Иван Чуприн: Самое большое геройство — это то, что я жив

Освенцимский номер — 128735, бухенвальдский — 3216, Маутхаузен — 112808. Иван Чуприн прошел семь концлагерей, проведя за колючей проволокой тысячу шестьдесят шесть дней. Он выжил.

Освенцим

В лагере Освенциме я был в 12-м блоке на карантине. Был такой порядок, что все, кто прибывает в лагерь, все должны пройти карантин. Карантин предусматривал то, чтобы не завезли, не привезли какой-нибудь болезни. Понимаете, они очень боялися сами.

А потом уже перевели из карантинного блока в блок 18-й на чердак. И уже 25-го мы вышли на работу разгружать вертушку с гнилыми шпалами у ям, где тогда была единственная одна крематория, с низкой пропускаемостью человеческих трупов. Она только и успевала перерабатывать трупы, от тех нечеловеческих условий, в которых люди не выживали и умирали. К этим ямам подвозили вот эти гнилые шпалы и вот первый раз мне пришлося видеть, как горят люди.

…И самое страшное, это было видеть — вот они мертвые, эти люди. Но они живые. Мы скорее брали шпалы и как можно быстрее мы текали от этой ямы — туда, дальше, чтобы не видеть этого и не слышать. От этого, что они горели на шпалах, они постепенно сдувалися, они лопались, и там создавался звук какого-то свиста, клокотания. Люди мертвые, но это все было живое.

Работать мне пришлось три дня на этих вертушках, затем нас перевели в лагерь Биркенау.

Биркенау. Смерть Якова Сталина

Мы просто вышли на работу, отработали день и вечером нас уже погнали не в Освенцим, а погнали нас в Биркенау. В Биркенау я был в 15-м блоке. В лагере в то время находилися пять тысяч наших военнопленных.

Мы, как подростки, еще может тогда не понимали, что эти люди ничем нам не смогут помочь, они сами обречены на смерть. Но все же к старшим нас тянуло. И мы туда бегали, в том числе и я.

Вот я там познакомился с этим Мельником Иваном, и с Кузнецовым Александром, и с Родионовым Константином. Это офицеры, от которых я узнал, что сына Сталина бросили живого в топку. Второго февраля…


Старший лейтенант Яков Джугашвили, попавший в плен в районе Лиозно, 1941 год

И я это доказал. Я доказал этим историкам — немцам, французам. Потому что они потребовали свидетелей, я им указал на этих офицеров.

Что происходило в мире, была ли война, было ли что-то — для нас ничего не было известно. 2-го февраля 43-го года адольфские отборные войска генерала Паулюса были разбиты под Сталинградом и Паулюса забрали в плен. Им было позорно, чтобы провели аса, генерала, по Красной площади плененным… Тогда фашисты эти собралися и решили сделать обмен: Якова на Паулюса.

Они думали, что у них пойдут успешные переговоры и тогда Якова перевели из Заксенхаузена в Биркенау, сюда к этим военнопленным, чтобы обмен произошел на польской территории. И тогда Сталин — я не знаю, но что говорили люди, то скажу и я — отказался поменять солдата на генерала, шестого февраля.

И когда я пришел, ну они мене не долаживали, но несколько слов они сказали, что шестого февраля, вечером, его бросили живым в топку. Его даже не расстреляли. Его живым бросили в топку, в крематорию справа цыганского лагеря.

Маутхаузен. Смерть Карбышева

И вот почему не стали стрелять в Карбышева — потому что 2 февраля был совершен побег из «блока смерти». Там уже было натянуто, как струна на балалайке. Не дай бог услышали бы звук выстрела, там бы 60 тысяч народа рванули и все разнесли. Поэтому и была применена такая тактика: залить тихо их водою.



Я написал, я нарисовал историкам все — где именно, почему я видел это все. Я им указал, я нарисовал им даже. Нас завели в баню. Там окошки — вот так выходят стекла тольки. Остальное оно все закрытое. Вот поэтому я им сказал точное время — этап пришел ровно в 10 часов. В 10:15 завели одного единственного человека. Его поставили на «кровяной пятачок» и стали обливать водою.

