Эта статья адаптирована из статьи «Под кожей: скрытая потеря расизма в жизнях американцев и здоровье нашей нации», опубликованной в этом месяце издательством Doubleday.
В тот день Минни Ли сидела, опершись локтями на обеденный стол, накрытый стеклом, чтобы не поцарапать его. — Простите, мэм, я не могу за вас постоять, — вежливо сказала она, указывая на свою правую ногу. Он был в громоздком сером гипсе. За неделю до этого она потянулась за банкой стручковой фасоли в своем кухонном шкафчике, но потеряла равновесие и сломала ее в трех местах.

Мэри Элис придвинула к сестре стул, так что они прижались друг к другу, как на фото Эбони и почти на всех остальных фотографиях сестер Релф. Сейчас им 61 и 63 года; Глядя на них, прижатых друг к другу, как будто они были соединены, я все еще мог видеть лица двух молодых девушек, навсегда увековеченных полвека назад под заголовками «Костюм говорит, что девочки были стерилизованы» в «Нью-Йорк таймс»; «Стерилизовать, почему?» в журнале «Тайм»; и в Ebony «Стерилизация: новейшая угроза бедным».

Летом 1973 года Минни Ли и Мэри Элис были вывезены из их дома в Монтгомери, вскрыты и стерилизованы против их воли и без информированного согласия их родителей врачом, работающим в клинике, финансируемой из федерального бюджета. Дело Relf изменило ход истории: иск, поданный от их имени, Relf против Weinberger, помог раскрыть, что более 100 000 женщин, в основном чернокожих, латиноамериканок и женщин из числа коренных народов, были стерилизованы в рамках программ правительства США на протяжении десятилетий. Это также официально положило конец этой практике и заставило врачей получать информированное согласие перед выполнением процедур стерилизации — хотя, как оказалось, принудительная стерилизация правительствами штатов будет продолжаться и в 21 веке.



This Optical Illusion Has a Revelation About Your Brain and Eyes


С 1907 по 1932 год 32 штата приняли четкие законы о евгенике, которые позволяли правительству стерилизовать «сумасшедших», «слабоумных», «иждивенцев» и «больных» — всех, кого считали неспособными принимать собственные решения о воспроизведение. Почти все эти законы были отменены (в штате Вашингтон версия закона все еще остается в силе). Индиана, Вирджиния и Северная Каролина создали исторические памятники в память о тех, кто был стерилизован в рамках санкционированных правительством программ. Восемь штатов принесли официальные извинения.

«Несмотря на то, что практики и политики евгеники больше не существует, влияние и наследие глубоко сохраняются и сегодня», — заявила Джилл Кровински, спикер Палаты представителей Вермонта, в зале Сейтхауса в Монпелье в октябре прошлого года. Законодатели штата Вермонт извинились за использование принудительной стерилизации и других методов для сокращения населения, которое считается непригодным для рождения детей, включая представителей коренных народов и представителей смешанной расы, людей с ограниченными возможностями и семьи с низким доходом. «Для тех, кто пострадал напрямую, для их потомков и для всех вовлеченных сообществ, мы не можем исправить травму, которую вызвал этот момент, но мы можем начать с формального признания этого темного периода в истории нашего государства. Сегодня мы публично приносим извинения за роль Законодательного собрания в том, что когда-либо допустили это».

Некоторые государства начали выходить за рамки извинений. На данный момент в трех странах, Вирджинии, Северной Каролине и Калифорнии, созданы программы компенсации жертвам принудительной стерилизации. Но Алабама, где сестры Релф были насильственно стерилизованы и который был их домом на протяжении всей их жизни, не является одним из этих штатов, и федеральное правительство не предприняло таких шагов. Сестры Релф живут в безвестности на скудные чеки социального обеспечения.

