Смерть от голода... у коробок с едой. Ученые в блокадном Ленинграде




В осажденном Ленинграде - городе, где долгое время жил и работал академик Вавилов, шла первая блокадная зима. Нормы хлеба были сокращены до невозможного: рабочим - по 250 граммов пополам с отрубями, остальным - 125 граммов. Люди обезумевали от голода, падали на ходу, десятки тысяч умирали от истощения.

А в это время в темных холодных комнатах на Исаакиевской площади, в доме с забитыми досками окнами было полно еды. В коробках и мешках лежали десятки тонн семян, клубней картофеля.
Но сотрудники Всесоюзного института растениеводства (ВИР), которые работали и урывками спали рядом, были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы.
При крайне низкой температуре, они стойко держались все блокадные зимы, без воды, электричества, под непрерывным артобстрелом.
Они бредили едой, и все же никому из них даже не приходила в голову мысль съесть хотя бы горсточку зерен, чтобы спасти свою жизнь.

Возможно, по нынешним временам их трудно понять, - но они знали, что делали. Они берегли от сорокаградусной стужи и стай остервеневших крыс бесценное достояние государства - уникальную коллекцию культурных растений и их дикорастущих сородичей. Не имевшая себе равных в мире, собранная гигантскими усилиями коллекция насчитывала более 200 000 драгоценных образцов (часть уже успели эвакуировать).

Еле державшийся на ногах, истощенный, обмерзший ближайший соратник Вавилова Вадим Степанович Лехнович, рискуя жизнью, под обстрелом добывал для спасения коллекции дрова. Он был душой крошечного мужественного коллектива. О тех трагических днях Лехнович и годы спустя вспоминал, волнуясь:

— Ходить было трудно... Да, невыносимо трудно было вставать, руками-ногами двигать... А не съесть коллекцию - трудно не было.
Нисколько! Потому что съесть ее было невозможно. Дело всей жизни, дело жизни моих товарищей...

Из всего селекционного фонда ленинградского института, содержавшего несколько тонн уникальных зерновых культур, во время блокады не было тронуто ни одного зерна, ни единого зерна риса или картофельного клубня. 28 сотрудников института умерли от голода, но сохранили материалы, способные помочь послевоенному восстановлению сельского хозяйства.

Когда о подвиге советских ученых появились первые публикации, на Западе долго не могли поверить, что такое возможно. Но поверили. И спустя полвека на Исаакиевской площади в здании Института растениеводства появилась необычная мемориальная доска. На ней золотыми буквами выбито: “Ученым Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда”.

Это не просто памятная доска, а подарок ученых США, восхищенных подвигом советских людей, которые спасли для грядущих поколений бесценное сокровище.

Что же это за фонд?
Коллекция семян культурных растений, собранная советским учёным-ботаником Н. И. Вавиловым и его сотрудниками в результате 110 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, принёсших мировой науке результаты первостепенной значимости. С 1923 по 1940 год Н. И. Вавиловым и другими сотрудниками ВИРа было совершено 180 экспедиций, из них 40 — в 65 зарубежных странах. Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов.

По сути - это уникальный мировой генофонд продуктов, первый банк генов того, что люди выращивают, чтобы есть. Он содержит некоторые культуры, которых уже нет в природе. Роль этой коллекции незаменима в обеспечении продовольственной безопасности России. Так, с ее использованием в стране было выведено свыше 4,5 тыс. районированных сортов сельскохозяйственных культур, способствовавших повышению урожайности и качества продукции.

ВИРовская коллекция признана самой уникальной в мире и Главный специалист генбанка ФАО при ООН К. Шривастава оценивает ее в 8 триллионов американских долларов, но она призвана служить всему человечеству и поэтому бесценна.

Сам же академик Николай Иванович Вавилов был арестован еще в 1940 году на основании сфабрикованных обвинений, в 1941 году — осуждён и приговорён к расстрелу, который впоследствии был заменён 20-летним сроком заключения. Умер в тюрьме 26 января 1943 года. В 1955 году посмертно реабилитирован.

отсюда

Нет слов...только слезы..насколько сильные духом люди, я б не смогла..