Я не знал, что это был Дмитрий Михайлович Карбышев. Он падал. И когда он падал, его били и заставляли снова становиться на этот пятачок, и снова поливали его водою.

В ту ночь было 12 градусов мороза. И когда он последний раз упал и уже был не в состоянии подняться, тогда на него лили воду до смерти.

В 6 часов утра пришли нас выводить. И мы вышли до этого пятачка, где был этот человек, которого они поливали. Я же не знал, что это генерал. И я обратил внимание на этого человека. Ну, что я мог сказать, я видел, как его били, как становили его. А на лице у него был обледеневший панцирь.

Вот, вот таким путем, я и являюся единственным, оставшимся живым свидетелем смерти Карбышева на всей планете.
___________________________________________________________________________________________________

Война застала шестнадцатилетнего Ивана Чуприна под Евпаторией, в маленьком колхозе под названием Совдов. Отец и два брата Ивана ушли на фронт, а он остался, чтобы помогать матери. Но сложилось иначе — немцы угнали его в Германию, в концлагеря. В бумагах Чуприна значилось тяжелое преступление: «помощь евреям и неподчинение солдату рейха». В Польше его сразу отделили от остальных и пристроили в колонну, которая направлялась в Освенцим. Это произошло 12 июня 1942 года.

За годы войны Иван Чуприн побывал в семи концлагерях. Выжил, чтобы рассказать людям правду об ужасах фашизма и о жизни за колючей проволокой концлагеря.

Скончался Иван Васильевич Чуприн 24 марта 2013 года, не дожив всего месяц до выхода фильма о нем.



Иван Чуприн и кинорежиссер Вячеслав Серкез

отсюда

Эмиль Альперин. Воспоминания узника Бухенвальда

Эмиль Альперин несколько раз попадал в лагеря для военнопленных и каждый раз сбегал. Но из самого страшного концлагеря — «лагеря смерти» — Эмиль Григорьевич не бежал, он вышел оттуда свободным человеком.


Эмиль Альперин

Военнопленный

До войны я жил в Одессе, в октябре был призван в армию и служил в Белостоке, это западная Белоруссия. Война коснулась меня буквально с первых минут. Началось страшное коллективное отступление. Цель была — соединиться с нашими войсками. Мы абсолютно не знали, что находимся в полном окружении, и двигались к Минску.

Вообще, я стараюсь эти моменты не всегда полностью рассказывать, потому что мы отступали, мы видели жуткую картину отступления.

Особенно было жалко майский набор, кто был признан в мае месяце, они были абсолютно неподготовлены

Они прятались под машины, стоящие на трассе, а тут же налетала авиация, бомбила машины, и они тут же погибали.


Немецкие солдаты в Минске, на фоне здания Совета министров

Недалеко от Минска, по-моему, в городе Койданово, я был тяжело контужен и попал в плен. Меня привели на бывшую мельницу, там была масса военнопленных. Сутки, двое, третьи сутки — ни воды, ни пищи. Наконец-то пошел небольшой дождик, образовались лужи, и мы нашу армейскую сорочку клали на лужи и имели возможность глотнуть один, два глотка воды.

И вот, воспользовавшись дождиком, мы — нас было человек двенадцать — подрылись немного под проволоку и вышли с этого лагеря. По нам стреляли. Не знаю, все ли остались в живых, но потом я с двумя еще встретился.

Тогда, очевидно, нас кто-то предал: опять лагерь военнопленных уже в Слуцке. Смертность была колоссальнейшая. Умирали сотнями, тысячами. И я понял, что тут долго не проживешь. Да еще и стали объявлять по радио — кто выдаст жидов, кто выдаст коммунистов, политработников, получит буханку хлеба. И находились такие предатели, такие сволочи, я не боюсь этого слова, такие нелюди, что выдавали их, и они тут же уничтожались.


Группа советских военнопленных в Минске, июнь-июль 1941 года

Ведь я еврей по национальности, и к моей беде я еще картавлю букву «р». И я все эти годы жил в очень страшном напряжении, и я лежа подбирал набор слов, которые давали бы мне возможность беседовать с окружающими и вместе с тем произносить слова, где не было буквы «р».