«Я могу показать вам, что они сделали со мной», — сказала Минни Ли. Она подняла футболку и увидела неровный горизонтальный шрам, пересекающий ее живот. — Вот где меня порезали. Когда она приспустила рубашку, на которой трижды было напечатано слово «мужество», она опустила голову. Мэри Элис, сидевшая на стуле с цветочным узором рядом с ней, с плакатом Тайной вечери в богато украшенной пластиковой рамке на соседней стене, внимательно наблюдала, ее очки были сдвинуты на лицо. Ее половина руки легла на бедро, когда она наклонилась, чтобы послушать сестру. «Возможно, это произошло давным-давно, но до сих пор навевает воспоминания», — сказала Минни Ли, глядя на Мэри Элис. — Мы все еще думаем об этом.

История узаконенной правительством принудительной стерилизации начинается в 1907 году, когда Индиана стала первым штатом, принявшим закон о евгенике, предусматривающий недобровольную стерилизацию «отъявленных преступников, идиотов, имбецилов и насильников». Первыми пострадавшими были в основном мужчины, считавшиеся криминалистами, в том числе те, чьим «дефектом» предположительно была чрезмерная мастурбация или гомосексуальность.

«Этот первый закон касался вазэктомии бедных белых мужчин, которые были идентифицированы как сексуально отклоняющиеся», — говорит доктор Александра Минна Стерн, профессор американской истории и культуры в Мичиганском университете и содиректор Лаборатории стерилизации и социальной справедливости. Ее исследовательская группа изучает историю евгенической стерилизации в Соединенных Штатах и ​​собрала записи о более чем 60 000 выживших в Калифорнии, Айове, Мичигане, Северной Каролине и Юте. «Мы говорим о стерилизации населения, которое рассматривается как гиперсексуализированное или сексуально неприемлемое, как неразборчивое в связях, как не имеющее сексуальной респектабельности среднего класса».

К 1930-м годам женщины стали большинством жертв, стерилизованных в психиатрических больницах и тюрьмах, а также по решению суда. Эта смена гендерной модели возникла в результате растущей озабоченности по поводу способности быть родителями с упором на материнство, а также разработки более безопасной стандартизированной процедуры перевязки маточных труб для стерилизации женщин. Движение было оформлено в 1927 году, когда Верховный суд подтвердил право штата Вирджиния на стерилизацию Кэрри Бак, 20-летней белой женщины. Родившаяся в 1906 году у матери, живущей в бедности в Вирджинии, Бак была отправлена ​​​​в приемную семью для рабочего класса, где в 16 лет ее изнасиловал член расширенной семьи. Ее приемные родители взяли на себя опеку над дочерью Бака и успешно обратились в местный суд с ходатайством о заключении Бака в колонию штата Вирджиния для больных эпилепсией и слабоумных, хотя она не была ни эпилептиком, ни умственно отсталым. Там ее стерилизовали без ее согласия. Письмо для большинства в знаменательном деле Верховного судаБак против Белла , судья Оливер Венделл Холмс-младший заявил: «Для всего мира будет лучше, если вместо того, чтобы ждать казни дегенеративных отпрысков за преступления или позволять им голодать за их глупость, общество может предотвратить тех, кто явно непригоден от продолжения своего рода». Он добавил: «Трех поколений имбецилов достаточно».

Более 60 000 мужчин, женщин и детей должны были быть стерилизованы в соответствии с этими законами штатов, которые также информировали нацистскую Германию: Третий рейх стерилизовал около 400 000 детей и взрослых, в основном евреев и других «нежелательных лиц», используя закон 1933 года, созданный по образцу законодательства в Соединенные Штаты. Закон Германии о предотвращении потомства и наследственных заболеванийориентированы на людей с высокой вероятностью рождения ребенка с серьезным «дефектом», включая слепоту, глухоту и маниакально-депрессивный психоз. Последний закон о евгенике в Соединенных Штатах был принят в Джорджии в 1937 году, и в конечном итоге законы были отменены серией отмен. Но это не помешало местным властям стерилизовать гораздо больше людей, в основном цветных женщин. Активистке избирательных прав Фанни Лу Хамер была сделана гистерэктомия без ее согласия в 1961 году, когда белый врач удалял опухоль матки. Практика стерилизации, в том числе во время неродственных операций, стала настолько распространенной среди бедных чернокожих женщин на Юге, что стала известна как «аппендэктомия из Миссисипи».

