ря. (По од­но­му пре­да­нию, ко­то­рое во­шло в рус­ский Про­лог, от­ро­ки вто­рич­но усну­ли в этот день; по за­мет­ке гре­че­ской ми­неи 1870 го­да, они в пер­вый раз усну­ли 4 ав­гу­ста, а про­бу­ди­лись 22 ок­тяб­ря. Свя­тые от­ро­ки упо­ми­на­ют­ся и в служ­бе цер­ков­но­го но­во­ле­тия – 1 сен­тяб­ря).

Свя­тая Нон­на, мать свя­ти­те­ля Гри­го­рия Бо­го­сло­ва († 25 ян­ва­ря 389 г.), бы­ла до­че­рью хри­сти­ан Филь­та­та и Гор­го­нии, тет­ки свя­ти­те­ля Ам­фи­ло­хия, епи­ско­па Ико­ний­ско­го (па­мять 23 но­яб­ря). Ро­ди­те­ли вос­пи­та­ли ее в хри­сти­ан­ском бла­го­че­стии. Свя­тая Нон­на со­сто­я­ла в бра­ке с Гри­го­ри­ем Ари­анзским, бо­га­тым вла­дель­цем зе­мель в Ари­ан­зин­ском и На­зи­ан­зин­ском окру­гах. Брак был вы­год­ный по зем­ным рас­че­там, но тя­же­лый для бла­го­че­сти­вой ду­ши Нон­ны. Гри­го­рий Ари­анзский был языч­ник, по­сле­до­ва­тель сек­ты вер­хов­ни­ков (ип­си­ста­ри­ев), чтил вер­хов­но­го бо­га и со­блю­дал неко­то­рые иудей­ские об­ря­ды; од­новре­мен­но он по­кла­нял­ся ог­ню. Бла­го­че­сти­вая Нон­на мно­го мо­ли­лась, чтобы об­ра­тить су­пру­га к свя­той ис­тине. Сын свя­той Нон­ны свя­ти­тель Гри­го­рий Бо­го­слов так пи­сал об этом: «Не мог­ла она пе­ре­но­сить это­го спо­кой­но, чтобы од­ной по­ло­ви­ной быть в со­еди­не­нии с Бо­гом, а дру­гой ча­стью са­мой се­бя – оста­вать­ся в от­чуж­де­нии от Бо­га. На­про­тив то­го, она же­ла­ла, чтобы к со­ю­зу плот­ско­му при­со­еди­нил­ся и со­юз ду­хов­ный. А по­то­му день и ночь при­па­да­ла к Бо­гу, в по­сте и со мно­ги­ми сле­за­ми про­си­ла у Него да­ро­вать спа­се­ние му­жу». По мо­лит­вам свя­той Нон­ны Гри­го­рию бы­ло во сне ви­де­ние. «От­цу мо­е­му пред­ста­ви­лось, – пи­сал свя­ти­тель Гри­го­рий, – буд­то бы он (че­го ни­ко­гда преж­де не де­лал, хо­тя и мно­го раз про­си­ла и умо­ля­ла о том же­на) по­ет сле­ду­ю­щий стих Да­ви­да: воз­ве­се­лих­ся о рек­ших мне: в дом Гос­по­день пой­дем (Пс.71:1). И пе­ние небы­ва­лое, и вме­сте с пес­нею яв­ля­ет­ся же­ла­ние! Ко­гда услы­ша­ла об этом та, ко­то­рой ис­пол­ня­лось же­ла­ние, то, поль­зу­ясь вре­ме­нем, объ­яс­ня­ет ви­де­ние в са­мую доб­рую сто­ро­ну, в чем бы­ла со­вер­шен­но пра­ва». Гри­го­рий при­шел на Пер­вый Все­лен­ский Со­бор в Ни­кею, где от­крыл свое об­ра­ще­ние к Бо­гу. Он был по­свя­щен в сан пре­сви­те­ра, а за­тем епи­ско­па На­зи­ан­зин­ско­го и все­це­ло по­свя­тил се­бя Церк­ви. Од­новре­мен­но с его хи­ро­то­ни­ей во епи­ско­па его су­пру­га свя­тая Нон­на бы­ла по­свя­ще­на в диа­ко­нис­сы. С та­кой же рев­но­стью, как она вос­пи­ты­ва­ла де­тей, свя­тая Нон­на ста­ла за­ни­мать­ся бла­го­тво­ри­тель­но­стью.

«Она зна­ла, – го­во­рит свя­ти­тель Гри­го­рий Бо­го­слов, – од­но ис­тин­ное бла­го­род­ство – быть бла­го­че­сти­вою и знать, от­ку­да мы про­изо­шли и ку­да пой­дем; од­но на­деж­ное и неотъ­ем­ле­мое бо­гат­ство – тра­тить свое иму­ще­ство для Бо­га и для ни­щих, осо­бен­но же для обед­нев­ших род­ствен­ни­ков.