Вот примерно, я не спросил у вас «который сейчас час?», спрашиваю — «как поздно сейчас?». Или расставаясь — многие уезжали, увозили, других привозили — я никогда не спрашивал «напиши мне твой адрес» — «напиши мне, где ты живешь». И что интересно, я поменял и фамилию.

Попав в плен, я взял имя Басманенко Дмитрий Александрович. С этой фамилией я прошел все дальнейшее пребывание в фашистских застенках. И вот знаете, я жалею, что опять стал Альпериным, я думаю, что я имел право это сделать. Но это уже… сейчас поздно об этом говорить.

Бухенвальд

Ехали мы более пяти суток. Получили так называемый сухой паек всего лишь только на двое суток. Все это было съедено. И приехали темной, дождливой ночью 1 марта 1944 года на конечную станцию. Какая станция была, еще не было известно. Мы прошли по дороге, подвели нас к каким-то металлическим железным воротам, над ними высилось деревянное строение, вычли по списку семьдесят четыре человека и провели через ворота. Сейчас я уж знаю, что это были ворота с циничной издевательской надписью «Jedem das seine» «Каждому свое».


Ворота в Бухенвальде

Мы прошли бухенвальдскую площадь, нас завели в помещение бани. Где-то в часов пять зажегся свет, и появились люди в полосатой одежде. И подошел наш русский товарищ, спрашивает — «вы знаете, куда вы попали? Вы попали в лагерь смерти Бухенвальд». Но это еще нам тоже ни о чем не говорило, мы не знали, что из себя представлял Бухенвальд. И тут же спросили — «А сколько вас всех было человек, кого-нибудь оставили за воротами?» — да, оставили.

«А вы сумеете опознать их одежду?» — да, сумеем. И многие опознали одежду тех, кого оставили за воротами.

Все они были уничтожены в «хитром домике» — в конюшне смерти. Это было бывшее помещение конюшни, где когда-то стояли лошади жены коменданта Эльзы Кох. В начале в этом помещении убивали просто выстрелом у стенки. А затем помещения конюшни были переоборудованы в медицинские кабинеты. И в этом «хитром домике» зверски были уничтожены восемь тысяч четыреста шестьдесят три только лишь наших, наших советских военнопленных. Вот, что обозначала эта надпись на воротах Бухенвальда.



По указанию Эльзы Кох в Бухенвальде строилась колоссальная ляйтгаля — манеж, где производились верховые испытания лошадей. Но манеж Эльза Кох использовала по-своему. По ее указанию туда водили когда тридцать, пятьдесят, шестьдесят заключенных. Она их сама расстанавливала вдоль стен манежа и, будучи одетая в костюме амазонки, сидя на лошади на полном скаку целилась по живым мишеням. И каждое такое занятие Эльзы обрывало десятки, десятки человеческих жизней. Эльза Кох стреляла очень метко.

Маленький «политзаключенный»

Если вначале в Бухенвальде было несколько тысяч детей, то к моменту восстания — апрель 1945 года — в живых осталось немногим более девятисот человек. Все остальные дети в Бухенвальде погибли. А вот самому маленькому узнику Бухенвальда не было даже и трех лет.

И на судьбе этого мальчика я хочу вскользь остановиться. Предвидя приближение нашей армии к Освенциму, фашисты начали эвакуацию заключенных, и один из таких этапов был привезен в Бухенвальд. Но буквально за час до его прибытия на Бухенвальд был совершен налет англо-американской авиации и одна из бомб попала в виллу помощника коменданта Шобента, убив двух его детей — мальчика и девочку. Жалко, что его там не было. Ему об этом позвонили по телефону, он сел в свою машину, попрощался с детьми и направился к месту приемки нового пополнения.