«Вы начинаете видеть людей, стерилизованных в 40-х, 50-х, 60-х и позже, как меру контроля над населением, как средство сокращения зависимого населения, что было той же идеей, что и у евгеников, но теперь без законов». говорит Пол А. Ломбардо, профессор юридического колледжа Университета штата Джорджия в Атланте, автор книги «Три поколения, никаких идиотов: евгеника, Верховный суд и Бак против Белла» и редактор «Век евгеники в Америке: От эксперимента в Индиане до эры генома человека».

«Обычно все сводилось к сексу и деньгам, а это значит: «У кого есть дети, на которых я не хочу тратить свои налоги?», — говорит Ломбардо. «Тогда ты начинаешь идентифицировать таких людей, как Рефы». Он продолжает: «Эти молодые девушки представляли собой идеальную бурю расы, бедности и предполагаемой инвалидности».

Джесси Блай, 30-летняя темнокожая социальная работница, работала в Монтгомери, когда в 1972 году ей позвонил член местного городского совета. Ее работодатель, городская католическая церковь Святого Иуды, была основана прогрессивным католическим священником в 1930-х годах, чтобы служить «центром религиозного, благотворительного, образовательного и промышленного развития негритянского народа». Блай родился и вырос в Монтгомери; ее мать была экономкой, а отец могильщиком. Они рано поняли, что их седьмой ребенок способный и активный, и отдали ее в частную школу. Она была единственной из восьми братьев и сестер, окончивших колледж. Ее работа в городе Сент-Джуд включала проверку состояния пожилых людей и бедных, чтобы убедиться, что у них есть предметы первой необходимости и основные услуги.

Теперь член совета просил ее поехать с ним в бедную общину чернокожих в Монтгомери под названием Флэтвуд, чтобы навестить семью. Когда она спросила: «Что за семья?» она вспомнила, что он ответил: «Поверьте мне, в тот день, когда мы живем, я никогда не думал, что мы увидим что-то подобное в Соединенных Штатах Америки».

Во Флэтвуде Блай была потрясена увиденным. «Я ждала дома, — сказала она, — но так и не увидела его». Рельфы, муж, жена и шестеро детей, жили скваттерами в поле, укрываясь в лачуге, построенной из картонных коробок. «У них не было ни водопровода, ни электричества», — сказала Блай, которой сейчас 80 лет, закрывая глаза и качая головой. «Я был действительно ошеломлен, потому что просто не мог поверить, что кто-то будет жить в таких условиях. Но они были».

Блай, мать, бабушка, прабабушка и рукоположенный служитель, которая до сих пор живет в Монтгомери, сказала, что больше всего ее сердце сокрушили девочки, Кэти-подросток и две ее младшие сестры-подростки, Минни Ли и Мэри Элис. Блай не мог избавиться от образа младшей девочки, которая была физически и умственно неполноценной. «Она родилась с автоматической ампутацией, с пуповиной, обернутой вокруг ее правой руки», — сказал Блай. «У нее не было руки, а рука была просто обрубком».

Изображение
Джесси Блай в Монтгомери, штат Алабама.
Джесси Блай в Монтгомери, штат Алабама.Кредит...Ханна Прайс для The New York Times

Как и многие чернокожие семьи в конце Великой миграции в 1950-х и 1960-х годах, родители детей, Лонни и Минни Релф, оба неграмотные, были вынуждены покинуть сельский округ Мейкон, штат Алабама, где из-за механизации рабочих мест на полях стало меньше. высыхать. Некоторые бывшие полевые рабочие уехали на север, но другие скопились в южных городах, таких как Монтгомери, столица штата. Данные переписи показывают, что в 1960 году впервые городское население Алабамы превысило сельское население, в штате почти на треть было чернокожее население. Этот приток сельских чернокожих жителей, в большинстве своем неквалифицированных и не имеющих образования, увеличил бедность в чернокожих общинах в ряде южных городов. Но даже если бы Лонни Релф смог найти работу в Монтгомери, он стал инвалидом в результате несчастного случая и не мог работать.