Ес­ли од­ни из жен от­ли­ча­ют­ся бе­реж­ли­во­стью, а дру­гие бла­го­че­сти­ем, ибо труд­но сов­ме­щать оба ка­че­ства, то она пре­вос­хо­ди­ла всех тем и дру­гим, и в каж­дом до­стиг­ла вер­ха со­вер­шен­ства, и оба уме­ла со­еди­нить в од­ной се­бе. Од­но не тер­пе­ло у ней ущер­ба от дру­го­го, но од­но дру­гим вза­им­но под­дер­жи­ва­лось. Укры­лось ли от нее ка­кое вре­мя и ме­сто мо­лит­вы? Об этом у нее еже­днев­но бы­ла са­мая пер­вая мысль. Луч­ше же ска­зать, кто, при­сту­пая к мо­лит­ве, имел столь­ко упо­ва­ния по­лу­чить про­си­мое? Но и все­го уди­ви­тель­нее то, что она, хо­тя и силь­но по­ра­жа­лась го­ре­стя­ми, да­же чу­жи­ми, од­на­ко же ни­ко­гда не пре­да­ва­лась плот­ско­му пла­чу до то­го, чтобы скорб­ный глас ис­торг­ся преж­де бла­го­да­ре­ния, или сле­за упа­ла на веж­ды, та­ин­ствен­но за­пе­чат­лен­ные, или при на­ступ­ле­нии свет­ло­го празд­ни­ка оста­ва­лась на ней пе­чаль­ная одеж­да, хо­тя ее по­сти­га­ли неод­но­крат­но мно­гие скор­би. Ибо ду­ше Бо­го­лю­би­вой свой­ствен­но под­чи­нять Бо­же­ствен­но­му все че­ло­ве­че­ское. Умол­чу о де­лах еще бо­лее со­кро­вен­ных, ко­то­рым сви­де­тель один Бог и о ко­то­рых зна­ли раз­ве вер­ные ра­бы­ни, быв­шие в том ее по­ве­рен­ны­ми».

По­след­ние го­ды до­ста­ви­ли свя­той Нонне мно­го пе­ча­ли. В 368 го­ду умер ее млад­ший сын Ке­са­рей, мо­ло­дой че­ло­век, по­да­вав­ший бли­ста­тель­ные на­деж­ды; в сле­ду­ю­щем го­ду умер­ла дочь. Му­же­ствен­ная ста­ри­ца пе­ре­но­си­ла эти по­те­ри с по­кор­но­стью во­ле Бо­жи­ей.

В 370 го­ду епи­скоп Гри­го­рий, то­гда уже глу­бо­кий ста­рец, участ­во­вал в по­свя­ще­нии свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го во епи­ско­па Ке­са­рий­ско­го. Свя­тая Нон­на, ко­то­рая немно­гим бы­ла мо­ло­же сво­е­го му­жа, так­же го­то­ва бы­ла пе­рей­ти в дру­гую жизнь, но мо­лит­ва­ми лю­бя­ще­го сы­на на вре­мя удер­жа­на бы­ла на зем­ле. «Мать моя, – пи­сал ее сын, – все­гда бы­ла креп­ка и му­же­ствен­на, во всю жизнь не чув­ство­ва­ла неду­гов; но ее по­сти­га­ет бо­лезнь. Из мно­гих стра­да­ний, чтобы не умно­жать сло­ва, на­име­ную са­мое тяж­кое – от­вра­ще­ние от пи­щи, про­дол­жав­ше­е­ся мно­гие дни и неиз­ле­чи­ва­е­мое ни­ка­ким ле­кар­ством. Как же пи­та­ет ее Бог? Не ман­ну нис­по­сы­ла­ет, как древ­ле Из­ра­и­лю; не ка­мень раз­вер­за­ет, чтобы ис­то­чить во­ду жаж­ду­щим лю­дям; не чрез вра­нов пи­та­ет, как Илию; не чрез вос­хи­ща­е­мо­го про­ро­ка на­сы­ща­ет, как неко­гда Да­ни­и­ла, то­ми­мо­го гла­дом в ро­ве. Но ка­ким же об­ра­зом? Ей пред­ста­ви­лось, буд­то бы я, осо­бен­но ею лю­би­мый (она и во сне не пред­по­чи­та­ла мне ни­ко­го дру­го­го), яв­ля­юсь к ней вдруг но­чью с кор­зи­ной с са­мы­ми бе­лы­ми хле­ба­ми, по­том, про­из­не­ся над ни­ми мо­лит­ву и за­пе­чатлев их крест­ным зна­ме­ни­ем, по вве­ден­но­му у нас обык­но­ве­нию, по­даю ей вку­сить, и тем вос­ста­нов­ляю и под­креп­ляю ее си­лы. И это ноч­ное ви­де­ние бы­ло для нее чем-то дей­стви­тель­но су­ще­ствен­ным, ибо с это­го вре­ме­ни при­шла она в се­бя и ста­ла не без­на­деж­на. А слу­чив­ше­е­ся с нею об­на­ру­жи­лось яс­ным и оче­вид­ным об­ра­зом. Ко­гда при на­ступ­ле­нии дня взо­шел я к ней ра­но утром, с пер­во­го ра­за уви­дел ее в луч­шем преж­не­го по­ло­же­нии; по­том стал, по обык­но­ве­нию, спра­ши­вать: как про­ве­ла ночь и что ей нуж­но? Она ни­ма­ло не мед­ля и ре­чи­сто ска­за­ла: «Сам ты, лю­без­ный сын, на­пи­тал ме­ня и по­том спра­ши­ва­ешь о мо­ем здо­ро­вье. Ты весь­ма добр и со­стра­да­те­лен!». В то же вре­мя слу­жан­ки по­ка­зы­ва­ли мне зна­ка­ми, чтобы я не про­ти­во­ре­чил, но при­нял сло­ва ее рав­но­душ­но и от­кры­ти­ем ис­ти­ны не при­во­дил ее в уны­ние».

В на­ча­ле 374 го­да по­чил сто­лет­ний ста­рец епи­скоп. Свя­тая Нон­на, по­чти не вы­хо­див­шая по­сле то­го из хра­ма, вско­ре по­сле его смер­ти скон­ча­лась на мо­лит­ве в хра­ме 5 ав­гу­ста 374 го­да.