Заключенные во время переклички в концлагере Бухенвальд

А дежурный ему доложил — господин начальник, с новым пополнением все в порядке, оно принято, если не считать, что с общей массой заключенных в вещевом мешке был пронесен маленький мальчик. Фашист сломя голову побежал в двадцать третий блок и в действительности увидел в углу сидящего истощенного, изнеможенного мужчину, а в ногах у него сидел маленький худенький мальчик. Глазки его пугливо бегали, они просили о помощи, просили о защите. И увидев его, фашист буквально как шакал набросился на старшего по блоку со следующими словами: «Кто дал тебе право сюда принести этого большевистского щенка?»

А старший по блоку был заключенный и он, очевидно, забыл, что он является узником Бухенвальда, и он, подойдя вплотную к фашисту, ему ответил: «Господин начальник, вы всегда хвастаетесь тем, что уничтожаете большевиков лишь только за их политические взгляды, лишь только за их идею. Ну какая идея у этого маленького мальчика, какая идея была у вашего мальчика и девочки час тому назад, убитых бомбой?»

Вопрос оказался настолько неожиданным, настолько ошеломляющим, что на какое-то мгновение сдали фашистские нервы. Он повернулся, вышел из блока, а на следующий день маленькому узнику Бухенвальда повесили очередной порядковый номер и треугольник красного цвета, а это обозначало, что он стал трехлетним политическим преступником Бухенвальда.

Восстание

И вот подпольный комитет узнает от немецкой охраны, что на 11 апреля в 17:00 назначено поголовное истребление всех тех, кто еще остался в Бухенвальде. Осталось более двадцати одной тысячи заключенных. Узнав об этом, срочно созывается заседание интернационального комитета — тогда оно уже не было подпольным, — где принимается решение опередить немцев, и 11 апреля в 15:15 поднять вооруженное восстание. Раздается находящееся в тайниках оружие, пишется воззвание всем узникам Бухенвальда, призывающее всех до одного встать на борьбу за свое освобождение. И будь проклят тот, кто забыл свой долг, спасует в этой последней и беспощадной схватке с фашизмом, так заканчивалось воззвание.

И ровно в назначенное время — в 15:15 над Бухенвальдом разнеслось могучее русское «УРА!», и тысячи заключенных, вооруженных пистолетом, винтовкой, камнем, палками, металлическими прутьями, тряпьем для набрасывания на колючую проволоку, бросились на штурм бухенвальдских вышек.


Восстание в Бухенвальде

Слева действовали немцы — им удалось отключить ток высокого напряжения, справа действовали французы. А стоявшие на вышке часовые — они вначале открыли ураганный пулеметный огонь, а затем они как-то опешили, они ведь не ожидали такого натиска. Основным оружием было не оружие в прямом смысле, его было немного, основное оружие был гнев людской, гнев, копившийся годами и наконец-то вылившийся наружу. И казалось, нет силы, способной остановить этот поток людского гнева. Они в панике отстреливаясь, бросили все военный городок. Туда хлынула вся масса восставших, и после часовой перестрелки городок был взят заключенными.

На следующий день в город Ваймер вошел батальон бывших узников Бухенвальда. А девятнадцатого апреля на колоссальной бухенвальдской площади — на площади, впитавшей столько человеческой крови, на площади видавшей столько человеческих мучений, — наконец-то состоялась первая свободная перекличка бывших узников Бухенвальда. Сюда вышли оставшиеся в живых двадцать одна тысяча уже не заключенных — двадцать одна тысяча человек, и шли они сюда под звуки национальных гимнов. Русские шли под звуки «Интернационала», французы — «Марсельезы», поляки — «Варшавянки», и вышли сюда для того, чтобы почтить память, память пятидесяти шести тысяч погибших в Бухенвальде.


Памятник в Бухенвальде

До войны Эмиль Альперин жил в Одессе, а в октябре 1940 года был призван в армию. Служил в Белостоке, в западной Белоруссии. Несколько раз попадал в плен, но каждый раз сбегал. Военнопленный Эмиль Альперин был вынужден придумать себе другое имя: Басманенко Дмитрий Александрович. С ним он и попал в Германию. Первым лагерем для него стал Штокенброк — лагерь для советских военнопленных. Вспоминая пребывание там, Эмиль Альперин говорил, что это были самые страшные дни его жизни. Затем был лагерь военнопленных в Бухенвальде, а после уже были бухенвальдский 25-й русский блок и работа на каменоломне. 11 апреля 1945 года Эмиль Альперин стал участником восстания в лагере смерти.