Блай договорился с директором Жилищного управления Монтгомери, чтобы Рельфы жили в квартире с тремя спальнями в Смайли-Корт, общественном жилом комплексе в западной части города. Как только семья переехала в свой новый дом, Блай отвела их в Армию Спасения и Доброжелательность, чтобы купить бывшую в употреблении мебель, и призвала пожертвовать постельное белье, кухонную утварь и другие предметы домашнего обихода людям в ее церкви и сети. Она научила Минни, которая привыкла готовить еду на примитивной масляной горелке в старых обгоревших горшках, основам домашнего хозяйства и тому, как пользоваться плитой. «Они не знали, как на самом деле живут люди, — говорит Блай. «Жизнь прошла мимо них».

Девочки понятия не имели о гигиене, поэтому Блай показал им, как мыться и ухаживать за своим телом, и отдал двух старших дочерей в государственную школу. Она отвела Мэри Элис на обследование к педиатру, специализирующемуся на нарушениях развития. Он объявил ее «умственно неполноценной», не поддающейся обучению, но поддающейся дрессировке, и порекомендовал школу Макиннис для отсталых детей. Спустя годы Блай беспокоится, что посещение финансируемого государством диагностического центра выставило девочек Релф в поле зрения клиники планирования семьи, которая в конечном итоге организовала стерилизацию. Скорее всего, они были отмечены государственными услугами, которые они получали: талоны на питание, ежемесячный чек на 156 долларов от Департамента пенсий и безопасности Алабамы, медицинские льготы и субсидируемая квартира в государственном жилье.

Эти услуги находились в ведении Управления экономических возможностей, федерального агентства, созданного в 1964 году в рамках провозглашенной правительством США войны с бедностью. В том же году президент Линдон Джонсон инициировал свою амбициозную многомиллиардную программу Великого общества, которая должна была привести к Medicare, Medicaid, Head Start, распределению продовольственных талонов и другим программам в попытке покончить с нищетой и голодом, сократить преступность, ликвидировать неравенство и расовые барьеры и улучшить окружающую среду. Также под эгидой OEO в 1967 году правительство США создало свою программу планирования семьи, которая была призвана помочь бедным людям предотвратить нежелательные роды с помощью контрацепции и других услуг в области репродуктивного здоровья.

После того, как Ричард Никсон был избран президентом в 1968 году, его республиканская администрация приступила к сворачиванию программ «Великое общество», а также увеличила финансирование услуг по планированию семьи, чтобы нанести удар по так называемой демографической бомбе. Этот термин, популяризированный профессором Стэнфордского университета Полом Эрлихом, — и название его бестселлера 1968 года — относился к преувеличенному демографическому взрыву, который, как он ошибочно предсказал, приведет к глобальному голоду в 1970-х и 1980-х годах. Никсон отстаивал Закон об услугах по планированию семьи и исследованиях населения 1970 года, также известный как Закон об ограничении рождаемости, федеральную программу стоимостью 382 миллиона долларов по контролю за ростом населения, которая превратилась в национальную навязчивую идею.