После того как в окрестностях города Кесарии Господь открыл ученикам тайну Своей крестной смерти и Воскресения, призвав их, а через них и всех верующих людей следовать за Ним, неся свой крест, Он вновь отправился в Галилею.
На горе Фавор, находящейся недалеко от города Назарета, произошло событие Преображения Господня, которое положило начало одному из самых почитаемых в Православной Церкви праздников. Об этом событии повествуют три евангелиста: Матфей, Марк и Лука. Вот свидетельство евангелиста Матфея:
«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (Мф. 17. 1–9).
В кондаке на праздник Преображения мы находим утверждение того, что ученики, «егда Тя узрят распинаема, страдание уразумеют вольное». То есть Преображение Господне совершилось для того, чтобы ученики, когда увидят Христа страдающим на Кресте, не соблазнялись, а понимали, что Его страдание добровольно. Другими словами, Преобразившийся Господь является перед Своими апостолами в особой, Божественной славе, дабы укрепить в них веру в Себя как Сына Божия.
Эта забота Господа об умножении веры в учениках была им действительно необходима. Ведь Спасителю предстояло пройти путем уничижения и скорби, претерпеть поношение и истязания от римских воинов и, наконец, принять крестную муку и смерть. Чтобы сохранить присутствие духа и веры в эти страшные дни, апостолы должны были помнить, что их Учитель не просто человек по имени Иисус из города Назарета, но истинный и возлюбленный Сын Божий.
Описывая событие чудесного Преображения Господня на глазах избранных учеников, евангелисты Матфей, Марк и Лука за неимением в человеческом языке подходящих слов для описания Славы Божией, прибегают к сравнениям лика и одежд Господа с «солнцем» и «светом» (Мф. 17:2), со «снегом, как на земле белильщик не может выбелить» (Мк. 9:3), с «блистанием» (Лк. 9:29). И в самом деле, что может быть для восприятия человека более сияющим и лучезарным, чем солнце, и более белым и сверкающим, чем блистание снега на вершинах гор.
Кроме того, вместе с Господом ученикам являются древние пророки — Моисей и Илия, беседующие со Спасителем. Этот факт свидетельствует о том, что Иисус принадлежит не только земному, физическому миру, но что Он одновременно пребывает вне времени и вне пространства, принадлежа вечности, и природа Его — природа Божественная. Именно эту Божественную природу Спасителя и утверждает «глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф. 17:5).
Над Иорданскими водами в момент Крещения Господня, как мы помним, был слышен тот же Божественный глас, и то событие Церковь именует Богоявлением. На горе Фаворской в сиянии Божественной славы и в утверждающем Небесном гласе вновь открывается людям Божественная природа Иисуса Христа. Так явным и чудесным образом получают подтверждение слова Иисуса о том, что Он Мессия, Сын Божий, сказанные самарянке у колодца Иакова, так воочию раскрывается сокровенный смысл Его проповеди о Хлебе Жизни. Странствующий учитель и чудотворец из Назарета являет миру Свое природное естество Сына Божия. Великий учитель Церкви византийский богослов и писатель, подвижник благочестия Григорий Палама, живший в ХIV веке, размышляя об особенности Фаворского сияния, облиставшего Иисуса Христа, утверждает, что это не был обычный физический свет нашего сотворенного мира, но свет нетварный, видимое явление Божественной энергии, Божественной благодати.
На древних иконах, изображающих событие Преображения Господня, мы видим Христа стоящим на вершине горы, а апостолов в благоговейном страхе павшими ниц перед великим чудом, явленным им Учителем. От фигуры Господа во все стороны исходят ослепительные потоки золотого света, который есть благодатная энергия, пронизывающая окрестные горы, деревья, камни, людей, — весь мир Божий, всякое творение, всю Вселенную.
Этот иконографический образ заключает в себе замечательную по своей глубине богословскую мысль и одновременно реальность нашего существования: Божественная энергия, имеющая неиссякаемым источником Бога и Творца, пронизывает весь мир и преображает его. Спасительным действием благодати Божией поддерживается и жизнь самого человека. Это единственная в мире сила, способная преобразить нас, воззвав к свету из тьмы заблуждений и ошибок, падения и отчаяния. Апостолы Петр, Иаков и Иоанн явились не только свидетелями, но и соучастниками великого события Фаворского Преображения, ибо благодать Божия проникла и в их сердца. Об особом духовном состоянии, которое пережил апостол Петр, свидетельствуют его горячие, от сердца идущие слова: «Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи (то есть три палатки): Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии» (Мф. 17:4), — дабы пребывать здесь как можно дольше, чтобы задержать этот миг чуда, продлить это блаженство полноты жизни и счастье общения с Богом, вкушения Его благодати. И, как замечает один из евангелистов о Петре, «не зная, что говорил» (Лк. 9:33), ибо эти слова излились сами собою из души апостола, переполненной удивительным чувством вдохновения, мира и покоя, которое снизошло на него в момент Преображения Господня.
Иногда при встрече с человеком, заглянув в его глаза, говоришь себе: какой светлый человек! Но бывают случаи, когда видишь в обращенном на тебя взгляде отблеск адского огня, темную бездну, безблагодатное вместилище преступления и зла. Глаза человека открывают доступ к его душе. И когда Божественная благодать преображает внутреннюю, духовную жизнь человека, то такой человек преображается и внешне, лицо его излучает свет, и все существо его становится светоносным.
Бог и Творец Вселенной распространяет исходящую из Него энергию жизни на весь космос, на всю нашу планету и самый дальний уголок ее, на общество людей и на каждого отдельного человека. И все, что активно не сопротивляется Богу, может быть переменено к лучшему и прекрасному силою Божественной благодати. Апостолы, восприняв Божественную благодать, пережили мгновения неизреченной духовной радости и всем сердцем желали продлить это счастье. Точно так же и мы призваны научиться с благоговением и доверием открывать свою душу навстречу изливаемой на нас Отцом Небесным благодати и, усвояя ее, преображать себя и окружающий мир.
Однако существуют силы, способные воздвигнуть преграду снисхождению Божественной благодати. Это прежде всего свободная воля человека. Ее действием наше существо может быть либо распахнуто, либо затворено для восприятия Божественной энергии, а так же грех, который, порабощая человека, парализует его волю к благу и тем самым препятствует спасительному приятию Божественной благодати.
Преображение Господне явилось великим актом Откровения Бога о Своем Сыне, принявшем на Себя человеческое естество, и одновременно свидетельством о силе воздействия на мир Божественной благодати.