В 1963 году вместе с товарищами Эмиль Григорьевич создал и долгие годы возглавлял общественную организацию, объединившую бывших узников Харьковщины. Скончался Эмиль Григорьевич в октябре 2009 года.

отсюда

Освенцим, Бухенвальд, Маутхаузен: воспоминания узников

Восстание узников концентрационного лагеря Бухенвальд началось 11 апреля 1945 года. Семьдесят лет назад изможденные люди взяли в руки камни, железные прутья, куски ткани и бросились на работников лагеря и колючую проволоку. Теперь в этот день весь мир отмечает День освобождения узников концлагерей.



«Вы попали в лагерь смерти»

Я впервые увидел — в полосатой этой одежде какой-то, только здесь у него нашито, не нашито, а повязка такая зеленая, написано „Капо“. Я тогда еще не знал, что это такое. Капо — это бригадир какой-то рабочей команды. Это потому-то поезд приходил к Биркенау. В Биркенау находились крематории, там находились газовые камеры, это Аушвенцайм. Освенцим два. Там был и женский лагерь, там был еврейский семейный лагерь, там был цыганский лагерь, там были крематории, там были газовые камеры, вот. А нас повели в центральный Аушвенцайм, где написано „работа делает свободным“. И ведут. А я там поляка спрашиваю: а почему, говорю, их в баню, они же из дому все, а мы говорю, из тюрьмы, и нас в лагерь опять? „Почекай почекай, пойдешь еще в баню. Пойдешь еще в баню, вон видишь труба, вот через трубу и пойдешь в баню“. Но я ничего не понял, что он сказал, почему через трубу и почему ждать мне эту баню.

Игорь Федорович Малицкий



Привезли в Германию в триста двадцать шестой шталаг (от сокр. нем. Stammlager -основной лагерь — прим. ред.). Это был лагерь для советских военнопленных — лагерь Штокенброк, где погибло более шестидесяти тысяч наших советских военнопленных. И вот в этом лагере был девятый штрафной блок, барак. Там находились люди, провинившиеся в какой-то степени — малой или большой, по отношению к фашистским порядкам. Их там собирали и при случае появления транспорта отправляли в концлагеря. Об этом я уже узнал позже, в начале не было понятно, что это за блок. Условия там были страшные. Кормили — это громко сказано — кормили. Издевательства были жуткие. Приходил эсэсовец, избивал всех — нас две части там было, когда триста, когда четыреста человек, почва песчаная, и заставлял петь „Катюшу“, нашу советскую „Катюшу“. Причем две колонны идут и каждая поет „Катюшу“ а он стоит наслаждается, а потом дает оценку — кто пел хуже, а дело подошло к обеду, получили эту баланду, котелок в зубы и по-пластунски.

Эмиль Григорьевич Альперин

И там нам сразу начали штамповать номера по порядку, вот и мне дали номер сто восемьдесят восемь ноль пять. Ну, я его запомнил на многих языках, потому что из-за него мне выбили всю челюсть, зубы сразу, в этот же день, или я не помню — на второй день, когда нас строили и, соответственно, была перекличка. И вот он кричит цифры на немецком. Я в школе немного учил английский в восьмом классе, немецкого вообще не знал. Тогда он кричит по-польски — я тоже не понимаю, потом он сказал по-испански, а возле меня стоял испанец и говорит: „камарат, ты“. И я вышел. И он мне как дал сюда, так зубы у меня и вылезли. У него перчатка, на этой перчатке всегда носил то ли железяку, то ли цементяку — не знаю, что такое. У меня тут все распухло полностью, запомнил этот свой номер. Вот это я попал так в Освенцим.

Игорь Федорович Малицкий

При подходе наших войск к Польше начали этот лагерь потихоньку эвакуировать и заключенных отправлять по разным другим лагерям. Ну, там старые заключенные были, немцы и поляки. И как сейчас помню, они боялись попасть в Гросроузен и в Маутхаузен: „ой, лучше бы, хотя бы попасть в Бухенвальд — это было бы счастье“. Ну, получилось так, что я попадаю в Маутхаузен.