Подобные усилия были направлены в первую очередь на бедных женщин, утверждая, что бедность порождает еще большую бедность, поэтому решение проблемы заключалось в том, чтобы запретить беднякам рожать детей, особенно «незаконнорожденных» детей, рожденных вне брака. Хотя в первоначальных правилах OEO 1967 г. говорилось, что «финансовые средства проекта не должны расходоваться на какие-либо хирургические процедуры, направленные на стерилизацию или аборты», запрет на финансирование добровольной стерилизации закончился в 1971 г. «70-е и 80-е годы были такими Это своего рода интересный момент, когда в то же самое время, когда законы штатов о стерилизации отменялись, Америка создавала условия для стерилизации сестер Релф», — говорит доктор Стерн из лаборатории стерилизации и социальной справедливости Мичиганского университета. «Федеральное правительство направило деньги на окружные программы планирования семьи, особенно на юге, — продолжает она. «Эти объекты были искажены расовой и евгенической логикой и ранее существовавшим, давним расизмом и бесправием черных матерей и черных девочек. Но никаких проверок не было».

Согласно иску Релф против Вайнбергера, вскоре после того, как семья переехала в государственное жилье, сестры Релф были направлены в клинику планирования семьи Комитета действий сообщества Монтгомери, которая финансировалась и контролировалась федеральным OEO. Процесс начался с Кэти, самой старшей из трех девочек, которой было около 16 лет, когда ей впервые ввели противозачаточное средство Депо-Провера. В то время препарат все еще находился на стадии исследований и еще не был одобрен FDA для применения взрослыми женщинами, не говоря уже о несовершеннолетних подростках. Между 1967 и 1978 годами, во время клинических испытаний Депо-Провера, Клиника планирования семьи больницы Грейди Мемориал в Атланте назначала препарат 11 400 в основном бедным чернокожим женщинам, несмотря на серьезные побочные эффекты, включая обильные или прерванные менструальные кровотечения и близкую к суициду депрессию.

Персонал клиники планирования семьи в Монтгомери так и не получил разрешения на проведение инъекций и не объяснил Кэти или ее матери об уколах должным образом. Некоторое время спустя Минни Ли и Мэри Элис также вводили Депо-Провера. Блай вспоминает, что один из сотрудников позже объяснил это решение тем, что она беспокоилась о том, что «мальчики слоняются по дому, и нам больше не нужны такие, как они», хотя не было никаких доказательств того, что кто-либо из девочки были сексуально активны. Сестры Релф были признаны интеллектуально неполноценными, хотя только у Мэри Элис была диагностирована реальная инвалидность. Двум другим девочкам не хватало формального образования, и они изо всех сил пытались догнать своих сверстников. В марте 1973 года 17-летнюю Кэти снова доставили в клинику планирования семьи, на этот раз для введения ВМС. после того, как Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов отказало в одобрении Депо-Провера из-за его связи с раком у животных. Хотя Кэти не достигла возраста согласия, ее родители позже настаивали на том, чтобы с ними не советовались по поводу ВМС.

Изображение
Слева направо: Минни Ли, Мэри Элис, одна из двоюродных сестер девочек, Кэти и Минни (мать девочек) в 1973 году, на ранее не публиковавшейся фотографии из архива The Times.
Слева направо: Минни Ли, Мэри Элис, одна из двоюродных сестер девочек, Кэти и Минни (мать девочек) в 1973 году, на ранее не публиковавшейся фотографии из архива The Times.Кредит...Гэри Сеттл / The New York Times

13 июня 1973 года по крайней мере одна медсестра, нанятая клиникой планирования семьи, пришла в квартиру Релфов и сообщила Минни, что ее дочерям необходимо обратиться к врачу для того, что, как она поняла, является дополнительными прививками. Двух младших девочек Минни, которым тогда было 14 и 12 лет, отвезли сначала в кабинет врача, а затем в больницу профессионального центра в центре Монтгомери. Позже, когда она встретила их в больнице, медицинские работники сказали Минни, что ей нужно подписать бумагу. Непонятно, что понимала Минни Релф, но она доверила своих дочерей персоналу этой клиники, спонсируемой тем же правительством, которое дало ее семье дом, еду, деньги и образование для ее детей. Все еще, из ее более поздних показаний в Сенате ясно видно, что она понятия не имела, что подписание клочка бумаги будет означать, что ее дочери никогда не смогут иметь детей. Поскольку она не умела ни читать, ни писать, Минни подписала то, что оказалось формой согласия на хирургическое вмешательство, со знаком X, а затем ее отвезли домой, в то время как младшие девочки остались одни в палате.