Пре­по­доб­ный Пи­мен Мно­го­бо­лез­нен­ный (ХI в.) пу­тем тяж­кой бо­лез­ни до­стиг Цар­ствия Небес­но­го. Ро­дил­ся и вы­рос этот рус­ский по­движ­ник боль­ным. Он дол­го про­сил ро­ди­те­лей от­не­сти его в Ки­е­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь. Ко­гда они при­нес­ли сы­на в про­слав­лен­ную оби­тель, то ста­ли про­сить в мо­лит­вах о его вы­здо­ров­ле­нии. Но сам стра­да­лец, со­зна­вая вы­со­кую цен­ность стра­да­ний, про­сил Гос­по­да о про­дол­же­нии бо­лез­ни, а так­же о по­стри­же­нии его в ино­че­ство. И вот Ан­ге­лы в ви­де ино­ков со­вер­ши­ли над ним чин по­стри­же­ния. Неко­то­рые из бра­тии слы­ша­ли зву­ки пе­ния и, при­дя к пре­по­доб­но­му Пиме­ну, на­шли его об­ла­чен­ным в мо­на­ше­ские одеж­ды. В ру­ке он дер­жал го­ря­щую све­чу, а по­стри­галь­ные во­ло­сы его ока­за­лись в ра­ке пре­по­доб­но­го Фе­о­до­сия. Мно­го лет про­вел пре­по­доб­ный Пи­мен в тя­же­лой бо­лез­ни, так что при­слу­жи­ва­ю­щие тя­го­ти­лись им и ча­сто остав­ля­ли без хле­ба и во­ды, но он тер­пел все с ра­до­стью. Жа­лея бра­тию, пре­по­доб­ный Пи­мен ис­це­лил од­но­го та­ко­го же рас­слаб­лен­но­го бра­та, взяв с него сло­во слу­жить боль­ным до са­мой смер­ти. Раз брат об­ле­нил­ся в слу­же­нии, и его по­стиг­ла преж­няя бо­лезнь. Пре­по­доб­ный Пи­мен вновь ис­це­лил его с по­уче­ни­ем, что боль­ной и слу­жа­щий боль­но­му по­лу­ча­ют рав­ную на­гра­ду. Два­дцать лет про­вел пре­по­доб­ный Пи­мен в тя­же­лом стра­да­нии. За три дня пе­ред смер­тью, как и пред­ска­зы­вал рань­ше Ан­гел, он стал здо­ров. В церк­ви пре­по­доб­ный про­стил­ся со всей бра­ти­ей и при­ча­стил­ся Свя­тых Та­ин. За­тем, по­кло­нив­шись гро­бу ав­вы Ан­то­ния, пре­по­доб­ный Пи­мен ука­зал ме­сто для сво­е­го по­гре­бе­ния и сам от­нес к нему за­ра­нее при­го­тов­лен­ный гроб. Он ука­зал там на по­гре­бен­ных друг про­тив дру­га ино­ков и пред­рек, что бра­тия най­дет по­гре­бен­но­го в схи­ме без нее, так как инок вел жизнь недо­стой­ную ее; тот же инок, что был по­гре­бен без схи­мы, об­лек­ся в нее по смер­ти, так как мно­го же­лал это­го при жиз­ни и был до­сто­ин. По­сле кон­чи­ны пре­по­доб­но­го бра­тия убе­ди­лась в про­зор­ли­во­сти его слов. В день пре­став­ле­ния пре­по­доб­но­го Пи­ме­на бы­ло яв­ле­ние трех ог­нен­ных стол­пов над тра­пе­зою, пе­ре­шед­ших на верх церк­ви. По­доб­ное со­бы­тие опи­са­но в ле­то­пи­си под 11 фев­ра­ля 1110 го­да (см. 5 ав­гу­ста па­мять свя­ти­те­ля Фео­к­ти­ста Чер­ни­гов­ско­го), по­че­му и днем кон­чи­ны пре­по­доб­но­го Пи­ме­на пред­по­ла­га­ет­ся день 11 фев­ра­ля 1110 го­да.

Мо­щи пре­по­доб­но­го Пи­ме­на по­чи­ва­ют в Ан­то­ни­е­вой пе­ще­ре.

Вто­рая па­мять свя­то­го празд­ну­ет­ся 28 сен­тяб­ря с Со­бо­ром пре­по­доб­ных Ближ­них пе­щер.

Свя­той Ми­рон ро­дил­ся на ост­ро­ве Кри­те[1], здесь же был и вос­пи­тан; он же­нил­ся в до­воль­но ран­ней мо­ло­до­сти; глав­ным за­ня­ти­ем его бы­ло зем­ле­де­лие, при­чем «от по­та ли­ца сво­е­го» свя­той Ми­рон ел хлеб не толь­ко сам, но и кор­мил дру­гих, по­да­вая от сво­их уро­жа­ев убо­гим. Гос­подь бла­го­слов­лял за это тру­ды свя­то­го Ми­ро­на: раз­ме­рам по­да­я­ний со­от­вет­ство­ва­ла ве­ли­чи­на уро­жа­ев. Свя­той Ми­рон был ми­ло­стив бо­лее всех лю­дей, оби­тав­ших в той зем­ле: од­на­жды он за­стал на сво­ем гумне во­ров, ко­гда они уже до то­го на­пол­ни­ли меш­ки жи­том, что не мог­ли под­нять их; свя­той Ми­рон вме­сто то­го, чтобы под­верг­нуть их те­лес­но­му или ка­ко­му-ни­будь ино­му на­ка­за­нию, по­до­шел к ним и сво­и­ми ру­ка­ми по­со­бил под­нять меш­ки на пле­чи; при этом он стро­го за­пре­тил во­рам рас­ска­зы­вать о его по­ступ­ке.