Игорь Федорович Малицкий

«Бежать и петь»

Вот лагерь — квадрат. Так вот знайте, что здесь — проходная, здесь направо — пищеблок, налево — это дом терпимости. Или как сказать, где в каждом лагере они держали при себе этих женщин, для своего удовольствия. И вот у этого блока мы так называли — красный кровяной пятачок. Что это значить? Это колонка, каменная колонка под воду. И вот так же тама, за малейшее какое-то нарушение людей собирали и заставляли лизать этот камень. Вот их 50 человек, каждый лезет и облизывает, шлихует этот камень. А зимою, когда мороз и когда люди притолкаются к этому камню, то шкура остается на этом камне и получается кровь. Поэтому в лагере его так и называли — кровяной пятачок.

Иван Васильевич Чуприн

И вот находясь в этой комнате, напоминающей медицинский кабинет, заключенный никогда не думал, никогда и не подозревал, что эти несколько шагов он сейчас сделает последний раз в своей жизни. И лишь только планка ростомера опускалась над головой, как из соседней комнаты на уровне затылка эсэсовец проталкивал дуло пистолета — выстрел, обрывалась человеческая жизнь. Каждая минута — один труп.

Эмиль Григорьевич Альперин

Ведь там не надо было выходить и считать, вот если только запели — это запела первая упряжка. Им что грузили, им камни грузили, эту тачку. Загружали тачку, ложили не очень много. Заставляли их бежать и петь. Их так называли — файден, ну „поющие лошадки“. Второй раз они подъезжают, им грузят больше, они уже не поють. А на третий раз они загружали так, что они уже с места не могут тронуть эту тачку и их всех отправляють в крематорию. И это сутками, это день и ночь, это происходит.

Иван Васильевич Чуприн

Восстание. Бухенвальд

Восьмого апреля в эфир полетели сигналы SOS. Подпольный комитет тоже создал радиопередатчик. „Нас хотят уничтожить, вы слышите голос узников Бухенвальда, окажите нам помощь“. Сигналы были адресованы командующему третьей союзной американской армии генералу Потону. И хотя сейчас достоверно известно, что американский генерал прилетал, принимал эти сигналы, но помощи узникам, представителям тридцати восьми национальностей, населявших Бухенвальд, представителям восемнадцати стран Европы, он никакой не оказал.

Эмиль Григорьевич Альперин



В 17:00 — время, назначенное для уничтожения узников Бухенвальда, с Ваймера раздался телефонный звонок. Но к телефону подошел уже не эсэсовец, подошел бывший узник Бухенвальда Святослав Инеман. Его спрашивают, «как идет уничтожение?» «Уничтожение идет нормально», — отвечает бывший узник Бухенвальда. «Оказывают ли вам сопротивление?» — «Да, сопротивление нам оказывают, но мы успешно справляемся».

Эмиль Григорьевич Альперин

Оккупация. Воспоминания бывших малолетних узников финских концлагерей - в год 70-летия великой Победы
В оккупированном Петрозаводске, получившем название Aanislinna ("Онежская крепость"), утвердилась финская система правления, действовавшая около трех лет. Карельский фронт в годы войны был самым большим по протяженности, он действовал с осени 1941 до конца 1944 года, а его воины первыми открывали знаменитый Парад Победы на Красной площади в Москве. 70 лет назад Карелия была освобождена от жесточайшей немецко-финской оккупации. Тысячи узников шести концлагерей Петрозаводска дождались в тот июньский день желанного счастья свободы. Многим до этого дня дожить не пришлось.
Ровно тысячу дней люди томились в неволе, находясь под властью оккупантов. Но память о тех мрачных годах в душах бывших малолетних узников неистребима. В концентрационных лагерях содержались как семьи, так и одинокие люди, выселенные из Заонежского и Кондопожского районов, Вознесенья и Подпорожья Ленинградской области, не говоря уж о городских жителях, не успевших эвакуироваться.
Советские дети-узники 6-го финского концлагеря в Петрозаводске. Во время оккупации Советской Карелии финнами в Петрозаводске было создано шесть концлагерей для содержания местных русскоязычных жителей. Лагерь №6 размещался в районе Перевалочной биржи, в нем держали 7000 человек. Фотография сделана после освобождения Петрозаводска советскими войсками 28 июня 1944 года.