Прежде чем Минни вернулась домой, одна из тех же медсестер по планированию семьи вернулась в квартиру Релфов, чтобы забрать Кэти и отвезти ее в больницу. Кэти отказалась идти, запершись в своей комнате. На следующий день, когда Джесси Блай заглянула к ней, взбешенная Кэти рассказала ей, что произошло. — Где твои сестры? — спросил Блай. «Я могу показать вам, мисс Блай», — сказала ей Кэти, и они сели в машину Блая и поехали в больницу профессионального центра.

Подпишитесь на информационный бюллетень журнала The New York Times Magazine Лучшие из журнала New York Times Magazine доставляются на ваш почтовый ящик каждую неделю, включая эксклюзивные очерки, фотографии, колонки и многое другое. Получите его на свой почтовый ящик.
Почти полвека спустя Блай без труда вспоминает младших девочек Релф в больнице, сбившихся в кучу, выглядящих маленькими и напуганными в хлопчатобумажных хирургических халатах. Как только они увидели социального работника, они оба начали плакать. Прижавшись к Минни Ли, Мэри Элис рыдала и повторяла снова и снова: «Мне просто так больно. Мне просто так больно, мисс Блай, помогите мне. Помогите мне, мисс Блай.

Блай был потрясен. Она вспоминает, как не могла заснуть, и ее преследовал образ юных девушек, плачущих и зовущих ее по имени, когда они стояли в больничной палате. Она также опасалась, что в чем-то виновата, хотя ее не проинформировали о противозачаточных прививках или стерилизации. «Я знала, что не смогу успокоиться, зная, что такая несправедливость была совершена по отношению к этим девушкам, и никто не говорил за них», — говорит она. «Это произошло из-за того, где я нахожусь, поэтому я чувствовал, что Бог хотел, чтобы я был их рупором. Я собирался сделать то, что должен был сделать».

Джесси Блай нашла свой путь в юридическую контору в маленьком старом доме на Вашингтон-авеню в Монтгомери, где двумя годами ранее двумя молодыми юристами по гражданским правам, Моррисом Дисом и Джо Левином, был основан Южный юридический центр по борьбе с бедностью. Джулиан Бонд в качестве его первого президента. Блай поделился историей Релфов с Левином и Дизом, которые решили взяться за дело.

В начале лета 1973 года они подали иск в Федеральный окружной суд в Монтгомери, а затем, несколько недель спустя, повторно возбудили дело как «Релф против Вайнбергера» в окружном суде округа Колумбия, утверждая, что правительственные чиновники «не обнародовали конституционно приемлемые руководящие принципы, в соответствии с которыми направленные агентства могут определить, кого следует или не следует стерилизовать. Кроме того, нет никаких конституционно приемлемых руководящих принципов, определяющих, какие лица могут дать осознанное, информированное согласие на применение к ним каких-либо мер контроля над рождаемостью». Ответчиком по иску был назван Каспар Вайнбергер, директор Министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения США, ныне Министерства здравоохранения и социальных служб, с 1973 по 1975 год, который впоследствии стал министром обороны Рональда Рейгана.

Незадолго до подачи официального заявления Левин позвонил Бонду, чтобы проинформировать его о деле Релфа. Бонд сразу увидел в этом «ужасную атаку на неприкосновенность частной жизни, невиновность и право на материнство», — сказал он The New York Times в статье, опубликованной 2 июля 1973 года. Он призвал Левина и Диса связаться со средствами массовой информации, и вскоре статьи в журналах «Таймс» и «Тайм» и репортаж на NBC News раскрыли бедственное положение Рефов и проблему принудительной стерилизации национальной аудитории. «Костюм внезапно привлек большое внимание, — вспоминает Левин, которому сейчас 79 лет. «И дело не в том, что у нас не было внимания, но на самом деле это было в масштабе, которого мы раньше не видели».