За свою доб­ро­де­тель­ную жизнь свя­той Ми­рон был сде­лан пре­сви­те­ром; в этом сане он рев­ност­но по­учал сво­их па­со­мых свя­той жиз­ни хри­сти­ан­ской, а во вре­мя го­не­ния со сто­ро­ны нече­сти­во­го ца­ря Де­кия[2] го­ря­чо убеж­дал их твер­до пе­ре­но­сить стра­да­ния. Ко­гда с по­ги­бе­лью Де­кия[3] окон­чи­лось го­не­ние, свя­той Ми­рон был воз­ве­ден на пре­стол епи­ско­па: бу­дучи епи­ско­пом, он уста­но­вил па­мя­то­ва­ние свя­тых му­че­ни­ков, по­стра­дав­ших во вре­мя го­не­ния за Хри­ста, а так­же си­лою Бо­жи­ею со­тво­рил мно­го чу­дес и дру­гих див­ных дел.

Так, меж­ду про­чим, свя­той Ми­рон оста­но­вил те­че­ние ре­ки: во вре­мя на­вод­не­ния од­но­му знат­но­му му­жу, по име­ни Три­тон, нуж­но бы­ло пе­рей­ти ре­ку[4]; свя­той епи­скоп оста­но­вил ее те­че­ние, по­ка по­мя­ну­тый муж, пе­рей­дя ре­ку, сно­ва не воз­вра­тил­ся об­рат­но; то­гда свя­той Ми­рон по­слал свой по­сох с при­ка­за­ни­ем опять про­дол­жать ре­ке свое обыч­ное те­че­ние. Ко­гда по­слан­цы свя­то­го Ми­ро­на до­стиг­ли ре­ки и, воз­му­тив жез­лом свя­ти­те­ля в ней во­ду, по­вто­ри­ли его по­ве­ле­ние, ре­ка с чрез­вы­чай­ной быст­ро­тою и стре­ми­тель­но­стью по­тек­ла по рус­лу в преж­нем на­прав­ле­нии. Мно­го чу­дес, по сво­е­му ве­ли­чию по­доб­ных сей­час опи­сан­но­му, со­тво­рил свя­той угод­ник Бо­жий. Свя­той Ми­рон ото­шел ко Гос­по­ду уже сто­лет­ним стар­цем, всю жизнь по­свя­тив Бо­гу пу­тем ис­пол­не­ния Его свя­тых за­по­ве­дей[5].

Свя­той апо­ Мат­фий ро­дил­ся в Виф­ле­е­ме, про­ис­хо­дил из ко­ле­на Иуди­на; с ран­не­го дет­ства он изу­чал За­кон Бо­жий по свя­щен­ным кни­гам под ру­ко­вод­ством свя­то­го Си­мео­на Бо­го­при­им­ца. Ко­гда Гос­подь Иисус Хри­стос явил Се­бя ми­ру, свя­той Мат­фий уве­ро­вал в Него как в Мес­сию, неот­ступ­но сле­до­вал за Ним и был из­бран в чис­ло 70 уче­ни­ков, ко­то­рых Гос­подь «по­сы­лал по два пред ли­цем Сво­им» (Лк.10:1). По Воз­не­се­нии Спа­си­те­ля апо­стол Мат­фий был из­бран по жре­бию в чис­ло 12 апо­сто­лов вме­сто от­пад­ше­го Иуды Ис­ка­ри­от­ско­го (Деян.1:15-26). По­сле Со­ше­ствия Свя­то­го Ду­ха апо­стол Мат­фий про­по­ве­до­вал Еван­ге­лие в Иеру­са­ли­ме и в Иудее вме­сте с про­чи­ми апо­сто­ла­ми (Деян.6:2, 8:14). Из Иеру­са­ли­ма с апо­сто­ла­ми Пет­ром и Ан­дре­ем хо­дил в Ан­тио­хию Си­рий­скую, был в кап­па­до­кий­ском го­ро­де Ти­ане и в Си­но­пе. Здесь апо­сто­ла Мат­фия за­клю­чи­ли в тем­ни­цу, из ко­то­рой он был чу­дес­но осво­бож­ден апо­сто­лом Ан­дре­ем Пер­во­зван­ным. По­сле это­го апо­стол Мат­фий пу­те­ше­ство­вал в Ама­сию, го­род на бе­ре­гу Пон­та. Во вре­мя 3-го пу­те­ше­ствия апо­сто­ла Ан­дрея свя­той Мат­фий был с ним в Едес­се и Се­ва­стии. По цер­ков­но­му пре­да­нию, он был с про­по­ве­дью в Эфи­о­пии Пон­тий­ской (ны­неш­няя За­пад­ная Гру­зия), Ма­ке­до­нии, мно­го­крат­но под­вер­га­ясь смер­тель­ной опас­но­сти, но Гос­подь со­хра­нял его жи­вым для даль­ней­шей про­по­ве­ди Еван­ге­лия. Од­на­жды языч­ни­ки за­ста­ви­ли апо­сто­ла вы­пить отрав­лен­ное пи­тье. Апо­стол вы­пил его и не толь­ко сам остал­ся невре­ди­мым, но ис­це­лил и дру­гих уз­ни­ков, ослеп­ших от это­го пи­тья. Ко­гда свя­той Мат­фий вы­шел из тем­ни­цы, языч­ни­ки тщет­но ис­ка­ли его, так как он сде­лал­ся для них неви­ди­мым. В дру­гой раз, ко­гда языч­ни­ки в яро­сти бро­си­лись, чтобы убить апо­сто­ла, зем­ля раз­верз­лась и по­гло­ти­ла их. Апо­стол Мат­фий вер­нул­ся в Иудею и не пе­ре­ста­вал про­све­щать сво­их со­оте­че­ствен­ни­ков све­том уче­ния Хри­сто­ва. Он тво­рил ве­ли­кие чу­де­са Име­нем Гос­по­да Иису­са и об­ра­тил очень мно­гих к ве­ре во Хри­ста. Иудей­ский пер­во­свя­щен­ник Анан, нена­ви­дев­ший Хри­ста, дав­ший ра­нее по­ве­ле­ние сбро­сить с вы­со­ты хра­ма апо­сто­ла Иа­ко­ва, бра­та Гос­под­ня, при­ка­зал взять апо­сто­ла Мат­фия и пред­ста­вить на суд си­нед­ри­о­на в Иеру­са­ли­ме. Нече­сти­вый Анан про­из­нес речь, в ко­то­рой ко­щун­ствен­но ху­лил Гос­по­да. В от­вет апо­стол Мат­фий по­ка­зал на про­ро­че­ствах Вет­хо­го За­ве­та, что Иисус Хри­стос – Ис­тин­ный Бог, Мес­сия, обе­щан­ный Бо­гом Из­ра­и­лю, Сын Бо­жий, Еди­но­сущ­ный и Со­веч­ный Бо­гу От­цу. По­сле этих слов апо­стол Мат­фий был осуж­ден си­нед­ри­о­ном на смерть и по­бит кам­ня­ми. Ко­гда свя­той Мат­фий был уже мертв, иудеи, скры­вая пре­ступ­ле­ние, от­сек­ли ему го­ло­ву как про­тив­ни­ку ке­са­ря. (По неко­то­рым ис­точ­ни­кам, апо­сто­ла Мат­фия рас­пя­ли на кре­сте. Неко­то­рые ука­зы­ва­ют, что он скон­чал­ся в Кол­хи­де). Смерть за Хри­ста и ве­нец му­че­ни­ка апо­стол Мат­фий вос­при­нял око­ло 63 го­да.