Аркадий Ярицын, Петрозаводск: "Много лет после освобождения, да и теперь ещё иногда, как только закрою глаза, вижу перед собой ряды колючей проволоки с часовыми на вышках. Передо мной проходят исхудалые лица женщин и измождённых мужчин, детей с потухшими глазами, одетых в тряпьё. Вижу страшную вывеску с предупреждением о расстреле. Из дома, что и сегодня стоит на улице Олонецкой в Петрозаводске, время от времени доносились страшные крики. Там истязали и пытали людей. Туда доставляли виновных в нарушении лагерного режима или тех, кого охранники считали таковыми по своему усмотрению. Новоявленные палачи, не считаясь с девической стыдливостью, не слыша детского плача, срывали со своих жертв одежду и избивали резиновыми плётками. Такому избиению мог подвергнуться каждый, ибо никто не мог предвидеть, к чему придерётся надзиратель".
Екатерина Данченко, Петрозаводск: "У каждой из нас был свой номер, пришитый к пальто. Мой - 116. Утром и вечером - проверки. Перед уходом в лес на работы дадут похлёбки из ржаной муки и кусочек хлеба - всю дневную норму. Пока ведут до работы, всю и съешь. Обеда не было. Вечером варили что-то наподобие супа с гнилой картошки. Работа была тяжёлая. Пила длинная, непослушная, а силенок мало. Суточную же норму, нам, 15-16-летним девчонкам, нужно было сделать. Работали через силу.

Жили без света. Постоянно ощущался голод. И когда вечерами лежали на нарах, мечтали только о скорейшем освобождении от этой каторги и о том, чтобы досыта поесть.

…И не могу забыть один трагичный случай. Наш охранник вместе с нами сидел у костра, а его винтовка лежала рядом с ним. Одна девочка из Заонежья, молоденькая и красивая, взяла ради озорства винтовку и со словами "Я умею стрелять" произвела выстрел в воздух. Взбешенный финн выхватил у неё оружие и выстрелил в неё. Убил наповал.

Голову в бане принуждали мыть карболкой. Бельё прожаривалось. В помещении ставились чугуны с горящей серой. Воздух был настолько непереносимым, что терялся голос. Непослушных, не желавших проходить такую санобработку, били плётками, а остальных выгоняли смотреть на это зрелище, чтобы было неповадно".

Виктор Николаевич Волков привлекает цепкой своей памятью и поныне живущей обидой, болью не утихающей, не прощением тех, кто отнял у него три года детства: "Вот этот страшный дом. Улица Олонецкая, 2. Штаб лагеря - некоторые звали комендатурой. Тут наша колонна остановилась. Вышли начальники. Сделали перекличку. Волковы! Мой отец - на костылях, сестре Вале - 5 лет, мне - 8. Раечка у мамы на руках, ей один годик. Объявляют - нельзя выходить из лагеря, взрослые будут работать каждый день, продукты будут выдаваться раз в неделю. Каждая семья имеет право занять только одну комнату.

Пошли мы по улице Олонецкой, стали спрашивать, где есть жильё. Вышли на улицу Чапаева, увидели большой деревянный дом на пустыре. В том доме нашлась комнатка: три на три метра на пять человек.

Был декабрь 1941 года. Крики, гам, стоны, солдаты финские с винтовками. Вещи все отобрали, разрешили взять только то, что смогли унести в руках - одежду и одеяло. Назавтра погнали мать на разгрузку дров, на разборку кирпичных разбитых зданий. Однажды послали на переборку картошки…

…Вот здесь у комендатуры их обыскивали. Мама спрятала в пучке густых волос под платком одну картофелину. И финский солдат нашёл её. Маму били розгами, плётками. На ночь бросили в холодный сарай, все его звали штрафной будкой. Вот тут он стоял, этот карцер, теперь тут огород. Мы, дети, пришли к будке, просили отпустить маму, сестрёнки плакали, но финны её не выпустили. Только назавтра она пришла окоченевшая, вся спина в кровоподтёках и синяках.