Изображение
Джо Левин в Монтгомери.
Джо Левин в Монтгомери.Кредит...Ханна Прайс для The New York Times

По ее словам, после того, как Блай дала интервью репортерам из Washington Post и журнала Jet, внимание средств массовой информации к ней стало слишком пристальным. «Я не мог вернуться домой; Я не могла пойти на работу», — говорит она. «Газеты, журналы следовали за мной повсюду, чтобы получить информацию, и мне пришлось забрать своих детей, и мы должны были остаться на некоторое время у моей мамы».

По мере роста огласки этого дела Орелия Диксон, директор клиники планирования семьи в Монтгомери, выступила в защиту действий своего учреждения. В статье от 2 июля Диксон настаивала на том, чтобы ее медсестры четко объяснили Минни Релф, что инъекции ее дочерям больше не разрешены, и предложила стерилизацию в качестве альтернативы. Диксон также утверждала, что она и ее сотрудники считали стерилизацию подходящей альтернативой, потому что девочки не были достаточно «дисциплинированы», чтобы ежедневно принимать противозачаточные таблетки. «Я не сомневаюсь, что все они знали, что это значит», — сказал Диксон The Times, добавив: «Мы все объясняем и не используем слова, которые люди не могут понять».

Левин и Диз, адвокаты Релфов, сказали бы суду, что девочки подверглись стерилизации, потому что они были чернокожими. (Диксон была белой, как и врач, проводивший операцию, хотя в интервью для новостных статей сотрудники клиники подчеркивали, что медсестры, забиравшие девочек из их дома, были чернокожими.) Адвокаты также пытались продемонстрировать, что сестры не понимали этого. они были стерилизованы и все еще мечтали когда-нибудь родить детей. Статья в Times от 8 июля 1973 года включала обмен мнениями между Моррисом Дисом и юной Минни Ли :

В. Собираетесь ли вы когда-нибудь жениться?
А. Да.
В. Собираетесь ли вы иметь детей?
А. Да.
В. Сколько?
Один.
В. Мальчик или девочка?
А. Маленькая девочка.

Эти новости привлекли внимание сенатора Эдварда Кеннеди, демократа от Массачусетса, тогдашнего председателя сенатского подкомитета по здравоохранению Комитета по труду и общественному благосостоянию, и он попросил Левина и Рефов явиться на слушания в Конгрессе и рассказать свою историю. Левин сопровождал Лонни, Минни, Кэти, Минни Ли и Мэри Элис в Вашингтон — первый и единственный раз Релфов на самолете — для дачи показаний. Родители Левин и Релф сошлись во мнении, что девочкам будет слишком сложно выступать на открытых слушаниях, поэтому утром 10 июля 1973 года Кэти, Минни Ли и Мэри Элис встретились с Кеннеди за закрытыми дверями.

Левин вспоминает, что сенатор показывал им фотографии своих детей, ласково говорил с ними и внимательно слушал, тронутый услышанным. Во время слушаний подкомитета Сената по вопросу о злоупотреблениях при стерилизации Кеннеди бросил вызов Генри Симмонсу, заместителю помощника секретаря HEW по вопросам здравоохранения и науки, и другим администраторам относительно того, почему федеральное правительство участвовало в принудительной стерилизации чернокожих и бедных женщин без согласия. Затем настала очередь Лонни и Минни. Говоря мягким тоном, который он использовал ранее при встрече с младшими Релфами, Кеннеди поблагодарил родителей за появление и попросил их описать своими словами, что случилось с их дочерьми. Они рассказали свою историю сбивчиво, Минни объяснила, как она поставила крестик на форме, которую ей дали работники службы здравоохранения. — Я не хотел, чтобы это было сделано, — настаивал Лонни.