Иерусалим – один из самых древних городов мира. По христианскому и древнеиудейскому преданиям его основал старший сын Ноя Сим, который и был в этом городе первосвященником и царем. Иерусалим означает «мир Божий». Голгофская жертва должна была примирить Небо с землей, человека с Богом, а сошествие Духа Святого в Сионе – открыть человечеству Царствие Божие, Царство безконечного мира.
Само Царство Духа открывается в сердце как совершенный мир, где нет сомнений, нет противоречий, разделений, противостояний и вражды. В Иерусалиме должна была прозвучать первая проповедь о спасении человечества и откликнуться эхом во всех пределах и концах Земли. В Иерусалимском храме Воскресения изображен круг с надписью «Центр мира». Эта надпись вызывает удивление и усмешку тех, кто под центром земли подразумевает некую географическую точку. Между тем Иерусалим и, прежде всего, Голгофа и Гроб Господень -это центр земной и космической истории.
В космографическом отношении Земля – пылинка в пылающей звездами бездне нашей галактики, одной из несчетных скоплений звезд. Но Земля в мистическом значении – центр мира, центр Космоса. Из нее взял Тело Свое Христос Спаситель. На Земле была одержана Христом победа над демоном, поэтому Земля остается центром и сердцем Вселенной. Иерусалим как будто собрал в себе все противоречия, все противостояния, яркий свет и глубокую тьму. Этот город – святой и преступный, город пророков и Богоубийц, город героев и торгашей, которые за плату предают на смерть Мессию.
У Ездры сказано, что Господь выбрал из всех цветов лилию, а из всех городов – Иерусалим. Иерусалим – город Божий, но и демон свил там свое гнездо. В Иерусалимском храме старейшины совершали языческие мистерии и поклонялись Бафомету. Здесь во времена Антиоха тысячи героев шли на смерть, на пытки и меч во имя Единого Бога. Здесь тайные братства Люцифера, как пауки, плели паутину, чтобы опутать ею весь мир. Сюда пришел Христос, чтобы сделать этот город таинственной чашей Своей Крови – каменным Граалем. Но сюда Христос пришел и потому, что в Иерусалиме скорее, чем в каком-либо другом месте, Его могли убить.
Дивный вид открывался паломникам с горы Сион. Город был похож на причудливое, слитое воедино здание. Он поднимался террасами по склонам гор и холмов. На утесе горы Морея стоял храм Иеговы. Иерусалимский храм называли восьмым чудом света. В этом городе Апостолы впервые произнесли слова, ставшие радостными и благословенными на языках мира: «Христос Воскрес».
В Иерусалиме была основана первая христианская община. Господь оставил Церкви Своей великий дар – Свою Пречистую Матерь, благословив Ее долгой земной жизнью.
Первые главы Евангелия от Луки – это рассказ Божией Матери о Рождестве и детстве Христа. Но о самой Деве Марии в Евангелии сказано немного. Священное Писание хранит о Ней молчание, потому что жизнь Божией Матери – тайна. Эта жизнь сокрыта от взоров людей. Царь Давид пророчески писал о Ней: «Вся слава Дочери Царя внутри Ее». Нельзя передать словом то, что выше слова.
Незадолго до Успения Божией Матери Ей явился Архангел Гавриил, Ее Ангел-Хранитель, с пальмовой ветвью в руке и сказал, что скоро Господь возьмет Ее к Себе. Пальмовая ветвь – символ победы. Дева Мария – единственная из людей, Которая сохранила всецелую чистоту души и сердца, Которая не изменила никогда Богу ни одной мыслью, ни одним движением сердца.
Апостолы, ученики Христа, были поражены глубокой скорбью, узнав о близкой разлуке. Но Дева Мария утешала их, обещая, что смерть не разлучит их, что по смерти Она будет еще ближе к ним. В день Успения Божией Матери Апостолы собрались к Ее одру. Внезапно они увидели Христа, Который взял на руки душу Своей Матери. Дева Мария носила у Груди Своей Христа-Младенца, теперь Сын и Бог возносит Ее душу в Вечное Царство, из земного Иерусалима в Небесный Иерусалим. С пением гимнов и псалмов Апостолы понесли одр с телом Божией Матери через Иерусалим в Гефсиманский сад и погребли у могилы Ее родителей Иоакима и Анны.
Когда заходящее солнце, спускаясь за горизонт, озаряет своим мягким светом землю, как будто прощаясь с ней, когда синева неба кажется особенно прозрачной и глубокой, а края облаков окрашены в золотистый цвет, то чувство глубокой внутренней тишины и мира охватывает сердце. Однажды Патриарх Софроний в раздумье сидел на вершине горы Сион. Магометане, разбив византийский гарнизон, приближались к Святому Граду. Но вечер был тих и спокоен. Лучи заходящего солнца озаряли небо цветами радуги. В эти минуты Патриарх испытал необычное чувство неземного покоя, ощутил дыхание Вечности, как будто время с его бедствиями и войнами остановилось. Патриарх написал на пергаменте слова, которые излились из его сердца: «Свете тихий, святые славы...» Этот бессмертный гимн Церковь поет во время каждой вечерни. Успение Божией Матери похоже на прощание солнца с землей.