Из продуктов главный продукт, конечно, была мука. Но это была не мука! Это была молотая белая бумага с добавкой муки. Хлеба, коржа из неё нельзя испечь, хоть ты удавись, не получалось. Мы варили эту муку, глотали серый клейстер, который щёлкал на зубах, прилипал к нёбу. Как мы ждали весну! Скорее бы увидеть, сорвать травинку, съесть. Когда трава пошла, её тут же всю съедали, огороды были голые, чёрная земля. Первой съедали крапиву, затем клевер.

От голода, от грязной травы началась дизентерия. В лагере появился врач Богоявленский. Его палка ходила по спинам тех, у кого плохо убран двор, грязно в уборной. Маму стали гонять на рытьё траншей. Рядом с кладбищем рыли, а затем возили туда мёртвых. Утром по лагерю едет телега-ящик, собирает умерших за ночь.

Летом парней, которым исполнилось 15-16 лет, финны отправили на лесозаготовки. Вернулись к зиме - кожа да кости. Многие после померли от чахотки...

- Вспомните радостный день.

- Режем крапиву, руки горят, при наклоне темнеет в глазах от холода. Вдруг слышим стук на дороге. Мы уже знали эту музыку. Финны гонят наших военнопленных. Худые, страшные. Идёт колонна, стучат деревянные подошвы, конвоиры покрикивают. Проходят мимо нас. Мы стоим, как вкопанные, глядим. И вдруг один в зимней шапке сунул мне сухарь чёрный и прошептал: "Немцев разбили под Сталинградом. Радуйся, сынок…"

Дети из бездны "Прерванное молчание".
Картина создана на основе документального материала и имеет форму разговора с пережившими Холокост людьми.

Почему на земле был "АД" ?????? ЗА что дети и тысячи людей попадали в этот "АД" ??? Почему Господь Бог разрешил человекоподобным существам вершить судьбы, лишать жизни, заставлять других испытывать страшнейшую боль и наслаждаться этим ? ???

Я готова миллионы раз говорить : "Благо дарю дорогие освободители , дорогие участники войны , дорогие Победители , дорогие Ветераны! Вы уничтожили этот "АД"..............."

Господи, как редко мы задумываемся о том , что это огромнейшее счастье жить свободно , кушать сполна , любить свою семью , наслаждаться радостью ........Ведь для этого нам и дарует жизнь Бог ! .....или для другого ???.................

Я смотрела этот фильм в прошлом году, очень тяжелый. А летом читала книгу, тоже документальную, об Ирене Сендлеровой, которая спасла из Варшавского Гетто 2,5 тысячи еврейских детей. Невозможно осознать, что пришлось пережить этим людям. Страшно подумать, что мы можем утратить память об этих ужасах. Как рассказать нашим детям, не знающим войны, о том, как ценен мир?!

119 непрожитых жизней
В 1943 году еврейский юноша Флип Слиер был сожжён в крематории концлагеря Собибор. Пола Слиер, корреспондент канала RT, решила выяснить обстоятельства его жизни и смерти: её расследование началось в Голландии и завершилось в Польше, в бывшем концлагере Освенцим (Аушвиц). В рассказах выживших узников Освенцима и документах как будто оживала трагическая история: Пола узнала, что 119 членов её семьи погибли в концлагерях…

Мой дед был узником концлагерей Дахау и Освенцим в подростковом возрасте. Рассказы его-мои ночной кошмар.

На деда тоже натравливали овчарок за какую-то провинность. Заключенных кормили хлебом из древесных опилок. А когда дед заболел туберкулезом от истощения и ужасных условий, то его решили отправить в газовую камеру. Но женщины, работавшие на кухне, закопали его в бадью с картошкой, и конвоиры, пришедшие за ним, его не нашли.

Его освободила Красная Армия, на человека он тогда был слабо похож. Скорее на скелет, обтянутый кожей.