Многое видел на своем веку Святой Град. Его брали штурмом войска вавилонян и римлян, разрушали крепостные стены до основания, сжигали святыни, превращали город в руины, в разрушенных домах обитали филины и дикие звери. По улицам города гарцевали арабы-воины на своих скакунах, двигались стройными рядами рыцари-крестоносцы, закованные в латы, и казалось, что гранитные плиты мостовой стонут и дрожат под копытами их коней. Над воротами города знамя с римским орлом сменяли: двуглавый орел Византии, полумесяц со звездами, белый стяг с крестом, ливанский кедр и шестиконечная звезда. Иерусалим превращался в развалины и отстраивался вновь, как будто воскресал из пепелища. Но среди огненных шквалов гробница Божией Матери оставалась невредимой, словно волны бушующего океана замирали у ног Девы Марии.
День Успения Божией Матери – великий праздник Православной Церкви. Смерть стала праздником. Само слово «успение» означает тихий сон, успокоение от земных трудов и скорбей, а затем пробуждение в вечную радость, вечный день, где нет ночи, где небесные сферы наполнены сиянием. Святые говорили: «День смерти больше дня рождения». Смерть открывает человеку его самого. Смерть высвечивает глубины души, тайники человеческого сердца, где в подсознании хранятся закодированные, как бы засекреченные записи всей его жизни, его слов и поступков, желаний и тайных помыслов. Ничто не проходит без следа. Все остается в тайнописи памяти сердца. То, что, казалось бы, навсегда исчезло в темных провалах прошлого, сохранилось в подсознании. Великая мудрость – познать самого себя. Но обычно мы видим только самую поверхность нашей психической жизни, ее внешний слой, а глубины остаются для нас сокрыты.
В Священном Писании человеческое сердце сравнивается с морем («Притчи Соломона»). Когда мы смотрим на расстилающееся перед нами бездонное, бескрайнее море, то тихое и ласковое, как будто нарисованное лазурью и бирюзой, то потемневшее от гнева перед бурей, то вздымающее волны, похожие на хребты гор, покрытые снегом, – это только поверхность моря, а его глубина непроницаема для нас. Неизвестно, что таит море на дне, в своей глубине: драгоценные камни или чудовищ, растения, похожие на морские цветы, или мертвые подводные скалы. В сердце суммируется все, что происходит с человеком.
Смерть – последний момент в самоопределении человеческой личности. В Вечности изменений нет. Там – раскрытие добра и зла, которые накопил человек за время жизни и спрятал в своем сердце, как богач – сокровище в глубоком подземелье. Для одних день смерти светел и прекрасен, для других ужасен, как день казни. Для праведника смерть – это пробуждение в дивно прекрасном море света среди лучезарных духов. Для грешников – это все нарастающий ужас.
Пробуждение грешника в аду более жуткое, чем пробуждение уснувшего летаргическим сном в гробу. Очнувшийся в гробу не понимает, где он, что с ним произошло. Он кричит, зовет на помощь, но его никто не слышит, как в огромной безлюдной пустыне; он пытается поднять крышку гроба, но не может даже пошевелить ее. Она наглухо забита гвоздями, придавлена слоем земли сверху, могильный камень лежит, как печать. Приходит смерть. А для грешника смерти как уничтожения не будет. Он вечно умирает в клубке таких же человекообразных змей. Конца нет, время застыло в вечности; это ад.
Ад – место забвения, место, где нет любви; это море ненависти. Там душа делается демоноподобной. История дала поразительные примеры людей-чудовищ, но и в нашей повседневной жизни мы встречаемся с мерзкими проявлениями жестокости и садизма, когда человек становится если не демоном, то мелким бесом, он испытывает постоянную потребность и тайное наслаждение причинять боль и страдания другим, хотя «мелкие бесы» ни за что не признаются в этом.
Как согласовать любовь Божию и существование вечных мук? Рай и ад – это прежде всего внутреннее состояние. Некоторые люди представляют ад, как огромную тюрьму, как ГУЛАГ космических размеров, и недоумевают, почему не дать грешникам полной амнистии, почему не открыть ворота этой темницы. Но будет ли грешнику, несущему ад в своем сердце, где-нибудь лучше, чем в самом аду? Будет ли человеку, сгнивающему от рака, легче и радостнее, если перед ним поставить блюдо с самыми прекрасными плодами, когда он не может проглотить даже крошку хлеба? Разве будет счастлив при виде воды больной бешенством и мучающийся от жажды, если у него тотчас начинаются судороги и спазмы в горле? Сам Божественный свет будет томить и ужасать грешника, как яркий свет мучителен для больных и воспаленных глаз. Всякий грех в его мистическом значении – вражда с Богом. Грех в потустороннем мире превращает саму душу грешника в черный, безпросветный пламень ненависти к Богу.
Спасение – это синергизм (взаимодействие) двух воль – Божественной и человеческой. Свободная воля – величайшее достоинство человека. Без свободной воли не существует личности. Но великий дар Богоподобия таит в себе великую опасность ложного, погибельного самоопределения. Возникает новый вопрос: почему же Господь не уничтожит саму возможность греха, которая заложена в свободной воле?
В таком случае человек из личности превратился бы в простой предмет этого мира. Он перестал бы быть нравственным существом, как мы не можем назвать нравственным автомат с заранее заложенной программой, какой бы прекрасной она ни была. Сама нравственность подразумевает свободу выбора и действия, потенциальную возможность зла, но и победу над ним.
Земная жизнь дана человеку для самоопределения. Здесь, на земле, в глубинах человеческого сердца, решается риторический вопрос: «С Богом или без Бога?» Любовь соединяет, ненависть разлучает. Без любви невозможно Богообщение, без Богообщения невозможно спасение. Вне Божественного Логоса и Его вечного Света открывается область тьмы и безумия, область ада и хаоса.
Ад – это внутреннее одиночество, вечное Богооставление, вечная деструкция и распад самого человеческого существа. Трудно найти подобие состояния совершенной Богооставленности. Представьте космический корабль, который потерял управление и летит в безкрайние, мертвые, межзвездные просторы. Все дальше и дальше становится Земля, как будто она удаляется от корабля со страшной скоростью. Земля превращается в едва различимую точку, а затем теряется навсегда в космической ночи, как в огромной могиле. Люди чувствуют себя в необъятном царстве смерти, они знают, что спасения нет, что они обречены, что они навеки оторваны от Земли, как ребенок от материнской груди. Они знают, что скоро придет смерть, но их тела не лягут в землю, не превратятся в теплую земную пыль, а затеряются в космосе, как в огромном кладбище, что они вычеркнуты из самой памяти Земли.
Знаменитый Богослов III века Ориген нарисовал грандиозную картину апокалипсиса – всеобщего возвращения к Богу, спасения по необходимости, по некоему «надзакону», которому одинаково подчинены Бог и человек.
Эта «необходимость», замыкающая весь ход мировой истории в круг, где конец равен началу, похожа на рок язычников. Ориген, как все либералы-утописты, обещал человечеству даровой рай, который затем, как в руках иллюзиониста, превращается в ад. Учение Оригена в нравственном аспекте было тайной апологией греха и поэтому представляло большую опасность, чем кровавые культы Молоха и ритуальные убийства индийских «душителей». Ересь Оригена была отвергнута и осуждена на V Вселенском Соборе как ложная надежда. Церковь не льстит страстному человеческому сердцу; она учит истине, хотя бы истина была суровой, как меч, реалией. Она учит об аде, чтобы спасти людей от него, о вечной смерти, чтобы даровать людям вечную жизнь.
Во время Крестных Страданий Христос сказал, обращаясь к Деве Марии и Апостолу Иоанну Богослову: «Это сын Твой, это Мать Твоя». Экзегеты видят в этом таинственный смысл усыновления христиан Божией Матерью в лице Иоанна Богослова.
Христиане в лице Девы Марии обрели Небесную Мать. Ее сердце, расширенное страданиями, объяло любовью все человечество. Тайна Божией Матери – это тайна любви.
Церковное Предание сохранило нам облик Богородицы. Она была ростом выше среднего, лицо – овальное, волосы – золотистые, цвета спелой пшеницы, губы – похожи на распустившиеся лепестки розы, глаза – цвета маслин, пальцы – слегка удлиненные.
Священномученик Игнатий Антиохийский – тот ребенок, которого взял на руки Иисус Христос и сказал: «Не войдете в Царствие Небесное, если не будете, как дети». Ученик Апостолов Павла и Иоанна, Святитель Антиохийский дает нам драгоценное свидетельство о Деве Марии: «Многие жены у нас желают видеть Матерь Иисусову и услышать из уст Ея о некоторых таинствах. У нас разнеслась молва, что эта Дева и Матерь Божия исполнена всех даров благодатных и всех добродетелей. Говорят, что Она в гонениях и бедах всегда весела; в нуждах и нищете не скорбит; на огорчающих не только не гневается, но и благодетельствует им; в благополучии кротка; к бедным милостива. С твердостью защищает веру против врагов и служит нашему еще юному благочестию мудрою Наставницею и Учительницею всех верных на всякое доброе дело. Более всего любит смиренных, потому что Сама исполнена смирения пред всеми; и все удостоившиеся видеть Ее превозносят Ее похвалами. Люди, достойные совершенного доверия, говорят, что в Марии, Матери Иисуса, по причине Ея святости видимо соединены естество ангельское с человеческим».
Среди чудотворных икон больше всего чудотворных икон Пресвятой Богородицы. Это видимый знак Ее невидимого присутствия. На иконе «Умиление» Ее лицо девственно-чистое, почти детское. На иконе «Кипрской» Она царственно прекрасна. На иконе «Семистрельная» Дева Мария изображена с семью клинками, пронзающими Ее грудь, на лике Ее -покорность воле Божией. На иконе «Огневидная» Она погружена в молитву, Ее окружает пламя благодати.
Как ребенок называет свою мать самыми ласковыми именами, так выразили христиане свою любовь к Божией Матери названиями икон: «Всех скорбящих радости», «Утоли моя печали», «Споручница грешных», «Умягчение злых сердец», «Отрада и утешение», «Избавительница», «Державная», «Взыскание погибших», «Нерушимая стена». А Серафим Саровский назвал Деву Марию «Радостью всех радостей».
Для христиан праздник Успения – это преображение самой смерти, победа над грехом, возвращение путника в отчий дом из дальнего странствия. Божия Матерь с нами; Она не покидает нас, покуда солнце не отвернется от напоенной кровью и слезами земли.
Архимандрит Рафаил (Карелин)